— Юрий Анатольевич, какими преступлениями занимается ваш отдел, что находится в вашем ведении?

— Структура отдела уголовного розыска округа немногим отличается от таких же подразделений в других столичных округах. У нас в отделе всего четыре оперативно-розыскных части (ОРЧ). Первая занимается такими видами преступлений, как раскрытие убийств, причинение тяжких телесных повреждений, в том числе повлекших смерть потерпевшего; изнасилования, грабежи, разбойные нападения, квартирные кражи, кражи автотранспорта. Это основное направление работы. Вторая ОРЧ занимается поиском без вести пропавших, неопознанными трупами, розыском преступников, алиментщиков, розыском людей, которые утратили свои родственные связи и так далее. Третья ОРЧ имеет более узкое направление — это борьба с незаконным оборотом наркотических средств и их прекурсоров [исходных компонентов или участников промежуточных реакций при синтезе какого-либо вещества]. И, наконец, четвёртая ОРЧ занимается борьбой с организованной преступностью.

— Тяжкими и особо тяжкими преступлениями занимается также следственный отдел при прокуратуре — как вы взаимодействуете с ним?

— Взаимодействие у нас самое что ни на есть тесное, поскольку при совершении такого рода преступлений на место происшествия незамедлительно выезжают оперативники, и, естественно, следователь и руководство СКП. Сразу же, на месте, следователи следственного комитета и руководство отдела уголовного розыска намечают те или иные версии случившегося, по которым необходимо проводить оперативно-розыскные или следственные мероприятия.

— Расскажите о своих сотрудниках — сколько их в отделе, кто приходит работать.

— Всего в округе около ста сотрудников уголовного розыска, непосредственно в нашем отделе — 60. В последнее время приходят молодые и, как правило, без опыта работы. Сейчас многие выпускники милицейских учебных заведений просто-напросто не изъявляют желания идти в милицию, а уходят в другие места, находят другую работу. А те, которые приходят к нам, в большинстве своём, приходят с желанием работать, хотят учиться у более опытных сотрудников. Естественно, попадаются и такие, кто долго не задерживаются, и приходится с ними расставаться. Просто они не выдерживают такой нагрузки, и зачастую сами пишут рапорт либо о переходе на другую службу, либо вообще об увольнении из органов внутренних дел.

— Какова зарплата в уголовном розыске?

— Оперуполномоченный на первом году службы получает около 23–25 тысяч рублей.

— 60 человек в отделе — это много или мало?

— Я считаю, что это достаточно, а вот в территориальных подразделениях и в районных отделах внутренних дел работает гораздо меньше сотрудников, в среднем человек 15; там их не хватает. При этом в низовых подразделениях очень большой объем работы, они занимаются всеми преступлениями, и главным образом, небольшой и средней тяжести.

— Есть ли в вашем отделе «старожилы», сотрудники с большим опытом работы?

— Конечно, есть люди, которые работают 15, 20 лет, и даже больше.

— Это оперативники или руководство?

— В уголовном розыске у всех оперативная работа, у руководства в том числе.

— Работают ли у вас женщины?

— У нас в отделе есть сотрудницы, в основном из второй ОРЧ. Занимаются розыском без вести пропавших и розыском неплательщиков алиментов.

— Хватает ли у вас ресурсов — транспорта, например?

— Сейчас руководство города, ГУВД Москвы и нашего управления довольно-таки хорошо обеспечены транспортом, пока острой нужды нет. Мы скорее нуждаемся в специальной технике.

— Вы имеете в виду какую-то электронику, нужную в оперативной работе?

— Да, и электронику в том числе.

— Какие преступления у нас в округе наиболее распространены? Каких становится больше?

— За последние лет пять преступность остается примерно на одном уровне. Конечно, есть и всплески разного рода преступлений, например, грабежей и разбойных нападений, или квартирных краж, например. В этом году, в ходе различных оперативно-розыскных и профилактических мероприятий, нам удалось сбить рост тех же уличных грабежей, разбойных нападений, краж и угонов автотранспорта. Основная часть преступлений, которые сейчас совершаются, это мелкие кражи — кошельков, сотовых телефонов, сумок. Они происходили в магазинах, на рынках, в автобусах, были кражи из машин.

— Где в Зеленограде чаще всего воруют, может, есть такой определённый район или место?

— Такое место определить нельзя, а кражи в основном происходят в крупных торговых центрах, на рынках, в автобусах в часы пик, особенно, когда многие едут на работу или с работы. Бывают и случаи, когда люди сами беспечно относятся к своим вещам — забыли где-то сумку, возвращаются, её уже нет.

— Удаётся ли раскрывать такие преступления?

— Да, конечно. Но кражу всегда сложнее раскрыть, чем любое другое преступление.

— Вот, например, кража в автобусе — вор выскочил и убежал. Насколько трудно его найти?

— Удаётся найти, только при проведении специальных оперативно-розыскных мероприятий, либо других технических мероприятий, поскольку карманная кража есть карманная кража. Ее просто так очень сложно доказать, даже если вор сидит перед вами.

— Вспоминается классический эпизод из фильма «Место встречи изменить нельзя», когда Глеб Жеглов, чтобы доказать причастность вора к краже, незаметно положил ему кошелёк в карман.

— Мы не придерживаемся такой тактики работы. Но там, в фильме, было немного другое, там трамвайная кража была только поводом, а цель у Жеглова была другая.

— Но всё же, приходится ли иногда прибегать к подобным методам, чтобы поймать и доказать вину преступника?

— К таким методам мы не прибегаем, действуем в строгом соответствии с законом. По уголовным делам работаем, естественно, вместе со следователем, дознавателем.

— Как обстоят дела с более тяжкими преступлениями, есть ли конкретные примеры их раскрытия?

— Да, есть. Например, в прошлом году, сразу после Нового года, резко выросло количество грабежей и разбойных нападений. Особенно в январе, в новогодние праздники и сразу после них. И в результате нашей работы были задержаны виновные; мы раскрыли15-17 серийных грабежей и разбойных нападений. Это была одна организованная группа, все жители Зеленограда, от 18 до 21 года. Нигде не работали и не учились.

— Сейчас часто можно услышать от милиции, что большую часть преступлений совершают иногородние, приезжие — вы согласны с этим мнением?

— В последнее время так и есть. Совершают преступления приезжие из других российских регионов и ближнего зарубежья. На их долю приходится около 60 процентов преступлений.

— Что это за преступления?

— Самые разные. Начиная с банальной кражи и заканчивая убийствами.

— Сколько человек было задержано вашим отделом по подозрению в совершении преступлений в этом году?

— Такой учёт мы, строго говоря, не ведём. Можно сказать, что по любому преступлению может быть задержано одно лицо, его совершившее. Если это группа, значит, от двух и более лиц. Данные есть; свыше 150 человек было задержано уже в первом квартале текущего года.

— Сколько остается в розыске на сегодняшний день?

— Около 60 человек. Но это не значит, что все эти люди разыскиваются за преступления, совершенные в этом году, или в прошлом, — розыск длится довольно-таки долго, в зависимости от тяжести совершенного преступления. Например, у убийства нет срока давности. Человек может находиться в розыске пожизненно. Пока не станет известно о его местонахождении, задержании, или о его смерти.

— Есть ли тяжкие или особо тяжкие преступления, которые сегодня ещё не раскрыты?

— Да. Это, например, убийство жительницы Зеленограда Бутузовой, которое было совершено в феврале прошлого года в 9 микрорайоне. Есть версия, что преступление было совершенно с целью грабежа, поэтому работа ведется в двух направлениях — по линии раскрытия этого убийства и по линии грабежей и разбоев. То есть, при совершении любого грабежа или разбойного нападения задержанные проверяются на причастность к этому преступлению.

— Никаких «зацепок», следов, ведущих к убийце, так и нет?

— Пока, к сожалению, нет.

— Несмотря на то, что это произошло не ночью и не в самом глухом месте города — нет свидетелей?

— В это время на дорожке, по которой убитая шла с работы в сторону поликлиники 201, людей не было.

— Официально следствие по этому делу ведёт следственный отдел при прокуратуре. Понятно, что дело встало. Поясните, пожалуйста, на этом примере — что со своей стороны должен делать уголовный розыск?

— В настоящее время это уголовное дело, которое действительно находится в производстве следственного комитета прокуратуры, приостановлено. И, согласно уголовно-процессуальному кодексу, никакие следственные действия по этому делу проводиться не могут. Но в любое время, как только появляется какая-либо значимая информация, полученная или оперативно-розыскным, или следственным путем, уголовное дело тут же возобновляется и проводится дальнейшее расследование. Это дело не стоит на месте, проводится определенная работа.

— В начале разговора вы сказали, что многие, поработав в угрозыске, не выдерживают нагрузки. Чего здесь больше — нервного напряжения или физического?

— Наверное, все в комплексе. У сотрудников уголовного розыска практически не бывает выходных дней. Это сказывается и на семейных отношениях, если человек женат или только хочет создать семью. Свободного времени почти нет.

— У вас в отделе есть профессиональные психологи?

— Психологи есть, правда не конкретно в нашем отделе, а вообще в УВД. Если у сотрудника возникают какие-то проблемы психологического характера, он по своей инициативе может пойти, побеседовать с психологами. Есть специальные наработки, с помощью которых психологи могут вывести человека из того или иного состояния, снять стресс.

— Это всё добровольно или планово — допустим, раз в год нужно пройти тесты?

— В принудительном порядке — нет. Но, если сотрудник стесняется обратиться за помощью к психологу, руководство может просто порекомендовать ему это сделать? Либо выйти напрямую в группу психологической поддержки, которая побеседует с этим сотрудником и хотя бы выяснит причины, почему он так себя ведет. Почему он так в семье себя ведет, каково его общее психическое состояние, может ли он работать и так далее.

— Вам приходилось, как руководителю, говорить своему подчиненному: «Знаешь, тебе нужно пойти к психологу, причем как можно быстрее»?

— Нет. Как раз так не надо говорить, это может унизить человека. Поступаем совершенно по-другому. Может быть, и не надо направлять к психологу, иногда достаточно поговорить и понять, что происходит с человеком.

— Хотят ли они сами идти к психологу? Мужчины вообще это делают намного реже, чем женщины.

— Ну почему же. Например, я сам в прошлом году трижды проходил все эти психологические тесты, причем разные. И ничего в этом страшного нет.

— И ваши сотрудники с пониманием относятся к этой необходимости?

— Конечно, это же нужно в работе. Мы имеем дело с таким контингентом, что у человека могут просто не выдержать нервы. Он может сорваться, повести себя неправильно. Тем более, у нас работа связана с применением оружия, если это необходимо, конечно.

— При приёме на работу соискатели проходят какое-то специальное тестирование?

— Если человек обратился в отдел кадров и выразил желание работать в милиции, с ним проводятся предварительные беседы, результаты которых направляются в окружную военно-врачебную комиссию — её проходят при поступлении в милицию. И, помимо всех других медицинских показателей, уже на базе ГОВД сотрудники проходят психологические тесты, обследования. В том числе и полиграф, если это необходимо.

— Расскажите, пожалуйста, о себе, о своём стаже работы в милиции.

— В органах внутренних дел я работаю с января 1983 года. Пришёл в милицию сразу после службы в армии. Два года я работал постовым милиционером на ВДНХ. Оттуда по комсомольской путевке был направлен на учебу в московскую Высшую школу милиции МВД СССР — сейчас это Академия МВД России. После ее окончания в 1988 году я, будучи лейтенантом милиции, пришел работать в Зеленоград, в 154-е отделение, оперуполномоченным уголовного розыска. И вот с того времени и посейчас службы не менял.

— Приходилось ли сотрудникам вашего отдела и вам лично задерживать вооруженных преступников?

— Этих моментов было много; сколь ни грустно об этом вспоминать, но приходится. Один такой случай был в 1998 году. «Лихие девяностые» Зеленоград не обошли, у нас было совершено много вооруженных нападений с применением огнестрельного оружия. Преступники людей не убивали, а простреливали руку или ногу, чтобы те как можно дольше не могли сообщить о случившемся. Соответственно, сразу же после этого скрывались. Были возбуждены уголовные дела, мы установили, кто совершал эти разбойные нападения. На одном из задержаний погиб наш сотрудник Сергей Горшков. Сейчас его памятная доска установлена на здании зеленоградского УВД. Хотелось бы, конечно, чтобы меньше было таких случаев с применением оружия... Тем более, человеческих потерь.

— Уголовный розыск представляется людям, далёким от милиции, такой интересной работой — операции, задержания... Способствуют тому множество фильмов и сериалов об уголовном розыске. Если вы их смотрите — они вообще похожи на вашу реальную работу?

— Из всех фильмов, которые я смотрел, более или менее похож на нашу жизнь и работу сериал «Менты». Кстати, актёры, снимавшиеся в сериале, приезжали к нам в отдел. А один из них живёт в Зеленограде, в 15 микрорайоне. Не вспомню сейчас его фамилию, он там играет бандита.

— Мне кажется, главные исполнители там так срослись со своими героями, что их уже воспринимают не как актёров, а как милиционеров.

— Возможно. Они и сами об этом говорили. Войдя в роль, они себя чувствуют чуть ли не сотрудниками уголовного розыска.

— Вам приходилось увольнять людей в связи с несоответствием профессии, за какие-то проступки?

— Самому мне не приходилось; как правило, у нас таких людей просто нет. Вернее, бывают, конечно, как везде, но до увольнения не доходит. Просто таким людям давали понять, что им самим необходимо отсюда уйти. И они уходили либо совсем из органов внутренних дел, либо, если было несерьезное нарушение, в другие службы.

— А были серьёзные нарушения в вашем отделе, должностные преступления?

— Нет, я не припомню такого в последние годы. Была история, но совсем уже давно, в начале 80-х. Там действительно речь шла о должностном преступлении — якобы сотрудники уголовного розыска кого-то избили, за что и понесли ответственность. Хотя я их знаю, этих сотрудников, после отбытия своего срока они в конечном итоге были реабилитированы, восстановлены в звании, снова пришли работать к нам в управление и благополучно доработали до пенсии.

— Представьте, что это интервью прочитают молодые люди, возможно, старшеклассники, которые хотели бы работать в уголовном розыске. Что бы вы им посоветовали?

— Меньше читать интернет... Это шутка, конечно.

— Вы будете их отговаривать? Ведь они, возможно, представляют эту работу как некую «романтику»?

— Чтоб была хоть какая-то романтика в работе, прежде всего, нужно её любить, несмотря ни на какие сложности, не считаясь с личным временем. Иметь какой-то интерес, получать удовольствие, наконец, — поскольку наша работа совмещает в себе сразу несколько профессий — например, актер, циркач какой-нибудь.

— Фокусник...

— Можно и так сказать, да. Но в пределах разумного, конечно.

— Нужны же, наверное, и аналитические способности, умение быстро принимать решение.

— Да, конечно, это обязательно нужно. Поскольку любой оперуполномоченный, находясь в ситуации, когда рядом нет руководителя, более опытного коллеги, сам должен принимать решение. И от этого решения многое зависит. Часто и его жизнь, и жизнь окружающих.

Сотрудник уголовного розыска должен быть и уравновешенным человеком, и одновременно немного психологом; должен уметь общаться с людьми.

— И хорошо владеть оружием?

— У нас дважды в месяц проводятся учебные стрельбы, сотрудники уголовного розыска стреляют в тире.

— Случается ли вам прибегать к помощи обычных людей, со стороны, — для раскрытия преступления, для проведения какой-либо операции?

— Да, только в соответствии с законом и с согласия человека. И такие люди поощряются, в прямом смысле слова.

— Материально?

— Ценными подарками, денежной премией. Это уже неоднократно бывало. Начальник нашего УВД Владимир Дмитриевич Морозов и в прошлом году, и в этом наградил ценными подарками и грамотами гражданских лиц — за оказание содействия сотрудникам милиции.

Юлия Кравченко