Совсем недавно у нас в студии были жительницы частных домов улицы Колхозной в Алабушево, рассказывали о своей ситуации — сегодня они находятся под угрозой выселения из своих домов.

Ю.К. — Татьяна Александровна, сейчас на Колхозной осталось семь жилых домов, вначале было около ста, подлежащих расселению...

Т.Х.— Девяносто восемь, если точнее.

Ю.К. — Что положено жителям этих семи домов?

Т. Х. — В нашем Жилищном кодексе только одна статья — тридцать вторая — посвящена вопросу переселения. Вот в ней, собственно, все и описано. Если собственник жилого помещения считает, что ему негде жить, и он хочет получить квартиру, то это называется натуральная компенсация, согласно которой мы обязаны предоставить жилье с тем количеством комнат, которое у него есть в сносимом доме. Либо мы должны предложить ему выкупную стоимость дома и отдать деньги. А он уже пойдет на рынок и сам купит то, что ему нужно. В процессе отселения девяноста восьми домов мы никому не платили выкупной стоимости, а давали квартиры.

Ю. К. — Все были согласны именно на вариант переезда из дома в квартиру?

Т. Х. — Да. Девяносто одна семья согласилась переехать в новое предоставленное жилье. Остались эти семьи. С одной из них мы договорились, объяснив, что ничего другого не будет, и сейчас оформляем им документы. Таким образом, осталось шесть из семи домов, с которыми пока не пришли к соглашению. Четырём домам, насколько мне известно, иском правительства Москвы заявлены претензии о выплате им выкупной стоимости дома.

А. Э. — Значит, вы им уже не предлагаете натуральный обмен?

Т. Х. — Мы не можем ничего предложить, поскольку ни о чем с ними не договорились. Юридический отдел правительства Москвы по доверенности уже вышел в суд с тем, чтобы выплатить жителям этих домов денежную компенсацию.

Ю. К. — Это означает, что у жителей этих оставшихся домов один вариант — это деньги; и будет установлен срок, в который они должны будут выехать?

Т. Х. — Да.

А. Э. — Почему не получилось договориться? Что им было положено, и что вы предлагали, почему они отказались от условий?

Т. Х. — Когда мы сразу всех отселяли, жильцам предлагали очень хорошие варианты. Те, кто был, я извиняюсь, в разуме, уехали, а кто предъявлял завышенные требования, остались вот в таком состоянии, когда кажется, что всё мало. К примеру, есть один дом, в котором все поделено на очень мелкие «дольки». Большая доля находится в собственности папы, оставшийся небольшой кусочек был поделен между десятью его родственниками. В итоге у них на каждого приходится 3,3 квадратных метра жилой площади; при этом десять человек хотят десять однокомнатных квартир. Но у них нет реальных комнат, а только своя идеальная доля. А однокомнатная у нас — сорок квадратных метров.

А.Э. — Ну это, грубо говоря, клинический случай, — а с остальными, где нет такой мелкой «нарезки», а есть две-три доли, почему не удалось договориться?

Т. Х. — Как раз эти семьи имеют достаточно небольшие доли, то есть у них не реальные, а идеальные доли. Соответственно, и метраж здесь небольшой. Например, в следующем доме двенадцать, четырнадцать, шестнадцать метров на человека. Это доля в праве, а не отдельный объект или отдельная комната внутри дома.

А. Э. — То есть, вы им предлагали одну на всех большую квартиру, а они отказались, говоря: «Дайте нам каждому маленькую, потому что у каждого из нас своя доля»? И так по всем оставшимся домам?

Т. Х. — Да.

Ю. К. — У нас была жительница, которая описала состав своей семьи: она, ее пожилая мама и дочь с двумя маленькими детьми. Она утверждает, что сейчас ей предлагают только двухкомнатную квартиру, в которую они все заселиться, понятно, не могут.

Т. Х. — Да, есть у нас такая семья. У них дом разделен на идеальные доли, реального выдела там нет: это три шестнадцатых, семь тридцать вторых, семь тридцать вторых, четыре шестнадцатых и две шестнадцатых. В итоге получается пять сособственников в одном объекте права. Они все перепрописались из жилых помещений, которые у них уже были.

Ю. К. — Так что же, им действительно положена только двухкомнатная квартира?

Т. Х. — В целом, дом у них составляет, вместе с холодными террасами, 130 квадратных.метров Отапливаемая площадь — 88 метров, и жилая площадь — 64 метра. Каждый из этих сособственников имеет дольку: восемь, двенадцать, шестнадцать метров и двое — по четырнадцать Возможно только сгруппировать их, когда они между собой договоряться, кто с кем поедет .Суммарно мы должны дать такое же количество метров, какое ими оставлено.

А. Э. — Тут действует закон «один к одному»?

Т. Х. — Да. К тому же, мы с вами понимаем, что новая квартира стоит дороже, чем этот дом вместе с холодными террасами.

А. Э. — Скажите, «нарезка» на собственников появилась после того, как стал вопрос о выселении, или была и раньше?

Т. Х. — По-разному.

А. Э. — Вот конкретно упомянутый дом, у них так сложилось, или «нарезка» была воспроизведена в попытке получить больше квартир?

Т. Х. — Я не могу сказать.

А. Э. — Но это как-то фиксируется?

Т. Х. — Понимаете, попытка получить — это не криминал. Но здесь, наверное, был раздел в процессе, потому что в 2005 году часть семьи, при переселении поселка Крюково, уже получала часть. Потом они перебрались сюда и «наделились» еще дочками... Жизнь есть жизнь. Конкретно трудно сказать, ведь мы не преследуем этих людей за их умысел. Сегодня у них есть идеальная доля. Постановление пленума Верховного Суда разъясняет, что на отдельную квартиру может претендовать тот, у кого есть реальная доля с отдельным входом, как квартира. Например: квартира 1, квартира 2, квартира 3. В данном случае входа два, а собственников много.

А. Э. — Вы сказали, что этим людям полагается квартира, равная по метражу их дому. А как же земельный участок? Кроме того, на участке можно выращивать овощи, коз пасти, в погребе можно хранить картофель. А предоставление им жилья только по квадратным метрам не является справедливой компенсацией, ведь так?

Т. Х. — Дело в том, что в оценку входит ещё и упущенная выгода за несколько лет вперед.

Сколько бы они там собирали плоды, как-то их использовали или продавали. За садовые насаждения выплачивается денежная компенсация.

А. Э. — Это по закону? То есть, жилье вы можете только метр в метр дать, а на все, что у них было — денежная компенсация.

Т. Х. — Да. Но в основном мы договаривались, что даем больше метров жилищной площади, при этом не выплачиваем денежную компенсацию. Как правило, ее платили за садовые насаждения. Сегодня никому из оставшихся не предлагается меньшая площадь Есть денежная оценка, из которой можно узнать стоимость нашей квартиры и их жилья, насаждений, надворных построек, земли. Суммарно наше жилье все равно стоит дороже.

А. Э. — Сопоставима ли по количеству комнат в доме квартира? Если в доме три комнаты, вы даете трехкомнатную квартиру?

Т. Х. — Да.

Ю. К. — Жительница в интервью рассказывала, что в 2007 году им предлагали разные квартиры на выбор, сославшись на подписанное соглашение с «Зинвестом». Выбор ими был сделан, но в 2008 году желаемую квартиру «снимают», объясняя людям, что в связи с кризисом нет возможности предоставить такое жилье.

Т. Х. — Здесь дело не только в кризисе, ведь перерасход площади нужно оправдать. В конце концов, я подписываю с гражданином договор мены, где должно быть указано, что я лично признаю эту сделку равноценной. Как, согласно сделанной оценке стоимости квартиры и дома, объяснить ревизору или прокурору, на каком основании эта сделка была признана мной как равноценная? Получается, я пишу, что это стоит три копейки, а это два рубля, и считаю обмен равноценным. В определенный момент меня просто поправили, сказав, что я слишком много на себя беру.

Ю. К. — Так получается, что человека обманули. Она рассчитывала на свою квартиру, а вышло, что в эту квартиру поедут все пятеро.

Т. Х. — Нет, человека не обманули. Человек же понимал, что берет лишнее, а когда берется лишнее, это всегда могут остановить, что и произошло.

А. Э. — Скажите, а предложение лишнего на словах делается или официально?

Т. Х. — Им делались предложения на жилищной комиссии. Причем ситуация тогда была другая. Например, одной семье, в виде исключения, было предложено две двухкомнатные квартиры, за что они должны были сдать нам весь дом. Дело в том, что за перегородкой в этом доме жила семья очередников, которым была предоставлена квартира. Мы пошли навстречу и дали две квартиры, с условием, что они не потребуют никакой денежной компенсации. Под их согласие были оформлены две двухкомнатные квартиры, после чего одна из женщин, которая претендовала на квартиру, исчезла, и долго не появлялась. Вскоре стало известно, что все это время она оформляла в собственность землю. Потом она написала заявление, что хочет получить денежную компенсацию. И теперь она говорит — «ну как же, я же ведь подписала договор, я же согласилась». А то, что она изменила условия, оформила землю себе и просит деньги, мы же с ней так не договаривались. А теперь она хочет это забыть и уже говорит, что нет, я и за землю еще хочу получить денежную компенсацию, плюс отдайте то, что я хотела. Она же не соблюла наши договорённости. Я считаю, что женщина нас просто обманула. Так со многими бывает: мы о чём-то договариваемся, они подписывают, а в итоге ставят совершенно другие условия.

Ю. К. — Сейчас идет судебное разбирательство. Департамент жилищной политики в качестве ответчика?

Т. Х. — Нет, мы как третье лицо.

Ю. К. — Вы приходите в суд?

Т. Х. — Обязательно.

Ю. К. — Рассматривается дело о выплате денежной компенсации, то есть вы больше никаких вариантов ответчикам не предложите?

Т. Х. — Почему же, мы всегда готовы предложить, но разумный вариант. Если речь пойдет о предоставлении жилья в пределах количества комнат, то мы это сделаем. Если они будут настаивать на своем, то получат деньги.

А. Э. — У вас прозвучала фраза — «в порядке исключения». Вот вы представляете Москву в области жилищной политики. Получилась такая ситуация, что людей хотят выселить из родных домов, в которых они прожили много лет, потому что городу для каких-то целей потребовалась эта земля. Мне кажется, что с людьми нужно поступать по справедливости. Может, в порядке исключения и дать им больше метров?

Т. Х. — А где же эта мера исключения? В основном у них по пятнадцать соток земли. Одна сотка, условно, десять тысяч долларов. Получается 150 тысяч долларов.

А. Э. — Но земля там стоит гораздо дороже.

Т. Х. — Землю в Зеленограде сегодня оценили в пять тысяч долларов.

А. Э. — Кто-то из гостей говорил нам, что всю их землю оценили в два миллиона рублей. Это смешные деньги.

Т. Х. — Никто не купит эту землю. Оценку ведь делают с учётом коммуникаций. У них нет газа и водопровода, пользуются жильцы печным отоплением. Допустим, провести газ — 20 тысяч евро, подвести электричество — 2 тысячи евро за киловатт, скважину пробурить — ещё деньги. Это также учитывается в оценке.

А. Э. — Смогут ли они сейчас за эти два миллиона приобрести пятнадцать соток в окрестностях Зеленограда, даже без коммуникаций?

Т. Х. — Думаю, что смогут, ведь сейчас есть много разных предложений. Такой же дом на ленточном фундаменте совершенно спокойно можно купить. Есть же реклама: «За миллион сто готовый дом...», что-то такое.

Ю. К. — Купить эту землю возможно в области. Но жители улицы Колхозной были москвичами, имели соответствующую прописку. В области они потеряют, например, льготы.

Т. Х. — Почему же, они все прописались из квартир, они же уже получали квартиры. Многие получали уже даже по переселению эти квартиры. Потом вернулись сюда, назад, в эти дома. У них есть, где прописаться.

А. Э. — Они останутся москвичами? Ведь статус москвича тоже денег стоит.

Т. Х. — Этот момент также будет изучать суд.

Ю. К. — Все жители оставшихся домов собственники?

Т. Х. — Там все собственники. Скажите, где справедливость, если один собственник имел дом размером в 100 квадратных метров и получил чётырехкомнатную квартиру, и одиннадцать сособственников, у которых дом 65 метров, получат десять квартир? А не обидно тому собственнику, который ничего не делил, не дробил, не хитрил? Где тут эта мера справедливости? А то, что какие-то исключения делали, и побольше метров давали — это любой может сказать.

А.Э. — Как вы думаете, чем закончится суд?

Т.Х. — Я не могу сказать. Суд сам решит.

Ю. К. — Допустим, суд удовлетворит исковые требования правительства Москвы. Говорит ли это об обязательном выселении в определённые сроки, или же жители могут продолжать стоять на своем? Например, собственники забаррикадируются в своих домах и будут там сидеть, — их так и будут сносить?

Т. Х. — Как-то мимо всех прошла ситуация, когда мы переселяли пятиэтажки. Там точно так же собственники, и доли имели, дробили, в наследство вступали. Вот имел он двухкомнатную квартиру, там хоть десять сособственников, мы же всё равно давали двухкомнатную квартиру. Точно также и оценку делали. По этим домам проходили десятки исков проходило. И приставы приходили и людей вывозили.

А. Э. — Но у тех людей квартиры уже были, а у этих нет. Им сейчас только деньги дадут после суда.

Т. Х. — Нет, им квартиры Департамент также выделит, если они согласятся на это, в пределах разумного.

Ю. К. — А эти квартиры дадут в новых районах?

Т. Х. — Да, в двадцатом микрорайоне.

Ю. К. — Жители пятиэтажек жили в квартирах и получили квартиры. Здесь люди в своем доме, и речь идет о том, что кому-то из них не нужна квартира. У кого-то дед этот дом строил. Это земля предков, с которой они не хотят уезжать. И два миллиона — это мало. Возможно ли увеличить сумму компенсации?

Т. Х. — Все зависит от оценки. Одна семья даже сделала свою оценку в семь миллионов, которая сильно расходится с нашей. Но есть постановление суда, из которого следует, что в таком случае суд должен назначить независимую оценку, третью. Исходя из этого, будет определяться сумма компенсации.

Ю. К. — Как вы считаете, может ли сумма компенсации увеличиться после проведения этой оценки вдвое?

Т. Х. — Не думаю. Оценщик несет ответственность своей лицензией и отвечает за то, что делает.

Ю. К. — Пользуясь случаем, хотелось бы спросить, что у нас нового происходит в жилищной сфере?

Т. Х. — У нас существует программа переселения жителей из некомфортного жилья. Она и сегодня разрабатывается, но проблема в том, что ни в одном правовом документе не содержится понятия «некомфортного жилья». В скором времени планируется переходить к новой терминологии; пока имеется в виду жилье, которое не отвечает современным требованиям, в котором, например, только холодная вода, газовые колонки... В Зеленограде такого жилья нет, но у нас, например, есть те же кирпичные пятиэтажки. В данный момент идут проработки программы. Конечно, все зависит от финансовых возможностей. Главное с терминами определиться, чтобы они подпадали под действующее законодательство.

Ю. К. — В Зеленограде есть жилой дом, которого, предположу, нет ни в каких программах, поскольку он построен по индивидуальному проекту — корпус 360, «Флейта». На мой взгляд, это самое некомфортное жильё в городе, если учесть коридорную систему в этом доме. Там что-то планируется?

Т.Х. — Сейчас я ничего не могу сказать по этому поводу. Повторюсь, все дело в терминах, в которых нужно разобраться в первую очередь.

А. Э. — Так каждый может сказать — у меня некомфортное жилье.

Т. Х. — Конечно, причём так и говорят. Даем двухкомнатную, 58 квадратных метров, — говорят о негабаритности квартиры, забыв о 38 метрах в двенадцатиэтажной башенке со смежными комнатами.

Юлия Кравченко, Александр Эрлих