— Я вас немного представлю. Ансамбль Elinte появился благодаря сотрудничеству гитарного дуэта El Viento с виртуозной исполнительницей на домре. В 2007 году трио стало лауреатом IV Международного конкурса «Виртуозы гитары» в Санкт- Петербурге; тогда же на телеканале «Культура» был записан ваш дебютный альбом, все правильно?

Т. К. — Да.

— И вы имеете уже немалый опыт выступлений на серьезных концертных площадках, ну и, насколько я знаю, в московских клубах играете, я бы сказала, в лучших.

А. М. — Да, периодически.

А. Б. — Приходилось.

А. М. — В последнее время уже не так часто, потому что нам немного надоело играть именно в клубах.

— Почему? Вас не устраивает обстановка в клубах?

А. М. — Да, клуб все-таки есть клуб.

А. Б. — Скорее всего, у нас репертуар больше подходит для концертных залов, поэтому мы сейчас в них и играем.

Т. К. — Мы все усложняем и усложняем наш репертуар.

— Почему я спросила о клубах — там проще вас услышать, чем, скажем, где-то на всероссийском фестивале. Вы также преподаёте инструмент в зеленоградских детско-юношеских центрах. Александр, Тамилла — вы педагоги ДЮЦ «Следопыт»?

Т. К. — Да. Алексей тоже преподает.

А. Б. — Я преподаю в другом ДЮЦе, «Каравелла».

Т. К. — Мы все втроем пошли работать.

— Вы уже сложившийся концертирующий коллектив, почему вы занимаетесь преподаванием, как вы находите на это время?

А. М. — Мы только начали, с этого года, неполные три месяца преподаем. Наверное, нам не хватало приключений в жизни :), поэтому мы устроили себе такое, решили попробовать делиться опытом с молодежью.

— С какого возраста у вас ребята занимаются?

Т. К. — У меня — от 6 до 16 лет.

А. М. — И у меня тоже.

А. Б. — Аналогично.

— Широкий диапазон, от самых маленьких до подростков. С кем вам сложнее?

Т. К. — С подростками, вы знаете, совсем легко, потому что они хотят заниматься. Они знают, чего они хотят, к чему стремятся. С маленькими, конечно, чуть сложнее, потому что их еще мамы водят за ручку.

— С гитарой так же происходит?

А. М. — Гитара — очень популярный инструмент, много учеников, они идут постоянно; записываются, спрашивают, есть ли места.

— К вам, наверное, сложно попасть?

А. Б. — Сейчас уже сложно, да.

— Набор, конечно, в этом году закончен?

А. М. — Он закончен практически сразу.

Т. К. — У гитаристов-то — да, а у меня можно еще. Можно и так просто ко мне подойти, я обязательно чем-нибудь помогу.

— Ребята постарше приходят с конкретными пожеланиями — например, «хочу научиться играть фламенко»? Или классику.

А. М. — Ну, в основном говорят просто «хочу играть на гитаре». Спрашиваешь — «что ты хочешь играть?» Хочу и всё. Хочу играть на гитаре. А что касается фламенко — фламенко никто пока не называл. Наверное, широкие массы у нас не особо знают, что такое фламенко.

— Алексей, а у вас как?

А. Б. — У меня примерно так же, но некоторые называют конкретные композиции, которые хотели бы научиться играть. Как правило, почему-то роковые, например, «Металлику». Ну, а в целом да, они как бы не определяются, что им интересно. Когда спрашиваю «что хочешь?», отвечают — «ну не знаю, что-нибудь интересное», что-то такое зажигательное, как правило, ритмичное хотят.

— Александр, вы сказали, что фламенко непопулярно. Подростки, молодежь такое не слушают, не понимают?

А. М. — Как бы это сказать... В России воспринимают фламенко с неким ореолом экзотики. На самом деле это четко сложившийся стиль определенного региона, это определенный язык, образ жизни. Какие-то глубокие вещи не могут быть доступны русскому слушателю, а без глубокого понимания этой культуры мы не можем до конца понимать фламенко. Да, мы реагируем на «испанскую страсть», на какие-то внешние атрибуты, тот же танец, характер, взрывные эмоции. Но мы не понимаем, почему это, что это, откуда берётся. Часто то, что у нас называется «фламенко», таковым не является и носит, скорее, коммерческий характер.

— В вашем репертуаре есть самые разные вещи — и в стиле того же фламенко, и классические пьесы, и близкие к джазу. Что вы сами предпочитаете, у вас есть какое-то любимое направление, стиль?

Т. К. — У нас, скорее, есть какие-то любимые вещи, которые допустим, слушали, когда ещё не были знакомы. И потом мы их перемешиваем; допустим, берем что-то русское, а у ребят хорошо развита вот эта фламенковая составляющая, и мы это соединяем, у нас такой вот получается...

А. Б. — Синтез.

— Давайте перейдём к музыке. Что вы исполните первым?

А. Б. — Очень известную тему кубинского композитора Освальдо Фарреса — Quizas, Quizas, Quizas.

— Домра — всё-таки специфический народный инструмент, почему вы решили играть в таком составе — две гитары и домра?

Т. К. — Да мы и не решали.

А. Б. — Это судьба так решила, наверное.

Т. К. — Просто наш общий знакомый, человек, который нас соединил, пригласил ребят, пригласил меня, это наш продюсер. Мы попробовали как раз с этой вещи, Фарреса, нам так понравилось, что продолжили.

А. М. — Сотрудничество.

— У вас не было каких-то сомнений в сочетании гитары и домры, в их звучании, может быть, в различных техниках исполнения?

Т. К. — У меня сомнений не было, я только, как говорится, тянулась за ребятами, чтобы домра немного отошла от вот этого русского народного лубочного.

— Я имела в виду, что домра и, например, фламенко — на первый взгляд странное сочетание.

А. М. — Знаете, если вернуться к фламенко, — это все-таки самое эффектное, что может быть на акустической гитаре. Это самая виртуозная техника, трудная и одновременно выразительная. Мы учились классической гитаре, потому что фламенко у нас серьезно не преподается. Даже в Испании это не носит системного характера, потому что это народная традиция, что же говорить про нас. И любой гитарист рано или поздно увлекается фламенко, поэтому мы как бы тоже попали под это влияние. А что касается домры — это инструмент очень виртуозный, техничный. И мы, сотрудничая с Тамиллой, поднимаем свой технический уровень, потому что гитара, на самом деле, не такой виртуозный инструмент. Он, наверное, более сложный, каждый инструмент по-своему сложен, но с точки зрения именно технических возможностей — на гитаре высокой скорости добиться сложнее.

— Тамилла, вы играете сольный репертуар для домры?

Т. К. — Когда я училась в музыкальном училище, и в Академии Гнесиных, все-таки больше тянулась к классическому репертуару. Ну не видела я в домре вот этой народности, изначально не видела. И потом, мне педагоги рассказывали, что, в общем-то, это восточный инструмент, ничего общего с русским народным не имеет. Просто так получилось, что Василий Андреев в свое время нашел этот инструмент в каком-то богом забытом селе...

А. М. — На чердаке.

Т. К. — Да, на чердаке какого-то дома, и решил сделать из него русский народный инструмент.

— С тех пор мы привыкли к тому, что домра всегда в составе оркестров русских народных инструментов. Существует ли академический репертуар для домры?

Т. К. — Я больше занималась перекладыванием скрипичного репертуара для домры. А специально для домры — да, композиторы писали, и это хорошие вещи. Но мне хотелось бы быть уже выше по техническому уровню, поэтому беру скрипичный репертуар, а что может быть виртуознее скрипки, фортепиано.

— Насколько я знаю, классические гитаристы в процессе учебы играют, в числе прочего, скрипичные этюды Крейцера.

А. М. — Наверняка. И каприсы Паганини играют.

— Вы не играли?

А. М. — Каприсы пытались, а Крейцера — нет.

А. Б. — До Крейцера не дошли.

— Тамилла, у вас такое необычное имя, фамилия, да и внешность примечательная, — у вас есть испанские корни?

Т. К. — Да, я наполовину испанка, и, наверное, поэтому у нас получился такой симбиоз Ребята, русские, играют на испанских гитарах, а я, наполовину испанка, играю на русской домре. Такая у нас хорошая история.

— Действительно хорошая. Я предлагаю послушать следующую вещь.

А. М. — Это Яков Фельдман, известнейший романс «Ямщик, не гони лошадей». Как раз в этой композиции мы пытались реализовать концепцию, где мы соединили ритм румбы с русской темой.

— У вас есть какие-то частые вещи в репертуаре, которые вы играете все время, которые вами любимы?

Т. К. — Есть такое произведение, и оно будет у нас как раз завершающим в сегодняшнем концерте :) — это «Пляска цыганок» Рахманинова, мы ее все время ставим практически в конце, чтобы поставить такую хорошую точку в концерте.

А. Б. — У нас сегодня все такие вещи, мы играем самые лучшие.

Т. К. — Сегодня практически бисовые.

— Вот эти «ударные» вещи — вы их подбираете под публику?

А. Б. — Да нет, просто стараемся, когда играем эти вещи, стараемся выложиться на полную катушку, оторваться на сцене. Наверное, глядя на все это со стороны, публика тоже заводится.

А. М. — Конечно, сейчас такое время, когда артист должен строить свое творчество так, чтобы оно было интересно публике. Если он хочет играть концерты и зарабатывать этим. Но в то же время — не наступая на горло себе, самому получать от этого удовольствие, и должен держаться на этой грани...

А. Б. — Безусловно.

А. М. — Чтобы и ему самому было от этого хорошо, и слушателям тоже.

— А что все-таки публика предпочитает? Просят ли вас что-то сыграть?

А. Б. — Да нет...

Т. К. — Такого не было.

А. М. — Бывало, что говорили: «Можно весь концерт повторить?».

Т. К. — «Еще раз сначала все сыграйте».

— Как реагируют на разные композиции, что публике больше нравится?

Т. К. — А вот на разных концертах по-разному, я даже удивляюсь. Я даже иногда, выстраивая очередной концерт, думаю — вот в тот раз так отреагировали на эту вещь, значит, надо так скомпоновать, чтобы ближе к концу были эффектные вещи. И вдруг бац — на следующем концерте получается диаметрально противоположно. Разная публика по-разному реагирует.

А. М. — Мне кажется, это зависит от того, как сыграешь.

А. Б. — Ну да, концерт концерту рознь.

А. М. — То есть, каждую аранжировку, и классику, и какой-нибудь хит, мы стараемся делать так, чтобы это было в более современном формате, чтобы это была не длинная композиция, чтобы она была эффектной, держала внимание.

— Аранжировки вы делаете сами?

А. М. — Да. Сами перекладываем, иногда сочиняем собственные вещи.

Т. К. — Вот молодежь больше реагирует на современные какие-то вещи.

А. М. — Ритмичные.

— Вы склоняетесь к какому-то одному жанру, или играете разные композиции?

А. Б. — Сложно сказать. Саша больше любит фламенко, у него хорошо получается румба, например, вот недавно сочинил — просто потрясающая вещь, очень красивая, ритмичная, там все-все сочетается. А мне — не знаю, я, наверное, человек лиричный по природе своей, у меня получаются больше такие кантиленные композиции.

Т. К. — Тоже очень красивые.

А. Б. — Но я стараюсь не отставать и тоже буду писать ритмичную музыку :).

Т. К. — Людям нужна разная музыка, на самом деле, не все сплошь ритмичное.

А. М. — Вообще мне кажется, мы живем в такое время, когда культуры уже серьезно смешиваются. Потому что сейчас и интернет, и можно поехать куда угодно, пообщаться с кем угодно, и даже не выходя из дома послушать музыку совершенно разных культур. Поэтому будущее однозначно за слияниями различных стилей, и из таких смешений всегда рождается что-то новое. Например, сейчас невозможно ни одну фламенковую испанскую группу представить без кахона, это перкуссионный инструмент, такой ящик, на котором они сидят и стучат по нему. Но он же никогда не был испанским инструментом, это латиноамериканский инструмент, и он был подарен Пако де Лусии, когда тот был в 70-е годы на гастролях в Перу. Так инструмент попал во фламенко, испанцы с тех пор на нем играют и считают его своим. И почему мы не можем взять, например, гитару фламенко, которая нам нравится, и использовать ее так, как нам заблагорассудится. К тому же, мы не связаны канонами стиля, мы не испанцы :).

— У вас есть любимые исполнители у каждого, может быть, даже учителя — в широком смысле слова?

Т. К. — Ну, если за всех отвечу, — наверное, Пако де Лусия.

Т. К. — Мы обожаем его слушать. Вот человек, который действительно очень грамотно работает, и на сцене, и в студии.

А. Б. — Гений. Можно сказать, бог гитары.

— Понятно, а в смысле композиторов?

Т. К. — Мне Паганини очень нравится. А из русских — Рахманинов, я его очень люблю, такая музыка.

А. Б. — Мне — Георгий Свиридов. Там столько эмоций.

А. М. — А мне много чего нравится. Но я больше люблю всякие этнические вещи. Я люблю фламенко, люблю восточную музыку, арабскую. Очень люблю различные цыганские проявления — это, опять же, фламенко, джипси-джаз и балканскую музыку тоже. Именно в таком народном проявлении мне почему-то наибольший драйв кажется. К тому же, цыгане — это именно та народность, которая объединила в себе многие культуры. Если мы возьмем музыку цыган русских, испанских, балканских или французских, она везде будет разная, но в любой культуре цыгане оставили очень значительный след, на уровне того, что появились целые такие глобальные явления в музыкальной культуре. И когда мы делаем какие-нибудь аранжировки, либо свою музыку пишем, мы стремимся к тому, чтобы что-то такое воплотить.

— Давайте послушаем следующую композицию, как она называется?

А. М. — Мы исполним пьесу челябинского гитариста и композитора Виктора Козлова, называется она «Пьеса в стиле фламенко». Она написана специально для домры и гитары.

— Расскажите, пожалуйста, где вы учились.

А. Б. — Я из Пензы, окончил пензенское музыкальное училище по классу классической гитары, потом поступил в Московский Государственный институт культуры, в рязанский филиал, то есть в Рязани его окончил. Ну, что рассказывать? Хорошее заведение, очень много оттуда почерпнул, хорошие преподаватели.

А. М. — Я тоже окончил пензенское музучилище по гитаре, затем Академию искусств при Тамбовском государственном университете.

Т. К. — Я училась в Московском музыкальном колледже имени Шнитке у профессора Адольфа Васильевича Белова по классу домры. Затем в Академии имени Гнесиных, в классе профессора Виктора Семеновича Чунина.

— Сейчас вы в Зеленограде, как получилось, что вы приехали сюда?

А. М. — Мы с Алексеем давно были знакомы, с училища еще, играли дуэтом в классе ансамбля. Затем, когда мы были студентами вузов, стали на каникулы ездить в Москву, играть в клубах, и не только. В Зеленоград нас уже Тамилла...

Т. К. — Прибрала.

— Что означает ваше название — Elinte?

А. М. — Наш гитарный дуэт назывался «Эль Вьенто», на испанском это означает «ветер». Когда мы объединились с Тамиллой, стали искать новое название; нам, с одной стороны, хотелось уйти от такого выраженного испанского, с другой — придумать какое-то слово, которое бы ничего не означало, кроме нас. Мы сложили «Эль Вьенто» и «Тамилла Эррера», у нас получилась аббревиатура Elinte, и мы решили оставить такое название.

— Название красивое. Сколько вы занимаетесь на инструментах, сколько часов в день?

А. Б. — Ну, практически все время. Если есть свободное время, как правило, мы его уделяем занятиям.

Т. К. — От трех часов и больше — даже не засекаю время.

— Я сейчас имею в виду даже не репетиции, а занятия дома.

Т. К. — Обязательно. К репетициям надо готовиться.

— Александр, а вы как? Находите время?

А. М. — Да. Я без этого жить не могу :).

(смеются)

— Если сравнить со студенческими годами, когда надо было сдавать экзамены, специальность, вы сейчас меньше играете?

Т. К. — Да нет, не могу сказать. Тогда, наверное, другие задачи стояли. Подготовиться к полугодовому экзамену, и, в принципе, все, — то есть ты три вещи готовишь полгода. А здесь тридцать вещей надо к одному концерту подготовить, это как-то больше мобилизует.

— Как часто у вас бывают концерты?

А. М. — Сейчас, в этом сезоне, они не такие частые. Мы четыре года жили только концертами, и они были часто, но мы играли и в клубах и на корпоративах, постоянно искали себе новые какие-то возможности. Видимо, мы взрослеем, решили отсечь то, от чего мы не получаем такого удовлетворения, и оставить концерты, которые приносят, в первую очередь, какую-то отдачу. Это обычно концерты в залах, иногда — в камерных. Более серьезные выступления, если не сольные, то в какой-то хорошей команде. И мы пошли преподавать, поэтому в этом сезоне уже не так часто выступаем.

— Есть ли у вас администратор, который занимается организацией концертов?

Т. К. — Есть, помогает нам. Это моя мама, которая нам помогает изо всех сил, потому что она тоже горит этим делом. Не все, конечно, получается, всё-таки этим должен, наверное, заниматься человек профессиональный.

А. М. — Могу рассказать о разных контрактах, которые нам предлагали. Мы просто, наверное, не хотим продаваться, допустим, нам последний раз было предложение летом...

А. Б. — Контракты иногда очень странные предлагают...

А. М. — ... в Останкино, когда речь шла о каком-то достаточно жестком пятилетнем контракте, чтобы выступать там в концертном зале «Королевский» в каком-то шоу. оторое А. Б. — Там была целая куча ограничений.

А. М. — Как правило, и с раскруткой, и с вложенным большим количеством денег, если артист подписывается под такими вещами, у него не остается ни для чего времени, даже для своего творчества.

— То есть вас такие условия не устраивают, несмотря на хорошие деньги, которые предлагают?

Т. К. — Ну да, наверное. Потому что это сразу такое ограничение творчества, это выедает.

— А какой формат вам нравится? Играть где-то постоянно, играть концерты, когда захочется?

А. Б. — Все-таки лучше концерты играть.

А. М. — Мы хотим сохранить в себе творческую составляющую, чего у нас, наверное, в шоу-бизнесе нет. Если человека нужно сделать знаменитым, в него вкладывают большие деньги, которые хотят вернуть. Гарантии, что вернут, тоже нет; как правило, все уже рассчитывается на окупаемость, на возврат этих денег, все подчинено этому, и творчество как-то убивается. И зачастую это — творчество совершенно других людей, которым тоже платятся деньги за то, что они пишут, а не творчество самого артиста, который представлен как картинка. А мы все-таки, как музыканты, хотим делать то, что нам нравится, в первую очередь. Ну и вообще, на самом деле, музыкант должен совершенствоваться в искусстве своем и не думать о славе.

— Давайте послушаем следующую вещь.

А. М. — Следующая вещь — это хит всех времен и народов, Besame Mucho Консуэло Веласкес.

— Александр сказал о том, что сейчас время смешения различных стилей. А вам интересно слушать этническую, народную музыку в аутентичном исполнении?

Т. К. — Мне фламенко, честно говоря, не очень, в народном варианте. Не знаю, почему, я иной раз думаю — вроде бы и корни у меня есть испанские, должно там что-то ёкнуть, но вот нет. А вот когда идет смешение фламенко и джаза, мне это нравится.

А. Б. — Наверное, с помощью такого синтеза создается какая-то другая аура, абсолютно новая, которая, может быть, нам ближе. Интереснее какую-то синтетическую музыку слушать.

— Если взять не фламенко, а, например, русскую народную музыку. У нас часто таковой считают её эстрадное исполнение. А есть музыканты, которые собирают обрядовые песни, попевки разные, играют традиционную, подлинную народную музыку.

Т. К. — Да, иногда бывает хорошо сделано. Наверное, это зависит от вкуса тех, кто это делает, тогда это действительно хорошо слушается. Вот когда был жив Николай Калинин, у него в оркестре игралась народная музыка, вот это слушалось на одном дыхании, а вот в других оркестрах, например, я порой не могу слушать, то же самое произведение, но вот какой-то составляющей не хватает, которую он привносил, и уже неинтересно.

— Или, например, сделают аранжировку какой-нибудь песни с блюзовыми аккордами, а люди думают, что это и есть настоящий блюз.

А. М. — «Блюз — это не Гарри Мур».

А. Б. — Это Би-Би Кинг. :)

— Александр, вы вот любите фламенко, а слушаете народное его исполнение?

А. М. — Да, я много слушаю, смотрю на ютубе совершенно разных исполнителей; меня, конечно, фламенко заводит. Но я боюсь, что не могу до конца понимать. Опять же, я не знаю испанский язык...

— А это нужно?

А. М. — Я не знаю.

— Ну, например, когда слушаешь какую-нибудь классику рока, 60-х, не особо важно, понимаешь ли, о чём поют, — важна энергетика, драйв.

А. М. — Многие, кто занимается фламенко, считают, что да, без знания испанского языка невозможно проникнуть во фламенко. Но опять же, традиционное фламенко и в самой Испании не очень популярно. Из-за того, что оно такое минорное, большей частью тоскливые такие песни, о цыганской тяжелой доле. Потому что это все-таки искусство, сформировавшееся в среде цыган, а цыгане были гонимы. И пока фламенко не стало популярным во всем мире, и они не смогли зарабатывать этим искусством, это было, как бы сказать, самое низшее общество.

— В вашем репертуаре есть и классические вещи. Насколько сложно в таком составе играть академический репертуар, вот того же Рахманинова, о котором Тамилла сказала?

Т. К. — В Рахманинове нагрузка больше ложится на домру, поскольку произведения написаны для скрипки, это переложение. Но у нас есть и произведения, где уже нагрузка больше на гитаре, и там, конечно, ребята берутся с азартом, именно для того, чтобы преодолеть какие-то технические трудности, наработать технику. Мы так делаем аранжировку, чтобы, допустим, все втроем начинали солировать.

— Вы учите играть на гитаре пальцами или используете и медиатор?

А. Б. — Пальцами.

А. М. — У меня есть пара учеников по электрогитаре, они да, медиатором.

— Вы и электрогитару преподаете?

А. М. — Пришлось. Так само получилось.

Т. К. — Ученики слезно умоляли научить.

А. М. — Ну, музыка — она и есть музыка, и, в принципе, музыкальные законы одинаковы для всех инструментов и для совершенно различных жанров. Когда Баха спросили, сложно ли играть на клавире, он ответил: «Ничего сложного, нужно только вовремя нажимать нужные клавиши». Если говорить о гитаре, то нужно вовремя дергать нужные струны.

А. Б. — Правой рукой, а левой зажимать.

А. М. —А уж чем ты дергаешь, пальцами или медиатором...

— Мы можем послушать ещё одну композицию в вашем исполнении.

А. М. — Рахманинов, «Пляска цыганок» из оперы «Алеко».

— Спасибо, замечательно. В продолжение разговора о преподавании — ваши ученики учатся только игре на инструменте или у них есть и сольфеджио, нотная грамота?

Т. К. — Обязательно. У нас проводился опрос учеников, хотят ли они получить «корочку», и если хотят, они должны обязательно изучать, помимо инструмента, нотную грамоту и музыкальную литературу. То есть, эти предметы они проходят.

А. М. — У нас в «Следопыте» сейчас создается школа искусств, где будет выдаваться свидетельство об окончании; там будут изучать и теоретические предметы.

— «Корочка», о которой вы сказали, равна диплому об окончании музыкальной школы?

Т. К. — Практически да, единственно, поступать с ней можно будет по линии культуры.

— В Институт культуры, например?

Т. К. — Да.

— Мы говорили сегодня об Испании и фламенко, а следующий год в России как раз объявлен годом российско-испанских отношений. Планируете ли вы в связи с этим сделать какую-то программу, записать новые вещи?

А. М. — Да, мы готовим новый альбом, хотим в ближайшие два месяца его записать. Он так и должен называться — «Россия-Испания». Там мы будем исполнять и испанскую классику, и русскую классику, и немного авторских композиций. Именно в этом альбоме мы хотим реализовать ту концепцию, которая в нашем трио естественно сложилась, как бы русско-испанскую. Где, например, Мусоргский будет сыгран в стиле цыганской румбы, ну и еще много чего.

Т. К. — Полно сюрпризов.

Юлия Кравченко