| загрузить файл со звуком (19861 кб) |
В студии Zelenograd.ru — Вячеслав Гришин, заместитель директора по науке ФГУП «НИИ «Субмикрон», зеленоградского предприятия, которое занимается, в том числе, разработкой космической аппаратуры. Мы продолжаем тему «Зеленоград в космосе», которую начали весной 2010 в беседе с представителями зеленоградского НИИ «Оптэкс».
— Вячеслав Юрьевич, поясните, пожалуйста, в чем суть новости о первом цифровом отечественном космическом корабле — сделан ли таким образом большой шаг в истории российской космической индустрии?
— Этим запуском завершился ряд работ по созданию цифровой платформы управляющих компьютеров для пилотируемого космоса, которые НИИ «Субмикрон» проводил на протяжении более чем десяти лет. «Субмикрон» участвует в разработке бортовых цифровых управляющих компьютеров для космических кораблей с 1980 года — наши компьютеры и системы на их основе применялись во многих космических аппаратах, начиная с орбитальной станции «Мир». А в корабле «Союз ТМА
— Почему тогда назван первым именно этот корабль, который оснащен ЦВМ-101?
— Это первый корабль из программы «Союзов»
— Значит, ваша разработка участвует в разных системах, управляющих не только грузовыми кораблями, но и процессами жизнеобеспечения людей в космосе?
— Да, грузовыми, пассажирскими кораблями, спускаемыми аппаратами... Весь комплекс космических кораблей сейчас ориентирован на использование в своем составе машины ЦВМ-101.
— СМИ писали о том, что запуск этого бортового компьютера позволил освободить в корабле 70 кг для груза. Прошлый аналоговый борткомпьютер был настолько большим и тяжелым?
— Нужно учесть, что прошлому компьютеру разработки НИИ «Аргон» уже 50 лет, юбилей. Надо отдать должное гениальности его разработчиков, ведь этот компьютер в нашей пилотируемой космонавтике использовался на протяжении 50 лет и только сейчас заменен на ЦВМ-101. А использовать эти 70 килограмм можно по-разному — то ли это будет дополнительный космонавт, астронавт, то ли еще какой-нибудь полезный груз, это уже дело эксплуатирующей организации.
— Значит, целого космонавта можно еще отправить в космос благодаря тому, что заменен борткомпьютер?
— Если небольшого, то да.
— А какие-то технические новшества он принес с собой? Хотя, в общем-то, мы сейчас начнем проводить ликбез, потому что, наверное, не очень хорошо представляем себе, с чем вообще сталкиваются космонавты...
— Новый компьютер обеспечивает большую гибкость по управлению кораблем в различных режимах, которые могут быть необходимы в полете. Это снимает целый ряд существовавших ограничений по маневру корабля. Причем сами программы маневров можно менять, загружая их в полете с Земли.
— Космонавтам это как-то облегчит жизнь?
— Да, несомненно. Космонавту меньше придется думать и действовать в стрессовых ситуациях, когда велика вероятность ошибок пилота. За пилота думать и действовать будет компьютер.
— А отечественная элементная база, о которой говорилось в новостях, использованная в этом борткомпьютере — чья это элементная база, сделана ли она в Зеленограде?
— Да, здесь надо сделать такой акцент: НИИ «Субмикрон» разрабатывает аппаратуру для управляющих вычислительных систем космических кораблей с акцентом на отечественную электронную компонентную базу. Это принципиально для работ, которые мы ведем. Основные наши партнеры: «Ангстрем», НПК «Технологический центр МИЭТ», «Микрон», Дизайн-центр «Элвис». Этих четырех партнеров я хотел бы отметить в первую очередь, потому что именно их элементная база и наши совокупные мысли легли в основу тех решений, которые внедрены в эту машину, ЦВМ-101.
— Значит, действительно, вся вычислительная начинка космического корабля сделана в Зеленограде?
— Да, причем это была наша цель. Мы готовили технологию, готовили какие-то специальные схемотехнические решения, элементную базу, ставили техпроцессы для того, чтобы все это внедрить и интегрировать. Для нас это новое поколение технологий, которые мы сейчас внедряем в космические аппараты. И такое внедрение уже есть — например, в резервном контуре автоматического космического аппарата «Ресурс-П» стоит компьютер, который мы сделали на базе клона ЦВМ-101. В основном контуре управления применяют компьютер «Салют 5М», разработанный другим Зеленоградским предприятием — ЗАО «ЭЛАК».
— Для нас сейчас это новейшая техника. А можно ли её сравнить, — и делали ли вы такое сравнение, — с аналогичными борткомпьютерами в зарубежных космических кораблях? Или эта информация закрыта, и нет такой возможности?..
— Вообще, космос крайне консервативная отрасль. Потому что решения, которые применяются при построении космических кораблей, как правило, должны обладать высокой надежностью и давать уверенность в том, что эта техника не откажет завтра и будет надежно функционировать в течение длительного времени.
— И к внедрению всего нового там относятся с большой осторожностью?
— Да. Сравнение наших результатов с результатами, например, известной немецкой фирмы «Астриум», специализирующейся в области космических компьютерных систем, показывает, что эти результаты одного уровня. О высоком уровне разработок НИИ «Субмикрон» свидетельствует и наше участие в международном сообществе производителей вычислительной техники. Есть проекты, которые мы вместе с фирмой «Астриум» реализуем по контрактам Европейского сообщества.
История «Субмикрона»
— Из чего выросло ваше предприятие в Зеленограде? В нашем городе ведь, как правило, все нынешние подобные организации образовались из каких-то более крупных предприятий советского времени...
— История появления нашего предприятия достаточно интересна. В свое время лидером разработки вычислительной техники для космических аппаратов было НПО «Элас». Коллектив «Субмикрона» был создан в противовес тем программам, которые вёл «Элас», для того, чтобы создать конкурентную среду в разработке аналогичной продукции, цифровой вычислительной техники.
— Это было каким-то волевым решением — создание конкуренции?
— Да, совершенно верно. Тогда был очень известный генеральный конструктор космических аппаратов, Дмитрий Ильич Козлов. Он был другом и соратником Сергея Павловича Королева и занимался созданием космических аппаратов дистанционного зондирования поверхности Земли. И, по его предложению, в начале
— Создание «Субмикрона» датируется
— Ядро коллектива вышло из предприятия «Специализированный вычислительный центр» и было собрано в НИИ «Научный центр». В 2000 году в результате реорганизации НИИНЦ этот коллектив вместе со всеми договорами перешел в ФГУП «НИИ «Субмикрон».
— Вы говорите, что было принято сознательное решение еще в советское время создать конкуренцию между предприятиями, чтобы добиться лучших результатов? Еще даже до перестройки?
— Фактически, да. Вы знаете, в советские времена было заложено очень много хороших и интересных решений, целесообразность которых мы понимаем только сегодня. Это одно из тех решений, которое, как мне кажется, было достаточно грамотно реализовано в те годы.
— А почему такое название — «Субмикрон»? В Зеленограде есть «Микрон» — получается, вы как бы из «Микрона» выросли?
— Субмикрон — это единица измерения меньше микрона. У нас в Зеленограде многие предприятия своими названиями ориентированы на достижение высоких результатов — это «Микрон», «Субмикрон», «Ангстрем».
— Ну да. А «Субмикрон» собирался делать элементную базу меньшего масштаба, субмикронного? По тем временам это был шаг, подобный сегодняшнему переходу от микро- к наноэлектронике?
— При создании «Субмикрона» одной из его функций было проведение исследований в области нанотехнологий. То есть это, действительно, корнями все идет оттуда. Но в
— Я прочитала в вашей истории, что у вас задумывался полный цикл производства микроэлектронной техники от кремниевой пластины до готовой аппаратуры. Этого не получилось?
— Да, этого не получилось. В результате перестроечных процессов, которые происходили в
— Был даже такой период, когда вы занимались товарами народного потребления? Электронными картами для расчетов...
— Это направление было реализовано в совместном российско-германском предприятии ЗАО «ОРГА», в очень небольшом масштабе. Но до сих пор на нашем предприятии есть проходные, сделанные с использованием считывающих устройств для пропусков, которые мы сами разработали. Есть еще кое-какие вещи, но это на уровне поделки, я бы сказал. Они не нашли ни широкого внедрения, ни продажи.
— И сейчас вы занимаетесь непосредственно космосом, созданием составных частей для бортовых вычислительных машин, систем нового поколения для космической, авиационной и подводной техники?
— Да, совершенно верно — под брендом «Субмикрон» была разработана управляющая ЭВМ для станции «Мир», которая отработала 15 лет на орбите, ряд вычислительных машин для авиации и прочее.
— Это даже не только космос, но, будем так говорить, военная спецтехника? Или не только военная?
— Не только военная. В принципе, основную часть в нашем бизнесе, конечно, составляет гособоронный заказ, заказ РосКосмоса. Но, если посмотреть на разработки, которые мы ведем — мы занимаемся управляющими компьютерами и вычислительной техникой. Компьютер — он ведь многообразен в отношении того, куда его поставят: в машину, на самолет, на космический аппарат, на подводную лодку. Это связано только с определенными видами доработок, адаптаций под те или иные режимы эксплуатации. А адаптировать достаточно несложно, если есть хорошая задумка, если есть собственное производство, на котором мы это реализуем. Этим мы и занимаемся. У нас есть хорошие идеи по созданию перспективных компьютеров на отечественной элементной базе для разных условий применения.
— А есть ли какой-то коммерческий интерес к подобным компьютерам, построенным именно на отечественной элементной базе?
— Да, в области критических применений. Например, в системах управления атомными электростанциями, в финансовых системах, и системах принятия ответственных решений, где ошибки и неисправности могут привести к серьезным или даже катастрофическим последствиям — то есть, на рынке спецуслуг. С персональными компьютерами нам конкурировать крайне сложно, почти невозможно. Это очень серьезный бизнес, в который надо вкладывать миллиарды долларов, на что мы просто сегодня не готовы. Не только «Субмикрон», но и вся страна. Поэтому мы на этот рынок даже не пытаемся выйти.
Государственные программы и финансирование: Федеральная космическая программа, ГЛОНАСС, «Роснано» и мировой рынок
— Вы остаетесь ФГУП, государственным унитарным предприятием...
— По указу президента с 28 декабря 2010 мы становимся открытым акционерным обществом.
— Я как раз хотела спросить, в чем преимущества статуса ФГУП, а вы уже становитесь акционерным обществом. Государство сейчас хорошо финансирует космические разработки по своим программам?
— Вы знаете, если раньше мы исходили из того, что государство финансирует себя настолько, насколько надо, чтобы поддерживать сотрудников, то сегодня деньги приходится «доставать» с большим трудом — и «ногами», и «головой», отстаивать свою точку зрения, убеждать в правоте своей мысли и подхода, в том, что ты единственный и неповторимый, самый лучший.
— Значит, федеральная космическая программа — это не стабильный кусок хлеба?
— Это не стабильный кусок хлеба, за него надо бороться, желающих на этот кусок много, его на всех не хватает. Поэтому мы стараемся в рамках наших работ выйти и на мировой рынок, то есть на уровень предоставления услуг Европейскому космическому агентству и другим космическим агентствам в рамках той компетенции, которая у нас есть. Нам кажется, что наши работы будут востребованы.
— Это будут коммерческие услуги, финансирование ваших разработок из других источников?
— Мы только строим такие планы. У нас появился первый грант, в рамках которого мы устанавливаем такие отношения, и еще не знаем, чем это закончится — просто мы понимаем, что того рынка, который есть в России, для дальнейшего развития нам, конечно, мало. И конкурентная борьба на нём достаточно сильная и усиливается с каждым годом.
— Вы говорите о зарубежном гранте?
— Да, грант зарубежный.
— А вы не контактировали с «Роснано» по поводу возможных инвестиций, или ваши разработки нельзя отнести к нанотехнологиям никаким образом?
— Контакты у нас есть, но совместных работ пока нет.
— Никаких перспектив тоже нет?
— Обсуждение есть. Чем это закончится... В голове есть какие-то планы, мы их обсуждаем с непредсказуемым результатом, и даже не знаю, насколько серьезно. Просто мы в курсе ряда работ, которые проходят, и в которых мы могли бы что-то предложить и продумать. Но загрузка у нас сейчас достаточно большая, поэтому мы сильно, скажем так, не упорствуем.
— Вы могли бы в своих разработках применить каким-то образом ту же самую наноэлектронную компонентную базу, которая появится на «Микроне», на «Ангстреме», и выйти с таким проектом?
— У нас на сегодняшний день продуман концептуальный план развития нашего предприятия до
— У вас на сайте упоминается также направление «аппаратура авиационных систем управления спутниковой связи, опознавания, навигации». К такому популярному проекту, как ГЛОНАСС, вы имеете какое-то отношение?
— Да, мы разрабатываем приборы для потребителей системы ГЛОНАСС. И эти приборы используются в ряде систем заказчиков, которые сейчас достаточно хорошо продаются как серийная продукция. Кроме того, в космическом аппарате ГЛОНАСС-М, который сейчас запускается, и в перспективном аппарате ГЛОНАСС-К также стоят наши модули в составе управляющих вычислительных систем.
— Зеленоградский «Ангстрем» на недавней выставке ChipExpo-2010 представлял на своем стенде отечественные чип ГЛОНАСС, уже более-менее готовый, насколько я понимаю. Вы участвовали в его разработке, или это разработка самого «Ангстрема»?
— Нет, мы не участвовали в его разработке, это действительно чисто ангстремовская разработка.
— «Ангстрем» недавно объявил о том, что он станет тестовым центром для аппаратуры ГЛОНАСС. Вы собираетесь как-то с ними сотрудничать — тестировать свою аппаратуру? Они уже сделали определенное предложение.
— Мы не планируем создавать новые навигационные системы в рамках поля GPS или национального поля ГЛОНАСС, этим сейчас достаточно активно занимается сам «Ангстрем» в подразделении, которое он для этого создал. Хотя мы помогаем «Ангстрему» в разработке и производстве ряда модулей, ведём некоторые консультационные работы, то есть, у нас некоммерческие взаимоотношения, в рамках которых мы оказываем услуги по реализации этого проекта.
Кадры: «В среднем нашим сотрудникам немногим больше 30 лет, а на работу для знакомства берём даже школьников»
— Недавно в Москве завершился третий ежегодный городской конкурс «Растим смену», где определяли лучшую организацию, предоставляющую рабочие места для временного трудоустройства учащейся молодежи. И вы стали лучшей организацией, заняли третье место по Москве в этом конкурсе. Что это за рабочие места, чем может заниматься у вас учащаяся молодежь?
— У нас на предприятии работают и ученики школ, старшеклассники. Студентов мы предпочитаем брать со второго курса. На сегодняшний день основной костяк специалистов по разработке программного обеспечения, схемотехники составляют специалисты, которые
— Но это работы на компьютере?
— Компьютер используется ими, в основном, для оформления документации. Мы стремимся, чтобы у них пока возникло общее представление о том, чем занимаются инженеры, чем занимаются специалисты на работе. Нам кажется, этого будет достаточно, и если у них сформируется интерес, они пойдут в профильный институт или училище, и потом мы их с удовольствием примем на работу. У нас уже работает несколько поколений специалистов, которые прошли весь этот путь...
— Буквально от школьников?
— Да. И у нас большая социальная программа, мы помогаем сотрудникам на всем пути развития — это получение путевок, оплата воспитания детей и все остальное, что входит в программы московского правительства. Мы реализуем все эти программы и с удовольствием работаем с молодежью. И есть обратная реакция: из тех, кто прошел весь этот путь, у нас практически никто не ушел с работы. То есть, мы друг в друге очень заинтересованы.
— Мы слышали отзывы о ваших соцпрограммах — был конкурс лучших предприятий для работающих мам, там тоже имя «Субмикрона» очень прозвучало в числе победителей. И в нашем опросе вас хвалили ваши сотрудницы. Значит, вы предприятие молодое? Какой средний возраст сотрудников?
— Средний возраст у нас действительно небольшой, это немногим больше 30 лет. Есть у нас возрастной пробел где-то от 35 до 45 лет — это десятилетие у нас практически отсутствует, а все остальные возрастные категории у нас хорошо представлены. У нас есть и специалисты, которым за 70, и они с удовольствием работают. Всего у нас около 400 сотрудников. Большое внимание мы уделяем созданию комфортных условий труда — при этом возникает достаточно большая отдача, желание работать, получать результат, очень доброжелательная обстановка и высокая производительность. Это политика, которую проводит наше предприятия под руководством директора Владимира Григорьевича Сиренко — он доктор технических наук, талантливый специалист, выпускник Физтеха, а Физтех у нас в почете.
Кстати, если говорить о том, кого мы берем к себе на работу, то наша база — это МИЭТ, но работают и ребята из Физтеха, МИФИ, МГУ.
— Вы предпочитаете МИЭТовцев, или все-таки выпускников МГУ, МИФИ?
— Нам необходимы и те и другие. Конечно, с МИЭТом нам проще. В МИЭТе есть наша базовая кафедра управления качеством, которой заведует наш директор.
— Вы сказали, что большинство ваших разработок делается для спецтехники. Связана ли работа у вас с получением сотрудниками какого-то уровня допуска, вследствие чего они становятся «не выездными» — есть такое сейчас еще?
— Я сам три недели назад вернулся из Голландии, с заседания рабочей группы Европейского космического агентства по ряду вопросов и совместных проектов. Мы пока не сталкивались с какими-то запретами.
— Я вернусь к школьникам — вы не приглашаете их к себе на экскурсии? Сейчас в Зеленограде есть такая программа, в рамках которой школьники ходят на экскурсии на разные предприятия.
— Экскурсий пока не было. Но, нам есть что показать. Мне кажется, когда школьники придут, посмотрят на современное оборудование по производству ракетно-космической техники, посмотрят, как всё это разрабатывается, как и на чем работают инженеры, им это будет очень интересно. Все эти компьютеры, САПРы — они, мне кажется, достаточно интересные, зрелищные. И сама эта аппаратура, бортовые компьютеры, которые стоят везде, на всех видах техники...
— Если к вам какие-то школы обратятся, вы проведете для них экскурсию?
— Пусть обращаются.
— Вы сказали, что берете школьников на какие-то рабочие места, временные, может быть. Как к вам можно попасть — через какую-то организацию, Центр занятости, или напрямую?
— У нас есть отдел кадров, обращаться нужно к ним.
— Охотно ли идут к вам студенты из МИЭТа? Базовая кафедра управления качеством — это факультет ЭТМО, мы недавно беседовали как раз с деканом этого факультета. Много ли студентов приходит на практику именно оттуда, тех, которые учатся по специальности управления качеством?
— У нас есть даже конкурс из желающих попасть к нам на работу со стороны студентов, выпускников — и нам есть, из чего выбрать. Это неформальный конкурс, нам приходится брать сотрудников по необходимости, когда возникает новая работа. Просто мы знаем, что у нас есть резервы, и когда берем новые работы, то понимаем, что сможем достаточно быстро и оперативно собрать и мобилизовать на них какой-то коллектив, который справится с этими задачами. И мы ежегодно расширяем наш объемы и по производству, и по задачам, берем все новые и новые интересные проекты в области вычислительной техники.
«Космос — больше не геройство, но скоро весь пилотируемый космос останется на наших плечах, в том числе — на разработках зеленоградских предприятий»
— Чтобы работать у вас, надо в каком-то смысле «болеть» космосом, или у вас чисто технические задачи, которые можно решать безотносительно их дальнейшего применения?
— У нас имеются и те и другие задачи. Каждый желающий может найти у нас интересную работу. И лучше всего, если эта работа ему понравится. Так кому-то хочется быть программистом, кому-то схемотехником, Кто-то хочет быть конструктором. А кто-то, возможно, хочет стать мастером высокой квалификации. Возможно все. Было бы желание и настойчивость. Приходит конструктор, ему нравится делать какие-то сложные конструкции в САПРе, и он их делает. А куда они идут, в космос или на землю — он даже не всегда задает себе такой вопрос. Есть какие-то ограничения, конечно, но ему должно принципиально нравиться создавать сложную конструкцию, которая состыковывается, которая будет потом реализована в виде пластика, железа и так далее. Кто-то знает, как бегают электрончики, он начинает делать схемы, сооружает новые решения, например, по отказоустойчивости, у которых перспектива на много лет, лет на 15...
— И не всегда даже ясно, куда разработка в результате пойдет — в подводную лодку или в небо?
— Не всегда. Как правило, корреляция делается потом, в процессе работы, когда человек уже определился и видит, что его результат может быть востребован, адаптирован.
— А вообще как бы вы оценили популярность космической темы у нас в обществе? Я пока знакомилась с темой беседы, поняла, что я почему-то очень мало об этом знаю и слышу, на самом деле.
— Вот и ответ, собственно говоря, на ваш вопрос. За последние 20 лет в нашей стране заметно снизился интерес к науке, производственной сфере, героическим достижениям. Но остаются и вновь появляются люди, для которых это не пустые слова. Как в науке, так и в космосе, чем больше известного и понятного, тем больше горизонт непознанного, за который так хочется проникнуть. Я бы сказал, что сейчас космос перешел больше в практическую область применения. С помощью космоса мы решаем задачи телекоммуникаций, связи, съемок, фотографии, исследований ближнего космоса. Если раньше это было принципиальное достижение, это был героический подвиг, который совершали космонавты, то сегодня это просто работа. Но возникают новые героические задачи. Например, создание орбитальных производств, фабрик и заводов, покорение Луны, полеты на другие планеты солнечной системы. Изучение и освоение дальнего космоса. Она, конечно, уже переходит в стадию обыденности, но она востребована. Да мы и сейчас, особенно наше поколение, думаем, как было бы неплохо на Марс слетать.
— Да, и кого туда, на Марс, послать безвозвратно...
— Да, есть и такие, которые готовы рискнуть билетом в одну сторону — и это здорово, на самом деле.
— России сейчас есть чем гордиться в плане космоса?
— Да, у нас до сих пор лидерские позиции, они еще не утеряны. Если говорить о пилотируемом космосе, то после того как уходят «Шаттлы» с арены, весь пилотируемый космос остаётся на наших плечах. Это и наш компьютер ЦВМ-101, который идет в рамках пилотируемой программы, — в год
— Замечательно. И очень хорошо, что Зеленограду есть, чем гордиться именно в этом плане.
— Да, мы всегда подчеркиваем, что это достижения всей зеленоградской кооперации, которая работает в этом направлении. Действительно, в компьютере ЦВМ-101 тысяча компонентов и только, может быть, тысяча первый компонент там не российский, но эта тысяча однозначно разработана и изготовлена на наших предприятиях. И сам этот сверхсложный компьютер спроектирован, изготовлен и испытан на зеленоградском предприятии НИИ «Субмикрон».
Елена Панасенко
фото Субмикрон