«…без движения она мертва» — говорил выдающийся советский авиаконструктор Семен Алексеевич Лавочкин. Своим мыслям он сумел дать настоящие крылья.

Он создал лучшие отечественные истребители времен Второй Мировой войны. Разработал первый советский сверхзвуковой самолет. Спроектировал первые зенитные комплексы (С-25), для системы ПВО Москвы. Под его руководством была создана первая в мире сверхзвуковая межконтинентальная крылатая ракета «Буря».

Лавочкин родился в 1900 году в Смоленске в патриархальной еврейской семье учителя городской гимназии. В 1908 году Лавочкины переехали в Рославль. Жизнь семьи, где кроме Семена подрастали еще младшие дети Яков и Хая, была нелегкой, родители с трудом сводили концы с концами, но не унывали. Тон в семье задавал отец, он любил рассказывать смешные истории, заимствуя сюжеты у Чехова и Шолом-Алейхема, уснащая их подробностями из жизни Рославля.

Между отцом и Семеном часто возникали соревнования: кто кого переспорит. Это искусство Лавочкин пронес через всю жизнь: от дискуссий за семейным столом до схваток с оппонентами над листами ватмана в конструкторском бюро. «Спорьте со мной! — просил он. — Я еще не уверен, что абсолютно прав…»

«Когда я был маленьким, — писал Лавочкин в 1945 году, — я очень любил придумывать. Мне всегда страшно хотелось мастерить: увидеть задуманное воплощенным в металл и дерево. Но иногда меня постигало страшное разочарование: великолепная моя идея иногда оказывалась положительно уродом. И тогда я понял: мало придумать, еще надо осуществить. А теперь я вижу, как это важно — с детства приучать свои руки осуществлять то, что задумала голова».

В юности Семен Лавочкин долго не мог решить, кем же ему стать: юристом или актером. Но жизнь диктовала иные решения. В 1917 году Семен окончил гимназию с золотой медалью и… ушел добровольцем в Красную гвардию. Служил в пограничной дивизии, а после демобилизации в 1920 году способного юношу послали учиться в Московское высшее техническое училище (МВТУ). Там Лавочкин и «заболел» авиацией.

В Москву Семен приехал женатым человеком. Еще в Рославле он познакомился с будущей женой Розой и сумел завоевать ее сердце. Годы учебы растянулись на десять лет. Свою дипломную работу, выполненную в КБ Туполева, Лавочкин защитил в 1929-м, а в 1930-м окончил аэромеханический факультет МВТУ и стал инженером аэромехаником. К слову, это был единственный выпуск факультета — позже он превратился в Московский Авиационный институт (МАИ). Тогда же в 1930 году в семье Лавочкиных родилась дочь Алла. А в 1938-м — сын Александр, которого дома звали Аликом.

В 1939 году в преддверии войны на совещании у Сталина было принято решение мобилизовать все инженерные силы страны для разработки боевых самолетов и подключить к этому талантливых молодых конструкторов, которые соревновались с более опытными за право запустить свой самолет в серию. Для таких разработок требовалась производственная база. Поэтому в 1939-м в Химках был основан авиационный завод №301 (ныне НПО им. Лавочкина), где родился истребитель ЛаГГ-3 с дальностью полёта 1000 км, созданный Лавочкиным в соавторстве с коллегами Гудковым и Горбуновым. За эту работу Лавочкин получил служебное звание — главный конструктор по самолетостроению. В 1940-м его перевели в город Горький (ныне Нижний Новгород) на завод №21, налаживать серийное производство ЛаГГов. Но помешала война. Авиазавод №301 эвакуировали в Горький.

В годы Великой Отечественной войны Семен Алексеевич разработал целое семейство истребителей «Ла» (ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7). С 1941 по 1945 годы в СССР с конвейеров сошли 22,5 тысяч истребителей конструкции Лавочкина. Иными словами, каждый третий советский истребитель того времени был «лавочкинский». На Ла-5 в 1943 году открыл боевой счёт трижды Герой Советского Союза лётчик Иван Кожедуб. Именно на этом самолёте он сбил 45 самолётов противника.

На Ла-5 воевали и другие лётчики-асы — Герои Советского Союза Александр Покрышкин и Алексей Маресьев. «Внимание! В воздухе Ла-5!» — предупреждали немецких летчиков в эфире во время Сталинградской битвы.

За создание Ла-5 в 1943 году Лавочкин был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Всего за 1942-1944 годы было построено 10000 самолетов Ла-5 различных модификаций.

Одним из лучших самолетов-истребителей во второй мировой войне стал Ла-7, принятый на вооружение весной 1944 года. Этот одномоторный одноместный истребитель-моноплан являлся развитием самолёта Ла-5ФН. По своим боевым качествам Ла-7 превосходил последние поршневые истребители Германии, Англии и США на малых и средних высотах.

После войны правительство постановило выделить некоторым главным конструкторам, в том числе и Лавочкину, земельные участки и средства для строительства дачи. Семён Алексеевич выбрал себе участок в подмосковном посёлке Крюково — в живописном сосновом лесу на берегу реки Сходни, в 20 км от авиазавода в Химках, вернувшегося из эвакуации на прежнее место.

Здесь на участке в 2 га рядом с дачным кооперативом «Трамвай» (он был создан в 1937 году для работников московского трамвайного депо) в местечке «Лисьи горы» пленные немцы построили для Лавочкина двухэтажный кирпичный дом в неоготическом стиле, с башенкой.

На первом этаже — столовая, кухня и комнаты для гостей. На втором — спальни и детские. Комната сына Алика была в башенке на втором этаже — с тремя окошками. Над центральным входом, обращенным на юг, имелась открытая веранда-солярий. Перед входом в дом в глубине двора стоял каменный гараж со смотровой ямой. У Семёна Алексеевича была машина Волга.

Каждое лето семья Семена Алексеевича приезжала сюда на весь сезон. Здесь у них часто гостили родные, друзья, коллеги. Хозяйство вела домработница тетя Поля. 

На участке был небольшой огород, где Лавочкины выращивали огурцы, помидоры, морковь, свёклу, зелень. Причём огородные заботы брал на себя сам Семён Алексеевич: он с удовольствием копал грядки, сажал, поливал, любовно ухаживал за посадками и собирал урожай. 

Был на участке и фруктовый сад с яблонями, вишнями, сливами, кустами смородины, малины и крыжовника. За садом смотрел садовник Тимофей, который жил вместе с женой Дорой здесь же, на дачном участке, в отдельном кирпичном домике у дальнего забора против ворот. До пенсии садовник и его жена работали на 301-м авиазаводе в Химках. Осенью собирали большой урожай, которым охотно делились с родными и знакомыми, посылая им корзины с яблоками или ягодами.

По словам коренного крюковчанина Николая Гарашина, семья которого в то время держала корову, Лавочкины брали у них молоко. Его приносил сам Николай, в то время школьник — у него был ключ от калитки, и он свободно проходил на территорию дачи. «Семёна Алексеевича я видел несколько раз в основном по утрам, — вспоминал Гарашин. — Высокий, немного сутуловатый, полный, в халате, тапочках, с добрыми, на мой взгляд, умными глазами».

В послевоенные годы Лавочкин трудился над созданием истребителей с реактивными двигателями (сейчас самолеты с такими двигателями составляют основу современной авиации), а также над самолетами со стреловидным крылом, способными превзойти скорость звука. Впервые в СССР этот барьер был взят на созданном им истребителе Ла-176.

Авиация не всегда преподносила приятные сюрпризы, случалось, испытания новейших самолетов заканчивались катастрофой. Ветеран ОКБ завода №301 Самуил Крупкин вспоминает такой случай.

«Приставленный к нам представитель „компетентных органов“ настойчиво добивался у Лавочкина фамилии ответственного за обнаруженный в ходе испытаний серьезный дефект. Вопрос стоял не о взыскании или увольнении, а о более серьезном наказании. Это были годы руководства Л. Берии. Семен Алексеевич твёрдо заявил: — Я главный конструктор и отвечаю за все!»

На провинившихся сотрудников у него были свои меры воздействия. По воспоминаниям коллег, Лавочкин органически не переносил нецензурной брани и никогда не повышал голоса на подчиненных. «Самыми сильными его выражениями, — пишет Крупкин, — были: „Я вас ругаю!“ или „Вы опасный человек!“ Иногда он делал едкие замечания вроде: „Вот трудится человек как пчелка, а меду-то нет!“ Это действовало на провинившихся сильнее любого крика и оскорблений».

С начала 50-х годов Лавочкин, выполняя секретное правительственное задание, занялся реализацией фантастического с точки зрения современников проекта — подготовкой к звездным войнам. Возглавляемому им ОКБ завода №301 было поручено создать зенитные управляемые ракеты для защиты крупных индустриальных центров страны и прежде всего Москвы. И эту задачу Лавочкин выполнил. В 1955 году вокруг столицы появились защитные «московские кольца» системы ПВО С-25 («Беркут») с зенитными управляемыми ракетами. Более 30 лет модификации этих ракет стояли на боевом дежурстве, охраняя небо над Москвой.

А в середине 50-х годов под руководством Лавочкина была создана и прошла успешные испытания первая в мире межконтинентальная сверхзвуковая крылатая ракета «Буря». Она имела полностью титановый корпус и была оснащена системой астронавигации.

В конце 50-х годов, когда полным ходом шли испытания «Бури», у Семена Алексеевича стало пошаливать сердце — стенокардия, гипертония частенько укладывали его в постель. Тяжелый климат испытательных полигонов в Заволжье и в Средней Азии, особенно в летние месяцы, для него не подходил. Дача в подмосковном Крюкове была для него настоящим спасением. Здесь он отдыхал душой и восстанавливал силы для новой работы. Здесь же отметил и последний свой день рождения.

Об этом вспоминал крюковчанин Николай Гарашин, который, как обычно, принес Лавочкиным в тот сентябрьский день молоко: «Я отдал молоко и собрался уходить, но тетя Поля (домработница) меня остановила, усадила за стол, налила вина в маленькую стопочку. На столе было много всякой закуски. Вот так скромненько вдвоем на кухне мы отметили день рождения Семена Алексеевича».

В июне 1960 года Лавочкин отправился в Среднюю Азию на полигон Сары-Шаган, где проходили очередные испытания «Бури». В ночь с 8 на 9 июня с ним случился сердечный приступ, от которого он скоропостижно скончался. Последние пуски ракеты проводились уже без Генерального конструктора.

Известие о внезапной кончине Семена Алексеевича потрясло Розу Герцевну и детей. Ведь ему не было и шестидесяти! Но судьба готовила еще один удар. Не прошло и семи лет, как после тяжелой болезни скончался сын Семена Алексеевича — Александр. После окончания МАИ он стал работать в конструкторском бюро Миля. Быстро завоевал авторитет у товарищей — видно, многое унаследовал от отца… Александр не дожил год до своего тридцатилетия.

После смерти Семена Алексеевича его семья, не имея возможности содержать столь обширное хозяйство, вынуждена была продать крюковскую дачу государству в расчёте, что её переоборудуют под детский сад или пионерский лагерь. Взамен Роза Герцевна купила небольшой участок с домом в посёлке Снегири.

В 60-70-х годах дачу Лавочкина действительно приспособили под пионерский лагерь, хотя здание из-за своей планировки под эти цели не подходило. Тем не менее, вокруг на участке настроили времянок — щитовых домиков для жилья ребятишек, всяких подсобок. Потом лагерь закрыли, и дачу отдали под нужды лесопаркового хозяйства.

По словам Николая Гарашина, после того, как в середине 80-х леспаркхоз перевели на Восточную зону, к опустевшему зданию «подогнали бульдозер и потешились по полной программе».

В 1985 году брошенную без присмотра и охраны дачу разрушили и разграбили местные жители, имеющие в черте Зеленограда свои дачи. Растащили буквально все: забор, паркет, плинтуса, наличники — все из ценных пород дерева, изготовленные в макетном цехе авиазавода в Химках.

Сейчас от дачи Лавочкина остались лишь руины.

В 2019 году департамент природопользования и охраны окружающей среды подал в в программу «Мой район» на 2023 год проект «рекультивации территории дачи Лавочкина». Что конкретно это означает, пока не известно: «Конкретные виды работ и объемы будут определены в процессе проектирования», — прокомментировали «Зеленоград.ру» в департаменте.