Для сегодняшнего поколения пап и мам осознанное родительство и раннее развитие — скорее общее место и рабочая цель, чем вызывающий эксперимент. А что думают об этом дети? Дети семьи Никитиных — первые, кого стоит об этом спрашивать. Кого неимоверно интересно об этом спрашивать, потому что они — те, кто уже провёл своё детство по-другому. Они выросли, стали взрослыми, добились чего-то в жизни, воспитали своих детей и внуков и получили редкую возможность спокойно взвесить всё, оглянувшись назад.
История уникальной семьи, её необычный опыт, идеи воспитания и образования, которые до сих пор актуальны — обо всём этом зеленоградцы смогли расспросить детей и внуков семьи «тех самых Никитиных» на встрече, которую организовали издательство «Самокат» и семейный книжный клуб-магазин «Читай-Болтай» по поводу выхода новой книги «Мы, наши дети и внуки» Б.П. и Л.А.Никитиных. Вёл встречу Евгений Карпов, редактор «родительской серии» издательства «Самокат», задавали вопросы все зрители, а отвечали на них — Антон, Ольга и Анна, дети Бориса Павловича и Лены Алексеевны Никитиных, а также их внучки Ася и Александра.
— Евгений Карпов: История этой книги начинается вместе с историей семьи. В 1963 году вышла первая книга Никитиных-старших «Правы ли мы?», где они рассказывали о своём первом родительском опыте, полученном с 1959 года, когда у них родился сын Алексей. Потом они писали новые книги и переиздавали их, и книга «Мы, наши дети и внуки», появившаяся в 80-х годах, включала в себя весь этот гигантский пласт материала. Хочу спросить непосредственных участников «грандиозного семейного проекта» Никитиных: как сложилась семья ваших родителей? Может быть, они действительно затеяли всё это специально для эксперимента? Как всё начиналось?
— Ольга: Первая встреча родителей произошла в совершенно неромантической обстановке, на педагогическом совещании, куда они попали как школьные учителя — мама преподавала русский язык и литературу, папа — труд. Они разговорились, Борис Павлович тогда был увлечен идеей создания новой трудовой школы по подобию коммуны Макаренко, где дети бы учились и работали. Он вообще всю жизнь придерживался идеи, что для детей важно и образование, и настоящий труд. Но в 1958, накануне создания такой школы, его вместе с соратниками подвергли травле — в «Правде» вышла статья «Прожектёры», где идею разгромили, сделать школу не удалось, группа распалась. Однако, Борис Павлович он увлек этой идеей Лену Алексеевну, они сблизились, почувствовали друг в друге поддержку, а потом поженились.
— Е.К.: Их первый опыт был достаточно нестандартным и для нынешнего времени, а для того времени тем более. Как пишут авторы, удивлялись и соседи, и врачи, и, естественно, они встретили первых оппонентов в лице бабушек…
— Ольга: Конечно, я сама сейчас как бабушка с ужасом представляю, что пережили наши бабушки, глядя на это всё :)
— Анна: Да, это всё было очень нетипично, но мама и папа на момент появления первого сына были уже взрослыми и сознательными людьми. Они отличались, как я сейчас понимаю, потрясающей внимательностью и наблюдательностью, умением замечать всё и делать выводы. У Алексея был страшный диатез, он не спал ночами, ему не могли помочь никакие врачи — и они обратили внимание, что ребёнку становится легче в прохладном помещении, на холодной террасе. Тогда они просто стали это применять. Причем их внимательность не дала им перейти некую грань, за которой польза для ребёнка сменилась бы опасностью. Они смогли пройти по «коридору», в котором это было полезно для здоровья, но не становилось тем, в чём их потом обвиняли — каким-то насилием над детьми.
— Ольга: Одна из самых важных установок, которой мама с папой всегда руководствовались — «Надо идти от ребёнка!» Не от того, что ты хочешь, чего ты ожидаешь, а от ребёнка и его радости. Никакого насилия и принуждения. Когда нас об этом спрашивают, это вызывает у нас смех, потому что для нас детство было радостным.
— Е.К.: То, чем занимались Никитины — это во многом был научный метод познания, анализа. И в определённый момент их методиками заинтересовались ученые. Расскажите, как они реагировали.
— Ольга: Сначала заинтересовалась пресса, журналисты начали о нас писать, начались жаркие споры вокруг такого обращения с детьми. В первую очередь с отрицательным оттенком: мол, всё это вредно, будут последствия для детей, и физические, и психологические.
— Антон: Вскоре после выхода книжки «Правы ли мы?» вышла большая статья в журнале «Здоровье» под названием «Правы ли они? Нет!» :) Не буду называть имени её автора, профессора…
— Ольга: Тем не менее, эта публичность привлекла тех ученых и медиков, которые занимались этим всерьёз, и некоторые из них действительно были в нашей семье, в отличие от критиков, писавших статьи. Огромную поддержку нашим родителям оказал профессор Аршавский, который заведовал кафедрой возрастной физиологии — он в середине 60-х годов сдружился с мамой и папой и, что было огромной для них ценностью, приезжал два раза в год к нам со своей лабораторией и обследовал наше, детей, физическое состояние. Про нас действительно говорили, что мы вырастем «кривые», маленькие
— Анна: А второй ученый, поддержавший нас — Николай Михайлович Амосов, хирург с мировым именем. Я очень хорошо помню, как он приехал к нам на электричке, мы бегали его встречать, он привёз нам большой пакет пряников и целый день был с нами. Исходя из этого он сделал заключение, которое есть книге, за что ему большое спасибо.
— Антон: Добавлю про Аршавского — я считаю очень важным, что он с научной точки зрения подтвердил, в том числе экспериментально, очень многие предположения, которые наши родители делали чисто интуитивно. Это важные вещи, которые нужно знать всем родителям и руководствоваться ими до рождения малыша и после.
— Е.К.: К середине 70-х в семье появилось семеро детей, а вокруг семьи возникло множество слухов и стереотипов. Например, что дети воспитываются в строгости, что их заставляют ходить босиком по снегу, что они голодают, их держат в ежовых рукавицах. Что их лишили детства… Расскажите, как вас «лишили детства»? :)
— Ольга: Об этом можно рассказывать часами и всё равно не расскажешь самого главного. Мы все — я могу сказать за всех? — считаем, что наше детство было одно из самых счастливых в сравнении с людьми, которых мы знаем, а круг общения у нас довольно широк, и, будучи уже зрелыми людьми (мы сами уже бабушки и дедушки), мы видим, кто как вспоминает своё детство. У нас детство было очень интересным, насыщенным… Не сказать безоблачным, много было в нашей семье такого, что мы вспоминаем с огромным счастьем, было и такое, что мы вспоминать не любим — ну, это было сложно жить в «доме-аквариуме», как сказала потом одна из наших сестер.
К тому времени, как опыт родителей стал очень известным, где-то ко второй половине 80-х годов, к нам домой приезжало очень много людей. А Борис Павлович был таким человеком, он был готов отдать людям всё, всех принять, всё рассказать, помочь и вникнуть в чужие проблемы, поделиться. И эта открытость нашего дома была отрицательным моментом. Хотя история нам помогла, был момент, когда Никитиных сильно обругали в прессе, и всё затихло. Знаете, жить без корреспондентов в доме было гораздо легче :) Вторая волна корреспондентов появилась уже в конце 80-х, после позитивной статьи в «Комсомолке». Мы уже были в более сознательном возрасте и относились к этому более мягко, могли отделить любопытствующих от тех, кому действительно была нужна помощь. Было введено «последнее воскресенье» месяца, когда дом был открыт для гостей, в эти дни у нас бывало до 100 человек. У нас был большой дом и большой двор, это помогало справляться с наплывом людей. А потом родители перенесли эти встречи в школу, которая находилась неподалеку.
Что касается нашей детской жизни в семье — хорошего было намного больше. Были потрясающие игры, праздники… Самое главное, знаете, была какая-то очень интересная жизнь — и с родителями, и между нами, детьми.
— У вас были какие-то семейные традиции?
— Анна: Одна из наших самых любимых традиций — когда дети в свой день рождения дарят подарок маме. Думаю, эта традиция шла от папы, и делать подарок, само собой разумеется, нужно было своими руками. Все эти поделки, с самого раннего детства и будучи уже взрослыми, мы дарили маме. Другая традиция, которая в детстве мне очень нравилась — папа подходил и целовал нас в лобик перед сном. Наверно, я не могла бы без этого заснуть. Еще я люблю рассказывать молодым родителям, что папа никогда нас не водил за руку — он давал нам свой палец, за который можно было ухватиться и бежать за ним. И это для меня очень символично: родители никогда нас никуда не вели, они давали нам право выбора — можешь взяться за палец и идти рядом, а можешь не идти.
А самая главная наша традиция связана с датой 10 декабря — днём первой встречи папы и мамы. Они тогда зашли в буфет в перерыве на своем педагогическом совещании, папа купил яблоко, а мама пирожное. Папа достал перочинный ножик, который всегда носил с собой, разрезал яблоко и дал половинку маме, а мама разделила пирожное и поделилась с ним. Мы каждый год 10 декабря отмечаем день встречи нашей семьи. Покупаем яблоки и пирожные, и все их делят друг с другом. Сначала спрашиваем маленьких, знают ли они, что сегодня за день. Малыши начинают говорить, перебивают друг дружку, старшие добавляют…
— Ольга: Была еще традиция читать вслух, на ночь или во время каких-то занятий, которые это позволяли. Мама прекрасно читала вслух, она прочитала нам, как потом оказалось, всю классику лучшей мировой детской и юношеской литературы. Мы это вспомнили благодаря «Самокату», который попросил составить список этих книг — в «Мы, наши дети и внуки» он есть. И это чтение всех очень сближало.
— Анна: Вспоминая, мы писали свои списки отдельно, а потом у всех оказалась одной из самых любимых книг «Повесть о Ходже Насреддине». Это, конечно, удивительная и вечная книга, и когда мы о ней говорили, кто-то из нас сказал, что в Ходже Насреддине каким-то образом соединились наши папа и мама. Серьёзно, в этом что-то есть.
— Е.К.: Я придумал эту идею со списком книг, потому что — посмотри на книжные полки в доме, и поймешь, в какой дом ты попал. В книге «Мы, наши дети и внуки» мы поместили и перечень книг с полок Бориса Павловича, которые он читал — он делал в них пометки, по которым видно, насколько внимательно он с ними работал. А вообще чтение и вся атмосфера в доме — это был просто фон, в котором вы жили: здоровая жизнь, спорт, доверие, домашнее чтение. Еще одна сторона этого фона — приучение к труду. Как это происходило? Вас заставляли, или это было вынужденно — большая семья, щитовой дом, печное отопление, все удобства на улице, включая колонку…
— Ольга: Как говорила потом мама, такие достаточно тяжелые бытовые условия во многом помогли воспитать из нас нормальных людей. Действительно, надо было всё делать, при этом заслуга и талант родителей были в том, что они как-то сделали так, — я это не могу ни объяснить, ни повторить — что мы, дети, очень естественно входили во все эти бытовые дела. Мы помогали с самого раннего возраста. Мама писала, что уже в полтора года ребёнок мог что-то приносить-уносить, можно было поручить что-то, и он шёл и делал всё с осознанием собственной нужности и важности. В полтора года дети хотят помогать родителям, и в три года, и в пять. Наши родители сделали так, что мы и дальше совершенно спокойно относились к этим делам и понимали, что их надо сделать. Я объясняю это тем, что у нас была ответственность и привычка к этому, дела не воспринимались как насилие — а просто как обязанности: помыть посуду, принести воды, убраться — надо значить надо.
— Анна: Расскажу о нашей «Ниточке-Никиточке», у нас была такая фабрика. Одно время мама брала надомную работу, и мы шили фартуки — у нас была организована целая «фабрика». С выписывание «трудовых книжек», которые у нас были с фотографиями, с нашими подписями, я недавно их нашла. Мне было шесть лет, и я всё это помню, Антону — десять, он был швея-мотористка, зарабатывал больше всех после мамы :) Я совсем недавно нашла записи в папиной тетради, где он расписывал все операции — их было больше двадцати: сколько они занимают времени и как оплачиваются. Кроме того, все вносили «рацпредложения», записывались благодарности — «С температурой вышел на работу», и два часа в день все работали на «фабрике». А Юля, которой было четыре года, была заведующей детским садом, у неё был единственный подопечный — полуторагодовалый Иван…
— Ольга: Это был удивительный симбиоз игры и реального дела, это было увлекательно и интересно.
— Антон: И мы всё делали с огромным удовольствием, хотя это была непростая работа.
— Анна: А ты как-то получил выговор и возмущался, потому что слишком широко подворачивал края, ушёл и бросил работу :) У папы была удивительная особенность — он очень много записывал. Сколько он читал литературы и исписывал её! Открываешь какую-нибудь постную медицинскую книжку и читаешь только его надписи, подчеркивания красным и синим. Конечно, он это делал в основном по ночам.
— Ольга: Да, он любил цитату — кажется, Наполеона: «Глупцы спят 8 часов, женщины и дети — 6 часов, а мужчине достаточно и 4 часов».
— И еще была показательная история про пионерский лагерь — расскажите, пожалуйста.
— Анна: Это Иван рассказывал, в пионерском лагере папа предложил провести спартакиаду, а ему сказали «Да тут столько дел, надо еще всю территорию лагеря убрать». «А если мы сейчас быстро уберем?» — «Ну, тогда наверное можно…». И тогда папа объявил: «Ребята, нам разрешили развести костёр! Тащите быстро все бумаги и ветки!» Лагерь был убран мгновенно. Это к вопросу о принуждении детей и о том, как можно ставить задачи :)
— Антон: Да, у родителей была удивительная особенность и умение заинтересовать. Тот же Иван рассказывал, как папа вёл кружок в пионерлагере по изготовлению развивающих игр. Ивану было лет семь, и в первый день он единственный записался на этот кружок, ему было очень неловко. А через два-три дня все остальные педагоги стали жаловаться, что все дети перешли к Борису Павловичу, и Ваня был страшно горд :)
— Александра: То же самое происходило и на выступлениях родителей. Если в каких-то соседних залах шли другие лекции, все лекторы возмущались — их слушатели переходили в зал, где ораторствовал Борис Павлович.
— Ольга: Он был очень увлеченный человек, умел зажечь людей и передать им позитивные эмоции, увлечь своими мыслями, идеями, опытом, рассказами.
— Анна: А мама наоборот, она после его выступления опускала всех на землю, остужала всех, чтобы люди сами думали.
— Расскажите об отношениях ваших папы и мамы…
— Анна: Отношения были непростые. Родители были соратниками с самого начала, очень откровенными друг с другом, относились друг к другу с огромным уважением. Но они спорили! Со всеми доводами, причем они никогда не «закрывали дверь», всегда готовы были всё обсуждать. И мы часто присутствовали при этих разговорах, и со стороны ребёнка это одно из тяжелых воспоминаний моего детства — когда мама с папой «расходятся в стороны». Но, к счастью, папа после спора очень часто подходил к маме, мог её поднять, обнять и сказать: «Я тебя всё равно люблю!» И это было огромным облегчением. Я только потом у какого-то психолога прочла: показывайте детям, как вы миритесь, а не только как вы ссоритесь. Детям это важно. У родителей были очень разные точки зрения на разные проблемы. Но в чем-то самом главном они были едины. И еще они были очень воспитанными и культурными людьми, интеллигентными.
— Е.К.: Книга «Мы, наши дети и внуки» построена на методе контраверсии — Борис Павлович высказывает какую-то мысль, а Лена Алексеевна ему оппонирует. Они обмениваются доводами, и это очень важно.
— Анна: Мама говорила «Я Санчо Панса, а папа — Дон Кихот», и в этом было своё видение… Они были очень разные, но очень хорошо дополняли друг друга. Где-то мама с нас более строго требовала, чем папа, вела мужскую роль. И это двуединство разных людей — для семьи и для детей очень здорово. Когда имеют право на существование разные мнения, нужно только найти точки соприкосновения.
— Антон: Да, книга построена в форме диалога, спора. И я не могу сказать, что склоняюсь к такой-то точке зрения. Мне близка и та, и другая.
— Ася: В итоге у читателя появляется ощущение, что ему не навязывают ничьё мнение — ему предлагают вместе с авторами думать дальше, искать свои решения. Это важный эффект.
— Е.К.: Да, с просьбой о переиздании книги в издательство обратились именно младшие Никитины, внуки. Как вам пришло это в голову?
— Александра: Появились дети — моей старшей дочке сейчас пять лет — и я начала пересматривать всё, что знала даже о своей собственной семье. Конечно, мы знали, что есть такая книга, которая в последний раз переиздавалась в 1998 году, мы её читали. Но сейчас, когда я стала её перечитывать, я вдруг поняла, что это именно то, чего мне не хватает. Хотя большинство из этих вещей, бегание босиком, спорткомплекс, какие-то игры — это всё было в нашем детстве, было само собой разумеющимся. Но для меня открылась другая сторона этой книги, более глубинные и важные мысли об отношениях с ребёнком… Я поняла, что хочу жить со своими детьми так же счастливо, как жили мои дедушка с бабушкой с нашими родителями и наши родители с нами. И все мы, внуки, у которых уже есть дети, пришли к мысли: как же так, надо переиздавать книгу, что же мы сидим?
— Ася: Да, став мамами и папами мы совершенно по-новому взглянули на книжки, которые знали всю свою жизнь. И решили, что в первую очередь нужно делать сайт — его сделали в 2011 году, простой и домашний сайт. Мы думали, что этого будет достаточно, чтобы делиться с людьми опытом, чтобы у них была возможность узнать о Никитиных из первоисточника, потому что Интернет на тот момент был полон совершенно противоречивой и не правдивой информации. На сайте мы поместили книги в электронном виде, фильмы. Но каково было наше удивление, когда люди стали нам писать: «Спасибо вам огромное, спасибо Борису Павловичу и Лене Алексеевне, мы так любим ваши книги! Мы воспитали детей и сейчас ждём внуков, хотим, чтобы у нас была эта книга!» Кто-то передавал её в семье по наследству, кто-то разыскивал у букинистов. И тогда мы начали работу по переизданию книги «Мы, наши дети и внуки» — и очень благодарны издательству «Самокат» за сотрудничество.
— Е.К.: Когда вы были маленькие — дома была своя среда, вы начинали читать в 3-4 года, физически развивались. Но ведь нужно было идти в школу? Как это было? Ведь вы приходили туда развитыми на порядок лучше сверстников.
— Антон: Да, и тут возникало противоречие — что делать человеку в школе, если он как минимум первые 2-3 класса, если не больше, уже знает, умеет писать, бегло читает, достаточно много знает. Отдавать в первый класс? А что там делать? Я расскажу о себе, потому что я в этом смысле пострадал больше всех :) Меня сначала отдали во второй класс, мне еще не было семи лет. Через полгода, поняв, что мне там делать совершенно нечего, перевели в четвертый. Все мои одноклассники были года на три старше меня. Учиться мне было всё равно очень легко, к восьмому классу я обленился окончательно, потому что было не интересно — я читал учебники вперёд… Я не был отличником, собственно, к этому не стремился никогда.
Потом мне повезло, последние два класса я учился в математической школе в Москве, школа была очень сильная, учились там по другой программе — вот там пришлось поработать. Для меня это было сложное время, мне было 11-12 лет, закончил школу я в 13 лет, был в пионерском галстуке на выпускном… Интересы с одноклассниками были совершенно разные, ведь школьные занятия не играют главной роли при общении. Поэтому все мы и пришли к выводу, что социализация и общение со сверстниками — это всё-таки более важно, чем стремление быстрей окончить школу.
После школы я не поступил в институт — поступал, но баллы недобрал, и это хорошо. Не знаю, что было бы со мной дальше, если бы я прошёл. Я поступил в техникум, где студенты были гораздо ближе мне по возрасту, закончил его с отличием без всякого труда, после математической школы, а потом поступил в Университет и учился со сверстниками.
В итоге две вещи, которые мы не взяли с собой из своего детства: первая — открытость семьи, мы предпочитаем не пускать никого постороннего в свою личную жизнь; вторая — никто из нас не стремится к тому, чтобы дети раньше заканчивали школу, не отдаваёт их в школу раньше и не даёт перескакивать через классы. Мы даём дополнительную нагрузку детям другими способами.
— Нужно ли учить ребёнка читать в 3-4 года?
— Антон: Конечно! Но нужно, чтобы ребёнок сам научился.
— Анна: Мы это сейчас не форсируем. Моя внучка как-то лихо начала в 2 года учить буквы, мы даже испугались. Дело в том, что когда рано начинаешь читать, есть возможность как бы уйти в этот книжный мир — ты уже не так воспринимаешь действительность, немного по-другому. Вот, может быть, не нужно перекрывать ребёнку эти другие каналы восприятия. Всё должно быть без перекосов. Сегодня уже очень много реализовано из опыта наших родителей, касающегося раннего развития и здоровья, но есть некоторые важные вещи, о которых совсем не говорят — например, о важности физического развития, о трудовом обучении. Я, например, в 13 лет освоила «слепой» метод печати на печатной машинке, и когда у меня скорость стала больше, чем у папы, он сказал: «Всё, теперь ты будешь заниматься книгами». И я перепечатывала их книги, пропускала школу, занималась этим.
Но со школой мне повезло, у меня был очень хороший класс и классная руководительница, от этого тоже многое зависит. Я заканчивала школу на два года раньше, десять классов. В семь лет пошла во второй класс, а потом в четвертом классе перешла в пятый. Целую четверть училась в другой школе, директором которой был Калабалин, сын воспитанника Макаренко. Там было очень хорошо, до сих пор помню, как я нерешительно отвечала какой-то урок по биологии, и мне учитель поставил «тройку» — и тут весь класс возмутился: «А почему „три“, она всё ответила, просто тихо говорила!». И учитель поставил «четверку». Но потом мне пришлось перейти в другую школу по месту жительства, сдав экзамен в шестой класс.
— А что вы можете рекомендовать из дополнительных занятий, если не нужно отдавать детей в школу раньше?
— Ольга: Здоровый образ жизни, природосообразный, легкая одежда и босиком дома — поверьте, это не страшно, это приятно, как и выйти босиком на снег. Мы до сих пор это делаем с большим удовольствием, так что даже сомневаться не стоит, проверено на нас :) Мне сейчас больше 50 лет, и я могу себе позволить не заниматься своим здоровьем. Понимаю, что вообще-то давно пора, но я здорова с детства.
— Вы в детстве не болели?
— Ольга: Болели, почему, редко, но болели.
— Анна: Болеют и здоровые дети, главное, как они переносят инфекцию — я всегда это говорю родителям, так как я по специальности детская медсестра, а еще член Ассоциации профессиональных акушерок и занимаюсь естественным родовспоможением. Любая болезнь — это тренировка иммунитета.
— Выбегать на снег легко, если ты живешь в своем доме. Кто-то из вас живет в квартирах в городе?
— Анна: Нам повезло, мы живём в собственных домах.
— Ольга: Да, в городе это почти невозможно. Но можно хотя бы открыть форточки.
— Анна: Никакие сквозняки не страшны, все страхи у нас в мыслях.
— Е.К.: Один из распространенных стереотипов о Никитиных — что они растили вундеркиндов. У Бориса Павловича была такая научная гипотеза, НУВЭРС, расскажите немного о ней и как она работает?
— Антон: У папы была об этом статья в научном журнале, которая вышла в 60-е годы. НУВЭРС — необратимое угасание возможностей эффективного развития способностей. Суть в том, что ребёнок имеет наивысшие возможности для развития творческих способностей в самом раннем возрасте. Чем он старше, тем эта возможность сильнее угасает. Папа считал, что именно в раннем возрасте надо давать детям возможность развиваться — с помощью среды и с помощью активного движения, которое необходимо в первые месяцы и до рождения, причем не только для мышц, но и для развития нервной системы, интеллекта. Аршавский тоже об этом писал. Среда должна развивать и умственно, и физически.
— Анна: И еще он подчеркивал важность саморазвития — у ребёнка обязательно должно оставаться свободное время на самостоятельные занятия. И мама считала, что детей нельзя без конца водить на разные кружки, так что у них не остаётся времени на самопознание.
— А как вы относитесь к таким вещам, как совместный сон с родителями? Сейчас это распространенная идея.
— Анна: Думаю, этим родители в чем-то компенсируют что-то, что им недодали в детстве. А со стороны ребёнка — нужно его чувствовать, что ему нужно. И ребёнок должен чувствовать взрослого. Кого-то, может быть, и в два года можно оставить спать одного, а кого-то и до пяти лучше не оставлять. Я сейчас занимаюсь архивами, и в папиных записях есть такое — «кто сегодня спит с папой на раскладушке». Например, Антон, который много чего-то сделал, то есть, это было наградой :) Я помню свои ощущения в детстве, когда мама спала с кем-то из малышей, а очень любила забраться к маме в ножки и погреть ей ноги. Мне было лет пять-шесть. А с младшими мама всегда спала вместе.
— У вас в доме у каждого ребёнка был свой уголок?
— Ольга: Да, свой дом — это всё-таки пространство, которое можно обустраивать своими руками, а Борис Павлович был мастер на все руки. В доме была масса полок, столов, табуреток, которые он сделал сам. У каждого ребёнка к школе был свой стол с полками, причем в чужой стол лезть было нельзя, стыдно — это уже, наверное, мамино воспитание.
— Антон: В доме была мастерская, у старшего брата Алексея был свой угол, где всё было заставлено коробками с радиотехническими деталями — он очень любил заниматься радиоэлектроникой и сейчас этим занимается. У меня была химическая лаборатория, отдельная, где я что-то взрывал :)
— Анна: Была фотолаборатория с красным светом и всеми фиксажами-проявителями. У нас был проектор с диафильмами, это тоже было одно из увлечений, и даже были мультфильмы, несколько плёнок.
— Как вас наказывали, если такое было?
— Анна: Ну, допустим, мама не будет читать на ночь. Это было серьёзное наказание.
— Ольга: Маленьких детей папа шлёпал и считал это совершенно нормальным — дать понять ребёнку, что он делает что-то неправильно. Не сильно, конечно, не ради боли, а чтобы обозначить ограничение.
— А как вы относитесь к домашнему семейному образованию вместо школы? Сейчас же есть такая возможность. Как с этим в ваших семьях?
— Анна: непростой вопрос. С одной стороны домашнее образование — это здорово, думаю, начальную школу вполне можно проходить дома. И в то же время быть в школе, в классе, самостоятельно, находить контакты с другими людьми — это здорово и нужно. У нас нет опыта домашнего образования для наших детей. Я своих детей в детский сад не отдавала, занималась с ними сама, между делом. А когда они пошли в школу, а я пошла работать в неё же медсестрой и была с ними рядом.
У нас на сайте есть замечательные материалы К.С.Скорохода, старого учителя начальных классов, где он пишет очень важные вещи: коллектив — сам по себе учитель. Если ты чего-то не знаешь, тебя тут же научат в классе, между делом. Конечно, это зависит от учителя. А бедные учителя начальных классов сейчас стонут, говорят, у них такие методики и учебники, по которым невозможно учить…
— Ольга: Вопрос о домашнем образовании, конечно, очень болезненный. С одной стороны, безусловно, в таком образовании много плюсов, особенно если у ребёнка есть какая-то направленность. Папа нас отдавал в школу сильно раньше потому что считал: «Школа тормозит», и это действительно так. Но сейчас к чему-то другому не готово само общество…
— Е.К.: Для меня вся 50-летняя история семьи Никитиных — успешная, героическая и очень драматичная. Тот заряд убежденности и энергии, который был у Бориса Павловича и Лены Алексеевны, был уникальным. Они подняли своих детей и дали им все возможности — но это натолкнулось, к сожалению, на неготовность ни общества, ни систем здравоохранения и образования. В целом у нас всё настолько несовершенно, что дети Никитиных — они вышли, в общем, в холодный «открытый космос». Если бы общество могло принять таких детей и позволить им двигаться дальше, наверно, это была бы немного другая история.
— Помнится, с большим воодушевлением систему Никитиных восприняли в Японии. Как сейчас, какие-то отношения с Японией остались?
— Ольга: Действительно, папу приглашали в Японию, издавали там его книгу, он встречался с интересными людьми, там долго производили развивающие игры. Но сейчас эта связь утрачена, лет через пять-шесть после его смерти.
— Антон: Игры до сих пор производятся и в Германии.
— Ася: Я слышала от дедушки и бабушки, что в своё время Масару Ибука, президент фирмы Sony, с которым Борис Павлович встречался и был в очень хороших отношениях, назвал книгу «Мы, наши дети и внуки» самой практичной книгой для молодых родителей — очень высоко её оценил.
— Как у вас с чувством патриотизма — вы такие замечательные люди, а тут всё так плохо, не было ли желания уехать в ту же Японию или в Германию?
— Ольга: Я бы не стала развивать эту тему, у каждого своё отношение. Слово «патриотизм» в нас в доме не употребляли, но при этом…
— Анна: Мама пела нам замечательные народные песни, для неё было очень драгоценно всё, что касается русского народа, фольклора, культуры, костюма — ей всё это очень нравилось. А у папы, мне кажется, даже мысли не было куда-то уехать, они были очень преданными своей земле.
— Александра: Бабушка до последних дней ругала всех, кто уезжает за границу даже просто путешествовать. «Свою страну не объездили!», для неё это был очень болезненный вопрос. Она очень русский человек, преподавала русский язык и литературу, даже в речи нас всегда поправляла. А вот дедушка одинаково непредвзято относился к разным странам и нациям, он был человек мира. В Японии ему что-то понравилось, он это отметил. У всех есть чему поучиться, так он считал.
— Как вам живётся со славой ваших родителей? Наверное, вся ваша жизнь идёт под знаком, что вы — дети и внуки Никитиных, а есть ли место личному развитию?
— Ольга: Конечно, этот «отпечаток фамилии» был всю жизнь. Но с возрастом начинаешь к этому относиться по-другому. В школе это было болезненно, когда все вокруг тыкают пальцами: «А, это те, которые голыми ходят»
— Анна: У нас есть понимание цены всей этой славы и популярности. Мне кажется, к ней стремятся люди, которым чего-то не хватило в детстве. Самое милое дело — просто жить своей семьёй. Да, не хочется предупреждать о своих знаменитых родителях, пока тебя лично не узнали. Когда эта слава идёт впереди тебя, это очень тяжело. Я считаю, и когда родители воспитывают из своих детей каких-то чемпионов, например — это тяжелейшее испытание. А нам, взрослым, это уже бонус, когда люди узнают, «Ой, а вы из этой семьи! А мы читали книги ваших родителей, как они нам помогли!"
— Сейчас есть новое поветрие — не делать детям прививки, как вы к этому относитесь?
— Анна: На нашем сайте есть специальный раздел про это и форум, где идут споры и диспуты. Я пишу о своём опыте, а когда-то я сама спорила с папой насчет прививок, как молодой медик, только что закончивший медучилище. Сейчас мы не делаем прививок детям.
— Александра: Думаю, этот вопрос каждая семья должна решить сама.
— Анна: да, бывает, прививка снимает страхи родителей, и даже для этого она может быть нужна. У меня тяжело болела корью 8-месячная дочка, а первая прививка от кори делается в 1 год. Нам прописали димедрол, антибиотики, как положено, но это был третий ребёнок, и я сама понимала, что ни антибиотики, ни димедрол ничего не сделают — я просто носила её на руках, пела песни, грела ей ноги. Дышать ей было тяжело, при кори сильный отёк, и я боялась её положить. Ну, и что легче, сделать прививку или провести так две ночи? Дочка выздоровела без осложнений. Отдельная тема про прививку против гепатита В, который передается только через кровь или половым путем — зачем эта прививка маленьким детям?
— Антон: Я эту прививку себе сделал, когда уже взрослым начал работать с сыворотками человеческой крови. В таком случае она оправдана, когда есть риск заразиться.
— Какие у вас, семерых детей, были отношения в детстве и какими они стали сейчас, в вашей огромной семье? Как вы собираетесь вместе?
— Ольга: Когда я пошла в училище лет в 14-15, там узнали про мою семью и девчонки стали рассуждать: «А расскажи, кого из вас больше любят-то? Вот у меня родители больше любят меня, а брата не любят»
— Анна: Гоняли Антона втроём, а он нас запирал где-то там :) Всё как обычно у детей.
— Ольга: С возрастом, мне кажется, мы стали относиться друг к другу лучше в плане уважения. Я как старшая девочка раньше относилась к малышам соответственно, а сейчас-то все выросли. Все друг другу интересны, у каждого есть свои достоинства и недостатки, мы их прекрасно знаем, и это не мешает уважать друг друга.
— Анна: Мы на самом деле все очень разные. С Юлей, моей младшей сестрой, у нас 2 года, 2 месяца и 2 дня разница — но мы настолько разные всегда были, и вдруг на моё 46-летие она мне подарила стихотворение, в котором сравнила нас как хлеб и молоко. И с годами мы стали больше встречаться, уважать друг друга и учиться друг у друга. Это так здорово! У одной из наших сестер одиннадцать детей, у брата пятеро, у меня четверо, у остальных по двое.
— Кто вам помогал материально в советское время?
— Е.К.: В книгу «Мы, наши дети и внуки» мы включили небольшую главу о материальной стороне жизни Никитиных. Я попросил для неё припомнить цены на основные продукты, что покупала семья для питания на девять человек, какие были источники дохода. Сейчас уже давно не советское время, тогда бытовой контекст всем был понятен, а нынешним молодым читателям это может быть неизвестно.
— Ольга: Было время, когда действительно было очень трудно материально. Семеро детей, папа преподавал в школе, мама была библиотекарем, заработки у родителей были около 100 рублей, у мамы меньше. Это было где-то в 70-х годах, пособия на детей появились где-то в середине 80-х. Но жить как-то было можно и даже прокормить детей. Папа постоянно подрабатывал. И, знаете, время было достаточно простое, была обычная здоровая простая пища, была школьная форма, и разницы такой, как сейчас, между состоятельными и малоимущими людьми, не было. Мы жили в Подмосковье, там народ не сильно шиковал. Когда мы начали учиться в Москве, это стало более заметно, но к тому времени у родителей появились гонорары, они могли себе позволить нас приодеть.
— Анна: Я вообще не помню, чтобы мы ощущали себя бедными. У меня, наоборот, было ощущение, что у меня гораздо больше всего, чем у других. У кого еще дома есть лаборатории, спортивные снаряды? Даже батут мама и папа сшили сами! Был пылесос, стиральная машинка, швейная машинка, всякие станки, инструменты.
— Александра: Насколько я помню дедушку, на какие-то вещи и покупки ради какого-то дела у него всегда находились деньги. Первый компьютер у нас был, для работы.
— Е.К.: Борис Павлович и Лена Алексеевна собрали огромную библиотеку специальной литературы по педагогике. Деньги тратились на газеты и журналы, которые выписывали всегда: «Комсомолка», «Правда», «Литературная газета», «Учительская газета», «Изобретатель и рациональзатор», «Техника молодежи», «Семья и школа», «Науки и жизнь», «Химия и жизнь», «Мурзилка», «Весёлые картинки», «Пионер», время от времени «Пионерская правда», «Здоровье» и «Юность». А еще деньги тратились на инструменты и всякие приборы: секундомер, диктофон… Просто не стояла задача тратить деньги на одежду.
— Антон: Когда папа съездил в первый раз в Германию и ему там что-то заплатили, что бы вы думали он оттуда привёз? Конечно, немецкие инструменты!
— А как вы знакомили своих родителей со своими вторыми половинами? Как решаете проблему их согласия или несогласия с методиками Никитиных — с закаливанием, например? Вот у нас дочь практически выращена «на Никитиных», и снаряды муж делал, и плавала она сама в 8 месяцев — а муж у неё совершенно другой, он категорически против закаливания внучки!
— Анна: Наверно, так и нужно, чтобы половинки были разными! У нас с этим тоже непросто :) Какие-то точки соприкосновения находятся легко, а где-то постоянно сталкиваемся лбами. Меняемся, подстраиваемся друг под друга. У меня за одной дочкой будущий зять ухаживал семь лет, ходил, привыкал :)
— Александра: В конце концов он даже нас переплюнул :) Если это про моего мужа. Он сам родом из Сочи и был очень далек от всего этого, от снега особенно. Но он тренер, и сейчас сам в прорубь ныряет и кучу всего делает… Это всё хорошо сближает.
— Ольга: Важен всё равно какой-то психологический комфорт, нельзя что-то насаждать через столкновения.
— Е.К.: Напомню, что сейчас в семье Никитиных семеро детей, двадцать восемь внуков и семеро правнуков Бориса Павловича и Лены Алексеевны, которые оказались прародителями целого «микромира» Никитиных. Борис Павлович всегда был готов помочь людям, своим примером он учил своих детей и многих окружающих. Это то, что можем делать и мы с вами. Да, Никитины стали настоящими первопроходцами во многих вещах, начиная с создания развивающей среды — в фильмах видно трапеции, канаты, перекладины и прочие спортивные сооружения дома и во дворе, развивающие игры, лаборатории. Но и Борис Павлович, и Лена Алексеевна всегда подчеркивали, что каждая семья, независимо от достатка и условий, может создать такую среду для своих детей. Это очень жизнеспособная, логично, по-человечески устроенная модель семьи, которую каждый из нас может воспроизвести.
— Анна: Скажу в заключении, как говорил папа. Его спрашивали: «А вот как, к вам приходят новые люди?..» — и он отвечал: «Ну, как, обычно дети женятся, выходят замуж и все разлетаются. А у нас, наоборот, все слетаются!» И действительно, мы выходили замуж и оседали в доме родителей, одно время там жило пять семей. А потом мы потихоньку стали строить еще один дом. Наш первый дом 1965 года не сохранился, он был под снос, и в 1971 году мы переехали в дом, который есть и сейчас, там сейчас живёт с семьёй брат Иван с пятью детьми и я с младшим сыном.
Из тогдашних спортивных снарядов мало что сохранилось, но мы делаем новые — новый лопинг, новые «гигантские шаги», всё время заливаем каток. С каждым новым поколением всё обновляется, и мы много о чем мечтаем. На самом деле, всё это требует такой отдачи от взрослых… Но чем больше родители в детстве с детьми, тем успешнее они потом становятся самостоятельными.
Текст: Елена Панасенко. Фото: Юлия Пасечник
Вот бы все родители подходили к такому важному делу также осознанно и старательно!
Это большой вклад в жизнь общества и все их муки от непонимания и внимания не напрасны, небольшая, так сказать, жертва ради науки! =)