Убийца — Константин Павлов, 26-летний житель поселка Голубое. Его жертва — 14-летний школьник из Зеленограда Борис (имя изменено), «добрый, отзывчивый, наивный мальчик», как говорили о нем одноклассники и знакомые. «Был очень социализирован», или — по-простому — экстраверт, который общался и входил в мир с подростковой открытостью и непосредственностью. Ему не повезло случайно столкнуться с Павловым и получить за неловкую шутку удар ножом.

Раньше Павлов с женой, матерью, младшим братом и дедом жил в Дмитровском районе. Постоянно дебоширил, крушил мебель в квартире, мог спокойно средь бела дня справить нужду на чью-нибудь дверь в подъезде, всегда был настроен крайне агрессивно: оскорблял окружающих и распускал руки, регулярно избивал родных — особенно доставалось матери.

По ее словам, Павлов злоупотреблял пивом, которого ему хватало, чтобы впасть в крайнюю агрессию. Пьянствовал в основном из-за того, что ему нечем было заняться. Имел средне-специальное образование, подрабатывал разнорабочим. Она иногда замечала, что у сына красные глаза — тот отвечал, что просто не выспался. У них регулярно случались ссоры и конфликты, во время которых он поднимал на нее руку. Доставалось и младшему брату, когда тот пытался защитить мать.

Почему родные не заявляли в полицию о фактах побоев, неизвестно. Однако это обычная практика — жертвы домашнего насилия не пишут заявления в полицию (или пишут и забирают), та неохотно возбуждает дела, а на время следствия у жертвы нет гарантий защиты. Новый закон «О профилактике семейно-бытового насилия», который мог бы исправить эту ситуацию, пытаются принять уже третий год. Пока депутаты думают, домашний агрессор может превратиться в убийцу, как и произошло в нашей истории.

По совпадению, инцидент произошел тоже 25 марта, но за семь лет до убийства в Голубом, в 2014-м году. Павлову было 19.

Он выпивал со знакомой в частном доме под Дмитровом. Возник конфликт, во время которого он схватил девушку за шею и стал душить, а когда она уже не могла сопротивляться, ударил отверткой в живот.

Потом попытался оказать пострадавшей от его рук первую медицинскую помощь, что на суде ему зачли как смягчающее вину обстоятельство. К ним отнесли также «явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, состояние его здоровья [которое не уточняется], полное признание своей вины и чистосердечное раскаяние». Алкогольное опьянение суд города Дмитрова посчитал отягчающим вину обстоятельством (в отличие от Солнечногорского суда, разбиравшего убийство Павловым зеленоградского подростка).

При вынесении приговора за «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека» Дмитровский суд учел также позицию потерпевшей, которая просила не назначать Павлову строгого наказания. В итоге ему дали три года условно с двухлетним испытательным сроком и принудительным амбулаторным лечением у психиатра.

Возможно, формально суд действовал правильно, но фактически ошибся — раскаяние было притворным, а лечение вскоре отменил другой суд.

Позже, рассказывая жене про судимость, Павлов объяснял, что его агрессию спровоцировал отказ девушки заниматься с ним сексом. Притом на самом деле он, похоже, вовсе не раскаивался в содеянном (хотя в суде, конечно же, говорил обратное). Он сам сказал об этом в переписке с подругой в соцсетях.

Он писал: «Помнишь, что стало с той, кто мне отказал? Тогда была разминка. И я ни капли не жалею о том, что сделал. Хочу повторить», на что подруга ответила: «Ну, значит, сядешь снова, в этот раз условно не отделаешься, возраст уже не тот». Павлов продолжил: «Я жалею, что не убил ее тогда, надо было закопать, ведь свидетелей не было. Просто совесть и человечность была, а сейчас уже нет. За это не сажают, если нет тела». Вот так испарилось «чистосердечное раскаяние», в которое поверил суд.

А принудительное лечение тоже отменили — через два года, сразу как закончился испытательный срок, по ходатайству самого Павлова (или его представителя). Чем руководствовался судья Коптевского районного суда Москвы Виталий Белицкий, принимая такое решение, неизвестно. В электронной картотеке суда текст постановления об удовлетворении ходатайства отсутствует — оно висит в статусе «готовится к публикации» с момента его вынесения в 2016 году.

Ходатайство о прекращении принудительного лечения обычно сопровождают медицинским заключением. Судья также выслушивает мнение участников заседания. Судья может назначить судебную экспертизу и потребовать дополнительные документы, если заключение вызывает сомнения. Сомнений по какой-то причине не было, хотя было известно о пристрастии Павлова к алкоголю и агрессивном поведении со склонностью к насилию в состоянии алкогольного опьянения.

Забегая вперед скажем, что через пять лет, уже после убийства, принудительное лечение назначат снова.

Павлов продолжал безумствовать. «Однажды послал на три буквы мою жену и детей, когда те сделали ему очередное замечание и попросили вести себя тише. В ответ я его немного поколотил. Думал, образумится, но нет», — рассказывал бывший сосед Павловых. Родственники уже не могли находиться с ним под одной крышей — в 2020-м продали свою дмитровскую «двушку» и купили две студии в одном доме в Голубом: одну себе, другую Константину.

Такой раздел особо не помог. На новом месте Павлов продолжил в том же русле: пьяные вечеринки, конфликты с соседями и родными. В декабре того же 2020-го устроил драку на лестничной площадке, бил мать и брата головой об щиток, писали в местном телеграм-чате. Соседи вызвали полицию. Павлов обматерил полицейских. Против него возбудили уголовное дело, но не за побои, а за оскорбление двух представителей власти.

В феврале 2021-го судья мирового суда Солнечногорского района Олег Кашин вынес приговор — семь месяцев исправительных работ. В суде Павлов снова признал вину и раскаялся, а суд учел, что по месту жительства он характеризуется «удовлетворительно», под наблюдением у психиатра или нарколога не находится и вообще не судим.

Формально всё верно: прежняя судимость к моменту совершения нового преступления была погашена, принудительное лечение отменено. А фактически будущий убийца снова остался безнаказанным. До убийства оставалось полтора месяца.

С женой Павлов познакомился в социальной сети. Они долго переписывались, созванивались. А когда наконец встретились, у них завязались романтические отношения. Через какое-то время они расписались и стали жить вместе. Периодически ездили на дачу, где он пытался воплотить свои сексуальные фантазии — несколько раз он просил жену во время секса притвориться мертвой. Она отказывалась, на что он обижался и бил ее. В суде это позже назовут сексуальной перверсией (извращение полового инстинкта), выраженной в сексуальном влечении к мертвым телам.

Напиваясь, Павлов неоднократно избивал жену и грозился убить. По ее рассказу, злоупотреблял алкогольными напитками Павлов часто, в основном пивом, «агрессивный, эгоистичный, пытался подчинять всех под себя, неоднократно избивал свою мать, своего младшего брата. Однако когда был трезвым, то вел себя в основном нормально».

Потом она узнала о его измене. В итоге ушла от Павлова, но брак они не расторгали и поддерживали отношения на расстоянии. Однажды он попросил жену приехать к нему, чтобы «поставить точку в их отношениях», то есть решить вопрос о разводе. Приехала. Пока общались, Павлов, как обычно, пил пиво, становясь всё более агрессивным. Он вновь стал угрожать жене, повторяя, что она никуда не уйдет отсюда. В какой-то момент ей удалось вырваться из квартиры и убежать. После этого инцидента она с ним больше не общалась.

Жене он говорил, что бисексуал и его привлекают худые парни, которые выглядят женственно. Она стала замечать, что Павлов, когда пьян — а пил он пиво в больших количествах и быстро пьянел, — во время прогулок обращает внимание на парней определенного типа, комментируя, как красиво они выглядят.

Знакомые также рассказывали о нездоровом интересе Павлова к подросткам: «Он часто гулял на третьем этаже местного торгового центра, где собирались школьники, пытался с ними познакомиться», «звал к себе в гости». РИА Новости пересказывает также переписку Павлова с некой Анной осенью 2020 года. Он предложил ей приехать к нему ночью, чтобы «приятно провести время и немного придушить для удовольствия». «Если тебя не пугает риск, то доверься мне. Я успею тебя откачать». Девушка отказалась, сославшись на то, что ей не с кем оставить ребенка.

Во время следствия стало известно о переписке Павлова в социальной сети с двоюродным братом жены, которому на тот момент было 14 лет. Павлов писал: «А ты как относишься к экспериментам?», «Ты по телосложению худой?», «Ну то есть если лежишь, то живот впадает?», «А если втягиваешь, то ребра и бедра сильно видны?», «Ты когда-либо притворялся или представлял, будто не дышишь?», «А в реале играл с дыханием, было ли желание почувствовать нехватку воздуха и тому подобное?», «Ты бы смог сфотографировать живот втянутым, если не сложно?», «А со мною по пивку гоу [то есть „пойдём“ ] как-нибудь?»

Утром 25 марта 2021 года Павлов съездил отметиться в уголовно-исполнительную инспекцию (по делу об оскорблении полицейских). Около полудня поговорил по телефону с матерью — сказал, что собирается на работу, попросил перекинуть деньги ему на банковскую карту, поскольку ему нечего есть. Она перевела. Следующую часть дня бесцельно проводил время, попивая энергетики. Потом, по обыкновению, перешел на пиво. Как раз пил на остановке в Крюково, когда туда подошел Борис.

В тот день в его школе проходило какое-то мероприятие, закончилось около четырех. Борис с одноклассницей и ее подругой, с которой встречался, еще с полчаса-час общались возле школы. Потом одноклассница пошла к станции, где договорилась встретиться с отцом, а Борис — провожать подругу. Пока ждала отца, получила сообщение от Бориса со смайликами: «Спаси. Я с челом сзади разговариваю». Она обернулась и за остановкой увидела одноклассника, а рядом — какого-то высокого (под два метра) худощавого мужчину с рюкзаком.

Это был Павлов. Он разговорился с Борисом, узнал, что парню скоро исполнится 15, предложил вместе «потусить» и пригласил к себе в гости в Голубое. Одноклассница получила новое сообщение в мессенджере: «Он предлагает свалить [к нему] на день», но, мол, всё нормально и даже «по рофлу» [то есть «ухохотаться» ]. «Чо? Ехать с ним?» Она не советовала, но было уже поздно — Борис сначала колебался, потом все же позвонил отцу и отпросился погулять до вечера. Учился он хорошо, с родителями и окружением ладил, приходил вовремя, поэтому отпустили без проблем.

Борис и дальше продолжал поддерживать связь с одноклассницей через мессенджер. Он сел с Павловым в 495-й автобус до конечной в Голубом и написал ей, что они сели в автобус и едут к нему. По дороге от остановки зашли в магазин — там Павлов купил две полуторалитровые бутылки пива и еще пару-тройку украл. Борис написал про украденное пиво.

Потом Павлов достал какую-то таблетку, из тех что тогда принимал, и запил свежеприобретенным пивом. Название препарата в публичной версии приговора скрыли, поэтому неясно, это назначенный препарат, психотропный или из «безобидных». На учете у психиатра или нарколога Павлов, по данным следствия, не состоял. Потом они с Борисом гуляли в лесопарке недалеко от дома Павлова. Он предложил Борису пива, подросток сделал пару глотков, ему не понравилось, и дальше он отказался. Через какое-то время Борис замерз и попросил отвести его на автобусную остановку. Павлов пригласил сначала зайти к нему погреться, попить чаю.

Дома они общались о разном. Там Павлов предложил ему «игру» с удушением. Борис написал об этом однокласснице, та ответила, чтобы не соглашался, а Борис ответил: «Если что — убегу». Во время переписки скинул ей свою геолокацию с адресом и фотографией, где и у кого гостит. Его последнее сообщение — в 19 часов 38 минут: «А я жив еще». Одноклассница увидела не сразу и ответила только через час с чем-то: «Повезло». Но Борис уже не прочитал.

В разговоре с Павловым возникла тема нетрадиционной сексуальной ориентации, и Павлов рассказал, что в детстве его изнасиловал мужчина. Борис посмеялся, в шутку назвав его геем (возможно, в более грубой версии слова). От этого настроение у Павлова резко испортилось, захлестнула агрессия. На глаза попался нож, лежащий на барной стойке, которым он нарезал бутерброды. Борис в этот момент сидел на диване: в одной руке чашка с чаем, в другой — телефон.

Павлов схватил нож, обошел стойку, крикнул, что это не смешно, и вонзил нож в Бориса. После первого удара в грудь Борис вскочил, после следующего в живот упал на диван. Павлов продолжал его бить ножом, потом стал душить. На какое-то время сознание у него отключилось, а когда немного остыл, понял, что подросток не подает признаков жизни. С полчаса он пребывал в ступоре, осознав, что натворил. Потом позвонил жене.

Жена ответила не сразу. Сначала не слышала, потому что спала. Разбудила мать, сказала, что звонил Павлов и просил перезвонить. Пока жена молчала, он через соцсеть написал кому-то из знакомых, что ему нужна помощь, и попросил позвонить его жене, чтобы та с ним связалась.

Желания перезванивать не было. Он снова позвонил, разговор длился почти полчаса. «Я чувака грохнул, помоги — что мне можно с этим сделать?» Она сначала не поверила: Павлов был явно пьян, говорил заплетающимся языком. Тогда он несколько раз повторил, что убил парня. Она поинтересовалась, как это произошло. Он рассказал. «Приезжай ко мне, сама все увидишь, и мы вместе придумаем, что с этим сделать». Она отказалась, ответила, что не хочет с ним общаться, но Павлов продолжал: «Увези меня отсюда, спрячь где-нибудь…»

Она бросила трубку. Было противно слушать, она не понимала, говорит ли он правду или так красочно фантазирует. Следующий звонок в половине одиннадцатого она проигнорировала. Тогда он написал ей в мессенджере в секретном чате: «Может быть, его расчленить?» Она не ответила. Сообщение вскоре удалилось. В первом часу ночи Павлов написал жене: «Я сливаюсь». Это сообщение тоже удалилось. После этого он ей больше не писал и не звонил.

Он всё же попытался замести следы: до конца обескровить тело, отмыть кровь с пола при помощи моющих средств. Выходило не очень. Собрал вещи Бориса, половые тряпки и полотенца в мусорный пакет. Снял с дивана постельное белье и наматрасник. Телефон Бориса постоянно звонил и уведомлял о новых сообщениях, и Павлов выбросил его из окна своей квартиры, расположенной на одиннадцатом этаже. Переоделся в чистое, выпил еще пива и вышел из квартиры, заперев дверь на ключ. На улице увидел выброшенный им разбитый телефон, подобрал, чтобы избавиться по дороге.

Рюкзак Бориса со школьными принадлежностями, пакеты с окровавленной одеждой (своей и Бориса), тряпками, постельным бельем и бутылками из-под украденного пива кинул в ближайший мусорный контейнер. Телефон бросил в речку по пути на остановку (родители Бориса и полиция смогли отследить передвижения телефона, позже водолаз-спасатель достал его со дна с помощью поискового магнита). Рюкзак с ножом отправил в контейнер возле супермаркета.

Около пяти вечера он уже был на семейной даче в городе Александрове Владимирской области. Там его почти сразу и задержали. На даче он порезал себе вены и наглотался таблеток, однако прибывшие для задержания полицейские оперативно доставили Павлова в больницу для необходимой медпомощи, затем сразу перевезли на допрос в Солнечногорск.

Следствие провело множество экспертиз, в том числе психолого-психиатрическую и психолого-сексолого-психиатрическую в отношении Павлова.

Судебные эксперты заключили, что у него не было и нет слабоумия, каких-либо хронических психических расстройств или других болезненных состояний психики, которые лишали бы его рассудка, точнее, «способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими». Алкоголизма, наркомании и токсикомании (то есть «клинических признаков синдрома зависимости от психоактивных веществ») тоже не нашли. Бредом и галлюцинациями он не страдал. И был вполне в здравом уме для дачи показаний. Также эксперты определили, что во время преступления Павлов «не находился в состоянии аффекта». Убийство признали умышленным, совершённым «на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений», как это принято формулировать в протоколах.

По оценке экспертов, Павлова отличают эгоцентричность, склонность к демонстративности, претенциозность, стремление настоять на своем и занять лидирующие позиции. Одновременно у него отметили «смешанное расстройство личности». Оно «проявлялось выраженным эмоциональным возбуждением, внутренней напряженностью со склонностью к самовзвинчиванию во время конфликтов, импульсивностью действий, что сопровождалось снижением критических и прогностических способностей и ограничивало осознанно-волевую регуляцию поведения, лишало его способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими».

Это еще назвали «нарушением эмоционально-волевой сферы» и вновь назначили Павлову как представляющему опасность для себя и других принудительное лечение у специалиста в амбулаторных условиях. То есть то же самое (по крайней мере по форме), которое ему отменили за пять лет до этого.

Также у Павлова установили неуточненное расстройство сексуального предпочтения, которое «более точно квалифицировать не представляется возможным в связи с неоднозначностью клинических сведений».

Подробное описание ранений занимает в приговоре около пяти страниц. Смерть наступила не сразу, Борис жил еще несколько минут, истекая кровью. Эти «несколько минут», вероятно, и дали основание не считать убийство Бориса совершённым с особой жестокостью (наказание вплоть до пожизненного или смертной казни — статья 105, часть 2). Толкование этого термина есть в Постановлении пленума Верховного суда «О судебной практике по делам об убийстве».

С особой жестокостью — это когда убийца обрекает жертву на медленную мучительную смерть, продлевая страдания, используя пытки, сожжение заживо, медленно действующий яд и тому подобное, или заставляет, например, смотреть на это родных жертвы. Это не весь перечень. Ну и надо учитывать, был ли умысел совершить убийство именно с особой жестокостью. Множественность нанесения ранений еще не признак особой жестокости. Так что по трактовке закона выходит, что подросток недостаточно долго страдал, прежде чем умереть: всего несколько минут. Его убийце не дали максимальный срок даже по «обычной» статье (часть 1 статьи 105 Уголовного кодекса), наказание по которой от шести до пятнадцати лет лишения свободы.

Судья Солнечногорского суда Ирина Данилина назначила Павлову 9 лет 10 месяцев в колонии строгого режима. К этому сроку прибавила еще один месяц за неотбытую часть наказания по предыдущему приговору (об оскорблении полицейских), хотя «неотбытая часть» составляла полгода.

Данилина не установила отягчающих наказание обстоятельств по делу, алкогольное опьянение она таковым не посчитала (это отдельно уточняется в приговоре). Одновременно нашелся ряд смягчающих. К ним судья отнесла то, что подсудимый «свою вину признал и раскаялся в содеянном, в судебном заседании принес свои извинения потерпевшему». То есть, выходит, она поверила Павлову на слово, несмотря на то что прошлые его раскаяния в суде были фальшивыми, как явствует из материалов следствия. Впрочем, такое «раскаяние» — стандартная судебная формальность.

Еще из смягчающих: «состояние здоровья Павлова, который страдает рядом хронических заболеваний [каких — не уточняется]», а также то, что в ходе предварительного следствия непосредственно после задержания он «дал подробные показания об обстоятельствах совершённого им преступления, которые подтвердил и продемонстрировал на месте происшествия, добровольно указал места сокрытия предметов и документов, которые в дальнейшем послужили средствами установления обстоятельств уголовного дела, что суд признает активным способствованием раскрытию и расследованию преступления».

Вместе с этим, как уже упомянуто, Павлову назначили принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у врача по месту отбывания наказания. И тут снова возникает эффект дежавю — уже назначали, потом отменили без постановки на учет.

В колонии Павлов проведет меньше назначенного срока на полгода, которые он уже «отбыл», находясь под стражей перед вступлением приговора в законную силу. При этом, вероятно, остается еще возможность условно-досрочного освобождения, на которое осужденный за тяжкое преступление может рассчитывать, отбыв часть назначенного срока.