— Интересное слово — «доброхот». Его этимология понятна, но вот оттенок неоднозначный.
— Это старое русское слово, корни его — в 12-14-м веках. А пренебрежительно-иронический оттенок у него действительно есть; он появился в начале двадцатого века. Особенно в книгах, фильмах о гражданской войне или коллективизации — там нередко встречались фразы вроде «Тоже мне, нашлись доброхоты». То есть люди, оказавшие какую-то медвежью услугу, сделавшие что-то во вред. В новом современном значении — доброхот как помощник в каких-то добрых делах — в 60-х годах это слово ввёл в употребление хранитель Пушкинского заповедника Семён Степанович Гейченко. Ближе к восьмидесятым доброхотами в музейной практике стали называть добровольных помощников.
— Кто приезжает в Пушкинские горы и какого рода помощь нужна в заповеднике?
— Туда ездят вот уже сорок лет совершенно разные отряды помощников, энтузиастов. Это не только детские лагеря; например, долгие годы помогал заповеднику Новосибирский университет — студенты, аспиранты, профессора. Давно ездят группы из Перми, из Пикалёво (правда, последние года два их не было — вероятно, в связи с известной экономической ситуацией в городе), из Волохова, из украинского Ивано-Франковского университета и так далее. Помощь же нужна самая разная: сажать деревья, косить траву, разбивать цветники, восстанавливать какие-то здания и храмы, делать мостки через реку — словом, любая помощь. Я помню, что несколько раз Гейченко сам обращался с просьбами помочь. Например, в 1987 году над Михайловским пронёсся смерч, повалило много деревьев, лес стал непроходимым. Семён Степанович через «Литературную газету» попросил всех, кто сможет, приехать и помочь восстановить заповедник после смерча.
— Как начиналось ваше доброхотское движение?
— В 96-м, когда я ещё работал в гимназии 1528, в летнем городском лагере. Это был необычный лагерь — за 18 дней мы, можно сказать, исследовали добрую часть Подмосковья. Провели 12 экскурсий, в том числе по московским литературным местам, и ещё успели сходить в поход под Волоколамск на три дня. В следующие два года мы ездили в Шахматово, где помогали на реставрации усадьбы Блока, — эту поездку и можно считать нашим первым доброхотским лагерем. Мы там хорошо поработали, а затем решили поехать на Соловки. Однако получилось так, что поехали вместо Соловков первый раз в Михайловское. Тем более, маршрут совпал с КВНовским — эту поездку в Псков, Изборск, Печоры нам профинансировала управа №3 (теперь это муниципалитет «Старое Крюково»). Поехать в заповедник мне с ребятами предложила Ирина Александровна Чаброва. И как в воду глядела: меня так хорошо встретили в тамошнем научно-культурном центре, что я понял — мы приедем, и будем помогать музею-заповеднику. Как раз был 98-й год, 200-летие со дня рождения Пушкина — так совпало. С тех пор мы и ездим в Пушкинские горы каждый год.
— Сколько ребят-доброхотов поедет в этом году? Какого они возраста?
— Поедет 45 детей, это три-четыре отряда. У нас самые разные ребята, есть и 9-летние, есть студенты. Например, Настя Еремеева ездила с нами 8 до 14 лет каждый год; первый раз — с семьёй. В заповеднике удивительная атмосфера, и многие хотят, побывав там один раз, приехать снова — я не могу отказать. Отряды у нас тоже разновозрастные. Так, на мой взгляд, лучше: старшие заботятся о младших, младшие чему-то учатся у старших.
— Есть ли в отрядах вожатые?
— Да, это старшие ребята, из тех, кто ездили не один раз. Первые годы, в Шахматово и Михайловском, это были мои ученики — Саша Семёнов, Саша и Костя Архипцовы, Андрей Жаров — сейчас он педагог Дворца творчества.
— Приходят ли к вам, в доброхотское движение, новенькие; как о вас вообще узнают?
— В основном, как обычно это происходит, — через друзей. Хотя о нас пишут время от времени в СМИ. Плохо, конечно, что у нас пока нет своего сайта, где была бы полная информация о «Светоче» и доброхотах. Надеюсь, сделаем его осенью.
Правда, здесь есть одно «но» — может оказаться слишком много желающих. Лагерь ведь со своими особенностями, палаточный; плюс вопросы финансирования на определённое количество человек. Оптимально, когда едет 50-60 ребят, но если будет, к примеру, 70 — это уже сложно.
— Где вы живёте в заповеднике?
— Традиционно живём в палатках. Есть варианты — поставить вагончики, например, они в принципе недорого стоят. Мы и жили как-то в Тригорском в таких вагончиках, но ребятам самим интереснее в палатках — больше романтики.
— А работа у ребят трудная?
— Так мы распределяем, кто и чем будет заниматься, это всё обговаривается. Если нужны мужские руки, мальчики этим и занимаются. Уборка, строительство, работа в лесу. Девочки могут работать в оранжерее. Занимаемся мы и археологическими работами, раскапывали, например, гору Воронич.
— Дети находятся под вашим присмотром? Есть ли в заповеднике охрана?
— Да, там есть пост охраны, всегда работающий. И сами Пушкинские горы находятся в небольшом тупике, вдалеке от больших дорог. Тем более, это территория заповедника, туда в принципе вход ограничен. Я, конечно, всегда начеку, но спокоен в том смысле, что ничего криминального там произойти не может.
— Поездки требуют финансирования, кто вам помогает?
— В течение девяти лет финансирование шло от Департамента по делам семьи и молодежи. В прошлом году — он как раз был для доброхотского движения юбилейным, 10 лет — Департамент не смог оказать нам такую помощь. Туда пришли новые люди, они считают, что отдых должен быть организован иначе и выглядеть по-другому. Мы бы, конечно, и сами поехали, но, скорее всего, пробыли ли бы в Михайловском меньше, пришлось бы ощутимо экономить. Но всё же нам помогла со средствами на поездку префектура — и получился полноценный лагерь, с множеством интересных мероприятий и встреч. В этом году нашу поездку материально поддерживает зеленоградское управление образования. Причём раньше у нас дорога была за свой счёт — заказывали два автобуса туда и обратно, а сейчас и транспорт тоже оплачивается.
— Читаете ли вы с ребятами стихи в пушкинских местах?
— Да, конечно, у нас бывают поэтические вечера. Обычно не сразу по приезде, — первые дня три обычно какая-то рутина, обустройство, привыкание — а потом становится проще и веселее. А потом по вечерам беседуем, читаем стихи, сочиняем. Придумываю творческие задания, вроде «Размышления на Савкиной горке». Описываем всё, что видим в стихах, в разных поэтических жанрах — это может быть хокку или сонет. И Пушкинские чтения проводим в последние годы.
— Недавно в заповеднике открылись две выставки зеленоградских доброхотов, расскажите о них.
— Сейчас там представлены фотографии педагога Дворца творчества Вячеслава Васильевича Каракчеева и выставка рисунков наших ребят «Моё Пушкиногорье», которую мы подготовили ко Дню поэзии. В июле мы повезём в Пушкинские горы ещё две выставки: опять-таки фотографии Каракчеева и картины наших доброхотов. Мы выиграли грант по конкурсу Дома детских общественных организаций, он позволил сделать рамы для картин, перенести некоторые рисунки с бумаги на холсты.
— Есть ли новые идеи, планы в работе вашего объединения «Светоч»?
— Сейчас мы готовим три интересные программы, связанные с 200-летием Отечественной войны 1812 года; они, соответственно, рассчитаны на три года. Это программы по краеведению, интеллектуальным играм, литературному творчеству. Мы готовы предложить их городу. Понравятся они или нет, не могу предсказывать, но считаю, что это программы интересные; они должны принести определённую пользу.
— Окружная пресса писала, что вас однажды приглашал на торжественный приём в Кремль экс-президент Владимир Путин. Как это произошло, что это был за приём?
— Это было в 2005 году. Позвонили во Дворец творчества, попросили меня к телефону, представились — из секретариата президента Российской Федерации. Спросили: «Это вы руководите доброхотским движением, ездите с детьми помогать в Пушкинский заповедник?». И пригласили на торжественный приём 4 ноября в честь Дня добра в Кремль, в Георгиевский зал. Я, честно говоря, сначала подумал, что это розыгрыш. Но потом ещё раз перезванивали — номера были правительственные, я узнавал. Приехал на Лубянку, в приёмную президента, мне вынесли пригласительный билет.
На самом приёме было человек четыреста, со всей страны — представители всех религиозных конфессий, учёные, спортсмены, артисты, известные своей благотворительной деятельностью. Было человек 16, непосредственно связанных с педагогикой — директора детских домов, учителя, занимающиеся с детьми-инвалидами.
— Удалось ли лично пообщаться с Путиным?
— Нет, как-то не вышло. Желающих и так было немало.
Юлия Кравченко