— Отец Константин, сколько православных храмов действует в Зеленограде, какое количество людей их посещает?

— Никольский храм — это центральный и самый первый храм, и его приход стал основой для всей православной общины Зеленограда. К Никольскому храму приписаны Филаретовский, Сергиевский храмы, храм Всех Святых на старом кладбище и часовня Лазаря Четверодневного на кладбище в Рожках. Это один очень крупный приход, до последнего времени включавший практически всю городскую православную общину.

Теперь, слава Богу, у нас строится еще один храм — благоверного великого князя Александра Невского. Он имеет статус Патриаршего подворья, назначен настоятель — это священник Максим Казаков, очень энергичный, деятельный. Мы уверены, что все у него получится. Заявлен под строительство еще один храм в будущем 17 микрорайоне, и этим вопросом занимается священник Михаил Ильин. Там тоже будет Патриаршее подворье, поскольку это часть одной Программы строительства новых храмов, которая сейчас претворяется в жизнь.

Но даже пять храмов и часовня, — это капля в море, потому что по любым подсчетам нам нужно не меньше десяти храмов. Мы как-то решили подсчитать количество прихожан в Великую субботу и в день Святой Пасхи. Конечно, это были приблизительные цифры; кто-то приходил дважды, а кто-то поехал в подмосковные храмы, но это — почти 40 тысяч человек! Сейчас же общая вместительность наших храмов — максимум 500-700 прихожан.

В Зеленограде, по сравнению с остальной Москвой, меньше приезжих, представителей других этносов и других вероисповеданий. Те, кто здесь живут — здесь же в основном и работают, воспитывают детей, молятся. И мы стремимся сделать жизнь в нашем городе благополучной для всех зеленоградцев, привлекаем властные структуры, предпринимателей, просто активных прихожан. Если уж дорога должна вести к храму, то и храм должен быть, или хотя бы место, где он будет стоять. Если мы своим детям не оставим этот «указатель», то они никогда не найдут саму дорогу.

Ю.К. — 40 тысяч людей приходят в зеленоградские храмы на праздники, — это примерное общее количество. Но часть из них постоянные прихожане, часть — приходящие время от времени, «случайные» люди?

— По статистике, в достаточно цивилизованном обществе с высоким уровнем образования, культуры и так далее, 3-5% населения — это глубоко воцерковленные люди, которые постоянно ходят в храмы; примерно 20% - это те, кто посещают время от времени, и 40% - те, которые вообще имеет какое-то религиозное представление в своей жизни. Но даже 3-5% - это, все равно, как минимум, 7 тысяч человек. Нам нужны храмы для этих людей, которые хотят и могут прийти помолиться, пусть даже каждый день.

— Как строится жизнь православного прихода, как объединяются люди в церкви?

— Самый лучший «объединитель» для верующих людей — это строительство Божьего храма. В 1988 году Никольский храм начал восстанавливаться после десятилетий запустения. Это был год празднования 1000-летия крещения Руси, — невероятный подъем, второе Крещение Руси, как сейчас говорят. Никольский храм стал тогда первым храмом Московской епархии, который передали Русской Православной Церкви. Это было впервые — возвращают храм! Я сам застал то время, когда он лежал в руинах, помню, как все это было. Восстанавливая храм, люди радовались каждой мелочи, и вот эта общая радость, это созидание очень объединило людей. Многие из них десятилетиями ездили из Зеленограда в Знаменский храм у станции метро «Речной вокзал» или ходили в ту же Спасскую церковь в Андреевке. Конечно, они с радостью отдавали свои силы, энергию на восстановление Никольского храма.

Вот так возникла наша община, которую возглавил протоиерей Владимир Харитонов. Его основным помощником стал староста Сергей Евгеньевич Калуженец. Все, что уже сделано, сложилось еще в их время, мы же дорабатываем, достраиваем. Но и сами понемногу начинаем новое.

— Вам помогали частные лица, спонсоры?

— Когда храм восстанавливали, никаких особых меценатов, спонсоров не было. В единичных случаях люди жертвовали какую-то более или менее крупную сумму, которую тут же пускали на благоустройство, например, строительство забора, электрику и тому подобное. Потому что эти работы были очень дорогостоящими.

И еще хочу сказать доброе слово о городской власти. Прежде всего, это возглавлявший тогда зеленоградскую администрацию Алексей Алексеевич Ищук, который очень много лично сделал для нас. Он всем интересовался, участвовал, помогал, советовал.

Ю.К. — Парадокс того времени — церкви помогал партийный человек, «крепкий хозяйственник».

— Да, крепкий хозяйственник и коммунист. Но сам Алексей Алексеевич сейчас вспоминает о том особом впечатлении, которое на него оказало общение со Святейшим Патриархом Алексием II двадцать лет назад.

Мы помним и других тружеников. Кто-то помогал стройматериалами, а кто-то помогал, что называется, связями — знал, к кому нужно обратиться, чтобы какой-то вопрос «продвинуть». Эти вопросы возникали на каждом шагу, и их нужно было как-то решать. Не было тогда отработанной цепочки взаимодействия церковной и городской администрации, да и вообще мы просто не знали, к кому подойти и как сказать. Да что говорить: когда мы начали издавать свой церковный листок «Вестник Никольской церкви», то должны были относить его на согласование, не поверите, в горком партии. Там его смотрели, анализировали, чтобы, «не дай Бог», ничего «такого» не пропустить в печать или эфир.

С первых лет при Никольском храме зародились и социальное служение, и благотворительность, и попечение о нуждающихся. У нас еще тогда появились библиотека и воскресная школа, им уже 25 лет. Сейчас это привычно и есть при каждом храме, а тогда это было новым — что это, для чего? Зачем Закон Божий? Там же будут учить, что мы не от обезьяны произошли! :)

— Как распределяются обязанности внутри храма?

— Есть настоятель, есть штатные клирики, то есть священнослужители — священники, диаконы. Есть церковнослужители, не имеющие духовного сана, как мы сейчас говорим, алтарники, а на самом деле пономари, чтецы и прочие. Есть клирос — церковный хор. Есть наши добровольные труженицы, вот эти бабушки у подсвечников. Их молитвами, их слезами святая Церковь устояла в годы лихолетья и безбожия. Может быть, это они тогда ещё наплакались, намолились, чтобы Никольский храм воздвигнуть из небытия, и положили на это всю свою жизнь.

— Как строятся отношения с организациями, учреждениями, которые вы опекаете? Они сами изъявляют такое желание или же вы к ним приходите?

— Мы опекаем все городские социальные учреждения, медицинские и детские, и делаем это все 25 лет. Мы сами приходили и договаривались о сотрудничестве. Где-то было просто, где-то сложно. Как ни странно, не сразу складывались отношения с нашей городской больницей, пока там не сменилось руководство. Сейчас у нас сложившиеся отношения, десять лет как там открыта и успешно действует молельная комната.

— Социальное служение — это духовное попечение или и какая-то физическая помощь?

— Прежде всего, конечно, это духовное попечение. Священник приходит к людям для того, чтобы проповедовать им Царство Божие, Благую весть, Евангелие; для того, чтобы спасать души, чтобы исповедовать, причащать, соборовать, чтобы крестить младенцев. Для того чтобы преподать людям отсвет другого мира. И где бы это ни происходило, — в храме, часовне или в каком-нибудь учреждении, — священник приходит всегда с одной целью — говорить людям о вечной жизни, призывать их к спасению.

Но у священника есть добровольные помощники из числа мирян — волонтеры, говоря современным языком. Они уже занимаются конкретной помощью: кому-то нужно молитвы помочь почитать, подготовиться к исповеди, причастию; кому-то нужно просто прибраться в квартире, помыть окна. Мы не считаем это особыми услугами, помогаем просто от щедрости души, от сердечной доброты, и денег за это не берем. И никого не заставляем в этом участвовать, просто призываем своих прихожан помочь. Люди и сами предлагают свою помощь. У нас в иконной лавке есть специальная тетрадь «Поможем друг другу». С ее помощью, например, молодые мамы обмениваются детскими вещами, колясками, кто-то записывает свои просьбы, кто-то предлагает свои услуги.

— Те 3-5% глубоко воцерковленных горожан, постоянных прихожан, о которых вы говорили, — что это за люди, какого возраста, социального положения?

— Если раньше основой этой просвещенной в церковном смысле части населения составляли люди старшего поколения, то теперь деятельную основу общины составляют многодетные семьи. Особенно, если верующий отец, тогда и вся семья будет в порядке — и дети, и старики, и жена будет довольна.

Это далеко не маргиналы — наоборот, вполне успешные в жизни люди. Часто они занимаются предпринимательской деятельностью, что-то строят, что-то созидают и так далее. Но всегда это люди с устойчивой жизненной позицией, в основе которой лежит их личная вера.

— А если говорить об остальных — не знающих канонов, какого-то церковного уклада, приходящих время от времени?

—  У нас есть воскресная школа и для взрослых, — тех, кто серьезно к такому образованию относится. Они ходят сюда по своему желанию, и не на одно занятие, а иногда по несколько лет, и даже некоторые по второму разу. Преподают им священнослужители. Кроме того, постоянно проводятся в актовом зале Никольской церкви праздники, встречи, беседы; просветительские вечера устраиваются нами в зеленоградском Дворце культуры и на других площадках.

Кроме того, в Никольском храме ежедневно до 17 часов дежурит священник. Всегда можно прийти со своими вопросами, позвать батюшку, поговорить с ним. И в церковной лавке сотрудники дадут вполне грамотный ответ. Просто не надо спрашивать первого попавшегося — могут ответить что-то невразумительное.

Опять-таки, «под лежачий камень вода не течет». Если ты захочешь узнать, то всегда найдешь, где нужно спросить. У меня есть знакомые, которые до сих пор говорят: «Да вот, мы как-то не умеем, не понимаем». Я на это им отвечаю: «Милые мои, время идет, жизнь проходит. Когда вы собираетесь этому учиться? Что должно произойти, — мертвые воскреснуть? Что должно с вами случиться, чтобы вы наконец очнулись от этой спячки?»

Многие приходят и начинают плакать в храме. Почему? Потому что наша душа по природе своей христианка, нуждается в богообщении. Мы ведь в Божий храм приходим, чтобы с Богом общаться.

— Если говорить на житейском уровне, людей отталкивают от церкви какие-то условности. Например, человек зашёл в храм, потому что на душе тяжело, хочет просто постоять, подумать, свечку поставить.

— Правильно, душа-христианка ищет здесь помощи, ищет пищи. Посмотрите вокруг себя: иногда складывается впечатление, что некоторые люди живут вполне благополучно, но это только внешняя сторона. А тем временем душа без общения с Богом, который ее вложил каждому из нас, умирает. Мы обязательно за этих людей молимся, если они крещеные, то есть принадлежат к Церкви. Но если они вне Церкви, им можно помочь только добрым словом и советом.

— И вот когда человек зашёл в храм, ему делают замечание — не так стоишь, не так одет; свечку, которую купил и поставил, почему-то гасят. Пресловутые «бабушки» в церкви.

— Понимаете, смысл церковной свечи — «жертва». Раньше «козлищ и тельцов» приносили на сжигание, а теперь, поскольку мы приносим Богу бескровную жертву, то и люди приносят в храм жертву символическую. Свеча — самый простой пример. Она нужна не для того, чтобы освещать или обогревать помещение. Когда человек возжигает свечу, считайте, что жертва уже принесена. А следить, чтобы свеча обязательно догорела, — это уже суеверие.

«Бабушки» — вечная тема. Мы, конечно, с ними тоже работаем. Кстати, это часто 40-летние женщины. Ну что делать — нет у нас других бабушек. :)

Ю.К. — Обратила внимание, что в храм заходят девушки и в джинсах, и с непокрытой головой. Им не будут делать замечаний?

— По-моему, это все вопросы такта, этики, просто личной культуры. Совсем несложно покрыть волосы, не надевать что-то облегающее, выбрать юбку нужной длины и так далее. Мы никого не прогоняем, конечно. Пусть лучше женщина сегодня, сейчас зайдет в храм без головного убора, но — зайдет. Это дело Божье — кого допускать, кого не допускать в храм, но не наше.

— Венчание, крещение, отпевание, освящение совершаются за деньги. Это фиксированные суммы или кто сколько сможет?

— Сумма эта называется добровольным пожертвованием, размер которого установлен для удобства, чтобы люди могли как-то ориентироваться. Мы не берем деньги за то, что нам не принадлежит. А благодать Божья на всех изливается бесплатно, независимо от того, насколько человек верующий.

Бывают разные ситуации. Например, крещение — это начальное, вступительное таинство вхождения в Церковь, оно будет совершено в любом случае, есть у человека деньги или нет. А если человек хочет, чтобы было обособленно, он может внести более крупную сумму. Потому что обычно эти требы общие, то есть крестят всех вместе — младенцев, стариков, молодежь. Если люди хотят освятить машину или своё жилище, здесь мы вправе ожидать, что какое-то пожертвование на храм тоже будет. Конечно, если это малоимущий или инвалид, никто не будет требовать с него означенную сумму, пусть будет то пожертвование, которое он может внести. В любом случае, пожертвование — это посильная сумма.

Другое дело, что эти самые пожертвования — основа нашего бюджета, а мы должны за их счет покрывать коммунальные платежи, расходы на содержание воскресной школы, издание газеты, социальное служение. И чтобы, в конце концов, своим сотрудникам, священникам в том числе, платить более или менее достойное содержание. Рассчитывать только на добровольный и безвозмездный труд, наверное, нечестно. А еще мы должны подумать о том, что нам нужно строиться, развиваться.

— Работа любой организации и руководителя оценивается по определенным критериям. Есть ли такая система оценки в православной церкви?

— Я думаю, эти критерии известны всем нашим прихожанам. Они, слава Богу, имеют возможность выбора. У нас много священников, и они служат в разных храмах согласно расписанию, которое всегда можно найти на нашем сайте. Сами прихожане очень хорошо знают, к какому батюшке с каким вопросом подойти, мы же все предстоим перед людьми, как открытая книга.

И точно так же, я думаю, наши дела известны священноначалию. Оно тоже видит, что вот этот батюшка хорош для приходского служения, он очень добрый, отзывчивый. А этот хорошее образование получил, он может защитить диссертацию, преподавать. А другой хорош в административной работе, которой тоже необходимо заниматься.

— Священник в каком-то смысле должен быть психологом?

— Наверное, мы немножко и психологи, как те же преподаватели или врачи. Но все же для священнического служения требуется особый талант и особое призвание, которое дает Бог, а приходим мы к Нему разными и порой странными путями. Это далеко не всегда прямая линия. Но какие-то, на первый взгляд, случайные события тебя к этому рано или поздно приводят. Господь же нам дает и силы, и разумение, и навыки. Но для этого мы должны служить Ему одному.

— Как благочинный округа вы должны контролировать работу настоятелей зеленоградских храмов?

— Слава Богу, я их обоих хорошо знаю, третий — я сам :). Нам в этом смысле легче, чем остальным; у нас самый небольшой столичный округ и, соответственно, самое маленькое церковное благочиние.

— То есть, прямого руководства от вас не требуется?

— Есть вопросы, административные, делопроизводство какое-то, определенные назначения, послушания. Я их исполняю сам и поручаю что-то своим подчиненным.

— Бывает ли, что прихожане жалуются на священника?

— Конечно, невозможно же всем угодить! У нас девять священников и два диакона. Все мы разные люди, честно говоря. Но когда собираемся вместе, чувствуем себя одной семьей, дополняем друг друга. И люди, которые давно ходят в храм, так или иначе находят «своего» священника, «прибиваются» к нему. Один кажется более строгим, другой — более добрым; кто-то особенно тщательно исповедует, у другого хороший голос, у третьего жизненный опыт, и так далее. Все это очень индивидуально.

И вот, бывает, пришёл человек в храм случайно, встретился ему «не тот» священник, и вроде бы никто никого не хотел задеть и обидеть, но контакта и взаимопонимания не произошло. Я думаю, что это, опять-таки, род искушения, которые нам Бог посылает. И священникам нужно быть внимательнее, но и люди должны понимать, что храм — не служба быта. Мы не услуги людям предоставляем, мы, прежде всего, пастыри духовные. А нынешний человек избалован, в нем много эгоизма и привычки к комфорту — везде его гладят, стремятся ему угодить, сделать его жизнь более беззаботной. Он отрешен от остального мира, он считает — вот Я, планета, и все вокруг должно вертеться вокруг нее. А тут мы честно ему говорим, что вот это — грех, а вот это — проступок, и теперь нужно потерпеть, чтобы исправиться… Не все готовы такое слышать.

Ю.К. — Как вы относитесь к присутствию священников в интернете? Отец Максим Казаков, например, в «Фейсбуке» вполне активен.

— Отношусь нормально. Он же не исповедует по электронной почте, правда? И это невозможно, потому что это таинство может совершаться только лицом к лицу. А поговорить, пообщаться, ответить на какой-то вопрос — почему бы и нет. И на нашем церковном сайте есть форум. Надо уметь пользоваться всеми средствами коммуникации, которые сейчас предоставляет цивилизация, Но воспринимать их как средство связи, не более того. Уход в виртуальный мир, психологическая зависимость от этих всех социальных сетей — это, я считаю, беда современной молодежи. Потому что у них неопытные души, самые духовно незащищенные.

— Люди приходят в храм с планшетами, айфонами? Используют ли всё это и священники во время службы?

— Наверное, приходят, но мы просим, чтобы они их выключали, чтобы не отвлекать остальных. А почему нельзя? У нас с оружием нельзя заходить, а это не оружие. На некоторых службах, я знаю, батюшки используют электронные устройства, чтобы посмотреть что-то, чего не содержится в требнике. Положат, прочитают, пропоют молитвословие, например.

— На праздничные литургии в Никольский и Филаретовский храмы можно прийти только по приглашениям?

— Этого нет уже несколько лет. Просто раньше, когда появилась некая «мода» на церковные службы, были не очень сознательные граждане, которые после застолья и возлияний выходили на улицу и думали: «А не сходить ли нам в церковь?» Они не хулиганили, но создавали странную, не очень благоприятную обстановку для тех верующих, которые пришли помолиться. Мы никого и раньше не отстраняли, но все-таки старались обеспечить доступный вход для постоянных прихожан. Раздавали пригласительные билеты тем же бабушкам, чтобы они могли войти, встать там, где привыкли, где им будет удобно и хорошо. Все остальные, если не помещались в храме, стояли за ограждениями. Потом те, кто оставался, могли войти внутрь. А пришедшие только поглядеть на крестный ход, как правило, возвращались к своему столу. Сейчас уже пропал этот ажиотаж, а крестный ход и саму службу можно по телевизору посмотреть. И люди приходят в храм чаще всего сознательно.

— Как складывается ваше сотрудничество со школами в части преподавания «Основ православной культуры»?

— У нас этими вопросами занимается отец Михаил Ильин, который и воскресную школу поднимал, и сам преподавал, и молодежное движение «Колокол» организовал. Когда всё это начиналось, в школах никто не знал, как преподавать основы православной культуры и что это вообще за предмет. Поэтому из предложенных вариантов почему-то выбирали гуманитарную этику, явно путая ее с эстетикой. Или считали, что особой квалификации от преподавателя не требуется — достаточно книжку прочитать, и привлекали учителей истории или биологии — «есть дополнительный заработок»… Но преподавать «Основы православной культуры» (ОПК), не будучи воцерковленным человеком, говорить о том, чего не знаешь и не чувствуешь, — это все-таки нечестно. Поэтому мы организовали дополнительное обучение для преподавателей, и сейчас квалифицированные специалисты есть в каждой школе. Если говорить о процентах, показателях — у нас они лучшие по Москве. В Зеленограде во всех школах преподают ОПК, причём это выбор самих родителей.

На последнем Епархиальном собрании духовенства Патриарх Кирилл рассказал о планах преподавать «Основы православной культуры» не один год, а несколько лет. Поскольку есть разница между тем, что могут понять дети в 11 лет и, например, в 15. Кстати, этот предмет выбирают иногда и мусульмане, потому что считают, что если они живут в русской среде, то должны знать и понимать ее духовные и нравственные ценности, ее культуру. Это не значит, что они тут же пойдут крестить своих детей, этого и не требуется. ОПК — культурологический предмет, который предполагает знакомство с основами культуры, дает определенный уровень цивилизованности, интеллигентности, если хотите. Невозможно жить в России и не знать её истории, традиций. Основа же нашей ментальности — это все-таки русская культура, духовность, которая, в свою очередь, происходит из православной веры.

Отмечу, что в Зеленограде общий уровень образованности высокий, но это уровень, прежде всего, технического образования. Поколение «технарей» 1960-70-х годов — люди в массе своей очень далекие от храма. С этими людьми надо говорить на понятном им языке. Поэтому мы проводим просветительскую и миссионерскую работу в городе, используем разные возможности, чтобы напомнить, объяснить людям — что-то важное в их жизни еще не состоялось, что-то они могут еще для себя открыть.

— К вопросу о геополитической и просто политической и социальной ситуации. Что для вас значит понятие «оскорбление чувств верующих», как вы его понимаете?

— Веротерпимость всегда была свойственна нашему народу, сумевшему освоить такие жизненные пространства, создать самую большую страну и то, что теперь называется Русский мир. Это, безусловно, положительный пример совместного проживания народов и взаимодействия разных культур. Чего, увы, не скажешь об опыте западноевропейской цивилизации, пребывающей сегодня в духовном кризисе и чей «мультикультурный» эксперимент, по сути, не удался. Возможно, дело в том, что изначально люди, имеющие убеждения, веру в Бога, ответственны за свою и чужую свободу, пусть даже она не всегда совпадает с их мировоззрением. «Христос — это свобода!» — к такому убеждению не раз приходили многие мыслители. Но тот, кто не хочет жить по богоустановленным законам и противопоставляет всему миру своё понимание свободы, в лучшем случае заблуждается, в худшем — вводит в искушение остальных. Если это делается намеренно и агрессивно, возникает тот самый конфликт цивилизаций, так или иначе задеваются чьи-то сокровенные чувства, в том числе религиозные.

— Что вы думаете о нынешней ситуации на Украине?

— Позволю себе напомнить высказывание президента по поводу распада нашей великой страны: «Кто не сожалеет об этом, у того просто нет сердца». Эти слова можно употребить ко всему, что разрушает большой и щедрый дом, в котором жили многие народы бывшего СССР. Так получилось, что простых людей соблазнили, обманули и обокрали. Это не конец света, но определённо печальный итог той богоненавистнической идеологии, на которой всё строилось. Украину особенно жаль. Прекрасная и богатая страна, а какой народ! То, что там сейчас происходит, — это настоящая беда национального масштаба, трагедия обмана и самообмана. Уверен, талантливый и свободолюбивый народ Украины с Божьей помощью сможет найти верное решение своих проблем, сам изберёт пути развития страны, поймёт, в конце концов, кто оказался его друг, кто враг, а кто — так… Мы молимся за наших братьев!

Юлия Кравченко