— Георгий Викторович, в этом году вы включены в жюри фестиваля молодежного кино «Отражение», который проходит в пятый раз в Зеленограде. Вы успели посмотреть конкурсные фильмы?

— Я все фильмы посмотрел.

— Что скажете о них?

— Какие-то фильмы очень понравились, какие-то — не так чтоб уж очень. И была парочка фильмов, которые мне совсем не понравились. Но было бы неправильно их называть.

— На фестиваль впервые привезли зарубежные фильмы — режиссеров Украины, Казахстана, США. Они как-то выделялись на фоне российских?

— Если говорить о хорошем кино, то мне понравились именно российские фильмы. Это не потому, что в Украине или Америке хуже снимают, — просто, видимо, такое кино отобрали. В целом же было больше русского кино.

— Говорят, вы посетили зеленоградский универмаг. Это некий раритет, последний оставшийся универмаг в Москве. Какое он на вас впечатление произвел?

— Да, сегодня заходил. Надо же, как это быстро передается… Никакого впечатления он не произвел, честно говоря. Я не нашел там отдела мобильных телефонов и ушел.

— В 90-х годах ваши телевизионные серии «Маски-шоу» были очень популярны. А сейчас их почему-то практически не повторяют. Как вы думаете, почему?

— Мне сложно сказать — я их снял, они живут своей жизнью. Это как дети, которые выросли и пошли дальше, свои университеты заканчивать. Последний сезон «Масок» был в 1998 году, потом я снимал по два, по четыре фильма, но они снимались уже для Украины, а Россией куплены не были. Тогда-то мы подписывали договор сразу с телеканалом, и заранее, еще даже на сценарном периоде, я знал количество серий, как и когда они будут выходить. А здесь мы снимали за свои деньги, иногда за деньги спонсоров, и потом отдавали.

Уже в конце 90-х годов те люди, с которыми мы работали на российских каналах, поуходили, сменились, пришли новые, которые нас не приняли и не полюбили, стали какие-то свои форматы внедрять. По сути, это мировые стандарты, которые разрабатываются в Штатах и Европе. Потом их покупают и снимают, адаптируя под Россию. Вот такая схема работает. А «Маски-шоу» слишком специфический творческий продукт.

— Слишком смело?

— Нет, просто — «неформат, нам это не нужно». И потом, в 90-х годах был некий хаос в стране, но мы тогда существовали как российский коллектив, никто даже не знал, что мы из Одессы.

Было сложно, с одной стороны, но с другой — не было цензуры, была свобода предпринимательская, экономическая. Тогда люди просто смотрели: ага, нравится — и этого было достаточно, и больше никаких мотивов не было. Нравится зрителю, нравится руководителям — все, на это выделялись деньги и это покупалось. А сегодня много подводных камней, другая политика, которая, как мне кажется, идет против логики.

Я считаю, что в России должны создаваться свои, отличные от американских и европейских стандартов, произведения. Потому что Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан — они уникальны, они обладают величайшей культурой, которая должна сохраняться и передаваться. Мышление и вкус отличаются от европейского, и не надо стараться угодить их вкусам. Зачем? Да, там у них есть много прекрасного, есть гениальные произведения, но это не значит, что у нас ничего такого нет.

Мое субъективное мнение — уникальные фильмы, сериалы, созданные в России, должны как-то поддерживаться. Тогда же, в 90-х, наши премьеры выходили здесь, на российских каналах. Я уж не говорю о повторах — все каналы брали. Потом мы уже на Украину прицепом их продавали. Нам было тогда довольно вольготно. Мы зарабатывали деньги, тут же вкладывали их в следующие проекты.

— Как живут «Маски-шоу» сейчас?

— Десять лет назад мы получили театр в Одессе, о котором мечтали очень давно. Театр требует гораздо больше каких-то психологических вложений, он не имеет такого резонанса, как телевидение или кино, но требует большей душевности. Для творческого удовлетворения театр нам интереснее, чем телевидение. Потому что это лаборатория, мы можем делать все, что угодно, никто не скажет: «Этого не делайте, это неформат». Тут мы сами себе хозяева.

У нас есть наш прекрасный, я считаю, автор — Борис Барский. По его пьесам поставлено пять спектаклей, а всего их в репертуаре восемь. Сейчас мы девятый спектакль уже делаем, выпускаем премьеру.

Это наша сцена, это наш дом — «Дом клоунов». У нас есть своя публика, свои фаны — одесситы, которые смотрят все, что мы делаем. Они смотрят многие спектакли помногу раз, сравнивают, то есть, они настоящие любители и знатоки. Иногда мы приглашаем артистов, но принимаем далеко не любую антрепризу, потому что поддерживаем атмосферу, дух этого театра. Мы делаем международный фестиваль клоунады, в этом году будет уже четвертый, — приезжают мировые звезды, клоуны.

Это такой маленький оазис, о котором мало кто знает, но есть тонкие знатоки. Это как с вином: можно просто взять и выпить две бутылки, а можно бокал определенного сорта, особенного урожая. Образно говоря.

Наши актеры играют и в спектаклях других театров; я часто снимаюсь и в фильмах, и в телепроектах. У каждого есть свои проекты, но театр нам всем интересен и важен — потому там мы получаем все, что хотим.

У меня есть знакомые артисты (не буду их называть), которые сложились, получили какое-то большое имя, но потом… Как только начинаются корпоративы или поток сериалов, эти артисты выхолащиваются, теряют какую-то изюминку и со временем становятся скучными для зрителей, за редким исключением. Театр, где ты делаешь все, что хочешь, — дает почву, основу, можно прочно стоять на ногах и оставаться самим собой. Мне предлагали снимать какие-то сериалы, мыльные оперы, но поскольку я не смотрю их — отказывался. Зачем тратить на это свою жизнь?

— Спектакли театра «Маски» можно где-нибудь увидеть, кроме как в Одессе?

— В ближайшее время в Москве 6, 7 декабря — в ДК «На Яузе»; мы будем показывать премьерный спектакль «Маски в кубе». Этот спектакль — пантомима с трюками, эффектами, танцами, такой немножко сюрреалистический — и театр абсурда, и клоунада. Театр без слов. Туда вошли и какие-то хиты, номера из прошлых программ, но в основном это новое; плюс, участвуют две новых актрисы.

— Как вы читаете, пантомимой владеет любой профессиональный актер или это особой дар?

— Мим может быть великолепным актером театра без слов, но плохо играть в звуковом кино или в театре. А есть мимы, которые были прекрасны и в кино, и в традиционном театре; я знаю и драматических актеров, которые отлично владеют пантомимой.

Я знаю и другое: многие комики и клоуны великолепно справляются с драмой и трагедией. Но не все, конечно. Редко когда суперорганичный актер с большой глубиной драмы так же хорош в комедии.

— Продолжается ли ваше сотрудничество с Вячеславом Полуниным?

— Да. В ближайшее время, 20 ноября, я буду играть в Питере в «Театре-шапито». Мы фактически открываем этот театр новым спектаклем «Чердаки». Сюжет связан с жизнью клоунов, мы там играем самих себя. Для меня это очень дорогой спектакль, потому что я могу, как артист, максимально себя открыть — и раскрыть какую-то психологическую глубину, и одновременно смешить. Слава дает такую творческую свободу. Сама сюжетная фактура и обстоятельства позволяют артисту существовать полноценно, как он захочет.

Также играю в его «Снежном шоу»; и в Diablo в постановке Полунина и Терри Гиллиама участвовал.

— Кого вы считаете свои учителем в широком смысле слова? И в узком тоже.

— Я могу несколько учителей назвать. Скажем, Слава Полунин — однозначно мой учитель, друг, коллега и соратник. Мы вроде как и равны, а с другой стороны — он мэтр, он величайший мастер, который открыл мне в свое время глаза на новый театр, и дал направление, вектор, по которому я стал двигаться и обрел себя.

Скажем, Володя Цыпин — это мой первый учитель пантомимы. Еще в Одессе я у него начинал заниматься в студии, будучи студентом-архитектором. Андрей Николаев — учитель в ГИТИСе, выдающийся клоун. Когда мы с Борей (Борисом Барским — Ред.) учились, он тоже каких-то пинков под зад нам надавал, куда-то нас продвинули.

Потом, мне встречаются в жизни и люди других профессий. Вот, например, Сергей Воробьев, каскадер, постановщик трюков. Мы с ним познакомились на картине «Семь дней с русской красавицей», которую мы снимали с Юрой Володарским. Сергей был приглашен постановщиком трюков, Женя Корженков — оператором-постановщиком. Мы с Юрой были еще юные и неопытные режиссеры, снимали до этого только клипы и какие-то телепередачи. И Женя Корженков, и Сережа Воробьев дали нам хорошую киношколу.

И дальше, уже снимая «Маски-шоу», я специально придумывал трюки, чтобы «втянуть» Сергея Воробьева в съемки — это человек с неистощимой фантазией. И по сей день мы с ним дружим.

Это и Терри Гиллиам. Когда Слава Полунин ставил спектакль Diablo, мы провели две недели в Париже, репетируя, общаясь и творчески обогащаясь. Затем месяц в Тель-Авиве, играя этот спектакль ежедневно. Гиллиам тоже что-то поменял в моих мозгах, мышлении.

В кино — это общение с Кирой Муратовой.

— Вы снялись в нескольких её фильмах…

— В пяти; последний — «Вечное возвращение». Но для меня она просто загадка, я всегда стараюсь ее разгадать.

— Говорят, есть режиссеры, с которыми работать легко — они все объясняют, остается «выполнять указания», а с другими сложно — надо еще понять, что они имеют в виду. Кира Муратова относится ко вторым?

— Это действительно так, потому что она человек тончайшей интуиции. Эти ее гениальные фишки, приемы, и вот эта удивительная энергия, которую она несет в своих фильмах, которую многие люди не понимают и не принимают. А те, кто принимает, влюблены в ее творчество, в эту атмосферу, в эти тончайшие кружева, которые она умеет плести. Мне кажется, ее талант заключается в том, что она интуитивно это видит, а то, что невидимо, сложно объяснить словами. Поэтому иногда она не очень точно ставит задачу, зато хорошо понимает артиста. Она может из актера вытащить его природу, знает какие-то инструменты, ниточки, за которые можно его подергать — и он открывает себя с совершенно другой стороны, с которой у других режиссеров никогда и не открывался.

Мне она, конечно, помогла в жизни, обогатила, помогла раскрыться.

— О писателях-сатириках, о юмористах говорят, что они в жизни грустные люди. А клоуны и мимы тоже?

Ну, раньше я был веселым. Сейчас бесплатно не трачу свое веселье. Это уже превратилось в профессию в полном смысле слова, поэтому немного экономлю свои силы, не растрачиваю их налево и направо шутками-прибаутками. Хотя у меня очень много друзей-ровесников, которые все так же веселы и задорны.

Кравченко Юлия