— Владимир Теодорович, в каком составе приедет ваш коллектив?

— Приедет весь Национальный филармонический оркестр. Я надеюсь, что поместимся на сцене, нас много. И замечательные солисты — Анечка Аглатова, например. Это лучшие на сегодняшний день артисты, которые практически уже на Олимпе.

— В программе концерта жемчужины европейской оперы. Как вы подходите к выбору репертуара для разных площадок, чему отдаете предпочтение?

— Естественно, симфонии Брукнера или Малера исполнять не буду, потому что для этого нужна достаточно подготовленная публика, а у нас очень много потеряно в этом смысле. Прозвучат понятные, популярные в некотором смысле, чудные произведения, которые улучшают настроение.

— Как вы относитесь к попыткам адаптации академической музыки «для масс»? Я имею в виду как привлечение видеоряда, так и аранжировку, например.

— К аранжировкам классической музыки я не очень хорошо отношусь. К видеоряду — хорошо. Достаточно посмотреть потрясающий спектакль «Гамлет» в Театре Наций с Евгением Мироновым, который поставил канадский режиссер Робер Лепаж. Это колоссально — современно, очень ярко. И даже несколько опережая время, я бы сказал. Так что я к новшествам хорошо отношусь, если они, конечно, не калечат смысл музыки.

— Вы выступали в лучших концертных залах мира. Есть ли особо любимые площадки?

— Я люблю играть в России и особенно в маленьких городах — в Губкине, например, Старом Осколе. Потому что туда вообще не доезжают, так же, как до наших окраин, скажем, — в Улан-Удэ или Североморск. Во Владивосток сейчас очень много вкладывается, там как раз можно услышать хорошую музыку. Но нужно стараться все-таки, чтобы все слушали и приобщались к хорошему, настоящему, великому.

— Осенью прошлого года на заседании Комитета по проведению Года культуры в России вы предложили изучать нотную грамоту в школах. Это предложение получило какой-то отклик?

— Постепенно, у нас же все небыстро делается. Начинают образовываться какие-то хоровые кружки. Я думаю, что во многих школах будет час музыки. Все-таки надо вспомнить, какие у нас были офицеры в царской армии, которые и языки знали, и танцевали великолепно, и многие играли на инструментах. А многим нашим выдающимся людям такие композиторы, как Бетховен, скажем, посвящали свои сочинения. Его «Торжественная месса» была впервые исполнена в России, а не в Германии или Австрии, по инициативе князя Николая Голицына.

— Но в этом случае в школу должны прийти грамотные педагоги?

— Конечно.

— По крайней мере, с образованием не ниже музыкального училища. Пойдут ли они?

— Думаю, если будет какой-то материальный стимул — пойдут.

— В Москве происходят реформы в области культуры — объединение музыкальных и художественных школ, вузов, их «укрупнение». Что вы думаете об этих процессах?

— Могу только сказать, что нельзя всё грести под одну гребенку. Как мысль — это продукт слова, так и действие — продукт мысли. Одних можно и нужно объединять. Других, наоборот, нужно оставить в покое и дать им спокойно развиваться. Каждое такое культурное объединение — это тонкая ранимая вещь, поэтому нужно очень аккуратно подходить к этому вопросу. Подходят ли так чиновники — я не знаю.

— Как вы оцениваете исполнительский уровень молодых музыкантов? Можно ли сказать, что та же российская скрипичная школа находится на прежнем высоком уровне?

— К сожалению, не могу такого сказать. Среди молодых людей, которые приходят играть по конкурсу в Национальный филармонический, к сожалению, очень мало тех, кто может претендовать на места в оркестре. Потому что выдающиеся педагоги ушли из жизни, молодые стремятся если не уехать совсем, то давать мастер-классы за границей. В общем, картина пока не особо радостная. И конкурс Чайковского тоже показывает результаты далеко не фантастические.

— Широко известен ваш благотворительный фонд, вы давно поддерживаете начинающих музыкантов. Как часто к вам обращаются с просьбами из глубинки, из разных городов, в чем чаще всего нуждаются?

— Чаще всего нуждаются в инструментах, это вообще наша российская беда. Потому что на «табуретках» очень плохо воспитывать маленьких детей, они должны с самого начала играть на приличных инструментах. Это формирует звук, вкус и так далее. Ну и потом, в глубинках люди живут довольно бедно, поэтому мы оказываем и материальную поддержку талантливым людям. Иногда на наши стипендии существует вся семья. Я уже не говорю о том, что фонд никогда не остается равнодушным к детям с разными заболеваниями, а их у нас много. Хоть и не наш профиль, но стараемся по возможности, — все-таки 144 сложнейшие операции, в том числе на открытом сердце, с помощью фонда сделаны.

— Вы руководите двумя известнейшими коллективами — это «Виртуозы Москвы» и Национальный филармонический оркестр. Кто чаще выступает, гастролирует?

— Я стараюсь не обижать никого из своих детей. Недавно мы с «Виртуозами» играли в Ростове, Краснодаре и Новороссийске. На фестиваль в Минске, который состоится через несколько дней, едет Национальный филармонический оркестр. А потом я снова с «Виртуозами» еду в Украину, отказывая себе в удовольствии посетить хоккейные матчи на Олимпиаде. Просто знаю, что в Киевской опере все билеты проданы, несмотря на то, что там происходит. И я не могу подвести этих людей, публику, которую я люблю, и которая меня любит. К тому же, мой отец пошел во время войны как раз на украинский фронт и получил там две контузии.

Юлия Кравченко