Публичные слушания — одна из форм местного самоуправления, участие жителей в решении вопросов местного или городского значения. В нынешнем виде, как правовой институт, слушания закреплены в 2003 году федеральным законом №131, в который неоднократно вносились поправки.

В Москве горожане и раньше имели право на достоверную информацию о будущем строительстве, благоустройстве или сносе зданий в той или иной форме. Например, в 1998 году бывший мэр Юрий Лужков издал распоряжение «О порядке участие граждан в обсуждении градостроительных планов, проектов и решений по вопросам, связанным с использованием городских территорий». В документе были прописаны и общественные обсуждения, и согласительные комиссии, в которые приглашали представителей граждан при возникновении споров. Впрочем, это не мешало точечной застройке и сносу исторических зданий.

Спустя десять лет это распоряжение отменили, потому что тогда же приняли Градостроительный кодекс Москвы — «в целях создания условий, благоприятных для жизнедеятельности человека и устойчивого развития города». В том же 2008 году вышло постановление мэрии «О порядке организации и проведения публичных слушаний при осуществлении градостроительной деятельности в городе Москве». С того момента слушания проводились в соответствии с градостроительным кодексом Москвы (а не градостроительным кодексом РФ). Главное отличие московского регламента от федерального — в слушаниях могут участвовать не только жители конкретного района, но и работающие на его территории.

В апреле 2019 года вышло постановление о порядке организации и проведении общественных обсуждений. В упомянутом 131-м федеральном законе применяются оба термина и, на первый взгляд, по формату проведения они ничем не отличаются. Но в московском варианте в процедуру общественных слушаний сразу прописали использование интернета. А в марте 2020 года мэрия полностью перевела общественные обсуждения в онлайн. А словосочетание «публичные слушания» теперь (возможно, временно) официально не употребляется.

К слову, осенью 2019 года прекратились и встречи префектов московских округов с жителями. Тогда же префект Зеленограда Анатолий Смирнов сказал «Зеленоград.ру», что любит такие встречи, хотя их посетители редко задают вопросы, на которые можно конструктивно отвечать. Он пообещал продолжить такую форму общения, но с тех пор общение с людьми всё больше переводилось в электронный формат.

Жесткая проверка права участвовать в обсуждениях. Надо подтверждать электронными копиями документов свой адрес, место работы или принадлежащую собственнику недвижимость в районе. С одной стороны, это хорошо — речь идет об интересах местных жителей, вмешательство «чужих» не всегда уместно. Раньше регистрация участников проходила достаточно формально, они просто писали в листах участников слушаний свои фамилии и адреса. Паспорта стали спрашивать при регистрации только пару лет назад.

Протоколов обсуждений нет. То есть, возможно, он ведётся, но не публикуется. Раньше протоколы слушаний публиковались на сайте префектуры, там было написано, кто и что сказал в процессе обсуждения. Например: «Иванов Иван Иванович. Предлагаю снизить плотность застройки в связи с увеличением нагрузки на транспортные узлы и нехваткой парковок. Уменьшить этажность домов» [в ходе обсуждения жилой застройки микрорайона]. Сейчас невозможно узнать, кто участвовал в обсуждении, это закрытая информация.

Централизация работы комиссии. Раньше в заключении писали «выводы окружной комиссии», теперь — «аргументированные выводы Городской комиссии по вопросам градостроительства, землепользования и застройки при Правительстве Москвы». Из этого можно сделать вывод, что окружная администрация, которая лучше знает, что делается «на земле», теперь в меньше степени включена в процесс обсуждения и подготовки ответов на возражения.

Раньше фактически и формально организацией слушаний занимался округ. Информационные материалы готовила Москомархитектура, помещение для их экспозиции и собрания участников предоставляла управа, протокол и заключение по итогам слушаний писала окружная градостроительно-земельная комиссия. Во время собраний все друг друга видели — и выступающих, и участвующих, и ведущих протокол. Теперь, когда никто никуда не идёт, итоговыми документами занимается городская комиссия. Кто конкретно ведет учет голосов и оформляет документы, неизвестно.

Заключения по итогам слушания стали предельно бюрократическими. Как и раньше, в заключении написаны выводы комиссии по каждому мнению или замечанию. Бюрократизма хватало всегда: напротив мнения «я против» чаще всего было написано «нецелесообразно» или «принято к сведению». Или то же самое, но более развернуто. Например, на слушаниях обсуждается проект строительства дороги. Житель против, потому что дорога пройдет рядом с его домом. Он говорит или пишет: «Против, потому что рядом детская площадка, детский сад, поликлиника, а будет много машин, выхлопные газы, шум и опасность для прохожих». Комиссия отвечает: «Нецелесообразно. Развитие местной улично-дорожной сети обусловлено необходимостью организации транспортного обслуживания жилой застройки микрорайона». А если участник слушаний вносил предложение, формально не относящееся к проекту, то мог рассчитывать на то, что его хотя бы примут к сведению (и, возможно, учтут при строительстве или благоустройстве). Например, просьбу поставить знак «Жилая зона» на будущей дороге, раз уж её не избежать.

Теперь нет и этого. Ответы комиссии стали совсем однотипными, не видно даже попыток «принять к сведению» и что-то пояснить жителям хотя бы формально.

Характерный пример — заключение по итогам обсуждения планов строительства кафе в 19-м микрорайоне, напротив 20-го. Сейчас на этом месте газон и деревья. Некоторые участники слушаний высказались против и написали, что лучше сделать парк или ничего не трогать. «Аргументированные выводы комиссии» (так написано в протоколе) напротив этих мнений совершенно одинаковые. «Не рекомендовано к учету» и дальше длинная фраза о том, что обсуждается не благоустройство, а изменение вида разрешенного использования участка, с фактического на капитальное строительство и это «соответствуют направлениям градостроительного развития территории». Эта механистичность выглядит так: все возражения объявляются под копирку несущественными, а граждане — не достойными даже элементарных объяснений.

Суть публичных слушаний или общественных обсуждений — в диалоге администрации и людей. Сейчас, судя по результатам, мэрия работает в режиме одностороннего вещания, и процедура стала совершенно формальной. Чиновникам так удобнее.

Раньше на очных встречах был возможен хотя бы короткий личный диалог, организаторы слушаний могли почувствовать настроение в зале, но теперь этого нет. Отменены эмоции и массовость при обсуждении серьезных, затрагивающих интересы многих жителей проектов.

Между тем, именно они позволили отменить, в частности, строительство сквозного проезда от Московского проспекта на Яблоневую аллею или храма в 1-м микрорайоне. Несмотря на административный ресурс как способ продавить строительные проекты, власти реагируют на массовые и эмоциональные протесты. Теперь живых людей в процедуре слушаний нет — вместо них текст на экране.

Причиной отмены «живых» слушаний назвали эпидемию ковида. Вернут ли слушания в прежнем формате после отмены коронавирусных ограничений, неизвестно.


Юлия Кравченко