| загрузить файл со звуком (25876 кб) |
— В студии Zelenograd.ru Ирина Коротова, технолог
Бытует мнение, что высокие технологии вообще и микроэлектроника в частности — это мужское дело. И на таких производствах женщин нет. Разве что встречаются в бухгалтерии или в отделе продаж. На самом деле, цифры говорят об обратном. Завод «Микрон» предоставил статистику вашего партнёра, компании ST Microelectronics, которая заявляет, что доля представительниц прекрасного пола на их производстве составляет почти 40%. На «Микроне» — чуть ниже, около 30%. Я так понимаю, речь идёт о количестве женщин на производстве или всего завода?
И.В. — Думаю, от всего завода. На производстве как раз в качестве операторов используются в большинстве своём женщины. Кто делает руками, там, где требуется аккуратность.
— Разве нельзя всё автоматизировать? Почему и где требуется аккуратность?
И.В. — Например, я долгое время работала с процессами жидкостной химической обработки. До недавнего времени считалось, что это на грани искусства. Во-первых, вредное производство, мужчин туда не заманишь. Женщины более выносливые, и там надо отследить очень точно по времени несколько процессов. Поэтому они тяжело поддаются автоматизации. Потому что непонятно было, что происходит внутри этих процессов.
С течением времени было разработано оборудование нового поколения. Сейчас на операциях жидкостной химической обработки полностью — очень сложные, автоматизированные системы. Например, у нас оборудование производства японских фирм, американских. Там более интересно работать мужчинам. Там техники много.
— Стало проще?
И.В. — Я бы не сказала, что просто. Это техническое обслуживание самих установок. Всё то, что женщины делали руками, чутьём, интуицией, сейчас заложено посредством автоматизации в установку. Скомпоновать установку очень сложно, много различных датчиков. Мужчинам это интересно. Тем более интересно наблюдать, как движется робот внутри установки, это завораживающее зрелище.
— Как в детстве — мужчины продолжают играть в машинки, а женщины — вышивать...
И.В. — Примерно так.
— Есть такая операция — фотолитография, которую, как мне сказали, прямо-таки показано делать женщинам. Ирина, вы как раз работаете на участке фотолитографии. Расскажите в деталях, что это за операция, и почему её лучше делать женщинам?
И.К. — Я считаю, что это одна из самых важных операций в производстве микросхем. Самые меньшие размеры, наибольшая точность — на участке фотолитографии. Нужно всё точно проконтролировать. Женщина сидит за микроскопом, высматривает дефекты. Нельзя отвлекаться. Малейший шум — и ты можешь потерять бдительность, не уследить. Если промахнулась на 100 нанометров, это может привести к браку пластины. Из партии мы контролируем пять пластин. Если не уследила за пятью пластинами, следующие пластины автоматом могут пойти в брак. Это выяснится уже на этапе тестирования самих чипов — будут затрачены химия и время.
— На участке фотолитографии мужчины есть?
И.К. — Есть. Но преимущественно это наладчики.
— Это то, о чём говорила Ирина Васильевна: мужчины работают с самими автоматами. Можно ли сказать, что это стопроцентно женский участок?
И.К. — На девяносто процентов.
— Какие ещё есть сугубо женские специальности на микроэлектронном производстве?
И.В. — Сугубо женская специальность — это всё-таки операторская работа. Мы не можем сказать, что у нас используют только женщины на операторской работе, потому что операторы в нашем новом проекте совмещены с технологами. Оператор-технолог выполняет операторские функции.
— В проекте 90 нанометров?
И.В. — В проекте 180 нанометров. Проект 90 нанометров будет надстраиваться над производством, которое у нас есть. Мы сейчас не можем сказать касательно нашего проекта. Но вопрос очень интересный. Мы обсуждали его с поставщиками оборудования, которые ездят по всем странам, предприятиям, аналогичным «Микрону», по производству микрочипов. Они говорят, что женщины, в основном, на операторских работах.
Мы были на ST Microelectronics и видели, что там полная автоматизация, думать не надо. Работники ставят SMIF-контейнер, автоматическая система считывает и запускается процесс. Мужчины этим не занимаются. Мужчинам это, наверное, не интересно. Может быть, это низкооплачиваемая работа. Мы этого не знаем. Мы знаем, что SMIF ставят, в основном, женщины.
— Наши предыдущие гости, которые рассказывали о чистой комнате, говорили, что там нужно двигаться не быстрее метра в секунду. Мужчина не может, наверное, двигаться так медленно и плавно? :)
И.В. — Требование к поведению в чистой комнате касается мужчин и женщин. Просто эта работа менее интересна для мужчин, я так считаю. На всех фабриках, как говорят поставщики оборудования, основной операторский персонал — это женщины. Независимо от того, сильно ли развита автоматизация в производстве.
— Чем занимаются женщины, мы выяснили. Чем занимаются мужчины? Есть какие-то специальности, помимо руководящего состава, где мужчин большинство? Я имею в виду, на производстве.
И.К. — Как раз руководящий состав у нас, в основном, из мужчин. Ведущих инженеров-мужчин на производстве процентов девяносто. Остальные — поровну.
— Я знаю, что «Микроне» три кандидата наук — женщины. Ирина Васильевна — кандидат технических наук. Мужчин научными степенями, я понимаю, больше.
И.К. — Мужчин гораздо больше.
— Почему так происходит? Я подбираюсь к вопросу, почему женщины вообще идут в микроэлектронику. Вы обе — выпускницы МИЭТа. Вы туда пошли сознательно, потому что хотели работать на производстве микроэлектроники или потому что просто в Зеленограде есть такой ВУЗ?
И.В. — Честно скажу, первые два года учёбы в МИЭТе мы не знали, чем будем заниматься. У нас были так называемые промышленные отряды. После второго курса впервые попали на производство, на «Элму». Это был 1986 год. Там мы занимались производством жидко-кристаллических индикаторов. Нас включили в бригаду, мы увидели воочию, что такое фотолитография, правда, не на пластинах, а на ЖКИ. Научились делать все операции, начиная от нарезки поляроидов, заканчивая контролем. Это был наш первый опыт. Мы тогда хоть поняли, что это.
На четвёртом курсе у нас была ознакомительная полугодовая практика. Нас водили по всем предприятиям Зеленограда, чтобы мы определились, где нам интересно работать. Потом началась непосредственная практика на рабочем месте, где мы определились с выбором. Я пришла на практику в
После этого я решила перейти в производство. Меня это привлекало, и я думала, смогу я или нет. Производство мне казалось чем-то особенным. Мы там ставили технологические процессы, работали в своём графике. Меня всегда удивляло, насколько там отлаженный механизм и насколько всё чётко прописано. Потому что по-другому в микроэлектронике нельзя. Это чревато или потерей технологии или браком, который ведёт за собой большие убытки.
— Это как раз требует мужского склада ума — наладить всю производственную цепочку, чтобы она надёжно и стабильно работала.
И.В. — Этим в цехах занимаются диспетчерские группы, в основном, как раз из женщин. И, вы знаете, они очень хорошо справляются со своими обязанностями.
— Может быть, из-за какой-то женской скрупулёзности, педантичности, дотошности, внимательности?
И.В. — Возможно, именно эти качества. Опять же, тут и некоторые мужские качества должны присутствовать. Добиться, чтобы персонал работал как надо, требует больших усилий. Те женщины, которые организуют производство, должны иметь, кроме знаний, понимания, как устроен процесс, ещё и настойчивость, чтобы добиться выполнения поставленных целей.
— Педагогический навык.
И.В. — Может быть. Но вы всё склоняете к чисто женским качествам.
— Нет, я просто пытаюсь найти аналогии в обычной жизни.
И.В. — Да, иногда и это тоже. Потому что нельзя всё время давить — люди разные. Кто-то хорошо работает, когда его ставят перед фактом, что надо работать хорошо. Кто-то теряется, ему надо помочь. И тут женщина может сыграть свою роль.
— Ирина, вы тоже заканчивали МИЭТ. Когда Ирина Васильевна рассказывала о своей учёбе, вы тихо улыбались, и я понял, что вы тоже пошли в МИЭТ не совсем сознательно.
И.К. — Да. Осознание того, что я попаду именно в микроэлектронику, было на четвёртом курсе. На практике я по распределению попала на «Микрон». Когда мы туда пришли, перед нами стояли несколько человек с разных направлений. Ирина Васильевна, кстати, была в их числе. Меня определили на фотолитографию. Написала там диплом. Потом понравилось, осталась.
— Понравилось в какой момент? В момент написания диплома или это была любовь с первого взгляда к фотолитографии?
И.К. — Нет. Это было после написания диплома. Когда осознаёшь, что у тебя начинает всё получаться, и это чувство тебя подбадривает к большему.
— Не скучно? У меня сложилось такое впечатление, что это немного нудная работа: сидеть перед микроскопом, следить за какими-то параметрами, что-то подстраивать. И так — двенадцать часов в смену, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год.
И.К. — Я бы так не сказала. Это операторская работа такая. А если ты работаешь инженером...
— Вы технолог. У вас более разнообразная работа?
И.К. — Там намного разнообразней. Может попасться пластинка, на ней дефект. Попробуй, догадайся, что это дефект. Нужно понять, где дефект, где в производственной цепочке был сбой. Иногда такие головоломки попадаются... И каждый раз что-то новое.
— Перейдём к людям. Как складываются отношения с коллегами-мужчинами? Мы выяснили, что они, так или иначе, на каждом производственном участке есть. Есть соперничество?
И.К. — У нас сложился очень дружный коллектив. Мы друг друга только поддерживаем, помогаем, если кто не знает чего-то. Разграничения на мужчин и женщин нет. На равных.
И.В. — Есть типология гендерных культур. Имеется в виду организационная культура предприятия. Составили её две женщины: С. Меддок и Д. Паркин. Конечно, это женский взгляд. Они говорят, что существует шесть типологий организаций: «джентльменский клуб», «казарма», «спортивная раздевалка», «„слепота“ к фактору пола», «лжеподдержка», «смышлёные мачо».
Если исходить из этого определения, то наша организация — это «джентльменский клуб». Это культура вежливых и цивилизованных людей, где высшие сферы предприятия заняты мужчинами. К женщинам трепетное отношение. У женщин иногда бывают проблемы с детьми, надо отлучиться. Руководство идёт на встречу — помогает, отпускает. Но если женщина начинает расти, её пытаются мягко оттолкнуть. Говорят: «Зачем вам портить свою нервную систему? Это же так тяжело!».
— Причём это делается очень вежливо, изящно, по-джентельменски.
И.В. — Это джентльменский клуб. Может быть, это и правильно. Потому что женщина и в семье несёт большую нагрузку. Тут непонятно, но, по крайней мере, это самая лучшая из культур. Более того, джентльмен ценит, что с ним работает дама. У нас сервис-инженеры увидели, что когда приезжала фирма по установке оборудования, сервис-инженером работала женщина. Они говорят: «Хорошо бы и нам наняли таких же женщин».
— Чтобы в их коллективе среди инженеров появилась женщина.
И.В. — Да. И, кстати говоря, в своё время обсуждали эту проблему. Пришли к мнению, что если на совещании присутствует женщина, то оно идёт более конструктивно. Потому что мужчины не ругаются так сильно, как могли бы в чисто мужском коллективе. Всё-таки, женщина может настроить на конструктивный лад.
— Если женщины настраивают на конструктив, и негатива как такового нет, то обратная ситуация — отношения вне работы выстраиваются? Есть случаи, когда семейные пары создаются на производстве?
И.В. — Да. Такие случаи есть. Это понятно, потому что пришли молодые ребята, молодые девушки, возможны какие-то симпатии. У нас складываются семейные пары.
— У вас круглосуточное производство, и смены, насколько я знаю, по двенадцать часов. Это и мужчине тяжело, а женщине — тем более. Как вы это выдерживаете?
И.К. — Это только сначала кажется тяжело. Потом, когда уже привыкаешь к графику, достаточно легко справляться. В двенадцатичасовой смене тоже есть свои плюсы — получается больше выходных. Мы работаем два дня в ночь, три выходных, два дня в день, если ничего не путаю. Примерно получается на один выходной день больше, чем в пятидневку. Многие это ценят.
И.В. — Обычно, если семьи с маленькими детьми, то люди очень ценят этот график. Это лишний выходной, чтобы повести куда-то ребёнка. Если это молодая семья, то, как правило, решаются какие-то проблемы, надо посещать какие-то административные органы, которые работают по пятидневке. Это как раз плюс такого графика. Не надо отпрашиваться, есть свободное время, которое можно использовать для семьи.
— Но всё-таки двенадцать часов напряжённой сосредоточенности утомляет. Можно сказать, что мужчины устают больше или меньше?
И.К. — Поначалу утомляет. Потом человек привыкает, организм тоже привыкает.
И.В. — Это зависит от организма определённого человека. Есть мужчины, которые не могут работать ночью по определённым медицинским показаниям. Это уже индивидуальная особенность человека.
— А отпуск такой же или больше?
И.В. — В скользящем графике, по-моему, отпуск больше. У нас этим занимаются определённые структуры на предприятии. За скользящий график добавляется.
— Есть ещё, помимо графика, достаточно строгие требования пребывания на производстве в чистой комнате. Особенно это важно для женщин. Никакого макияжа. Какие ещё есть ограничения?
И.В. — Мы без макияжа :)
И.К. — Желательно, чтобы без украшений, чтобы колец не было, потому что перчатки могут порваться.
— Как вы с этим живёте? Многие не мыслят себя, чтобы не накраситься утром.
И.В. — Это дело привычки. Вначале кому-то кажется, без этого никак не обойтись, а потом...
— Какое-то желание украсить этот скучный комбинезон какой-нибудь брошкой, например. Почему у всех комбинезоны такие скучного серого цвета? Давайте сделаем их красненькими, давайте сделаем их голубенькими, розовыми, в конце концов.
И.В. — А у нас голубенькие.
— Голубенькие? А розовые, не выходили с таким предложением к руководству?
И.В. — Нет пока. Нас голубенькие комбинезоны устраивают. Кстати, комбинезоны не простые, они с угольными нитями для антистатики. Там всё продумано. Я думаю, и цвет продуман. Яркое пятно глаза мозолит.
— В комбинезонах открыты только глаза. Я смотрел рекламные буклеты и фотографии «Микрона» и понял, что по глазам можно понять женщина это или мужчина, это однозначно. А можно ли узнать человека, вот вы можете сказать: «Привет, Маша», проходя мимо человека в комбинезоне, где видна только полоска глаз?
И.К. — Если очень давно работаешь с человеком. И то можно перепутать. Был реальный случай, когда меня перепутали с дедушкой в комбинезоне. Дедушка очень испугался. Такая забавная ситуация была.
— Вы сказали, что такой график удобный. У вас кто-то ещё в семье работает в микроэлектронике?
И.В. — У меня муж работает, он тоже закончил МИЭТ, занимается техникой, но не микроэлектроникой. Хотя в своё время он работал на «Микроне». Они занимались обеспечением микроклимата. Но так сложились обстоятельства, его пригласили в другую компанию.
— Вы обсуждаете дома производственные дела?
И.К. — Конечно, он интересуется. Иногда что-нибудь экстраординарное, интересное происходит, хочется поделиться. По большей части работа это рутина, у каждого своя.
— Ирина Васильевна, вы уже почти двадцать лет работаете на «Микроне» и, наверное, можете отследить динамику, как было раньше и как сейчас: с точки зрения количества женщин на производстве и с точки зрения, с какой охотой они идут.
И.В. — Что касается количества, однозначно, сейчас женщин становится меньше. Это связано с усложнением оборудования и с тем, что оно становится более привлекательным для мужчин. Оно становится автоматизированным. Уже не надо столько народа, как я рассказывала. Поначалу травильщиц пять-шесть должно быть в смене, сейчас в смене один-два человека. Поскольку установки на полном автомате, следует только загрузить, рецепты нажать, потому что они уже вбиты, и всё. После того, как процесс завершён, установка сама подаст сигнал звуковой, что готово. Все уже слышат, где чья установка работает.
— Знаете, это мне напоминает советские фильмы тридцатых годов, где стоит огромный цех, там сто ткацких станков, одна ткачиха ходит, тут что-то подправит, тут что-то подправит. Похоже?
И.В. — Сейчас примерно то же самое с автоматизацией.
— Женщины остаются, но их меньше?
И.В. — Их меньше. Вообще людей меньше. Там, где раньше пять человек делали, сейчас делает это один человек.
— Женские специальности меняются? Двадцать лет назад и сейчас?
И.В. — Раньше ведущими, в том числе инженерами-технологами, было много женщин. Сейчас, я считаю, это становится более мужской профессией. И я ещё хотела бы добавить, что разработчики микросхем это мужская профессия. Женщины там есть, но их очень мало, по пальцам можно пересчитать. А сейчас, что касается «Микрона», их становится больше.
— Чего женщина может достичь в производственной иерархии. Ирина, чего вы реально можете достичь в карьере на «Микроне»? Где потолок?
И.К. — У меня уже большая карьера, потому что я начинала с оператора. Оператор, потом инженер третьей категории, второй, сейчас первой. Следующая ступень — это ведущий инженер, это цель. А потом уже посмотрим. Когда уже буду ведущим, можно дальше подумать.
— Ирина Васильевна, вы — уже ведущий инженер. Следующая ступенька какая?
И.В. — У меня немного по-другому всё складывалось. Я уже была ведущим инженером-технологом, когда работала в научном подразделении. Дальше у меня начался рост по административной части. Я доросла до заместителя начальника цеха. Это было не по моему профилю. Это был многофункциональный контроль, там тоже было очень интересно, и я втянулась. Но когда представилась возможность вернуться к жидкостным процессам химической проработки, я даже сменила вот эту должность на должность начальника участка.
— Вниз спустились.
И.В. — Тут нельзя сравнить: это две параллельные работы — оперативная работа и технологическая.
Когда начался вот этот проект, мне предложили участвовать ведущим инженером-технологом. Я, честно говоря, долго не раздумывала. Тут уже вопрос интереса. Если человек себе ставит целью только карьерный рост, он может этого достичь. Может, ему там интересно. Я долго колебалась, думала, где мне интересно. Посчитала, что технологом очень интересно работать. Всё-таки я к этому вернулась.
— Своим детям вы посоветовали бы пойти на производство, в отрасль микроэлектроники?
И.В. — Дочке я бы не посоветовала, потому что у нее гуманитарный склад ума. А сыну — да. У него интересы в области физико-математической и даже ближе к разработке микросхем, IT-специальности... Микроэлектроника очень интересна и очень затягивает.
И.В. — Я думаю, что сейчас электроника пойдет вверх, и это будет всё интересней и интересней из года в год.
— Ещё такой вопрос: это вредное производство? С точки зрения химии, с точки зрения какого-то электромагнитного излучения, не доставляет ли какие-то неприятности?
И.В. — На новом оборудовании стоят везде лозунги на английском языке «Safety first» — «Безопасность — превыше всего». Там всё экранировано. Химию мы не видим, там всё внутри установлено. Возможно, может, при каких-то там авариях. Никто не застрахован. Мы писали документацию по экологии и сравнивали с действующим производством. У нас где-то на порядок улучшились экологические показатели. Что касается химии, у нас растворы разбавлены в
— Потому что там более современное оборудование и производство более безопасное?
И.В. — Да, оборудование более современное и производство более безопасное. Мы с вредностями не сталкиваемся вообще. Там вытяжки, причём, системы так чётко настроены, что если давление на вытяжке немного не соответствует, она просто не будет работать. Требования к инфраструктуре за счёт таких установок очень высокие. Поэтому требуется обеспечивать работу этих установок. А уж если они будут работать, то вреда от них, они безопасны.
— Я в заключение процитирую вашего гендиректора Геннадия Красникова: «Я считаю, что микроэлектроника отчасти женская профессия...». По-моему, мы выяснили, что не отчасти, а, может быть, и преимущественно женская, верно?
И.В. — В основе своей. В основе вот этой вот пирамиды стоят женщины.
— И женщины держат её на своих хрупких плечах. У нас в гостях были Ирина Коротова и Ирина Кирюшина, специалисты завода «Микрон», и мы говорили о женщинах в микроэлектронике. Спасибо.
Александр Эрлих