Из воспоминаний Бориса Васильевича Ларина, краеведа, уроженца деревни Матушкино (1932-2014, в ноябре 1941-го ему было 8 лет):

— В конце ноября наша семья перешла в окопы, так как в деревне стали рваться снаряды, в доме находиться было опасно. В окопе, небольшом по размеру, сидело нас 17 человек — детей и взрослых. С утра 30 ноября 1941 года в деревне и во всей округе наступило какое-то тревожное затишье. Солдат в деревне почти не было, или нам так только казалось.

Часов в 12 дня мы с Виктором Чудаковым были у окопа и увидели, как два снаряда, один большой, другой маленького калибра, ударившись о лёд Куликова пруда, срикошетили и отлетели — большой — к «кузнице», а другой — неизвестно куда. Но оба почему-то не разорвались. Это всё происходило недалеко от нашего окопа. Мы с Виктором бросились к тому снаряду, который упал недалеко от нас. Это был снаряд калибра 200 мм, блестящий и ещё горячий, от него вокруг растаял снег. Мы по очереди слушали, как он гудит. Снаряд почему-то не разорвался, и даже потом, когда лет через пять мы положили его в костёр.

Мне запомнился этот момент потому, что после этого случая к нашей деревне вплотную подошла линия фронта. В памяти осталось, как после этого нас загоняли в окоп, а нам было интересно смотреть, как наши солдаты перетаскивали через ручей полковой миномёт.

Приблизительно в час дня над полем (где сейчас находятся ПОК, завод ЖБИ и другие предприятия Зеленограда), появилась «рама», немецкий самолёт-разведчик. В это время из леса, где сейчас находится завод «Компонент», через поле и Слободку в направлении Крюковского лесничества проходила конница Доватора, с которой жители Слободки даже общались. Немцы с помощью самолёта-корректировщика начали обстреливать нашу конницу шрапнелью. Мы находились в окопе, и о том, что происходило на поле, и как рвалась шрапнель, нам передавал как наблюдатель Борис Чудаков (ему тогда было 16-17 лет, потом он воевал, стал кавалером двух орденов Славы).

После немецкой артподготовки вдруг стало тихо, и где-то около двух часов дня мы услышали на ломаном русском: «Рус, вылайз!..» Все в окопе притихли. Немцы стали стучать по крышке входа в окоп, после чего Пелагея Захаровна Чудакова (мать восьмерых детей), а за ней и все мы вышли из окопа. Нам бросилось в глаза, что горело несколько домов, в частности, дом учителя Ивана Петровича Никитина, и немцы цепями, как в фильме «Чапаев», наступали со стороны Слободки на деревню.

Из рассказа сыновей Ивана Петровича стало известно, что когда немцы заняли Слободку, немецкие танки, прячась за домами, стали обстреливать то место Ленинградского шоссе, где сейчас стоит монумент «Танк Т-34». В тот момент по шоссе двигались наши войска. Дом Петровых сгорел одним из первых в результате обстрела.

Мы ждали немцев со стороны Ленинградского шоссе, но они появились со стороны Алабушева. Они даже не воспользовались алабушевской дорогой, а танками проложили дорогу через лес (до сих пор в лесу за «Компонентом» видны глубокие колеи от танков) и вышли на юго-западную окраину деревни. Немцев было очень много, они шли плотными цепями, на каждом была надета белая простыня с отверстием для головы, и каски также были обтянуты белой материей.

Как вспоминает Алексей Митрофанович Петров — тогда 17-летний парень, житель Слободки (потом он ушёл воевать, стал кавалером трех орденов Славы, живёт в Сходне), — наши солдаты метко разили наступающих, но вынуждены были отступить к 41 километру Ленинградского шоссе и за Крюковское шоссе.

В нашем окопе находилась Людмила Ивановна Терехова с двумя сыновьями. Одному из них, Николаю, было 17 лет, одет он был в военную гимнастёрку своего брата (тот был старшим лейтенантом, лётчиком-инструктором на Крюковском аэродроме — сейчас на его месте 4-й микрорайон). Немцы, завидев на парне гимнастёрку, схватили его за грудки и закричали: «Русс зольдат! Русс зольдат!», хотели его расстрелять, но наши матери набросились на винтовки немцев и не дали застрелить мальчишку.

Когда немцы увели его и двух его одногодков, которые сидели в окопе, мы думали, что их расстреляют. Но они потом вернулись и рассказали, что собирали наших раненых солдат по всей деревне и сносили в пожарный сарай (сейчас на этом месте гараж милиции), где они, 37 человек, и замёрзли.

В то время, когда мы стояли у окопов, два наших самолёта У-2 летели на небольшой высоте над полем, где стоял молотильный сарай (сейчас там промбаза), в сторону Слободки. Лётчики видимо не знали, что в деревню входили немцы. На наших глазах по ним был открыт немецкий огонь, и они оба загорелись. Один из них упал на поле, где сейчас котельная, а другой перетянул через крюковское шоссе и упал в то место, где сейчас находится «Дом мебели».

Немцы на бронетранспортёрах потом до самой ночи собирали по полям и огородам своих убитых и раненых, свозили их во двор Петровых. Немецкий «орднунг» (порядок) тут проявлялся в том, что за каждого убитого нашедший солдат получал 5 марок. Двор был завален немецкими трупами. Потом они отправляли трупы и раненых в тыл.

Ночью этого же дня стало тихо. Днём у окопа немцы нам говорили, что «Сталина- бом-бом! Москва — капут!». Мы и вправду подумали, что они взяли Москву!

Но на другой день мы с братом Николаем пошли в свой дом, чтобы взять воды и продуктов. Воды, конечно, в вёдрах не оказалось, а на нашу просьбу дать нам воды, немцы показали на стоящий в печке таз со снегом. Колодец был напротив, но вдоль деревни вовсю свистели пули. Это наши солдаты обстреливали деревню, и немцы, конечно, боялись ходить к колодцу. Нам с братом бросилось в глаза, что возле усадеб и за каждым домом стояло много разной техники: машины разных марок, бронетранспортёры, танки, пушки…

Был ясный морозный день. Ближе к полудню со стороны алабушевского поля у деревни Матушкино появилась колонна немецких танков в сопровождении пехоты. «Женщины стояли с вёдрами у колодца и обсуждали приближение к их деревне линии фронта. Увидев немцев, все враз поняли — то, чего боялись больше всего, наступило: в их деревню пожаловала война», — описал эти события краевед В.Г.Кабанов.

Причиной прорыва противника к Матушкино и Савёлкам могла быть неопытность полковых командиров 8 гвардейской дивизии, как пишет зеленоградский историй Игорь Быстров: все они были только что назначены и не имели должного опыта. 1077-й стрелковый полк повёл неподготовленную атаку на Алабушево, не имея огневой поддержки и танков, и занял деревню. Однако затем немцы оттеснили полк к восточной окраине Крюково, западнее пруда Водокачка (нынешнее Школьное озеро), и получили выход к Ленинградскому шоссе. Вражеские танки от Алабушево вышли к 41-му километру, захватив Матушкино. «Этот удар создал угрозу окружения 7 гв.сд, оборонявшей полосу от Ленинградского шоссе до села Льялово», — пишет Быстров.

Полк 1075 под воздействием 15 фашистских танков и полка пехоты оттеснили до станции Малино. Полк 1073 Момыш-улы оборонял западную окраину Крюково — Каменку и подвергся сильному миномётному обстрелу из района Матушкино. «По данным отходивших командиров и красноармейцев противник занял Алабушево, Матушкино и несколько позднее Савелки», — говорится в составленном в конце боевого дня 30 ноября боевом донесении полка.

Из стенограммы беседы гвардии полковника Баурджана Момыш-улы в АН КазССР (Алма-Ата, 19-25 января 1944):

«В результате последних боев полк уже не был полком — это была маленькая боевая группа мужественных людей, закалённых в сражениях, численностью не больше батальона, а называлась полком, и требования к ней предъявлялись, как к полку. Ну что же! Повоюем в Крюково, подойдём к Москве не больше чем с ротой, по всей вероятности.

Я изучал карту […] Взял циркуль-измеритель: расстояние от Крюкова до Москвы по прямой всего лишь тридцать километров. По привычке прежних отступательных боев я поискал промежуточный рубеж от Крюкова до Москвы, где можно было бы зацепиться, и… этого рубежа не нашёл. Карта города Москвы, где мы могли бы воевать после отступления из Крюково, представлялась мне чёрным пятном, пятном позора.

[Чтобы] не участвовать в позорных боях на улицах Москвы, [я] вырезал из всей своей карты участок Москвы и отдал часть адъютанту, приказав её сжечь. Мною было решено дальше Крюково не идти, поэтому не было надобности иметь эту карту, тем более что это чёрное пятно раздражало. Молча сели верхом, догнали полк и 30 ноября заняли Крюково, его западную окраину, я собрал всех командиров подразделений, объявил, что ни одному честному офицеру, командиру и солдату дальше Крюково я идти не разрешаю».

К исходу дня 30 ноября войска 16-й армии (7-я и 8-я гвардейские стрелковые дивизии, 18-я стрелковая и 9-я гвардейская стрелковая дивизии) вели оборонительные бои на линии Льялово, Алабушево, Крюково, Баранцево, Нефедьево. В районе Красный Октябрь (нынешние 11 и 12 микрорайоны Зеленограда) была сосредоточена 20-я кавалерийская дивизия, в районе Б. Ржавка, Назарьево, Савелки — 2-й гвардейский кавалерийский корпус Доватора и в районе Каменка, Брехово — 1-я гвардейская танковая бригада Катукова, резерв командующего армией.

В направлениях на Красную Поляну и Крюково сложилось тяжелое положение для войск всего правого крыла Западного фронта: немцы глубоко продвинулись и разобщили главные силы 30-й и 16-й армий; борьба шла уже на ближних подступах к Москве. «Фашисты напрягали все усилия для последних ударов, считая, что окончательная победа уже близка. Но в своих расчетах они недооценили силу сопротивления Красной Армии, не учли наличия у нее мощных и глубоких резервов», — писал маршал Шапошников.

Для нанесения решительного контрудара в дело были введены крупные резервы Верховного Главнокомандования. В районе Лобни, Сходни и Химок сосредоточивались части 20-й армии под командованием генерала Власова и вступали в линию фронта между 1-й ударной и 16-й армиями.

Из воспоминаний Жукова: «Утром 30 ноября мы представили Ставке соображения Военного совета фронта по плану контрнаступления, исполненному графически на карте с самыми необходимыми пояснениями. Подробностей от нас не требовалось, поскольку все основное было заранее оговорено лично с И.В. Сталиным, Б.М. Шапошниковым и А.М. Василевским».

30 ноября командир полка 1073 Момыш-улы организовывал оборону Крюково. Командный пункт полка был оборудован в районе дач севернее Малино. Момыш-улы в своей книге «За нами Москва (записки офицера)» вспоминал:

«…Командный пункт нашего полка разместился в отдельном доме за железнодорожным полотном, в гуще соснового бора. Вечером я вернулся с НП и сразу же почувствовал странный запах. В углу стояли какие-то клетки, в них кто-то царапался, пищал.
— Что это такое?
— Этот дом, товарищ командир, — ответил Сулима, — принадлежит какому-то научно-исследовательскому институту. У них здесь кролики, морские свинки и ещё какие-то мыши разводились.
— А где хозяйка?
— Хозяйка — старший научный сотрудник этого института — с двумя малышами после бомбёжки сидит в подвале.
— Позовите её сюда.

Вошла молодая женщина. Её темно-серые большие глаза были полны грусти и тревоги.
— Не выбрасывайте, товарищ командир, морских свинок. Они нам очень нужны. Это очень ценные животные.
— Я и не собираюсь выбрасывать их. Но почему их раньше не вывезли отсюда?
— Я все время ждала машины. Вот третьи сутки с детьми мёрзну в подвале.
Она не выдержала и разрыдалась.
— Вам больше не следует рисковать жизнью детей из-за морских свинок. Да и своей жизнью… Видите, здесь теперь проходит линия фронта.
— Помогите, товарищ командир, нам эвакуироваться. Подбросьте нас хотя бы до Химок. Там наша лаборатория была.

Я вызвал помощника начальника штаба по тылу Курганского и приказал эвакуировать женщину с детьми и морскими свинками.
— Товарищ командир, лучше бы вы мне поручили эвакуировать целое село, чем эту странную женщину, — улыбаясь, докладывал после полуночи Курганский. — Одним словом, укутали мы клетки сеном, соломой, детей — одеялами. Так она об этих свинках больше заботилась, чем о детях. «Укройте, говорит, свинок потеплее, чтоб они не замёрзли, да сделайте отдушину, чтобы не задохнулись…» Все сама проверяет, разговаривает с этими зверьками, как с малышами. Ей-ей, странная особа.
— Профессиональная привязанность, Иван Данилович, — вставил комиссар (Логвиненко — И.Б). — Значит, она честный работник«.

Источники:
1. «Битва за Москву. день за днём«
2. pomnivoinu.ru
3. zelao50.ru
4. А.В.Сульдин «Битва за Москву. Полная хроника — 203 дня«
5. «Разгром немецких войск под Москвой» под ред.Б.М.Шапошникова (издание 1943 года)
6. «Бои за Крюково» И.Ф.Быстров.