Про деревню Ондреевскую (теперь Андреевка) известно с конца 16 века. В то время она стояла в окружении деревенек и пустошей, названных по фамилиям владельцев: Овсянниково, Марково, Дарвино, Ступино, Савина, Бетина…

В бытность царя Михаила Федоровича в 1631 году деревню Ондреевскую с пустошью Овсянниково задорого купил Григорий Неронов. Выложив за вотчину 300 рублей, «бедный и разоренный» покупщик бил царю челом, дабы не платить ему в Поместный приказ пошлину — девять рублей. Царь позволил. А новосел вскоре прикупил в окрестностях еще землицы. С тех пор судьба Андреевки оказалась тесно связана с дворянским родом Нероновых.

Спустя 40 лет его сын Иван — стольник царя Федора Алексеевича получил в наследство немалое землевладение — деревню Андреевскую с окрестными пустошами, и осел в этих местах.

На пустоши Овсянниковой он поставил двор вотчинников с конюшнями и избами для дворовых людей, и при нем в 1676 году построил каменную однопрестольную церковь в модном тогда стиле Московское барокко. Спустя два года, когда внутреннее убранство храма завершили, 1 августа (14-го по новому стилю) церковь освятили в честь православного праздника, который отмечают в этот день — Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня.

Поскольку в тот же день отмечают и праздник Всемилостивого Спаса, церковь в обиходе стали называть Спасской. Первым настоятелем этого храма стал священник Иоанн Лукъянов.

Когда в церкви стали совершаться богослужения, ее обложили налогом. И «в 7186 году от сотворения мира, (то есть в 1678 году), … крестовым иеромонахом Никифором с церкви Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня в вотчине стольника Ивана Неронова было собрано дани… 6 алтын, 2 деньги, заезда гривна».

По названию храма вскоре переименовали и пустошь Овсянниково — она стала селом Спасским, позже — Спас-Андреевским, а затем просто Андреевским.

За весь 18 век об истории Спасского храма известно мало. В конце столетия в приходе её состояли деревни Андреевская, Михайловская и Горетово — всего 31 двор, где жило более 400 человек. О церкви в клировых ведомостях 1788 года сказано кратко: «состоит в исправности, кровлею приходит в ветхость, церковной утварью посредственна». Тогдашний настоятель — отец Сергий (Никитин) был без образования («в школах не обучался») и попал в ведомость из-за своего таинственного побега в раскольничьи скиты, за что начальство наказало его годичным монастырским послушанием. Деньги на жалование причту — так называемую ругу, давали местные помещики. Таким образом, духовенство всецело зависело от их расположения.

Такой порядок вещей сохранился и в начале 19-го века, что стало причиной драмы, как для Спасской церкви, так и для прихода в Андреевке. Длившийся более 20 лет — (с 1797-го по 1818-й) конфликт из-за церковных денег и выплаты руги между помещиками-ктиторами храма, в который втянули и настоятеля — отца Иоанна Спасского, привел к тому, что в составе причта никого не осталось — все вакансии пустовали, и никто не желал их занять.

К тому времени один из враждующих помещиков умер, а другой отказался платить ругу и пожелал выйти из малочисленного Спасского прихода. Тогда в сентябре 1818-го церковное начальство постановило: «Спасский приход приписать к Знаменской, что в селе Голубове церкви». Так Спасский храм в селе Андреевском потерял самостоятельность.

Заслуга восстановления самостоятельности Спасского храма принадлежит потомку храмоздателя — местному помещику Дмитрию Неронову. Дело оказалось хлопотное и весьма затратное, поскольку для назначения в Спасскую церковь нового причта первым условием было материально обеспечить его на будущее. А Дмитрий Неронов был человеком небогатым. Однако он уговорил свою мать в 1836 году положить в Сохранную казну Воспитательного дома 6000 рублей ассигнациями «в бессрочное время» на имя Спасской церкви с тем, чтобы на проценты с этих денег содержать причт означенного храма.

После этого в 1838 году Неронов обратился к митрополиту Филарету, прося назначить в Спасскую церковь новый причт и тем самым вернуть самостоятельность приходу. Митрополит передал просьбу помещика по инстанциям, но церковное начальство не спешило ее удовлетворить, выдвинув ряд условий. Предложенное Нероновым материальное обеспечение сочли недостаточным, ссылаясь на ветхость деревянной кровли и ограды храма, а также на отсутствие домов для духовенства.

Противостояние между помещиком и духовными властями затянулось. Денежный вопрос удалось урегулировать, а ветхое состояние родового каменного храма Неронов отрицал и настоял на том, чтобы его освидетельствовал губернский архитектор Борисов. Архитектор же нашел в храме лишь незначительные ветхости, о чем и доложил в Консисторию.

«…Церковь не ветха, церковь к богослужению способна, но милостивого решения от Духовной консистории не предвидится, — писал Неронов Владыке митрополиту, — повелите дать приказание о восстановлении Спасской церкви и учреждении в ней особого причта».

Тем временем помещик сам занимался поиском причетников и выбрал на место настоятеля выпускника Спасо-Вифанской семинарии Александра Виноградова. Он же нашел пономаря и дьячка. Небольшие ветхости храма были исправлены, деньги на постройку домов для причта выделены. Так шестилетние хлопоты Неронова увенчались успехом, и на рубеже 1841—42 годов Спасский храм в селе Андреевском вновь зажил полнокровной приходской жизнью.

Обновленную Нероновым Спасскую церковь клировые ведомости 1846 года описывают так: «зданием каменная крепка, при ней крыша тесовая, крашеная на масле, при ней колокольня деревянная обшита тесом, покрашена краской на масле, престол один, утварью довольно хороша». Кроме села Андреевского, в котором было две помещичьих усадьбы — Нероновых и Гвоздевых, в приход Спасского храма входили сельцо Солнцево и Горетовка — всего 61 двор с населением 450 душ.

В 1867 году, благодаря помощи ктиторов храма помещиков Неронова и Гвоздева, у Спасской церкви появилась каменная колокольня. Настоятель — отец Александр Виноградов возглавлял приход почти 40 лет и показывал прихожанам пример пастырской жизни. У отца Александра было большое семейство — одиннадцать детей. Его высоко ценила как паства, так и церковное начальство, утвердившее этого священника в должности благочинного церквей округа Звенигородского уезда.

В знак особой признательности пастырю московский купец Матвей Феофанов пожертвовал «посильную лепту» в новую колокольню — стопудовый колокол с дарственной надписью в честь 35-летнего служения при храме «безукоризненно доброго пастыря».

Тот же купец Феофанов в 1875 году пожертвовал в Спасскую церковь драгоценную плащаницу на деревянной с вызолоченными деталями гробнице. Эта реликвия обошлась дарителю в значительную сумму — 800 рублей серебром.

После кончины отца Александра Виноградова в 1880 году новым настоятелем Спасской церкви стал молодой священник Иоанн Муравьев, также прослуживший в этом приходе всю жизнь. Начинал он как законоучитель в Новинско-Горетовском училище, построенном на средства выдающегося химика и первого технолога России Модеста Киттары. Но и став настоятелем, отец Иоанн преподавания в школе не оставил.

Его усердный учительский труд, примерная жизнь, «неопустительное служение церкви» и бескорыстие, внушало уважение крестьянам окрестных деревень: Андреевской, Александровки, Михайловки, Горетовки, а также работникам Николаевской железной дороги, живущим в поселке Крюково. Поэтому в 1893 году прихожане храма обратились к церковному начальству с ходатайством о награждении своего пастыря Иоанна Муравьева правом ношения скуфьи — специальной фиолетовой шапочки.

К концу 19 века приход Спасской церкви сильно разросся, и древний храм уже не мог вместить всех желающих посещать службы. Поэтому в 1895 году причт и прихожане обратились к Епархиальному начальству с просьбой разрешить им расширить трапезную их храма и надстроить колокольню еще одним ярусом, дабы «звук колокола мог достигать кроме села и других приходских деревень».

В 1896—97 годах удалось выполнить только часть плана — расширить трапезную (а колокольня пока осталась в том же виде). Зато обновили внутреннее убранство: «церковь внутри была вся выкрашена масляной краской и расписана святыми изображениями по стенам и в куполе». Но строительные работы на том не закончились. Настоятель, заручившись поддержкой прихожан и благочинного, решил значительно расширить храм, пристроив к нему два придела, и все же надстроить колокольню.

Новый проект для этого разработал московский архитектор Петр Микини.

Такое масштабное переустройство требовало значительных средств и вложений труда. Однако церковные деньги, собранные за многие годы на этот случай, позволяли приступить к работе. К тому же церковный староста Кузьмин — состоятельный крестьянин обещал пожертвовать на строительные нужды 40 тысяч кирпичей, а приходские крестьяне взяли на себя гужевую повинность по доставке стройматериала, считая это «своим нравственным долгом».

В 1902—03 годах Спасская церковь приросла двумя приделами в честь Казанской иконы Божией Матери и святителя Николая чудотворца. Завершающим аккордом бурных преобразований облика старинного храма стало сооружение каменной ограды, возведенной с трёх сторон (также по проекту Микини).

«За усердное служение Церкви Божией» отец Иоанн Муравьев в 1915 году был возведен в сан протоиерея и награжден наперстным крестом. Последняя известная клировая ведомость 1916 года так описывала Спасскую церковь накануне революции: каменная, трёхпрестольная, крытая железом, с колокольней, на которой помещается звон, состоящий из пяти колоколов общим весом 160 пудов.

В первые годы революции о положении Спасской церкви по документам ничего не известно. Понятно, что члены причта лишились всех банковских накоплений и церковной земли, что подорвало их достаток — теперь оставалась надежда только на поддержку прихожан. Однако отец Иоанн, которому было в то время около 60-ти лет, продолжал свое служение, и в 1919 году «за труды по Епархиальному ведомству» был награжден палицей — ромбовидным платом с изображением креста посередине, одним углом прикрепленный к ленте, носится с правой стороны.

Семейство его состояло из жены и трех дочерей, старшая из них — Лидия была замужем за местным землевладельцем Григорием Лепешкиным. Ей суждено было сыграть важную роль в истории Спасского храма.

Весной 1922 года в Московской губернии развернулась кампания по конфискации церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья. 9 мая представители Помгола изъяли в Спасском храме серебряный напрестольный крест, серебряные ризы с икон и комплект серебряных богослужебных сосудов.

По новым законам каждая община верующих должна была пройти регистрацию в советских административных органах и получить в пользование церковное здание. Сохранился «Договор» 1926 года о передаче одноэтажной каменной церкви с колокольней гражданам села Андреевского-Спасского. Договор подписали 20 прихожан. По договору они обязались не допускать использование церкви против советской власти.

В списке верующих прихода числился 51 человек, в основном «крестьяне-хлебопашцы» из деревень Андреевки и Александровки. Причт состоял из отца Иоанна Муравьева и псаломщика-диакона Василия Румянцева, который занял эту должность в начале 20-х годов и прослужил в Спасском храме до самой своей мученической кончины в 1938 году.

Известно, что Спасская церковь никогда не закрывалась, но, строго говоря, это не совсем так. Вероятно, недолгое закрытие Спасского храма случилось в конце 1929 года, в самом начале первой «безбожной пятилетки», когда финансовые органы сильно подняли налоги. Церковная община в Андреевке не справилась с таким давлением. Для верующих не было иного пути вновь открыть храм, кроме как оспорить финансовое бремя в Президиуме ВЦИК СССР, делопроизводство которого было заполнено подобными жалобами со всех уголков страны. Иногда удавалось получить положительный ответ и богослужение в храме возобновлялось.

Конец 20-х начало 30-х годов — время насильственной коллективизации. Крестьян всеми правдами и неправдами загоняли в колхозы. Самые работящие, имеющие крепкое хозяйство крестьяне, в колхозы вступать не желали. Против них были направлены репрессии ОГПУ, которое в августе 1930 года задержало нескольких жителей Андреевки. В их числе была и Лидия Лепешкина, дочь отца Иоанна. Против задержанных сельчан дал показания житель Андреевки Усолов. Он назвал Лепешкину «вдохновителем и непосредственным руководителем» антисоветской группировки по разложению колхоза.

Усолов показал, что в марте по предложению Лепешкиной и с позволения председателя сельсовета было устроено собрание женщин (до 40 человек). На нем говорилось, что «если мужики сейчас упустят момент выйти из колхоза, тогда они упустят благоприятный момент, а бабы будут хлопотать об открытии церкви…»

Согласно показаниям Усолова, женщины собирались и позже, устраивали стихийные собрания, обсуждали вопрос открытия церкви. После одного из них, пишет Усолов: «женщины в количестве 30-40 человек организованным порядком пришли ко мне с требованием об открытии церкви. Были выкрики из толпы: «Кишки вам выпустить нужно!»

Сельсовет подчинился требованию — церковь открыли. Так Лидия Лепешкина и другие члены приходской общины (в основном женщины) боролись за открытие Спасской церкви и победили. Но государство им этого не простило. Тройка ОГПУ вынесла арестованным активистам, в числе которых была и Лепешкина, приговор: выслать на Урал сроком на три года.

В 1937—38 годах массовые операции по «изъятию антисоветских элементов» проходили по всему Подмосковью. Эта вторая волна террора захватила и прихожан «из бывших» Спасского храма в селе Андреевском. По сфабрикованному групповому делу о контрреволюционной организации арестовали группу лиц, живших вокруг поселка и станции Крюково. Единственной женщиной в этом списке оказалась Лидия Лепешкина, к тому времени уже отбывшая ссылку на Урале.

В числе предъявленных ей обвинений был пункт, подчеркнутый красным чекистским карандашом: «[…] в один из своих приездов 3—4 мая, будучи в церкви в селе Андреевском вела контрреволюционные разговоры с гражданами о том, чтобы народ поддержал церковь, а если не будут ее поддерживать, то большевики закроют».

Все тот же житель Андреевки Усолов вновь дал нужные чекистам показания: «После отбытия наказания в 1936 году Лепешкина регулярно наезжала к попу деревни Андреевской, фамилию которого я не знаю, и через верующих передавала ложные сведения о событиях у озера Хасан [о военных столкновениях с Японией] и давала направление к дезорганизации колхозов».

Эти показания Усолов дал в 1940 году, когда Лидии Лепешкиной, осужденной в 1937-м на восемь лет лагерей и этапированной в Сиблаг, скорее всего уже не было в живых. В лагере ее расстреляли.

А названный Усоловым «поп из деревни Андреевской», к которому приезжала Лепешкина, был диакон (а затем священник) Василий Румянцев, почти десять лет служивший вместе с ее отцом. Его арестовали весной 1938-го на излете «ежовского» террора по сфабрикованному делу. Одного допроса обвиняемого хватило, чтобы состряпать на Румянцева по статье 58-10 «обвинительное заключение в контрреволюционной агитации против руководителей Коммунистической партии». Отца Василия приговорили к расстрелу с конфискацией личного имущества. Приговор привели в исполнение 3 августа 1938 года на Бутовском полигоне НКВД.

После ареста и гибели отца Василия Румянцева в причте Спасской церкви к началу Великой отечественной войны состоял один священник протоиерей Тимофей Тимофеев. В Московской епархии он появился в 1931 году, и, присланный в Андреевку, видимо заменил ушедшего по старости на покой отца Иоанна Муравьева.

К началу войны большинство окрестных церквей — в селе Голубое, в селе Никольском — были закрыты.

Осенью-зимой 1941-го гитлеровские войска в своем наступлении на Москву дошли до поселка Крюково, которое обороняла знаменитая 16 армия генерал-лейтенанта Рокоссовского. В начале декабря 1941-го советские войска перешли в контрнаступление и освободили Крюково и окрестные деревни от оккупантов. В ходе боев сильно пострадали деревни Алабушево, Чашниково, Крюково, Матушкино, Ржавки. Но Спасская церковь в Андреевском во время боев осталась цела. Ее настоятель отец Тимофей вместе с паствой молились за победу русского оружия. Известно, что фашисты уважали отца Тимофея и даже снабжали его лекарствами.

Никаких данных о жизни Андреевского прихода в 1940-х не сохранилось. Известно только что настоятель Спасского храма протоиерей Тимофей Тимофеев умер в 1946-м и похоронен на церковном кладбище.

После войны жизнь церковных общин, подавленная репрессиями 30-х годов, оживилась. По архивным данным в конце 50-х годов церковь в селе Андреевском в дни праздников посещало до 500 человек. Богослужения совершались по воскресным и праздничным дням с 8 до 12, всенощное бдение — накануне в 17 часов. По воскресеньям в храм приходило 150—200 верующих. Крестин совершалось до 18, а венчаний — 1-2 в месяц. Священник, имени которого архивы не сохранили, жил в церковной сторожке, стоявшей в церковной ограде. Кроме комнат батюшки там находилось и крестильное помещение.

Конец 50-х — пограничное время для сельского Спасского храма близ развивающегося поселка Крюково. В 1958-м власти приняли решение о строительстве в районе станции Крюково города-спутника. Вошедшие в состав нового города поселок Крюково и деревня Александровка издавна состояли в приходе Спасского храма в Андреевке. А другие деревни, попавшие в черту Зеленограда, были лишены церквей еще с 30-х годов. Поэтому в следующие 30 лет Спасская церковь стала православным центром, окормляющим Зеленоград — до 1988 года, когда в городе зарегистрировали церковную общину при Никольском храме.

С начала и до середины 60-х годов в Спасской церкви сменилось пятеро настоятелей. Частые переводы священников из одного прихода в другой были в то время обычной практикой. Архиереям приходилось идти на это, чтобы сохранить священника и не позволить советским властям разрушить церковную жизнь.

В июле 1962 года настоятелем Спасского храма назначили священника Владимира Захарова. Его путь к сану оказался долгим и необычным, но такое уж было время. В духовную семинарию Владимир Алексеевич поступил в 1949 году на пороге собственного 50-летнего юбилея вместе с сыном Борисом, имея за плечами большой и нелегкий жизненный опыт, две мировые войны и подорванное здоровье.

После трех лет обучения, его вместе с сыном… отчислили по лживому доносу. Владимир Алексеевич стал искать справедливости, но ему сказали: «Здесь не суд. Смирись». Он не послушался, написал письмо патриарху Алексию I и добился пересмотра решения. В 1954-м он вновь поступил в духовную семинарию и окончил ее в 1958 году. Несколько лет служил в Воскресенске, а затем его перевели в Спасскую церковь в Андреевке. В первое время сын Борис служил вместе с ним диаконом.

О службе в Спасской церкви в это время больше говорят немногие сохранившиеся фотографии, чем архивы.

В октябре 1962-го богослужение в Спасском храме возглавил архиепископ Можайский Леонид, будущий митрополит Рижский и Латвийский. На снимке видно, что отец Владимир награжден камилавкой. Этот высокий цилиндрический, с расширением кверху, головной убор является почётной награда православных священников и дается спустя три года безупречной службы.

В 1966 году под Новый год отец Владимир скоропостижно скончался от сердечного приступа на станции Крюково по пути домой. Он похоронен у алтаря Спасской церкви.

В 1966-м новым настоятелем в храме стал 26-летний выпускник Московской духовной академии отец Сергий Кочкин. Прихожане встретили его тепло — в храме царила особая домашняя, семейственная атмосфера. На клиросе пели бабушки, нередко им помогала бессменная алтарница и казначей храма Харитона Власьевна Корсакова (позже она приняла монашеский постриг с именем Херувима). Иногда Литургию пели наемные профессиональные певчие из Москвы. И тогда староста храма по своему обыкновению расплачивалась с ними «столбиками» из 15-20-копеечных монет. В каждом столбике — по 2-3 рубля, это считалось достойной платой. Постепенно к 1976 году в храме сформировался свой хор из таких певчих.

На колокольню храма каждый день поднимался звонарь Тихон. От долгого общения с колоколами он стал плохо слышать, но неизменно оглашал округу малиновым звоном. Однажды на колокольне случился пожар. После ремонта там установили систему автоматического звона, которая включалась из сторожки.

Ночным сторожем при храме состояла Мария Майорова, она содержала сторожевых собак, которые лучше всякой сигнализации предотвращали вторжение незваных гостей. Она же помогала отцу Сергию в ведении церковного хозяйства.

На службы в Андреевку приезжали прихожане из Зеленограда, некоторые помогали священнику в алтаре. На храмовый и престольный праздники, а также в родительские субботы людей на службу собиралось так много, что нельзя было протиснуться к праздничной иконе. Было очень душно, даже открытые в световом барабане окна положения не спасали. Тогда отец Сергий установил вытяжной вентилятор, правда, очень шумный, так что включали его ненадолго.

Стараниями батюшки храм капитально отреставрировали — впервые за семьдесят лет: заменили кровлю, покрыли главки сусальным золотом, отремонтировали фасад, вставили новые окна взамен обветшавших. Когда дело дошло до замены куполов, в них обнаружились огромные как сундуки осиные гнезда — пришлось вызвать пожарную машину и вымывать «наследство» струей воды из брандспойта. В 1972—75 году храм расписали внутри по эскизам московского художника Андрея Страхова, а также позолотили иконостас.

Ремонтировать храм в советское время — это был своеобразный подвиг. И не только потому, что в эпоху тотального дефицита достать доски, кровельное железо, стекло, цемент — было трудно. Но и потому, что получить у властей разрешение на реставрацию церкви было невозможно.

Как-то накануне Пасхи областное светское начальство вздумало посетить храм. А в то время в его левом приделе шли реставрационные работы. Сей факт никак нельзя было обнаружить — ведь официального разрешения не было. Пришлось трудиться дни и ночи напролет — в авральном режиме заканчивать роспись, чтоб успеть до прибытия руководства.

Когда в конце 1978 года в Андреевке побывал митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, он увидел преображенный, благодаря смелости настоятеля, храм — жемчужину Подмосковья. Его указом в 1980 году протоиерей Сергий Кочкин был переведен на служение в храм Владимирской иконы Божией Матери в Куркино.

В 1980-м у Спасского храма появился новый настоятель — отец Петр Ткачук. Он с рвением взялся за дело. В 1985-м его стараниями храм перевели с печного на газовое отопление, от чего в церкви стало не только чище, но и теплее. Отец Петр не раз делал в храме ремонт, менял обветшавшую кровлю, подновлял и промывал росписи.

Когда встал вопрос об открытии Никольской церкви в Зеленограде, настоятель Спасского храма был в числе его инициаторов. В постсоветские времена он сумел получить гектар земли в деревне Голубое — в компенсацию за разрушенный некогда Знаменский храм. На этом участке отец Петр вместе с прихожанами выращивал фрукты и овощи, которые помогли приходу в непростые голодные 90-е годы.

Его служение в Андреевке не было безоблачным. Так в феврале 1993 года ночью в церковь проник вор и выкрал из сейфа в алтаре церковные деньги и старинный (1809 года) большой Потир — Евхаристическую чашу, покрытую золоченым серебром и эмалью, отделанную накладными иконками. Но радостных и светлых моментов в жертвенном служении отца Петра было гораздо больше.

Любимым его детищем стала Воскресная школа, организованная в 1994 году. При школе он создал приходскую библиотеку, куда вошли редкие церковные издания, в том числе и дореволюционные, часть из них — из личной библиотеки настоятеля.

За свое усердие отец Петр был не раз отмечен церковными наградами: в 1980 году — удостоен права ношения наперстного креста, в 1984-м — возведен в сан протоиерея, в 1988-м награжден палицей, а в 2005-м — получил право ношения митры. Он прослужил в Андреевском приходе более 28 лет и после кончины в 2008 году погребен за алтарем Спасской церкви.

В том же году настоятелем Спасского храма был назначен иеромонах Николай Летуновский. С его прибытием начался новый — современный этап жизни древнего сельского прихода.

По материалам книги «Спасский храм в Андреевке — история храма и его прихода» Москва 2017.