| загрузить файл со звуком (24491 кб) |
Афганистан — Чернобыль — Германия — Зеленоград
— Константин Александрович, первый делом хотелось бы спросить не о создании музея, а о том, как давно вы пришли работать в школу — какой была ваша судьба после Афганистана? Вы были кадровым военным?
— Да, и после Афганистана я продолжал служить. Из Афганистана приехал достаточно молодым, мне было 32 года. Три года я прослужил в Прикарпатском округе, а осенью 1986 года был направлен на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС. В 1987 году был переведён для продолжения службы в группу советский войск в Германии. В 1991, после подписания Договора о сокращении вооружений, наши войска начали выводиться из Германии — и наша дивизия была выведена под Белую Церковь и расформирована. Я отбыл для продолжения службы в Прикарпатский округ, где жила моя семья. В 1992 году, когда Вооружённые силы Советского Союза начали распадаться по «княжествам», так сказать, мне было предложено принять присягу Украинским вооружённым силам, на что я ответил отказом, мотивируя это тем, что я уже однажды в 1969 году принял присягу Советской Армии, из неё хочу и уволиться. Были посланы документы на увольнение, и весной 1993 года пришёл приказ о моём увольнении по сокращению штатов.
— Как вы оказались в Зеленограде?
— В 1991 году мой сын приехал к бабушке (моей маме) в Бибирево, поступил учиться в МИЭТ ... После увольнения в запас любому профессиональному военному приходится пройти очень тяжёлый период адаптации. Найти себя в гражданской жизни бывает не так просто, некоторым это не удаётся и, бывает, уходят из жизни... И вот сын предложил мне приехать в Зеленоград, где он учился в МИЭТе, и заняться каким-либо бизнесом. Я согласился, и мы организовали студию звукозаписи — в течение почти четырёх лет записывали музыку, торговали кассетами, сами делали сборники. Я ещё в армии увлекался гитарами, поэтому мне это было близко — шансон, джаз и так далее. Я достаточно быстро вошёл в эту колею и, таким образом, адаптировался. Удалось заработать и на квартиру. Так я оказался в Зеленограде.
— А что вас привело на должность заместителя директора школы по безопасности?
— В 1998 году я начал заниматься спортивным пейнтболом, мы с ребятами создавали команды, выступали на первенстве Москвы, России, одерживали победы. Нас в Москве знают, побаиваются, засуживают, — стараются, чтобы мы проиграли, — но мы зачастую выигрываем.
— Ваши пейнтбольные команды были известны просто как зеленоградские, или у них были названия?
— Первая сборная команда Зеленограда назвалась «Зелёные стрелы» — в 1998 году на Всемирных юношеских играх мы заняли первое место по России. Затем была команда «Двадцать три», она тоже взяла второе место по России среди юношеских команд. Последняя команда, которую я набирал, и которая достигла очень высокого уровня, называлась «Сенсор» — в 2008 году она заняла первое место по России. Сейчас эта команда выросла, им надо уже по-взрослому выступать, ребята уже учатся в институтах...
Рядом с моим домом был стадион, там я с ребятами и тренировался. А стадион — школьный. При проведении соревнований я вынужден был идти к директору школы: «Марина Алексеевна, я хочу провести мероприятие, прошу вашего разрешения». У меня были и письма поддержки от префектуры, управы и от нашего афганского комитета. Так я и познакомился с директором школы. Так как школа рядом, директор пригласила меня 6 мая на школьный праздник, посвящённый
— У вас необычная судьба — я, честно говоря, не знала, что вы были и в Чернобыле, и занимались зеленоградским пейнтболом. Кроме того, вы ещё заместитель председателя Зеленоградского Совета ветеранов Афганистана, правильно?
— Да, Зеленоградского объединения ветеранов Афганистана.
— Вы сейчас этим тоже занимаетесь?
— На общественных началах занимаюсь работой с молодёжью — по сей день я, будучи тренером-преподавателем по пейнтболу в центре «Фаворит» при муниципалитете Крюково, тренирую ребят. Используем для этого школьные спортзалы, стадион, бывает, и субботники там устраиваем, наводим порядок. Проводим и соревнования, турниры, посвящённые разным датам. Ребята с удовольствием играют. Я набираю школьные команды из разных классов — из второго, третьего, пятого, из других школ приглашаю ребят играть. Спортивный пейнтбол — это же военно-патриотический вид спорта: это тактика, огневая подготовка, это взаимовыручка и взаимодействие. Бывает, в этапы пейнтбола я включаю стрельбу из пневматического оружия — из винтовок, пистолетов, или маркерами пейнтбольными стреляем по мишеням. Второй этап — перенос раненого либо военно-спортивная эстафета. В комплексе получается военно-прикладной вид спорта, который развивает патриотические чувства, поднимает, укрепляет детей.
«Музей начинался с того, что на переменах ко мне заходили школьники — просто посмотреть фотографии...»
— Открытие школьного музея «Боль моя, Афганистан...» состоялось 19 февраля этого года. А когда родилась идея создать такой музей, как он сложился в школе?
— Идея уже была, когда я в первый раз пришёл в школу на
— Это первая экспозиция в Зеленограде, посвящена афганской теме?
— Я знаю, что в школе 1739 есть экспозиция, посвящённая Афганистану. Я её ещё не видел, недавно о ней узнал — свяжусь с ребятами, организовавшими её и, может быть, что-то им передам или у них возьму. А нашего музея не было бы, если бы не поддержка директора школы Марины Алексеевны Осипенко. Это мудрая женщина, она понимает, что он нужен, что он злободневен и современен. Да, он единственный в Зеленограде, и я думаю, что он ещё долгое время будет единственным, а может быть, и намного дольше, чем я себе представляю. Поначалу моя идея воплотилась в том, что я половину своего кабинета в школе отвёл большим и маленьким фотографиям, посвящённым Афганистану. А вторую половину — пейнтболу, я уже давно им занимаюсь, накопилось много красивых фотографий с соревнований и фотографий команд.
Одна из значимых граней значения этого музея — то, что он живой. Седьмая и восьмая его экспозиции — это военно-патриотическая работа объединения ветеранов Афганистана, они одни из учредителей музея. Кроме того, силами музея можно проводить военно-патриотические соревнования по пейнтболу либо по стрельбе, потому что всё оборудование на 80% принадлежит объединению ветеранов Афганистана.
— Объединение ветеранов Афганистана Зеленограда помогло и с «афганской» частью экспонатов музея?
— Конечно, по крайней мере, основная масса фотографий — авторства Вячеслава Киселёва, профессионального фотографа, в своё время корреспондента ИТАР-ТАСС. Он в течение восьми лет ездил в Афганистан, фотографировал. У него было несколько персональных выставок, в том числе в Зеленограде. Сейчас он со своими выставками сотрудничает с областной организацией «Боевое братство», с губернатором Московской области Громовым. В музее в основном его фотографии, они были переданы объединению ветеранов Афганистана, а объединение передало их мне, поняв, что у меня достаточно серьёзная идея создать музей. Таким образом музей и начался образовываться.
— Зеленоградские афганцы и руководство школы вас поддержали. А как школьники и их родители отнеслись к появлению такого музея?
— Я уже имею опыт проведения бесед на военно-патриотические темы. Бывало, что у какой-то группы, например, французского или английского языка, кто-то из учителей заболел, и меня просили подменить. Я ничего не изобретаю, просто детей сажаю в своём кабинете — у меня там диван замечательный, а если надо, ставим скамеечки — и провожу с ними беседу по Афганистану. Реакция у всех детей — что у первого класса, что у старшеклассников — одинаковая, слушают с интересом. Конечно, с одиннадцатым классом надо разговаривать одним языком, с малышами — другим. Я достаточно быстро нахожу со всеми контакт. Есть у меня и запись моего интервью об Афганистане, которое снимала студия «Доверие» к одной из годовщин вывода войск из Афганистана — я просто могу поставить диск с видеозаписью и провести
Кроме того, в нашей школе в девятом классе учится Михаил Разумовский, сын погибшего военнослужащего — его отец погиб, освобождая заложников в Беслане, ему посмертно присвоено звание Героя России. Этот мальчик у меня как экскурсовод, в том числе и в музее. Первый раздел музея посвящен вводу войск в Афганистан в 1979 году, там рассказывается о том, как спецподразделение «Альфа» штурмовало дворец Амина, а затем из «Альфы» выделился «Вымпел», спецназ ГРУ, главного разведуправления. Папа Михаила как раз и был спецназовцем ГРУ... Этот мальчик сейчас проводит достаточно грамотно экскурсию по первому разделу музея. Как раз на открытии музея 19 февраля он, а не я, рассказывал перед ветеранами о том, как вводились войска в Афганистан.
— Ребята, которые к вам приходят на занятия — многие ли из них знают про Афганистан, что значило это географическое название в истории Советского Союза? Или им приходится объяснять всё буквально с нуля?
— Как раз в таком музее, — даже в том виде, в каком он был еще как мини-экспозиция в моём кабинете — я не собирал детей специально для беседы. Просто на переменах ко мне заходили школьники, чтобы посмотреть фотографии или альбом, задавали вопросы, и совершенно спонтанно получалась экскурсия. И сейчас, когда экспозиции музея есть в свободном доступе, дети каждый день проходят мимо этих стендов, когда идут в класс заниматься, выходят, смотрят, читают, интересуются, задают вопросы. Я думаю, что в моей школе ребята по сравнению со учениками других школ более глубоко знают эту тематику — что такое Афганистан, в какие годы там была война.
Когда было открытие музея 19 февраля, у нас праздновался День защитника Отечества — это был основной стержень, а на него были нанизаны эпизоды, связанные с Афганистаном. Ведущие — девчонки, мальчишки, которые вели эту мини-концертную программу, — говорили об Афганистане. Ребята из
Школьная история: обучение и воспитание
— Ваше мнение о сегодняшнем патриотическом воспитании в школе: правильно ли обилие плановых мероприятий, этому посвященных? Ваш музей всегда открыт, ребята могут зайти и что-то спросить, и вы им расскажете — на самом деле это большая редкость. Как правило, патриотическое воспитание — это именно задания, конкурсы, мероприятия...
— Есть два пути воспитания, в том числе и солдат в армии. Один путь — быстрый, эффективный, но в перспективе тупиковый — это административно-командный метод: сделать «кровь из носу», к утру — как говорится, «ночь кормить, к утру зарезать». Такой метод воспитания сиюминутный, будущего у этого нет, потому что когда вы командуете, «берёте на глотку», действуете циркулярами, приказами, директивами, вы отобьёте у учащихся, в конечном итоге, желание. «Скомандуют — сделаю, не скомандуют — оно надо?». Второй путь — это когда вы учите от души. Это долгий и трудный путь, надо искать изюминку у каждого человека, докапываться до лучших качеств ребят. У детей бывает наносная маска... Добраться до изюминки души — это самое тяжёлое и трудное. В том числе, и в армии. Но если вы найдёте общий язык с человеком — не важно, что он моложе вас на 20, 30, 40 лет, — он вас будет понимать, и это надолго. Зерно, которое вы зароните в его душе, оно прорастёт, рано или поздно, пусть не очень пышным цветом, но оно останется. И это будет откровенно, от души. Мы считаем детей несмышлёнышами, но они очень хорошо понимают, когда вы с ними разговариваете в командном стиле, с административных позиций, а когда вы видите в них личности — и, не унижая чувство собственного достоинства ребёнка, либо предъявляете ему какую-то претензию по проявлению недисциплинированности, либо, наоборот, пытаетесь дать ему поручение. Не унижая и не оскорбляя личного достоинства. Вот, это, наверное, правильно.
— Вы пытаетесь идти именно таким путём?
— Конечно. Я не пытаюсь, я так и делаю. Мне это по душе.
— Как вы оцениваете содержание нынешнего курса школьной истории в той части, которая касается войны в Афганистане или Великой Отечественной войны? У вас есть свой взгляд на историю, как вам современная её трактовка?
— Я не знаю, как описан период истории с 1979 по 1989 год в учебниках. Для меня Афганистан каким был, таким и остался... официально это называлось выполнением интернационального долга, но достаточно вспомнить, что было после вывода наших войск из Афганистана. Надо было либо не входить туда, либо выходить, но поэтапно и, наверное, по-другому. Тут всё достаточно просто, если копнуть поглубже. Это была война не советского солдата с какими-то виртуальными душманами. Душман — это «враг» по-афгански, но это были те же афганцы. Это была война Советского Союза со всем западным империализмом (сейчас так не говорят, но так это и осталось). Если Конгресс США принимал решения о выделении астрономической, даже по сегодняшним меркам, суммы в год —
На сегодняшний день, собственно говоря, мало что изменилось. Когда мы вышли из Афганистана в 1989 году, можете себе представить, сколько после этого было конфликтов на афганской границе.
— Истоки проблемы поступления наркотиков на территорию России лежат еще в том времени?
— Да, это оттуда, конечно. В нашу бытность там таких посевов и маковых плантаций не было. А на сегодняшний день Афганистан производит 600 тонн чистейшего героина в год, это 90% всего героина в мире. В провинции Гельмен стоит контингент Великобритании, в провинции Кандагар — американский контингент. Если посмотреть на карту плантаций героинового мака, — а такая есть в Интернете, — то как раз в этих провинциях плантации наиболее «жирные». И войска НАТО во главе с США совершенно не борются с этими плантациями.
Фактически, это продолжающаяся война с Россией — методами истребления наркоманией её молодого поколения. Потому что наркотрафиками опутана практически вся Россия. Наркобароны, имея астрономические суммы денег, продолжали и будут продолжать этим заниматься, и на сегодняшний день конца и края этому нет.
— Я думаю, в учебниках по истории война в Афганистане не трактуется таким образом...
— Да, акцента на этом не ставят.
«В школе нужна НВП, а в армии достаточно одного года, посвященного боевой подготовке»
— В школе вы ведёте ОБЖ и начальную военную подготовку?
— Нет, ОБЖ не веду, и не хотел бы. А если бы в школе была начальная военная подготовка, то я бы с удовольствием её вёл. ОБЖ — это не моё, это, как я бы косноязычно сказал, «огражданизированный» предмет. Наверное, он нужный, это основы безопасной жизнедеятельности, но там очень мало времени уделяется программе начальной военной подготовки, тому, что необходимо в армии. Каждый молодой человек, будет ли он служить в армии или нет, должен уметь выполнять элементарные строевые приёмы, пользоваться оружием, знать тактические приёмы, быть физически подтянутым, развитым в отношении военно-прикладных видов спорта.
— Что вы думаете о реформе в армии, о переходе на одногодичную срочную службу? Ведь на школу при этом возлагается большая роль по начальному военному воспитанию мальчиков?
— Школа и должна делать больше в этом смысле. Я не понимаю, зачем начальную военную подготовку в школе «огражданизировали». В прошлом году, например, проводились военно-патриотические соревнования по плану Управления образования, и мне было поручено проведение строевой подготовки с ребятами и подготовка их к исполнению строевой песни. Я занимался с командой из пятнадцати учеников
Строевая подготовка подтягивает человека и морально и физически. Ребята, которые были в моей команде и готовились под моим руководством, делали это с удовольствием, пусть у них что-то и не получалось. Приходили, маршировали, поворачивались на месте, в движении и так далее. И с большим удовольствием исполнили строевую песню: первой песней был гимн города-героя Тулы, а вторая песня была афганская — «Мы уходим». Ребята и сейчас, бывает, сами поют её — или приходят ко мне в кабинет и предлагают спеть.
— Может быть, такие романтические настроения появились после того, как в школе долго не было предмета НВП?
— Я заканчивал общевойсковое командное училище, поэтому моя основная специальность — общевойсковой офицер. До генерала не дошёл, потому что, грубо говоря, долго болтался в низах. И на сегодняшний день советы тех офицеров, кто служил и имеет большой опыт работы в низах, с солдатами, а не в штабах с бумагами, — именно их советы были бы самыми полезными для нынешней реформы. Но нашего брата никто не слушает. Вооружённые силы — это, в первую очередь, не генералы, а солдаты, потому что именно их придётся чаще призывать в случае одногодичного срока службы.
И вопрос даже не в том, какой должен быть срок службы. Может быть, лучше призывать в 19 лет, когда молодой человек становится повзрослей. Я видел, что из
— Значит, если построить службу в армии эффективно — то одного года хватит?
— Конечно, я не имею в виду сложных специальностей — на флоте, в ракетных войсках стратегического назначения, в авиации. Там, может быть, и трёх лет не хватит, там нужно по-другому поступать... В недавнем интервью «Российской газеты» начальнику Генерального штаба задавали вопросы о реформе вооружённых сил, и один из заданных был по поводу срока службы. Он ответил: «Наши делегации ездили в Германию, в Италию, во Францию, перенимали опыт». Да не нужно было, по-моему, ездить в Германию для того, чтобы перенимать опыт — и так было видно, что у них — как у них, у нас — как у нас. Например, у США есть военная полиция, которая несёт службу гарнизонную, караульную, патрульную, внутреннюю, охраняет технику и боеприпасы, и прочие объекты... Не нужно «открывать Америку». Я считаю, что года достаточно, если посвятить его боевой подготовке. Ну, а каковы будут результаты реформы вооружённых сил, я не знаю... Был период, когда были опытные офицеры, которые могли передавать свой опыт, но они уходили, потому что мало платили, армия разваливалась. Сокращения и сейчас идут. Может быть, это неправильно, но не мне судить.
— Заканчивая интервью, хочется пожелать вам удачи в развитии музея. Наверно, именно такие люди как вы -самый лучший стимул того, чтобы в армию приходили ребята, которые были бы правильно к этому подготовлены и не воспринимали бы армию это как большой «минус» в своей судьбе.
— Конечно. Правильная реакция на открытие нашего музея и вообще на историю войны в Афганистане — это не настроение человека, который пришёл на кладбище. В афганской войне были трагические страницы, но были и героические. Наши ребята показали там с самой наилучшей стороны, так же и в двух чеченских войнах, и в Южной Осетии. Да и сегодняшних солдат нельзя воспринимать как мягкотелых существ. Это нормальные ребята.
Елена Панасенко