Заканчиваем публикацию воспоминаний офицера службы внешней разведки Анатолия МАНАКОВА, начатую в №169 (1998 г.) и №2 (1999 г.).
Вербовка - труднейшее, ювелирное занятие, если учесть к тому же, что, вопреки киноверсиям о разведчиках, на той стороне работают, как правило, вовсе не идиоты, а спецы высокого класса.
В этой связи вспоминается экс-генерал КГБ Олег КАЛУГИН, известный своими преступными откровениями - именно так к ним относятся в нашей среде профессионалов.
Так вот, некогда КАЛУГИН, обслуживая стенд советской выставки, развернутой в Нью-Йорке, заинтересовался подошедшим к нему с какими-то вопросами американцем.
КАЛУГИН взял координаты этого человека, связался с ним, стал активно "разрабатывать" и в результате получил ценнейшую информацию по военной ядерной тематике. Он на этом построил блестящую карьеру, а потом выяснилось, что завербованный агент - "подстава", его информация - псевдореальная "деза".
Как, спрашиваю я себя, профессионал мог начать вербовку на выставочном стенде, обложенном ФБР вдольи поперек, где фиксировался каждый контакт, каждое движение, каждое слово?
А вот случай собственной разведбиографии. В Америке пришлось "вести" одного агента с блестящими агентурными перспективами; но, вникнув в психологические закономерности его поведения и мотивов, я стал склоняться к выводу, что, скорее всего, имела место "подстава", виртуозно подстроенная.
Я решил все же проверить агента до конца - уж больно лакомый был товарищ, вернее, обещаемые им сведения, однако, представляя себе, что, очевидно, игра американской контрразведки и состояла в том, чтобы внушить мне, что это именно не "подстава".
Они выставили в день встречи "наружку", рассуждая в том духе, что раз мне будет видно, что наблюдение ведется, то и агент не засланный.
Зная, что меня "ведут", я все-таки поехал на встречу, видя по их поведению, что они буквально радовались,как дети: мол, наконец, плутяга, попался и ты. Нахально, не вынимая изо рта дымящейся сигары, вошел я в ресторан, где намечалась встреча. О, фэбээровцы были довольны - а я понял, что с этим человеком никогда ничего не получится...
Так что вербовка - дело деликатное, можно сказать интимное. Порой в своего подопечного необходимо чутьли не перевоплотиться, пропуская через свои нервы алгоритм его побудительных действий, не забывать об искреннем сочувствии к этому человеку.
И нет ничего зазорного в том, что, наряду с ощущением удовлетворения, чувствуешь себя некомфортно, когда после успешной вербовочной беседы трясешься в полупустом вагоне нью-йоркской подземки, а в голове еще свербит последний заданный тебе вопрос: "Если меня арестуют, хотя бы о дочери моей ваша служба позаботится?"
Ошибаться разведчику не полагается, иначе можешь приобрести совсем нежелательный опыт. Хотя, кстатисказать, для одного из моих друзей-коллег опыт американской тюрьмы, где он находился, ожидая обмена, явился чуть ли не самым ярким из заграничных впечатлений. Его посадили в общую камеру с уголовниками, и, конечно, он был весьма крепким парнем, но ведь там обламывают и крепких.
Однако же в камере стало известно, что под этого русского советское правительство посулило огромный залог - $2,5 млн - гигантские деньги, а деньги для американцев - это статус, мера социального веса. Почтение, которым уголовники на нарах окружили советского шпиона, было неслыханным: ему предоставили лучшую койку,где не сквозило; каждый день к нему подходили и осведомлялись: "Сэр, не желаете ли побриться?"
Хотя, конечно, при всем этом - удовольствие не из шикарных, и, слава Богу, мне тюрьмы удалось избежать.
Я вел себя корректно, поэтому американская контрразведка, должен сказать, относилась ко мне - ну, что ли, с профессиональным уважением; лишь однажды я, видимо, позволил себе некий не совсем лояльный трюк, следствием которого явились проколотые в гараже шины моего автомобиля. Обычные шалости ФБР.
Коллеги со мной делились и более противными штучками американских спецслужб. Например, ты приводишь к себе в гости важную персону, потчуешь своим лучшим виски, а затем обнаруживаешь - вкус-то не тот. Виски наполовину разбавлено - пардон - мочой.
Или же, в жару ты с нужной дамой отправляешься в известном направлении в своей новенькой иномарке. Но что за напасть: вы проехали совсем немного, а в салоне запашок похлеще общественного туалета в Жмеринке.Обследуешь салон - ничего предосудительного, снова в путь, амбре - со святыми выноси. Тормозишь, открываешь капот и видишь, что безымянный благодетель подбросил туда изрядное количество... сами знаете чего, а вентилятор несет крепкий аромат в салон. Маленькая месть больших сильных парней: не зарывайся.
А есть ситуации, которые могут прочувствовать лишь профессионалы. Во время второй командировки в США, будучи спецкором "ЛГ", я поселился в Нью-Йорке в отдаленном районе. Побывав у меня в гостях, тогдашний главный редактор "ЛГ" А.Б.ЧАКОВСКИЙ распорядился: "Давай перебирайся поближе к Бродвею".
Я переехал - в дом престижный, с крутящейся дверью, со швейцаром в галунах. Поначалу отношение ко мне этой братии было средним: то откроют двери, то нет. Однако время проходит, замечаю, стал швейцар чуть ли не подобострастничать: так поклонится, да дверь крутанет!
В чем, думаю, дело? А потом смекнул. Швейцары ведь люди внимательные: все, что вокруг дома, замечают.И видят они, родимые, что частенько, когда я утром уезжаю, за мной тянется "автоэскорт". Наверняка швейцарне раз подходил к эскортникам: "Господа, здесь нельзя парковаться, вы мешаете...". А те его - далеко, да удостоверение ФБР в нос. "Ну, - думает, вероятно, швейцар, - никак крутой мужичок-мафиози, паханчик".
Как-то сей почтительный служака подходит ко мне и вежливо докладывает: "Г-н Анатолий, прошу, так сказать, пардону, но я должен вам передать: те господа, которые за вами - как бы это выразиться - послеживают, просят предостеречь вашу жену и дочку, чтобы они не ходили одни в Центральный парк: это очень опасно". Хоть стой, хоть падай, но я с благодарностью принял предостережение американских коллег. И, честно сказать, в этоммаленьком эпизоде, по большому счету, вся наша разведжизнь. Человеки...
В последний день моего вторичного 5-летнего пребывания в Америке, в Филадельфии, незадолго перед отплытием, около моего дома я обнаружил две машины, нафаршированные агентами ФБР. Не скажу, чтобы это сильно меня обрадовало. Черт его знает, для чего они явились: попрощаться после стольких лет или вдруг ожидали, что я брошусь в их объятия и попрошу политического убежища? Не знаю.
Во всяком случае, при моем появлении они вели себя вполне миролюбиво. Я мог бы сделать вид, что не замечаю их в упор, и они бы это поняли, но поглядел, проходя мимо, на одного из них, вышедшего из машины. Агент этот учтиво улыбнулся и произнес: "До свидания, сэр. Счастливого пути". Я откликнулся: "Спасибо, джентльмены. Мои комплименты шефу", после чего они собрались и уехали. Они были довольны, я был доволен, каждый делал свое дело тихо, незаметно и с достоинством...
В.РАТМАНСКИЙ