— Ваш юбилейный вечер называется «Игра в дурака». «Будет „дуракаваляние“, спросите вы? Будет!» — так анонсируют событие.
— Нет-нет, никакого дуракаваляния. Название имеет двойной смысл, я хочу увязать действие с игрой в карты. Мы друг друга дурим, но не как люди театральные, а как персонажи. Особенно если это Достоевский — один ловит, другой догоняет. Я пытаюсь сделать если не полноценный спектакль, то его подобие. Это три блока —драматический, поэтический и комический, с одними и теми же актерами, — сделанных как единый спектакль. Будет Пушкин, пятая глава «Евгения Онегина», «Дорога цветов» Катаева. Пушкина я давно хотел сделать, и пятую главу сейчас играем по-другому; Катаев — чисто комедийный. И нужен был третий отрывок. Я долго думал — то ли Фому Опискина, то ли Иудушку Головлева, но это как-то мрачновато. И я нашел такое светлое, но мрачное — Достоевского. Очень давно хотел сыграть сцену Порфирия Петровича с Раскольниковым.
Замечательная Лилия Шайхитдинова покажет потрясающий номер — это соединение классики с народной музыкой. Потом почитаю стихи, покажу свой путь от голожопика до сегодняшнего дня по фотографиям. Никаких поздравительных капустников, юбилейных вставных номеров не будет.
— В Достоевском вы Порфирий Петрович?
— Конечно. Алеша Ермаков пока еще молод для следователя. Сцена решена как фантазия — предположим, Родиона Романовича придет забирать Порфирий Петрович.
- К слову, о Достоевском. В последние годы было множество современных экранизаций классики — Толстой, Шолохов, Булгаков, Куприн, а Достоевского снимают и по третьему разу. Эти сериалы часто ругают — неубедительно, непрофессионально. Как вы к ним относитесь?
— Последнее, что я видел по Достоевскому, — Женю Миронова в «Идиоте». Великолепно. Я считаю, что нисколько не уступает такая работа прошлым фильмам. Видно, что люди занимались искусством, а не отмывали деньги. И Машков мне очень там понравился. А в целом — черт его знает; бывает, что и не получается. Но ставить классику в любом случае надо, потому что на чем же тогда расти нынешнему поколению? Они старых фильмов не видели.
Что же до самого жанра сериала — сериал сериалу рознь. Я посмотрел пару серий «Метода» с Хабенским, мне понравилось, снято интересно, играют хорошо.
— Вас в сериалах снимают чаще всего в начальственных ролях, эксплуатируют фактуру, так сказать.
— Я уже специалист по военным — кстати, «дорос» до генерала. В каком-то сериале был полковником милиции. И второй популярный образ — это врач. Этим летом снимался в сериале «Люди в белых халатах».
— Что-то особо запомнилось на съемках?
— Запоминается, когда режиссер не смотрит сквозь тебя, а действительно видит. Но там поточный метод, нет возможности сидеть, разговаривать. В десять утра начинают, в десять вечера заканчивают. Все мертвые уезжают, и такие же мертвые приезжают на следующий день. Текст учится тут же, по ходу дела.
- Вы снимались в эпизоде в нашумевшем фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой». Вас там и не узнать — впрочем, как и некоторых других актеров.
— Там была смешная история. Позвонили: «Дима, отобрали тебя на шофера „скорой помощи“. Я машину не вожу и сразу комплексую по этому поводу. „Не волнуйся, ты просто сядешь за руль — сиди и все“. Это сцена, когда Высоцкий уезжает вместе со своим врачом, который и приехал на этой „скорой“, в Алма-Ату. А я снимаю на камеру, как они на „мерсе“ подъехали. Висит какой-то вымпел, я в него всматриваюсь и говорю режиссеру: „Это же 1979 год, еще их не было, этих вымпелов“. „Я историю изучал!“ — режиссер. — И вообще, у тебя хоть текст какой-то есть, а там у меня народные артисты в палате лежат без текста».
Показывают, например, иногда «Последний уик-энд» Паши Санаева — и я никогда не могу попасть на свой эпизод, включаю телевизор, когда он уже прошел. Павел позвонил: «Я видел вашу фотографию. Не могли бы вы ко мне подъехать?» Я подъехал. Он: «Я хочу вам небольшой эпизодик предложить. Мне очень понравились ваши глаза. Вы будете играть глухонемого инвалида без ног. — А зачем там глаза? — Там боль надо будет передать».
Прошло какое-то время, я совершенно забыл про него, но позвонил второй режиссер: «Паша дописал эпизод, и он хочет, чтобы вы были новым русским в красном пиджаке». В смысле, до того, как стать инвалидом. Я приехал, показывают мне шестисотый «мерс». «Это твоя машина. — А водитель кто? — Ты за рулем». Минут за 15 меня научили, как поехать. Надо было проехать по пустой дорожке метров сто, развернуться под мостом, дальше уже обычная трасса с машинами. Я доехал туда, мне говорят: «На исходную». Водитель сидит сзади, я не умею поворачивать. Я открыл окно, высунулся в своем малиновом пиджаке, показываю водителям в соседних рядах, что сейчас буду поворачивать. Так они все остановились и стояли — видимо, такой вот убедительный человек из 90-х получился, заблудился в этой жизни.
- Вы пересматриваете фильмы или сериалы, в которых снимались?
— Я мало что видел со своим участием. Вот Михалкова часто показывают, поэтому…
— Так можно в интернете посмотреть.
— Вы знаете, я настолько обделен вот этими всеми познаниями. Мне как скажут: «Гугл», «торренты», у меня настроение падает — не понимаю, что это, куда, зачем. Наверное, я как деревенский, хоть и москвич в четвертом поколении.
Шутки шутками, но зрители чаще всего хорошо разбираются в айфонах и айпадах, но не знают, кто такой Мартын Задека. «Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека, на даже дамских мод журнал так никого не занимал: то был, друзья, Мартын Задека» — никакой ответной реакции в зале нет.
Это я к тому, что они знают то, чего не знаю я. А то, что мы знаем в силу возраста и профессии, не знают они. И как всё это донести? Там же много старинных слов. Вы знаете, что такое котильон?
— Танец.
— Да, финальный танец бала. Я, к своему стыду, думал, что когда Ленский зовет Ольгу в котильон, — это в какой-то будуар.
— Вы будете читать своей дочери «Евгения Онегина»?
— Она еще совсем маленькая, но чуть позже — конечно, сказки Пушкина. И «Онегина» обязательно. У нас любят иронизировать «Пушкин — наше всё». А он и правда наше всё.
— Два года назад «Ведогонь-театр» получил «Золотую маску» за спектакль «Васса», поставленный Анатолием Ледуховским. Как вам в роли Прохора, какие ощущения от этой своеобразной постановки?
— Когда еще такое счастье выпадет зеленоградскому театру — взять «Маску». Всё замечательно. Отдаю должное смелости режиссера — спектакль длинный. Есть и очень длинные сцены, например, встреча Вассы с Анной, когда они сидят и курят. Я бы не решился так поставить, это надо наполнить атмосферу, чтобы зритель все время ждал — что-то сейчас произойдет.
Два акта спектакля — они «полубытовые», а третий совершенно иной и короткий, как вставка. Обидно, если до него не досиживают.
— А бывает, что уходят?
— Бывает. На последнем спектакле где-то в середине действия — перед тем, как Слава (актер Вячеслав Семеин — Ред.) вышел окровавленный, — встал пожилой мужчина и сказал жене: «Всё, я больше не могу».
— Часто бывает «тяжелый» зал, когда люди сидят мрачные, нет обратной реакции?
— Это же все-таки не комедия. «Я не люблю, когда смеются. Я люблю, когда улыбаются». Это тонкий юмор, тонкая ирония, а не смеховщина.
— Как-то на «Иванове» обратила внимание на скучающих людей в зале. Зачем тогда идти на Чехова? Такое впечатление, что от театра ждут только развлекаловки.
— Плохо. Я всегда был против этого. Что мы тогда будем делать, «Комеди Клаб» и «Смешарики» для взрослых? Это если идти у них на поводу. А если не идти на поводу — тогда, в лучшем случае, будешь отдыхать у тещи на даче, потому что не будет спроса. Значит, это какой-то трагический, болезненный момент, когда надо перетерпеть. И может быть, кто-то должен стать первопроходцем, чтобы и остальным совершить прорыв — чтобы люди ходили на Толстого и Чехова. Мне кажется, это могут сделать большие театры, где есть «звезды», на которых ходит народ. Люди часто не понимают, что там играют, о чём, они на актера пришли.
— Мне кажется, что вот по такому принципу сейчас МХТ работает. Сплошные звезды, их все знают по кино.
— Да, по этому принципу Олег Павлович и берет. Ну, зарабатывают люди деньги.
— Как вы пришли в «Ведогонь-театр» после «Сатирикона»? Три года назад я у вас спрашивала об этом, вы тогда отшутились — «я не пришел, а приехал на автобусе».
— Я переехал в Зеленоград из Москвы и поначалу ничего не знал об этом театре — продолжал работать в «Сатириконе» и в театре «Человек». Просто как-то выяснилось, что однокурсница знала режиссера спектакля «Пять углов», который как раз ставили в «Ведогонь-театре». И она говорит: «Вон у тебя мхатовец в Зеленограде живет». Я приехал, но спектакль уже выпустили. Павел Викторович (художественный руководитель «Ведогонь-театра» Павел Курочкин — Ред.) мне сказал: «Ну не „Пять углов“, давай другой какой-нибудь спектакль». И так вот задержался, и вполне комфортно себя чувствую.
Единственное, о чём я жалею, — что ушли из жизни двое наших актеров, Петр Васильев и Светлана Лызлова.
— «На дне», наверное, восстановить невозможно.
— Режиссер сказал, что никогда и ни при каких условиях, потому что видел Сатиным только Петра Евгеньевича. И со Светой было мне очень комфортно на сцене. Всегда комфортно. Сегодня, кстати, идут «Таланты и поклонники», где мы вместе играли. Пойду с балкона смотреть, как играет Антон (в спектакле два состава — роль Дулебова исполняют Дмитрий Лямочкин и Антон Васильев — Ред.). Боюсь, увижу, потерплю, а потом крикну: «Антоша, ну это же не так надо играть». Это шутка, конечно.
— Вам нравится жить в Зеленограде? Не жалеете, что уехали из Москвы — вроде как в провинции теперь?
— Нет, ничего такого я не чувствую. Вон «ласточки» пустили, на автобусе можно доехать. Мы «из ближнего посада». Я думаю, что мы можем немного посмеяться над собой, потому что мы здесь живём.
— Стандартный вопрос: кого мечтаете сыграть или поставить?
— Поставить? Мне нравится «Предательство» Пинтера. Получился бы мобильный спектакль на трех человек, он идет «задом наперед», от финала к началу — так написана пьеса. Я бы очень хотел поставить чеховскую «Дуэль». Но надо думать о том, кто сыграет. Нет просто возрастных актеров по этим критериям.
А сыграть — вы знаете, что дают, то и играем. Надежды юношей питают, а я уже не размышляю: «Хорошо бы сыграть короля Лира». Кто же мне его даст? У нас есть кому сыграть Лира.
Юлия Кравченко