| загрузить файл со звуком (28729 кб) |
— С 7 октября в вашей библиотеке открывается «Школа поэтических рукописей», расскажите об этом проекте.
Д. К. — Это попытка создать в Зеленограде площадку для тех, кто хотел бы освоить литературное мастерство, в первую очередь — поэтическое, поэтому и называется «Школа поэтических рукописей». В Зеленограде на базе различных учреждений уже работает несколько литературных объединений, в частности, «Зелит», «Свеча и гроздь», «Вдохновение», а также школа в ДЮЦ «Ведогонь». Принципиальное отличие «Школы поэтических рукописей» заключается в том, что мы хотим дать профессиональную подготовку литератора, который мог бы после этого профессионально работать в поэзии. О профессионализме можно говорить, конечно, только относительно, поскольку эта профессия у нас находится на птичьих правах. Все поэтические студии, работающие сейчас в Зеленограде, ведут в основном педагоги, которые в литературе совершенно неизвестны. «Школу...» будет вести ваш покорный слуга, который в литературе себя уже зарекомендовал. Будут предъявляться другие требования и будет совершенно другой подход к созданию рукописей, чтобы те, кто пожелает заниматься в нашей школе, создавали принципиально профессиональный поэтический текст, а не рассчитывали на одобрение того круга, в котором они вращаются.
— Поясните, почему все-таки «рукописей», а не «школа поэзии», например, где учат писать стихи?
Д. К. — Поэзия — это такое многогранное явление, что «школы поэзии», наверное, быть не может, поскольку поэзия — это то, чем является сам поэт. У нас нет задачи воспитывать личность поэта, задача научить его правильно и грамотно строить текст. Почему рукописи? Потому что у нас нет цели публиковать эти рукописи. Публикация — это процесс случайный, в чем-то даже стихийный, и я бы не стал специально нацеливать на публикацию людей, которые будут заниматься. Поэтому мы решили назвать ее именно «Школой поэтический рукописей», поскольку художественное произведение самоценно само по себе, и в рукописном варианте имеет ценность не меньшую, чем растиражированное в большом количестве экземпляров по всей стране. Здесь уместно было бы говорить именно о создании рукописей, поэтического текста, как конечной задачи нашей школы. Не продукта в искусстве, который будет опубликован, растиражирован и востребован, а произведения искусства.
— Ирина, как вы оцениваете перспективы таких занятий? Как вы думаете, сколько человек придут?
И. Д. — Я думаю, вначале придет немного людей. Я рассчитываю на
—Вы рассчитываете на более молодую аудиторию — это какой возраст, 20 — 25 лет?
И. Д. — Да, и, наверное, даже младше. Даже в «Зелите», где средний возраст — где-то за пятьдесят, приходят дети, но очень быстро оттуда уходят, потому что мироощущение другое. Дети-то пишут, пишут неплохо, но понять и принять то, что делают дети, тем взрослым людям, которые «устоялись», сделали себе какое-то имя в литературе, сложно. Да и потом, по возрасту нам будет проще, — от четырнадцати-пятнадцати до среднего возраста.
Д. К. — Но, конечно, это не рассчитано на совсем уж школьников. Когда я думал, чем мы будем заниматься и как осваивать литературное мастерство, рассчитывал на то, что слушателям будет известна школьная программа. Мы будем идти дальше, пытаться увязать три века русской поэзии в какое-то единое пространство, от которого можно отталкиваться, за которым можно следовать.
— Вы упомянули «Зелит»; раньше и достаточно долго этим литобъединением занимался замечательный переводчик и литератор Игорь Андреевич Голубев. Как сейчас проходят их занятия?
И. Д. — К сожалению, сейчас все проходит без него, но тоже очень неплохо. Там получилось такое «соборное» решение о занятиях, то есть совместно принимается план занятий, решается, что будет рассматриваться, как будут происходить творческие вечера. Поэтесса Елена Малинкина — секретарь этого общества, она его держит, умеет удержать людей в рамках заявленной темы. Очень активно работает Владимир Константинович Журжин, они с Еленой ведут занятия. Кто-то выступает с докладами, что-то общелитературное читает или какие-то поэтические вехи, имена, периоды жизни и творчества поэтов. Рассказывают, обобщают, читают стихи.
— Но ваш проект качественно иной, насколько я поняла. Денис — вы профессиональный литератор, поэт. Есть такое мнение, что невозможно научить писать стихи, это дар. Что вы думаете об этом?
Д. К. — Во-первых, я хотел бы оговориться насчет профессионализма. Я уже говорил, что профессия литератора сейчас — на птичьих правах по трудовому законодательству, и вообще, у каждого есть конституционное право заниматься литературным творчеством.
— В списке существующих профессий подобная профессия отсутствует?
Д. К. — Да, есть классификатор профессий, где нет «литературного работника», хотя Литературный институт дает такой диплом, то есть фактически дает диплом о несуществующей профессии. Насчет того, чтобы научить писать стихи. Не зря же, наверное, в девятом классе средней школы проходят основы стихосложения: классические размеры, построение стоп, что такое ударный, безударный слог, что такое рифма. Согласитесь, что без знания таких элементарных вещей не то что писать, даже понимать поэзию невозможно. Нужно иметь элементарное представление о форме поэтического текста. И того, что дается в девятом классе — а дальше этих тем в школе уже не идут, — крайне недостаточно для того, чтобы не только писать стихи и следовать за культурным пространством почти трехсотлетнего развития русской поэзии, но и для того, чтобы понимать поэзию второй половины XX века. Не говоря уже о зарубежной поэзии, которая очень сильно отличается от русской. Именно этими вещами мы и будем заниматься — учиться скорее понимать поэзию, потому что создать поэтический текст можно только, понимая логику развития поэтического текста, структуру и форму. Этому как раз можно и нужно научиться. А чтобы наполнять формы содержанием, действительно нужен талант, дар, сильная оригинальная личность, этому научить невозможно и нельзя. Научиться понимать поэзию, закономерность построения формы можно всегда.
— Мне кажется, сейчас старшеклассники в большинстве своём очень редко читают стихи, не воспринимают их. Чтобы человек пришел на такие занятия, он должен по крайней мере интересоваться поэзией...
И. Д. — Романтики всегда были и всегда будут. Те, кто пишет стихи, всегда будут. Поэтому и к нам придут.
— К вам в библиотеку ходят 15-16-летние? Не за книгами, которые нужно прочитать по школьной программе, а в принципе?
И. Д. — Сейчас — очень маленький процент. Десять лет назад я помню
— Прослушивание и чтение книг — это совершенно разные по восприятию вещи?
И. Д. — Это разные вещи. Есть автор. У него в голове рождается текст. Текст переносится на бумагу — он уже другой, не такой, как в голове. То, как мы мыслим, и то, как мы пишем, — это разные вещи. Когда мы продумываем, мы говорим у себя внутри одно, а записываем уже немножко по-другому. Когда кто-то читает — это уже третье. Это уже свой опыт, свое восприятие, это уже «третий» текст. Когда я слушаю то, что читают, или смотрю кино, или как-то еще пытаюсь понять содержание какого-то произведения по внешним источникам, не читая его, я очень много теряю. Теряю свой личный опыт и воспроизвожу чужой. Получается, что это не всегда адекватно моему опыту.
— Денис, а вы как считаете, большая ли разница между стихотворением, прочитанным глазами, и им же, прочитанным автором или актёром?
Д. К. — Безусловно. Здесь нужно отталкиваться от того, что акустическое и визуальное восприятие — это совершенно разные вещи, они воздействуют на разные органы чувств. Аудиокнига будет занимать иную нишу, нежели печатная продукция, и в целом хорошо, что она появилась, это же началось с пластинок, с аудиоспектаклей. От подачи зависит очень многое. Это очень похоже на технику перевода зарубежной поэзии — переводчик может выделить какие-то отдельные моменты оригинала и сделать акценты на них; как, например, сделал Пастернак в «Фаусте». Если сравнивать оригинальный текст «Фауста» и перевод Пастернака, становится очевидно, что поэт немного по-другому поставил акценты. Точно так же человек, подающий текст со слуха, может расставить акценты, что-то подчеркнуть, что-то выделить. А если текст читает артист, он может создать образ, в котором текст будет всего лишь отправной точкой для создания этого образа. Бумажная же книга предполагает свободу интерпретации. Это, конечно, разные читательские подходы, и я думаю, что они не будут конкурировать, а уживутся вместе.
— По каким дням будут проходить занятия «Школы поэтических рукописей»?
И. Д. — По четвергам, два раза в месяц — первый и третий четверг месяца. Если возникнет потребность, мы сделаем занятия чаще, например, четыре раза в месяц. Если мы увидим, что людям трудно собираться, наоборот можем сократить это время, хотя, надеюсь, Денис все равно будет приходить, даже если не будет его курса.
— Это бесплатные занятия?
И. Д. — Библиотека в принципе бесплатна, и мы не можем и не хотим ничего брать. Просто приходите.
— Замечательно. Как будут проходить занятия, поясните, пожалуйста, — может быть, уже есть конкретный план?
Д. К. — На первом занятии, наверное, мы будем знакомиться, выяснять точки пересечения наших совместных целей и задач... Я буду знакомить с основами, поведением себя в литературной среде, потому что это очень важно — расставить сначала какие-то этические моменты в нашем кругу (и не только в нашем) — это пригодится тем, кто захочет посвятить себя поэзии, в будущем, при знакомстве с литераторами, при общении с ними, особенно с литераторами более старших поколений. Будем знакомиться с творчеством, читать стихи любимых поэтов, потом можно поиграть в угадайку — я буду читать программные стихи каких-то поэтов и предложу назвать автора. Ничего сложного в этой игре нет, но она достаточно интересная, мы в юности так развлекались. Естественно, познакомимся с творчеством тех, кто пришел на занятия, чтобы понять общий уровень, общие интересы. Поговорим о любимых поэтах. Ряд дальнейших занятий будет посвящен тематическим разборам тех или иных текстов. Мне хотелось бы дать понять тем, кто будет заниматься в нашем семинаре, что над поэтическим текстом можно и нужно работать, поэтому первое время мы будем сравнивать различные редакции различных литературных произведений. Например, у «Поэмы без героя» Ахматовой очень много редакций; есть различные редакции «Столбцов» Заболоцкого, возможно, даже дойдем до «Улялаевщины» Сельвинского. Какое-то время будет посвящено этому. У нас не будет заучивания определений, всему будем учиться на собственном опыте. Разобрали произведение, почитали собственные стихи и смотрим, какие в них есть ошибки. В принципе, все будет происходить на уровне товарищеской беседы между мной, как руководителем этого семинара, и слушателями.
— Будете ли вы давать задания, например, к следующему занятию написать стихи?
Д. К. — Нет, такое задание я давать не буду. :) Подготовиться к следующему занятию и почитать то, чем мы будем заниматься, — такие задания могут быть, но, опять же, надо посмотреть на активность тех, кто придет. Книги эти есть не у всех, мы будем опираться на фонд библиотеки, если будет желание сидеть в читальном зале, то, думаю, это получится.
— Ирина, вы сказали, что рассчитываете на молодую аудиторию, но возрастного ценза нет? Если на занятия придет человек, которому сорок, пятьдесят лет?
И. Д. — Если человек воспринимает руководителя курса, который младше него, — не вопрос, пожалуйста. Хотя, конечно, это всегда сложно.
Д. К. — Сорок-пятьдесят лет — достаточно молодой возраст.
И. Д. — Я думаю, что тем же поэтам, которые ходят в «Зелит», будет интересно пару раз посетить эти занятия. Я уверена в этом.
Д. К. — Да, может быть, что-то усвоить из нашей практики...
— ...А вернувшись в литобъединение, они скажут — «знаете, а тут у вас дилетантство». Может такое произойти?
Д. К. — Нет. Теоретически, наверное, может, но это скажут дилетанты.
— Спрошу иначе. Занимаясь у вас, человек может научиться видеть разницу между поэзией и плохими, дилетантскими стихами, и считать любительское отношение к поэзии дилетантским.
Д. К. — О том, что «это дилетантство», может сказать только дилетант. Первые несколько занятий мы посвятим профессиональной этике, чтобы таких вещей не было. Потому что даже в Зеленограде есть достаточно обширная литературная среда, и этим людям придется с ней контактировать и уживаться, при том, что они будут на порядок лучше знать поэзию, ориентироваться в поэтических формах, понимать закономерности поэтического текста; будут на порядок грамотнее. Они будут общаться с людьми, которые читают друг другу свои стихи и хвалят друг друга, и больше никаких задач не ставят.
Понятно, что здесь нужно не ругаться, а грамотно и профессионально подходить к таким вещам. Я не думаю, что у нас в принципе может возникнуть конфликт с какими-то литобъединениями, с тем же «Зелитом», потому что большинство его участников мне знакомы, мы здороваемся за руку, когда встречаемся. Просто у нас совершенно другие задачи.
— На мой взгляд, в Зеленограде, в различных изданиях, публикуются иногда откровенно плохие стихи, и принимают решения об этих публикациях люди, далёкие от литературы, к сожалению. Но вернёмся к библиотеке и её проектам. Ирина, что у вас ещё интересного происходит?
И. Д. — Вообще, наша библиотека — не просто библиотека, а краеведческая, она такая единственная в Зеленограде, и мы всячески стараемся показать нашу работу, потому что она уникальна. Мы не любим себя хвалить, но нас есть за что похвалить. Краеведческая работа многоплановая, у нас есть музейная часть библиотеки, мы работаем с очень хорошим зеленоградским археологом, единственным человеком, собственными руками выкопавшим нашу историю.
— Попробую угадать — это Александр Николаевич Неклюдов?
И. Д. — Конечно! Александр Николаевич чудесный человек, очень увлеченный. Как его слушают дети, это же для них откровение, это так интересно! У нас есть выставка «От кремния до кремния», обновляющаяся, — от орудий до микросхем, которые делаются на кремниевой основе, то есть история Зеленограда на примерах кремния. Конечно, не все удается показать хорошо, но какие-то экспонаты действительно уникальны. Мы с Александром Николаевичем договорились, чтобы он читал у нас лекторий зеленоградоведения; он приходит раз в месяц, читает лекции, нам самим очень интересно. Потому что, к сожалению, сведения очень глубоко «закопаны». Наш историко-краеведческий музей считает очень многие сведения закрытыми, интеллектуальной собственностью музея, и широким массам они неизвестны. Я это точно знаю, и уверена, что так делать не стоит, потому что это не чье-то личное пользование, историю города нужно знать всем, кто здесь живет.
— Говоря о закрытости сведений, какой период вы имеете в виду?
И. Д. — Музей специализируется на периоде от начала строительства Зеленограда, хотя там есть и археологический зал. Возникает ощущение, что до этого здесь была мертвая пустыня, ничего не было, хотя это же был цветущий край, здесь жили знаменитые люди, приезжали отдыхать. Очень интересные места, сведения, история этих мест. Знаете ли вы, например, что в Зеленограде учились два космонавта?
— Нет, честно говоря.
И. Д. — Ну вот. У нас, помимо рабочей музейной части, есть издательская деятельность. Мы сами составляем брошюры, буклеты, небольшие книжечки, сами их собираем, сами дописываем или пишем, — как оно получается, какие сведения уже есть, на что мы опираемся, всегда показываем, откуда мы берем сведения, это можно перепроверить, собираем тексты и издаем их. Мы хорошие — мы их всем дарим :). Сколько мы напечатали — оставили библиотеке несколько экземпляров, чтобы они просто лежали, и их брали почитать те, кому не досталось; а остальное раздали в школы, центры социального обслуживания. У нас несколько серий таких брошюр об истории Зеленограда. Вот те же два космонавта, виолончелистка Марина Тарасова — сведения о ней, собранные так плотно, есть только у нас. Наша библиотека, кстати, с ней дружит, она у нас как-то выступала, нам очень приятно ее внимание. Вообще, в Зеленограде живет много интересных людей, и мы хотим писать о них. Леонид Синюк, директор крюковской школы, хороший педагог, фронтовик,.. знаете, был у нас случай. Стоит брошюрка об этом человеке, и тут приходит женщина, берет её и начинает целовать. Он так много дал вот этому конкретному человеку, что только ради этого стоило издать эту брошюру. У нас нет задачи писать о людях, о которых всем все известно. Мы не будем писать о Покровском, сколько уже можно?.. Зато мы с удовольствием расскажем о других архитекторах города, потому что их мало знают. Например, Борис Оськин — талантливейший человек, великолепный художник, у него проходят потрясающие выставки. Скоро, по-моему, в Доме архитекторов будет его выставка. И другие архитекторы — мы стараемся работать с ними напрямую, записываем сведения, то, что они рассказывают друг о друге, потому что они очень тепло друг о друге отзываются. Время, которое они вспоминают, было совершенно сумасшедшее, и они настолько эмоционально, взахлеб это рассказывают, что, конечно, передать это на бумаге не получится, но какие-то сведения уже будут, мы будем знать чуть-чуть больше о своем городе.
— Сведения, которые вы собираете, будут доступны всем? Их можно увидеть в библиотеке?
И. Д. — Конечно, у нас краеведческие выставки, можно просто подойти посмотреть, почитать книги, которые там представлены. В нашей централизованной библиотечной системе есть электронный каталог, в котором сделан отдельный краеведческий раздел. Все книги, которые мы собрали, которые нам подарили, мы сами издали, — все они в этом каталоге. Мы собираем все произведения, которые касаются Зеленограда, даже периодику хороших журналистов, и ещё «зелитовцы» к нам пришли с инициативой — собрать на базе библиотеки всё, что есть на сегодняшний день. У нас есть часть фондов Николая Кастрикина, нам дарят часть фондов Эдисона Дашкова. Мы даже не просим приносить фонды, мы переведем их в электронный вид, сможем работать с этими документами, сможем их предоставлять для чтения, — а вы храните их дома, как память; это замечательно, что вы их храните, но дайте пользоваться другим. Это важно, нужно знать о городе. Мы хотим сделать отдельный каталог, именной, со сведениями, с фотографиями авторов, чтобы все было в свободном доступе, чтобы можно было прийти и посмотреть.
— Эти материалы можно будет смотреть в читальном зале?
И. Д. — Безусловно. То, что у нас в двух-трех и более экземплярах, мы выдаем, а если экземпляр единственный, то, естественно, в читальном зале. Мы должны это сохранить, потому что могут не вернуть.
— Часты у вас такие случаи?
И. Д. — Да, к сожалению.
— Что вы можете сделать, когда книги не возвращают?
И. Д. — Пытаемся воздействовать на совесть читателя. Звоним — «вы знаете, нам так нужна эта книга, ее так спрашивают, пожалуйста, принесите». Бывает, мы отмечаем звонки — звонили такого-то числа, нам обещали вернуть книгу, и так пять, шесть, семь раз; хорошо, если через полгода-год приносят.
— Все-таки приносят?
И. Д. — Не все, не всегда, но приносят. Думаю, людям неприятно чувствовать, что он кому-то должен. Видимо, человеческая порядочность тоже играет роль, нам просто нужно на нее какое-то время повоздействовать.
— Краеведческие лекции, о которых вы говорили, проводятся только для детей?
И. Д. — Для детей мы проводим лекторий зеленоградоведения, это специфичная аудитория и специфичный подбор фактов,- чтобы было интересно, чтобы захватывало, с паузами, с рассматриванием артефактов. Александр Николаевич хорошо строит лекции, он умеет использовать активность и пассивность слушателей. Для более взрослой аудитории у нас проходят творческие вечера. Вообще, мы стараемся работать с зеленоградскими литераторами очень плотно, потому что если не мы, то кто. Помимо музейной работы и лектория, есть клуб «Вечерний досуг», ему в этом году уже пятнадцать лет.
— Кто входит в этот клуб?
И. Д. — Это уже довольно взрослые люди; мы довольно часто раскрываем в этом клубе вопросы краеведения с разных сторон. Например, говорим о том же Николае Кастрикине. Когда он ушёл от нас, мы собирали сведения о нём целенаправленно; потом нам подарили часть его архива. Мы говорим о зеленоградских архитекторах, приглашали Виктора Александровича Кузнецова, лекция была — боже мой! Он готовился к ней, но было столько вопросов, что он не успел рассказать ничего из того, что подготовил, отвечал на вопросы.
— Сколько человек пришли на эту лекцию, был ли заполнен зал?
И. Д. — Человек двадцать-двадцать пять. У нас нет зала как такового, есть читальный зал — он удобен для работы, столы стоят секционно, читатели друг друга не видят, не мешают друг другу.
— Вы как-то рекламируете свою деятельность, даёте о себе знать жителям Зеленограда? Вот как, например, узнать о ваших лекциях?
И. Д. — В последнее время да. Тех, кто у нас постоянно посещает «Вечерний досуг», мы обзваниваем. Мы знаем, что человек интересуется, мы ему позвоним, скажем, что такая-то лекция будет во столько-то, приходите. У нас есть фиксированное время — первый четверг месяца, и они все знают, во сколько приходить, собираются с удовольствием, особенно после летнего перерыва — всегда аншлаг. Сейчас мы стали просить размещать информацию, поскольку библиотека — не коммерческое учреждение, и платить за рекламу мы не можем. Размещают информацию на сайтах управ, муниципалитетов, в окружных газетах; на наш сайт zelbiblo.ru стали выкладывать информацию.
— Я думаю, что молодая аудитория, на которую вы рассчитываете, скорее узнает о вас, о «Школе поэтических рукописей», из интернета. Денис, напомните, когда и где пройдёт первое занятие «Школы».
Д. К. — Седьмого октября, в четверг, в шесть часов вечера, в библиотеке № 157 (корпус 1004), остановка «Панфиловский проспект». Занятия будут проходить в читальном зале.
— Взять с собой ручку и блокнот?
Д. К. — С собой... я даже не знаю, что нужно брать. Мы просто соберемся, поговорим, поймем, чего мы хотим друг от друга.
Юлия Кравченко