— Ирина Борисовна, вы 19 лет проработали в женской консультации №10 — как всё начиналось?

Ирина Кузнецова

— Я пришла в женскую консультацию в 1995 году. Тогда её возглавляла Лилия Павловна Жиленкова. Она открыла эту консультацию, затем добилась выделения площади в 18 микрорайоне для Центра планирования семьи, обосновав, что это необходимо для молодого растущего города. Андролог — совершенно нетипичная специальность, до сих пор ни в одном реестре Минздрава её нет. Есть уролог, лечащий мужчин и женщин; есть гинеколог, работающий с женской половой системой. А вот врача, который отвечает за мужскую половую систему, нет в принципе. В Штатах есть центры Men’s Health, где наблюдаются мужчины. Стоит пояснить: андролог — это не сексопатолог, а специалист, работающий с мужским половым здоровьем, с функциями, позволяющими стать отцом.

Такая ставка если и создавалась, то только при крупных репродуктивных медицинских центрах и только с узкой целью, для лечения бесплодия. Мы же выбили её именно для Зеленограда. И врач-андролог был весьма востребован, пациенты появились сразу же.

До Зеленограда я девять лет работала в центральной поликлинике Министерства здравоохранения на Дорогомиловской улице. В свое время это была поликлиника для ученых и артистов, её основал ещё Максим Горький — добился эксклюзивных условий для научных и творческих работников. И когда появилась ставка в Зеленограде, пришла уже с готовыми наработками. Выросла в 5 микрорайоне, окончила с отличием физико-математическую школу, которая стала потом лицеем; знаю тут практически всех. Когда ездила в Москву, было такое чувство, что «увожу» отсюда свои знания, а не отдаю своему городу.

— Что изменилось, когда несколько лет назад 10-ю консультацию и Центр планирования семьи присоединили к больнице №3?

И.К. — Изменилось все. Потому что мы раньше были такой маленькой страной, в которой сами формировали законы. Мы подчинялись зеленоградскому управлению здравоохранения, но сами строили отношения с пациентами и между собой. А потом выстроили эту пирамиду, и нас сделали винтиками, которые выполняют какую-то непонятную работу. В ней могут удержаться только опытные, четко понимающие, что им делать, люди. Если человек приходит с нуля — ничему не научится, потому что каждый в нынешней системе работает сам за себя, без особой взаимовыручки и преемственности.

— Евгений Михайлович, вы главный отоларинголог Северо-Западного округа Москвы — и тоже покидаете свою работу. По какой причине?

Евгений Журавлев

Е.Ж. — Из-за той реформы здравоохранения, которая идёт несколько лет.

И.К. — Давайте называть вещи своими именами: ни о каком улучшении здравоохранения речи не идет. Речь идет о том, чтобы плавно перевести государственные медучреждения на платные услуги. Не буду вам называть фамилии, но «наверху» мне говорят: «Не волнуйся, не пропадешь, будешь работать в государственной системе, но на платном приеме». Сейчас дают зеленую улицу тем, которые умеет зарабатывать.

— Каким способом предполагается зарабатывать? Есть полис ОМС и перечень услуг, которые должны оказывать в его рамках. Мне начнут предлагать то же самое, но за деньги?

Е.Ж. — Фонд обязательного медицинского страхования исключил многие услуги из перечня бесплатных услуг. Это уже произошло, и будет происходить дальше.

И.К. — Нам, по сути, оставлена только выписка справок каких-то, то есть чепуха.

Допустим в моей специальности есть минимум того, что можно сделать по ОМС, — это очень стандартные, примитивные процедуры. И если доктор хочет сделать больше, он будет наказан — если кто-то узнает, конечно. Допустим, есть пациент, я знаю, как его вылечить. Но я не имею права его вылечить на своем приеме, потому что я как будто расходую государственные деньги. Я могу сделать ровно то, что прописано ОМС — а там три пункта.

— То есть, какое-то исследование, процедуру можно сделать тут же, в соседнем кабинете или прямо у вас, но пациент уже обязан за это заплатить.

И.К. — Более того. Несколько лет я, получается, «воровала у государства». Государство давало перечень того, что я могу сделать, а я делала гораздо больше. Меня рано или поздно за это сильно накажут, и уже стали намекать на то, что я делаю больше, чем положено в рабочее время. Альтруизм воспринимается уже как преступление. Нельзя делать больше. Все остальное я обязана заставить оплатить пациента через кассу. Притом, что, не кривя душой, я вообще никаких ни разу взяток не брала, это моя жизненная позиция. А потом, с кого? С этих мальчиков? Я их всех люблю.

Меня, как профессионала, душит эта система. Я не могу только писать бумажки — мне необходимо работать руками, выполнять сложные процедуры. Поэтому врачи и уходят из поликлиник и других медицинских учреждений.

— Какие именно врачи — терапевты или специалисты?

И.К. — Это узкие специалисты, которые не нужны городу, потому что сейчас идет очередная волна — сокращать будут именно их. Терапевтов не трогают. В программе ОМС остались процедуры, которые может выполнять терапевт и самый примитивный хирург.

— Врач общей практики?

Е.Ж. — Семейный врач.

Вся реорганизация здравоохранения в Москве и России идет по принципу модели израильской медицины. Я неоднократно в департаменте здравоохранения спорил, доказывал, что это неправильно, но было озвучено четко — израильская модель, построенная на семейных врачах.

Что произошло в российском здравоохранении? Терапевтов, которые больными фактически не занимались, а направляли их к узким специалистам, прошли без отрыва от производства четырехмесячные курсы. 15 июня они получили сертификаты специалиста — семейного врача, два раза присутствуя в неделю на этих циклах. Как можно выучиться за это время?

Его заставляют смотреть в глаза вместо окулиста, в нос и ухо вместо отоларинголога. Это просто нереально. Ему будут платить, как обещает Печатников, зарплату 150 тысяч рублей. Но если он не справится, то всё равно направит больного к узкому специалисту, которых останется по одному-два — в 201-й поликлинике. И если не справится — с него денежки снимут.

И.К. — Притом, должна сказать, я часто бываю в Европе и в Израиле — там учат изначально, по сути, на земского врача. Как раньше в России был врач, который умел делать все — в деревне и роды принять, и операцию сделать. Но в условиях мегаполиса отсутствие специализации ни к чему хорошему не приведет. Это только скрининг по верхам.

Е.Ж. — Я работал в поликлинике №180, на её базе был лучший в Москве консультативно-диагностический центр. У нас работали 4 доктора наук, 38 кандидатов наук, сегодня осталось двое. Когда Печатников говорит: «Уходят самые худшие» — это ложь, уходят лучшие специалисты.

Полис обязательного медицинского страхования стоит 3600 рублей, это неоднократно озвучивалось. В июле начнут выпускать полис «ОМС плюс». Снова всё сводится к тому, чтобы минимизировать перечень бесплатных услуг, поставить медицину на платные рельсы и обязать людей покупать расширенный перечень услуг.

В Москве было 54 больницы, осталось 36. То же сделают с поликлиниками.

— Слияние поликлиник объясняют оптимизацией системы здравоохранения.

Е.Ж. — Я не вижу целесообразности этого объединения и уверен, что это отмывание денег.

— Правда ли, что у московских врачей средняя зарплата 70 тысяч рублей, о чём неоднократно заявляли московские власти?

Е.Ж. — У врача-специалиста действительно 70 тысяч на сегодняшний день. Но официальная зарплата складывается из базового оклада и интенсивности — кому-то 100%, кому-то 150%, плюс премиальные — 30% за стаж. У начинающего врача нет стажа, у него базовый оклад, допустим, 20 тысяч, плюс интенсивность.

— Интенсивность — это количество принятых пациентов?

Е.Ж. — Количество принятых пациентов, отсутствие жалоб от больных.

Сейчас переходят на эффективный контракт, где прописано около двадцати пунктов должностных обязанностей.

— Учитывается ли в этом контракте количество вылеченных пациентов не принятых, а именно вылеченных?

Е.Ж. — Нет. И такой статистики сегодня нет, а если она и появляется, то это лжестатистика.

— Куда же пойдут работать врачи, ушедшие из государственных медучреждений?

И.К. — Власть запустила в медицинские учреждения игру в «слабое звено», планируя, что с каждой волной увольнений будут уходить те, кого «съест» коллектив. Но врачи традиционно имеют другой склад характера. Мы бы не смогли лечить, если бы боролись за место в шлюпках, увозящих с тонущего корабля. Ожидание повестки о сокращении унизительно для медиков, проработавших многие годы и не знающих другого применения своим возможностям. Сейчас, в осеннюю волну сокращений, в Зеленограде добровольно из больниц уйдут сильные, имеющие энергию доплыть до берега самостоятельно.

Лучшие специалисты этого города, инициативные, которые могут что-то делать, объединяются и создают свою клинику, в которой мы будем работать по своим принципам. Это своего рода профессиональный вызов.

Подобрано помещение в корпусе 1130. Есть компания «Миландр» и её руководитель Михаил Ильич Павлюк, который финансирует развитие многопрофильного медицинского центра, даёт нам возможность попробовать. Клиника будет обслуживать сотрудников «Миландра», но также мы будем принимать всех желающих. Я бы, конечно, хотела сделать минимальные цены, чтобы услуги были доступны всем жителям города.

Мы собирали врачей буквально по крупицам, в результате у нас сегодня 45 врачей высшей категории, кандидатов наук.

— Они могут не уходить с госслужбы?

И.К. — Нет, они уйдут из поликлиник и больницы. Они же уходят сами, поскольку стоят в планах на сокращение. Мы их не переманиваем. Просто они нас находят буквально по сарафанному радио, говорят: «Мы тоже с вами хотим работать».

Это не совсем коммерческий медцентр в привычной концепции. Мы сознательно пошли на расширение площади, затраты на оборудование и стабильную зарплату, чтоб взять в команду сильных узких специалистов. С одной стороны, сохраняем профессионалов для людей, с другой — поддерживаем врачей в трудное время.

Нашей довольно большой команде помогает Михаил Ильич Павлюк. Надеюсь, мы сможем сохранить лучшие традиции уходящей медицины, объединить знающих врачей.

— Есть ли название у нового медцентра и сроки открытия?

И.К. — Открываемся в сентябре. Центр называется «Аксис». Название придумал «Миландр», для них аксис — это ось. А для медиков аксис —

это второй шейный позвонок, на котором крепится голова. Есть ещё одно значение: «аксис» — это «олень» на латыни. У нас будет детское отделение, будем использовать в логотипе символ — оленёнка.