В начале прошлой неделе на ленте РИА «Новости», в «Коммерсанте» и «Ведомостях» появилась информация о том, что 20 сентября пройдет встреча премьера Путина, главы РОСНАНО Чубайса и главы АФК «Система» Евтушенко, но которой они обсудят меры по содействию в развитии российского рынка микроэлектроники.

На отраслевых мероприятиях эта тема уже активно обсуждается уже давно. Видимо, сейчас пришло время принимать решение или озвучить уже принятое решение. При этом оказывается, что не все понимают о чем вообще идет речь и еще меньше людей понимают чем это обернется для обычного человека, для потребителя.

Об этом и поговорим сегодня с Кариной Абагян — руководителем отдела развития бизнеса завода «Микрон».

— Карина, добрый вечер. Я верно описал ситуацию?

— Да, ситуация с общественным мнением, с тем как это все представлено в информационном поле абсолютно верная.

По-моему, ситуация выглядит следующим образом — сделаны первые шаги по возрождению микроэлектроники, по модернизации производства до уровня, на котором можно делать современные востребованные чипы. Сейчас действующее производство 0,18 микрон делает больше продукции на экспорт, чем для внутреннего рынка. Нам, естественно, надо опираться на внутренний рынок, а сейчас он очень маленький. В общем, внутренний рынок составляет чуть больше одного миллиарда долларов в год и практически не растет. Рынок находится в стагнации.

— Давайте я буду цитировать сегодняшний «Коммерсант», а вы будете отвечать на выпады. Региональный директор Intel в станах СНГ Дмитрий Конаш говорит, что ему неизвестно ни об одной подобной инициативе в мире, которая бы увенчалась успехом. «Мне сложно сказать о каком госрегулировании может идти речь в странах лидерах в области микроэлектроники в США и Японии. Напротив, они вышли в лидеры благодаря рыночным условиям», — напоминает господин Конаш. По его словам для создания производства в России нужно не госрегулирование, а инфраструктура и экономические стимулы.

— Во-первых, существует не только США и Япония. С точки зрения объемов рынка страна-лидер в области микроэлектроники — это сейчас Китай, конечно. Слова о том, что неизвестно ни одной подобной инициативы в мире, которая бы увенчалась успехом, отрицают историю развития полупроводниковой промышленности Тайваня, Южной Кореи, Китая, где оно осуществлялось и осуществляется в рамках госпрограмм и с участием госинвестиций.

Например, в Китае в пятилетнем плане его развития установлено, что к 2010 году должно быть создано 5 дизайн центров — каждый с капиталом от 450 до 750 миллионов (по данным исследовательского агентства «Frost&Sullivan»). Аналогичные программы, но более бюджетные, от 3,6 до 9 млрд. долларов должно быть вложено в локальных производителей микроэлектроники.

— Государством вложено?

— Бывают разные модели. Бывают паритетные инвестиции, бывают как с крупнейшей китайской фабрикой — преобладание государственных инвестиций. И это все делается в комплексе с другими мерами, то есть с налоговыми каникулами в течение первых 5 лет, с освобождением от налога на прибыль с первого по восьмой год, работникам возвращается 70% от местных налогов, оплаченных с их зарплаты.

— Это мы говорим об экономических стимулах?

— Да, о том, что сегодня все государства стимулируют своих производителей микроэлектроники, кроме, может быть, России.

— Но, как я понял, из статьи «Коммерсанта», речь не идёт об экономических стимулах. Речь идет о закрытии рынка.

— Я комментировала сейчас реплику господина Конаша о том, что никакие государства не защищают своих производителей микроэлектроники.

А такое есть даже и в США, где в период перехода на цифровое телевидение населению раздавались ваучеры на приобретение приставки. И эти ваучеры номиналом около 40 долларов действовали только для приставок, произведенных локально в США. Естественно, в США есть значительный заказ на компоненты для ВПК, которые тоже достаются локальным игрокам. Поэтому, слова про «нигде в мире» — это лукавство.

— Если бы в этих странах, в Китае, США и в других был бы абсолютно открытый рынок, открытая конкуренция — это дало бы больший эффект, чем меры по стимулированию или регулированию?

— Мы путаем понятия конкуренция и абсолютно открытый рынок. Какие-то рыночные барьеры не исключают конкуренции. Отсутствие конкуренции — это когда заказ монополизирован, есть один игрок, он ни с кем не конкурирует. Ни одно из наших предложений не направлено на такую модель. Мы за равные конкурентные возможности.

Наша задача в том, чтобы сломать существующую модель, когда в России выгоднее продавать, чем основывать производство. Что это значит для нас с вами — простых потребителей?

Берем чип заграничного паспорта. Само по себе то, что чип там стал применяться, для нас значит, что срок действия паспорта увеличился в два раза. Для меня лично это определенный плюс. Но сейчас там используется импортный чип, просто берут и покупают чип за границей. Мы предлагаем за ту же цену использовать чип, сделанный в Зеленограде. То есть вместо простых покупок, грубо говоря, продали нефть — купили чип, мы предлагаем создавать некую добавленную стоимость в нашей экономике. Мы предлагаем создавать рабочие места, для тех людей которые будут заняты в производстве этого чипа. И мы предлагаем не импорт товара, а перенос технологиий, которые останутся здесь. И производство и технологии — все это останется здесь.

— Вы предлагаете чип отечественный за те же деньги. Значит есть какой-то враг, вредитель, который сейчас закупает импортные чипы?

— Врага здесь, наверное, искать не нужно. Дело в том, что, когда было принято решение использовать чип соответствующий международным стандартам и требованиям безопасности, никто из российских производителей не мог поставить такой чип — их стали покупать. Сейчас ситуация изменилась и чип надо заменить.

— Следующая цитата из «Комерсанта». Председатель правления ИК «Финам» Владислав Кочетков считает, что «инициатива „Системы“ приведет к росту цен на продукцию, так как в России не существует производства целого ряда микроэлектронных компонентов». И еще одна цитата «Frost&Sullivan», которые говорят, что без госрегулирования объем рынка микроэлектроники к 2015 году будет около трех миллиардов долларов, а с госрегулированием — в 3,5 раза больше. А также мы догоним по производству электроники Словакию, Польшу и Венгрию. Кажется, всё хорошо. Но у меня вопрос такой — кто за это заплатит? Сейчас государство защищает одного такого отечественного производителя, называется АвтоВАЗ. Для жителей Тольятти это хорошо, для всех остальных — плохо, потому что мы за это платим, покупая импортный автомобиль. Как патриот Зеленограда, я только за то, чтобы к нам шли инвестиции, но как потребитель я не понимаю, чем эти защитные меры для меня закончатся. Цены вырастут? Вы защитите рынок, создадите спрос на свою продукцию, а мы будем за это платить больше. Выяснили, что за биопаспорта не будем платить больше, хорошо. Но за товары с RFID-метками, за приставки для цифрового TV, за GPS-приемники... Пусть на приставки нам дадут те же ваучеры, как в США, но мы все равно заплатим больше, потому что это же государственные деньги. Кто за это за все заплатит?

— Закрытие рынков — это неправильная интерпретация этих предложений и информации. Ни по одному направлению не идет речь о запретительных таможенных пошлинах. То есть аналогия с АвтоВАЗом, который действовал именно таможенными пошлинами, некорректная. Цель предложенных мер — давать преференции локальным поставщикам. То есть, чтобы стало выгоднее здесь не просто продавать, а производить. При этом для всех локальных производителей будут равные условия — условия равной конкуренции, то есть, например, и «Микрон» , и «Ангстрем» и локализованный завод того же «Интела», если такой здесь когда-нибудь появится, будут в равных условиях, как поставщики продукции по заявленным направлениям развития. Это не даст держать высокую фиксированную цену.

— Вы сказали, что не будет запретительных пошлин, но мы все слышали о том, что для развития рынка ГЛОНАСС планируется повысить пошлину на ввоз устройств, которые оснащены чипом GPS, но без ГЛОНАССа. Кто за это заплатит? Мой iPhone будет стоить на 30-40 долларов дороже? Я не хочу за это платить. Мне не нужен ГЛОНАСС, мне достаточно GPS.

— Дело в том, что этот кейс не очень относится к микроэлектронике, потому что если в телефонах потребуется обязательная функция ГЛОНАСС, то ее будут встраивать на этапе производства телефона. Это будет за границей и делать это будет производитель центральных чипсетов для телефонов.

— Но они не будут этого делать. Apple не будет встраивать в iPhone ГЛОНАСС. Он скажет, у вас здесь сейчас iPhone н стоит 800 долларов, абудет стоить 850 и вы все равно купите. И все равно купят.

— Возможно, да. А может будет цена встраивания ГЛОНАСС окажется ниже и тогда Apple пойдет на это.

— Получится iPhone специально для России, с ГЛОНАССом?

— Я не вижу тут особо уникального случая. Например, в Японии свой закрытый стандарт связи, как, по-моему, и в Америке. И все мобильные телефоны — специально для Японии. Как все китайское цифровое телевидение специально для Китая — это закрытый стандарт. Это регулирование ни с помощью пошлин, а с помощью патентов, сертификации, национальных стандартов. Все страны, которые производят микроэлектронику, входят ВТО, то есть таможенные пошлины там нулевые. Тем не менее никому это не мешает защищать своих производителей.

— То есть вы предлагаете то же самое, то есть не закрывать рынок пошлинами, но эти пошлины должны мотивировать производителя встраивать эти стандарты в свое оборудование. Правильно я понимаю?

— Да, в кейсе, о котором мы говорили — да, но он, еще раз повторюсь, не совсем про развитие микроэлектроники.

— Просто он есть в инициативах, о которых мы сейчас говорим.

— Мы чуть-чуть смешиваем инициативу, которая обсуждалась месяц назад, и сегодняшние инициативы.

— Ну, тогда давайте пройдемся по конкретным инициативам пройдется. Вот мы начали как раз говорить про ГЛОНАСС. Такая инициатива у вас есть: «объем рынка 700 миллионов...». И почему же нельзя сделать тоже самое в конкурентной среде?

— Здесь речь идет не о пользовательских устройствах. Это можно понять по объему рынка. Он достаточно не большой. Речь идет о применении GPS государственными предприятиями. Это общественный транспорт, суда, самолеты и так далее.

— Я помню, называлась цифра, что для госнужд требуется около 400 000 ГЛОНАСС-устройств. Это оно и есть?

— Да, причем не в один год, поэтому рынок тут поменьше.

— То есть здесь не идет речь о бытовых приёмниках. Это важный момент. Не идет?

— Да, не идет. Потому что в том же iPhone, ГЛОНАСC если и будет реализован, то (по соображениям энергосбережения, площади и так далее) в центральном чипсете. Ясно, что центральные чипсеты для мобильных телефонов мы ни делать, ни проектировать не сможем. Это делает несколько производителей в мире, ведущий из них — Qualcomm. И такая мера просто стимулирует сбыт Qualcomm’вских чипсетов с ГЛОНАСC опцией.

В наших предложениях, мы видим по объёму рынка, что говорится действительно о корпоративном секторе, в котором, действительно, важно снять риск зависимости от одной системы.

Между прочим, если не смотреть на ГЛОНАСС в чёрных очках, то, если спутниковая группировка будет развернута и весь земной шар будет покрыт без всяких перерывов и белых пятен — это же альтернатива GPS и для всего остального мира.

— Хорошо, значит Карина нас заверила, что бытовых навигационных устройств эти инициативы не касаются. Дальше поехали, про цифровое TV. Вы уже сказали, как это было в США, давали ваучеры. Но мы поняли, что ваучеры тоже за наш счет, потому что это финансируется из бюджета. Я знаю, что во Франции была какая-то иная ситуация по цифровому TV. Там это как было сделано?

— Там, насколько я знаю, была введена система сертификации этих приставок, которая дала преимущества национальному производителю. Таким образом он занял большую часть рынка. Что сейчас происходит у нас? Рынок абсолютно открыт и это бьет не только по поставщикам чипов, но и по производителям готовых set-top-box’ов. Вместо того, чтобы развивать здесь сборочные производства сейчас эти устройства просто импортируются из Китая по низким ценам. Возможно, меры по введению системы условного доступа приведут к некому незначительному росту цен на приставки, но это будет другое качество и другой функционал. И сейчас в магазине китайская техника стоит одних денег, а немецкая — других.

— Будет так, что она вся — и немецкая, и китайская — будет стоить чуть дороже.

— Да, и скорее всего она при этом будет российская.

— Понятно. То есть в итоге заплатим за это мы.

Но, заплатите незначительно, поскольку это будет реализовано ровно на тех же технологиях, на которых это делают в Китае. Но, при введении системы условного доступа появятся дополнительные опции, например, нельзя будет смотреть телевизор, купив любую приставку где угодно в мире, то есть мы отсечем пользователей, которые не платят абоненскую плату. Появится возможность адресных рассылок на определенные телевизоры.

— Вы это всё говорите, как какие-то положительные факторы. Получается я привез из Европы, из Германии понравившуюся мне приставку, включаю — не работает. Это разве хорошо?

— Странно везти из Европы-Германии. У нас здесь есть.

— А она мне понравилась. Ручки у неё золотые.

— Да, будет именно так. Придется вам здесь это покупать, а не везти из Европы, но положительный момент в том, что сейчас я могу, не будучи абонентом, находясь вообще за границей, но рядом с Россией, принимать сигнал и все это смотреть. А это оплачено российскими налогоплательщиками. В ситуации с системой условного доступа я все-таки должна буду платить абоненскую плату нашей системе телерадиовещания.

— Ясно, значит сделаем плохо за наш счет тем, кто живет на границе.

— Мы наведем порядок, я бы так сказала.

— Следующий пункт. Использование российских чипов в банковских картах. Вот тут уже объем рынка большой — три с лишним миллиарда рублей. Сейчас там какие чипы используются?

Сейчас там используются разные чипы. Это уже вопрос безопасности, вопрос сбора и обработки данных. Если мы используем иностранные чипы, то никто не даст нам гарантию, что там нет каких-то недокументированных функций и он не может несанкционированно передавать данные.

— Вот у меня карта Visa, выпущенная Сбербанком. Допустим, там иностранный чип стоит. Что может сделать? Какие данные секретные передать, о чем? Об остатке на счете? О том, как часто я засовываю карту в банкомат?

— Ну, я не специалист по информационной безопасности.

— Я тоже. Но из ваших слов получается, что мы опасаемся, что какие-то враги, ЦРУ, Китай, они обо мне, о моих операциях с счетом получают информацию. Зачем им это надо? Ведь мы же специально не касаемся ВПК — обороноспособность страны надо обеспечивать, это не ставится под сомнение. Но в банковских картах что? Мне кажется, здесь конкуренция должна быть только по цене. Иначе я как потребитель, так или иначе, опосредовано через комиссии, через стоимость обслуживания за это заплачу.

— Так речь о повышении цен и об устранении конкуренции не идёт. Речь о локализации производства чипов для этих карт и самих карт в России. Это — главный эффект. Побочный эффект — это, конечно, повышение степени безопасности. Я не могу сейчас построить теорию, что мы можем потерять от того, что все будет на иностранных чипах. Я могу только теоретически предположить, что тогда несанкционированная передача информации возможна. Возможно, нет никаких врагов и никому не нужна эта информация или ее берут из других мест, из информационной системы.

Это не главное. Главное — это меры по локализации производства.

— У нас есть зеленоградское предприятие «Ситроникс Смарт Технологии», которое занимается, в том числе, выпуском банковских карт. Сейчас какие чипы они используют для карт?

— Сейчас они используют импортные чипы и участвуют в разработке встроенного программного обеспечения.

— Хорошо, что нужно чтобы они стали использовать отечественные чипы?

— Ну, что касается этой компании, то она аффилирована с нами...

— Предположим, что перед ней есть рыночный выбор — микроновские чипы и какие-то другие , может быть те же импортные, которые сейчас используются. Почему она должна выбрать микроновские? Как ее заставить или стимулировать?

— Она не должна выбрать микроновские. Одна должна выбрать чипы, сделанные здесь — ангстремовские чипы, например.

— То есть, если карта эмитирована в России, то чип должен быть отечественного производства. Её обяжут?

— Да.

— А сделать это чип сейчас могут только на «Микроне»?

— Насколько я знаю, да. Но мы можем отвечать только за себя. Звучат разные противоречивые заявления относительно других производителей.

— Вы говорите — есть конкуренция, есть несколько производителей. Но фактически есть только один производитель.

— Конкуренции и нет именно потому, что нет никаких мер по локализации. Сейчас сюда выгодно привезти и продать. Завод здесь построить не выгодно. Если государство говорит: хочешь продавать — построй завод, как это всем говорит Китай, то строят заводы и здесь начинает возникать конкуренция. В Китае стоят заводы Intel, и так далее.

— А у нас говорят: «построй завод и посмотрим». Ведь даже с «Ситрониксом», насколько я понимаю, альтернатива была такая: или модернизировать «Микрон» до 90нм, или строить новый завод. И от строительства нового завода отказались, потому что нет рынка сбыта.

— Это последовательные процессы. Действительно, при таком объеме рынка нет смысла строить завод — мы его не загрузим. Ведь это не техническая проблема, а проблема экономическая. Объем завода технических ограничений не имеет. Можно и трехсотметровую фабрику построить и технологию очень продвинутую купить. Но в своих планах, поскольку это были частные инвестиции, мы исходили из объемов рынка. Получилось, что выгоднее модернизировать существующие чистые комнаты.

— Просто потому что продукция этого нового завода никому не нужна?

— В таких объемах нет. Собственно, об этом мы и ведем диалог, чтобы появился спрос на продукцию, которая исчисляется миллионами штук. Завод не может сделать 10 штук или 100.

— Мы уже немного поговорили о биопаспортах. Давайте продолжим. Как я понял, у вас все готово, но государство должно принять решение, что можно в паспорта ставить наши чипы?

— Да, это, скорее всего, небольшая государственная волокита, поскольку чип сейчас находится на испытаниях у заказчика. И они затягиваются.

— Сколько он уже там находится? По-моему, уже полтора года он находится на испытаниях.

— Достаточно длительный период.

— В общем, с вашей стороны все готово и может быть ваши инициативы ускорят завершение этих испытаний. Потому что на это и вы жалуетесь, и «Ангстрем» жалуется. Они тоже сказали: «Мы подготовили такие чипы, они лежат на испытаниях».

— Вот видите — пример конкуренции.

— Ещё интересный рынок — замена счетчиков электроэнергии на смартметры.

— Сейчас многие страны — США, Южная Корея, Китай — строят так называемые «умные сети», smartgrid, вместо существующих и устаревших сетей распределения и генерации энергии. С каждым годом в мире этот вопрос стоит все острее, энергоресурсов нужно все больше, энергии не хватает. Но кроме этого, такие проекты, как любые инфраструктурные проекты, служат для развития местных производителей микроэлектроники и электроники. То есть государство всегда использует их, чтобы обеспечить заказами локальных производителей, разработать локальные технологии.

— Сейчас есть какие-то конкретные проекты по таким устройства, например, у «Микрона»?

— Да. Смартметр — это целый комплект микросхем, это микроконтроллеры, телекоммуникационные микросхемы, силовые микросхемы. У российских производителей и fabless-компаний есть разработки в этой области. Но пока применение смартметров не стало государственной политикой, они внедряются в редко. В то время, как замена счетчиков на смартметры позволит использовать гибкую тарифную сетку.

— Сейчас тоже есть трехтарифные счетчики. Вот у меня стоит дома трехтарифный.

— Да, это почти он. Только у смартметра есть еще обратная связь с провайдером энергии по беспроводной технологии. Таким образом можно гибко управлять потреблением энергии. Дома мы можем не платить за утечки в сетях, появляется более интеллектуальная и точная система учета и мы может использовать возможности нашей бытовой техники запускаться по таймеру. То есть все стирки, посудомойки и так далее мы программируем на время, когда у нас самый дешевый тариф.

— Самый большой объем рынка в ваших предложениях — 11,5 млрд рублей — это телекоммуникационное оборудование. Вот я знаю, что сейчас разрабатываются критерии, по которым можно будет определеить — является ли телекоммуникационное оборудование российским или нет. И российскому оборудованию будут обеспечены определенные преференции. Раньше это были критерии определенной локализации сборки. Появится ли в связи с вашими инициативами требование, что и чип должен быть отечественный?

— Наши инициативы — продолжение этой программы. Такие программы нормально сработали для автопроизводителей. Если мы отбросим историю с пошлинами, то были меры, которые стимулировали многих автопроизводителей сделать здесь производство, сначала более-менее отверточные, но у каждого из них есть программа, по которой они должны все более широко использовать локально произведенные компоненты. То же самое с программой по локализации производства телекоммуникационного оборудования. Она уже начата, идет около года. Сейчас идет речь о графике перехода и о доле использования отечественной компонентной базы в этом оборудовании. Все, что нужно производителям микроэлектроники — это рост внутреннего потребления. А рост внутреннего потребления — это рост настоящего, современного сборочного производствам, с поверхностным монтажом, не отверточного.

— Следующая тема — RFID для розницы. В ваших инициативах есть пункт про маркировку лекарственных средств. То есть рынок производства RFID-меток вы тоже хотите закрыть?

— Рынка нет, что нам закрывать?

— Есть же у вас эксперимент с X5 Retail Group, я слышал, вы ведете эксперименты по внедрению RFID в их розничных магазинах.

— Это пока слухи. Пионером применения RFID-меток в рознице была американская сеть Wall-Mart. Но широкое использование RFID-меток в рознице, замена штрих-кодов на RFID-меток остановилось на достаточно высокой себестоимости метки. Она должна стать сравнимой со штрих-кодом, а это дело развития технологии. То есть развитие технологии — это всегда удешевление и добавление функций. Конечно, когда-нибудь все штрих коды, магнитные ленты, все иные типы маркеров будут заменены на чипы. Потому что чип умнее, чип бесконтактен и так далее, но пока стоимость чипа достаточно высока, чтобы широко использовать его в рознице. Это дает то, что вы так сильно не любите — увеличение стоимости продукта. Поэтому ритейл мы не рассматриваем.

— В ваших инициативах его нет?

— Нет. Но есть лекарственные средства. Это связано с тем, что сейчас и экономика, и здоровье нации страдают от засилья подделок. Их доля оценивается в 20-30% в общем обороте лекарств. Соответственно, если мы будем защищать лекарства метками, во-первых, сможем прослеживать их путь от пересечения границы до продажи покупателю и, во-вторых, сможем проверять их подлинность. Это полезный для общества проект. Незначительное удорожание лекарств стоит того, что мы будет знать ,что это лекарство, а не подделка. Здоровье не купишь.

— Да, но за него придётся побольше заплатить.

— Это не сильно побольше.

— Я для себя вынес из нашего разговора, что заплатить конечному потребителю все-таки за эти меры придется. В целом, да или нет?

— Это достаточно узкий взгляд. Вот я работаю в Зеленограде, у меня появилось новое рабочее место, новые функции, я поехала поучилась за границей на передовых производствах. При этом я за лекарства заплатила на 10 рублей дороже, но я знаю , что оно настоящее. Я думаю, что выгоды для меня сильно перевешивают.

— Для нас, для Зеленограда тут нет вопросов. Если 20 сентября это все подпишут, то мы здесь, в Зеленограде забогатеем. Но если мы возьмем жителя деревни Гадюкино, то он не получит рабочее место, он просто заплатит за приставку для цифрового телевидения чуть-чуть побольше, за лекарства чуть-чуть побольше.

— В деревне Гадюкино он может быть сидит вообще без работы, на пособие для безработных. Если мы будем не просто импортировать товары, а будем здесь добавленную стоимость создавать, это повысит ВВП и, соответственно, бюджетные выплаты, которые касаются и деревни Гадюкино. Что же касается жителей Омска, Томска или Новосибирска. Известно, что одно рабочее место в микроэлектронике, создает 8-12 рабочих мест в смежных областях: в материаловедении, в производстве материалов, в производстве и обслуживании оборудования, дизайн-центры создаются, аналитические лаборатории и так далее. Начинает развиваться с другого конца. И меры, прежде всего, на это направлены, на инфраструктуру и производство электроники. Для радиочастотной идентификации тех же лекарств нужно же не только поставить метку на каждую упаковку, нужно, чтобы в каждой аптеке были ридеры, и чтобы все это было связано в единую информационную сеть.

— Я понимаю, что это даст отложенный эффект и все от этого выиграют, но сейчас реакция другая: «Ага, значит и за ридеры будем платить»...

— Если следовать логике, что мы ни за что не хотим платить, то надо сидеть у костра и жарить кости мамонта.

Естественно, развитие инфраструктуры стоит денег, но и дает повышение безопасности, автоматизацию, снижение операционных расходов.

— Некое повышение качества жизни.

— Да. Поэтому не надо бояться, что любой новый девайс в нашей жизни вытащен из вашего кошелька. В конечном итоге, к вашему кошельку и прибавится.

— Увеличение к 2015 году объема рынка микроэлектроники до названных «Frost&Sullivan» 9 миллиардов долларов — эти деньги, которые останутся здесь?

— Да, все они наши. Но пока цепочка поставок она очень мало локализована в России. Сейчас для нового своего производства мы закупаем пластины за границей, мы закупаем некоторые газы за границей, но ведем, опять же, работу по локализации этих производств. Это уже не наш бизнес, но мы естественно заинтересованы в развитии этой системы вокруг себя.

Здесь надо делать специальную промышленную зону и приводить сюда и отечественных производителей, и локализованных западных производителей, которые уже имеют технологии, но которым пока выгоднее просто продавать.

— Последний вопрос, как раз про локализацию. В ваших инициативах есть про транспортные карты. В конце февраля Геннадий Красников говорил, что через полгода «Микрон» полностью перейдет на свои чипы в производстве транспортных карт для метро. Перешел?

— Метрополитен вполне разумно решил оставить два источника чипов. Это продиктовано просто соображениями безопасности. Например, в августе всё горело, мы на 4 дня даже останавливали производство, потом, естественно, в интенсивном режиме выполнили все заказы. Но, если бы с дымом все продлилось дольше, то запасы закончились бы и образовался бы дефицит.

В общем и целом принято решение оставить двух поставщиков просто для стабильности. Процентное соотношение по поставщикам — коммерческая тайна.

— Хорошо, я иначе сформулирую вопрос. Производство 180 нм отлажено, работает в штатном режиме? Если сейчас придет заказчик аналогичный Московскому метрополитену, вы их сможете обеспечить чипами 180 нанометров?

— А такие заказчики есть. После вот всех этих пожарищей и аномальной жары производство вышло в штатный режим. И в связи с жарой хочется отметить, что наш умеренный климат (не как этим летом, конечно) это же преимущество России, потому что производства, расположенные в Китае, Гонконге, Сингапуре, вынуждены брать горячий воздух из атмосферы, охлаждать и осушать его, а потом нагревать до той температуры, которая круглый год поддерживается в чистых комнатах.

— Значит производство надо в переводить в Сибирь? :)

— Конечно. Об этом мы пишем в обращении к правительству, что у России при определенном регулировании возникают очень благоприятные условия для того, чтобы стать так называемым вторым поставщиком. Сейчас все производственные риски мировых мультинациональных компаний сосредоточены в Юго-Восточной Азии. И альтернативы, в общем-то, пока нет. Россия расположена географически между Востоком и Западом. В России достаточно стабильный климат, без землетрясений. Надеемся, что аномальная жара следующие 5000 лет не появится:). И поэтому при нужном госрегулировании это очень хороший шанс для того, чтобы сюда пришли западные производители и создали здесь вторых, резервных поставщиков.

— Надеемся, что так все и будет. О выгодах для Зеленограда мы говорить не будем — они очевидны.

— Стараемся.

Александр Эрлих