— Представлю вас более подробно. Музыкальной журналистикой Всеволод занимается уже лет 25, хотя по образованию технарь: окончил МИЭТ в 1986 г. по специальности «Вакуумная техника электрофизических установок». В течение шести лет вёл передачу «Рок-интенсив» на «Радио России», работал автором в «Джокер-МК — приложении газеты «Московский комсомолец». В течение последних 8 лет — редактор и автор еженедельной газеты «Легионер Weekly» сети музыкальных магазинов «Пурпурный Легион». Один из первых российских журналистов, активно организовывавший интервью с зарубежными музыкантами и деятелями шоу-бизнеса. Прибавлю, Всеволод Баронин с рождения живёт в Зеленограде, и не понаслышке знает о музыкальной жизни города. Вот такое небольшое досье.

Теперь собственно об истории — рассказывают, что ещё в конце 70-х — начале 80-х Зеленограде была бурная музыкальная — рок-музыкальная — жизнь, правда ли это?

— Это правда. Я подозреваю, что таковая жизнь была и несколько раньше, просто я в силу возраста не могу этого помнить. Я заинтересовался рок-музыкой где-то в 14 лет, а путешествие в местную рок-музыкальную жизнь у меня началось лет в 15. Мои ровесники помнят, что никаких дискотек тогда не было в природе, слова такого не было, а на танцах по всей стране играли живые музыканты. Они играли не только кавер-версии популярных тогда хитов, но и свой собственный репертуар. И, надо заметить, играли успешно, и групп было достаточно много. Мы как то, в середине 80-х, вместе с тогдашним барабанщиком группы «Полигон» Александром Новиковым решили подсчитать, сколько же у нас было групп, и вышло штук 46–48.

 — Что это были за группы, какие можно выделить?

— Начнём с того, что их действительно было много. Как-никак в те времена у каждого богатого НИИ — а НИИ в Зеленограде были богатые — была своя художественная самодеятельность. В которой были положены и ВИА. Некоторые ВИА достигали музыкальных высот, а заодно и поправляли своё материальное положение, играя на танцах. Играли в основном в школах, поскольку именно в школах у большинства была репетиционная база. Из тех групп более чем достойны упоминания «Полигон» и «Второе рождение». «Полигон» помнят и те, кто помоложе, — у них был второй всплеск популярности где-то в 1987-м — тогда считалось, что это «главная страшная хэви-металлическая группа Зеленограда». А во «Втором рождении» играл небезызвестный Олег Гиндин. В 78–79 годах эта группа была объективно крута. У Гиндина был первый в городе синтезатор «Электроника»; кстати, он стоил 3 тысячи рублей — по тем временам почти как автомобиль. Помню, как мы ходили в 897-ю школу на танцы, но мы не танцевали, а слушали и смотрели, как Гиндин крут. Он играл много чего, включая Burn Deep Purple и July Morning Uriah Heep

Ещё была очень сильная зеленоградская группа «Вторжение», там до «Полигона» играл гитарист и певец Александр Разбицкий.

 — Где ещё могли играть музыканты, кроме школ?

— Были ещё площадки. Старожилы помнят танцплощадку возле ангстремовского пруда. Сейчас почему-то наблюдается некоторая идеализация того прошлого, но где-то до 79-го в Зеленограде была вполне криминальная обстановка. И на летней площадке, как я помню, в иные летние месяцы могли порезать несколько человек в неделю. Но это так, просто штришок.

 — Как вы оцениваете тексты песен групп, о которых мы говорим? Если они, конечно, пели на русском.

— Первым среди них петь на русском начал «Полигон», и случилось это вовсе не в конце 70-х. Помню, у них была такая интересная программа с русскоязычными текстами — это год 81-й уже. Там ещё играл Дмитрий Вершинин, гитарист, который придумал потом группу «Волшебник Изумрудного Города». Они первыми из зеленоградских групп записали магнитоальбом и пустили его в широкое распространение — и в таком качестве попали во все рок-энциклопедии 80-х годов.

А тогда текстам особого значения никто не придавал. Те музыканты принадлежали

к старой классической школе рока, они смотрели не только на западные источники, но и местные образцы — на Александра Градского, «Аракс», «Автограф», «Диалог». И как-то все тогда прекрасно понимали, что действие рок-музыки вовсе не в тексте, оно музыкальное и, в первую очередь, энергетическое. А с энергией всё было в порядке. У меня первый шок от рок-музыки был вовсе не на первом посещённом концерте в 1979 году — кстати, Градского с его «Скоморохами» — а годом раньше, я на танцах в своей школе услышал, как играет «Полигон».

 — Во времена идеологических запретов были подпольные концерты, квартирники, случалось ли там бывать?

— Да, к несчастью, доводилось…

 — Почему к несчастью?

— Потому что уровень этих групп был крайне низким. Я помню, как первый раз попал на такой концерт — «Крематорий» играл квартирник где-то в 3 микрорайоне. Как меня туда занесло, не знаю даже, но интересно, что ещё и денег взяли. Причём «Крематорий» выступал в интересном составе — никакого Армена Григоряна там не было, нечто вроде запасного состава. Там был скрипач, а также, если не ошибаюсь, певец и гитарист Виктор Троегубов. Пели какие-то песни в бытовом формате. Неинтересно.

 — А что стало происходить с началом перестройки, в середине 80-х?

— Я иногда ходил на концерты молодых групп. Но то, что слышал, не могло сравниться с тем, что доводилось слышать с профессиональной сцены, подчеркну, даже старой зеленоградской сцены. Вынужден даже признать, что когда Инна Желанная была «локальной» зеленоградской певицей — как-то не было ничего, что показывало бы её потенциал, который в дальнейшем будет раскрываться, причём именно в сторону фольклора.

 — В 90-х вас приглашали в жюри рок-фестивалей. Помню первый — двухдневный рок-фестиваль «Тяжелые дни Зеленого города». Что вам запомнилось на том фестивале?

— Был такой фестиваль, в 1995 году, в МИЭТе. Были разные группы, не только «тяжелые». Не могу сказать, что там что-то сильно поразило. Хороши были некоторые московские группы, в частности, запомнилось яркое выступление подзабытой сейчас группы Symbol — они играли треш-джаз во флоридском духе, играли хорошо и профессионально. Группа «Химера» всех очень удивила, там пела девушка таким брутальным гроулингом.

 — Последующие фестивали проходили уже в «Арене», «Полиноме»…

— Я в 2003 году был на таком фестивале в «Полиноме». Результатом чего стал некий текст для газеты «41». Каковой, ввиду, видимо, его злостной неполиткорректности и плохих отзывов в адресов местных рок-групп, напечатан не был.

 — Сейчас рок-фестивали продолжаются в формате опен-эйр, что вы скажете о них? Каково ваше впечатление от нынешних молодых групп?

— Заходил на последний рок-фестиваль, благо он был в 15 микрорайоне, а мне туда идти недалеко. Что касается молодых групп — дело в том, что в Зеленограде сейчас такой же уровень рок-музыки, как и во всей стране. То есть инструменты есть — мотивации нет. Репетиционные базы, очевидно, тоже какие-то есть. Мы имеем сейчас такой вариант: музыканты в основном делают вид, что они играют рок, публика делает вид, что ей это страшно нравится. Хотя ей нравится вовсе не рок, а пиво, которое там изрядно потребляется.

 — Почему у них нет мотивации, если сейчас нет ни запретов, ни проблем, где выступить, где взять инструменты и аппаратуру, с чем это связано?

— Я считаю, что в стране усилиями боссов больших федеральных СМИ, и не только больших, и не только их, сложилась совершенно ненормальное положение, беспрецедентная в мировом масштабе ситуация — «объяснено», что рок-музыка никому не нужна. Она как бы «излишне возбуждает некультурную часть населения, и досаждает своей громкостью культурной части». Культурная часть, это вроде телевизионных и театральных критиков. Тезис этот бессмысленный, кстати, в своё время подобное говорилось и о джазе. Так же можно говорить, что осёл мешает развитию культуры, потому что орёт — орёт вот и мешает. Настороженное и несколько стыдливое отношение у нас к рок-музыке. Вроде как, если будем слушать и играть рок-музыку, скажут, что мы некультурные. У боссов СМИ есть ещё одна неожиданная идея, что существует какая-то универсальная поп-музыка, которая должна всем нравиться. Такого вообще нигде нет, разным людям, разным категориям нравится разная музыка. А у нас получается, что рок — это что-то для дураков-тинейджеров до 18 лет. А потом положено слушать блатняк или попсу… Дело же не в том, что в Зеленограде какая-то несчастная рок-сцена, она везде такая. В далёких от Москвы городах встречаются хорошие и толковые музыканты. Когда я ещё в 90-х работал на «Радио России», большинство достойных демозаписей получал почему-то из Поволжья и Смоленской губернии.

 — Почему, как вы думаете, у нас нет клуба, где можно было бы послушать нормальных профессиональных рок-музыкантов?

— Считаю глупым и бессмысленным, что в городе с населением более чем 200 тысяч взрослому человеку в пятницу и субботу вечером некуда пойти, чтоб послушать нормальную музыку. Сейчас, наверное, отдельные граждане скажут — раз ты такой умный, иди сам организовывай такое место. А следующим пунктом будет, наверное, чтоб я сам себе сыграл в этом клубе… С другой стороны, если молодому населению нравится та музыка, что предлагают в Зеленограде, то пусть, это его право. Я никогда не говорю оскорбительных глупостей в адрес молодежи и, более того, считаю, что каждое молодое поколение право по-своему. Если ему такая музыка нравится и нужна, ради бога, но если бы они знали, что ей ещё что-то предшествовало, было бы ещё лучше.

 — Те музыканты 70-х-80-х, о которых вы рассказывали — известна ли вам их судьба, что они делают теперь? Играют ли?

— Нет, из тех, кого я знал, никто не играет. Все, так сказать, на основных дневных работах. Для души они дома музицируют. Общаюсь иногда с бывшим гитаристом «Полигона» Вадимом Булановым, гитаристом божьей милостью, — знаю, что он покупает хорошие инструменты и играет на них дома.

 — Как вы относитесь к возрождению рок-групп, когда они собираются через 20 лет и с тем же — а может быть и другим — репертуаром?

— Явление-то хорошее. Возрождение таких групп имеет смысл, когда у группы остаются те же самые поклонники. Это, кстати, психологически очень комфортно, я это понял в полной мере, когда в 2005 году попал на концерт «Автографа» в Олимпийский. Вот ходил в 20 лет на какую-то группу, всячески пёрся от неё, старался не пропускать концерты. С тех пор поднялся на какой-то профессиональный уровень в журналистике, вообще взрослым стал, и услышал те же песни, от тех же людей, в тех же аранжировках — это необычайно комфортно. Но это тоже как-то не распространено, и причины тут уже не в музыке… У нас люди стесняются своей молодости. На Западе, если спрашиваешь: «Чувак, а помнишь, какие у тебя в 15 лет были клеша?» — человек возбудится и часа два будет рассказывать о своих клешах. У нас же испугается, «спрячется», замашет руками. Вроде как что-то неприличное спросили.

 — Говорят, что в 70-е — начале 80-х в Зеленограде была доброжелательная атмосфера, встреченным на улицах людям с музыкальными инструментами улыбались. Вы такое помните?

— А Зеленоград же в те годы был очень музыкальным городом. Я упоминал о количестве групп, которые мы с Новиковым посчитали — такой плотности и музыкальной активности, подозреваю, не было ни в одной районе Москвы, и не будет уже. К тому же нельзя забывать тот факт, что была всяческая подпольная торговля и обмен грампластинками. И пластиночные толкучки тяготели к Зеленограду-то есть выстраивались вдоль Октябрьской железной дороги по платформам. Наиболее знаменитая толкучка была в 1985 году в лесу около станции Малино. Там стоит приметный раскидистый дуб, на нём просто можно укрепить мемориальную доску: «Под этим дубом будущий президент фирмы „Мороз Рекордс“ Александр Морозов ловко обувал покупателей».

А в самом Зеленограде было очень распространено магнитофонное «писательство». Писали на серьёзных катушечных магнитофонах, обменивались записями. Именно в Зеленограде жил и в МИЭТе учился технически гениальный Михаил Баюканский, он переделывал магнитофоны «Электроника 003», доводя до международных стандартов. Баюканский упомянут в «100 магнитоальбомов русского рока» Кушнира. Был ещё Игорь Дериглазов, мы с ним сотрудничали по поводу обмена записями. В общем, жизнь кипела.

 — Спасибо, Всеволод, за интересный разговор; надеюсь, мы продолжим беседу в нашей студии.

— Спасибо.

Беседовала Юлия Кравченко