| загрузить файл со звуком (34386 кб) |
— Давайте начнем не с особой зоны, а с авиасалона МАКС, в котором ваша компания принимала участие. Считаете, что на авиасалона самолеты, вертолеты, вооружение, а что вы показывали?
— Одно из важных направлений авиакосмического салона это технологическое оборудование. Именно наличие и технический уровень технологического оборудования по большому счету определяет возможности отрасли. Если у вас нет нормального оборудования, вы в принципе не в состоянии производить нормальный продукт. Тематика перевооружения отрасли требует больших капиталозатрат. Она очень важна, поэтому на МАКСе имеется большая экспозиция, связанная с технологическим оборудованием. Когда мы участвовали в первый раз четыре года назад, то были чуть ли не единственной российской фирмой, которая выставляла технологическое оборудование. Остальные фирмы были иностранными. Сегодня таких фирм уже по крайней мере несколько, и с каждым годом их становится все больше и больше. Традиционно большая часть из них это «лазерные» фирмы. Это связано с тем, что лазерное машиностроение у нас продолжает развиваться, хотя я думаю, что в будущем появятся другие предприятия. Мы выставляли продукт, реальную машину, которая изготовлена для конкретных покупателей.
— Именно для авиапрома?
— Да. Значительная доля наших покупателей связана с авиапромом, потому что там широко применяются лазерные технологии. Классическая задача — обработка лопаток турбин. Но там есть и сварка, и маркировка. Там есть свое приборостроение, оно, кстати, было очень широко представлено на МАКСе. Почти все фирмы это наши клиенты. Мы, правда, не выставляли большие, наиболее сложные машины, тем не менее был довольно приличный интерес к нашей экспозиции.
На нашем же стенде была представлена информация об Особой экономической зоне (ОЭЗ), она тоже вызвала внимание. Я считаю, что салон достаточно удачный.
— Есть какие-то конкретные результаты по итогам четырех лет участия в МАКСе?
— Я сейчас прошелся по стендам, например, приборных заводов авиапромышленности, практически все они — наши клиенты. Это, в общем-то, результат двух предыдущих участий в МАКСе. Некоторые были нашими клиентами до того, но часть из них пришли через МАКС. Я думаю, что и оставшиеся тоже подтянутся. Правда, наши коллеги-конкуренты — другие лазерные фирмы в этом году тоже стали участвовать, пошли по нашим стопам.
— Какой был интерес пригласить Особую экономическую зону на свой стенд?
— Тут надо учиться у коллег из Италии, Германии, Юго-Восточной Азии — они не видят друг в друге конкурентов, которых надо выталкивать с рынка. Наоборот, они понимают, что если, скажем, в России будет усиливаться лазерное машиностроение, это будет только плюс отдельным компаниям. Так и здесь. Я считаю, что если высокотехнологичный сектор в Зеленограде будет развиваться, его репутация будет повышаться, нам от этого будет только польза. Хотя это не краткосрочная перспектива. Потом, у нас нормальные отношения с филиалом ОАО «Особые экономические зоны», мы им тоже хотели бы помогать, и с их стороны ждем, что они нам помогут.
— Давайте как раз перейдем к вашему участию в Особой зоне. В декабре прошлого года было объявлено, что первые компании-резиденты начинают строительство собственных объектов на площадке «Алабушево», в частности, упоминался НИИ «Компонент». Тогда же прозвучала информация, что в первой половине 2011 года могут начать строительство еще четыре резидента, и в их числе называлась ваша компания. Однако, на сайте ОЭЗ отмечено, что ваша компания находится на стадии проектирования.
— Нет, не проектирования. Мы прошли экспертизу, сейчас мы получаем разрешение на строительство. Надеюсь, через месяц у нас будет.
— Почему случилась задержка, что мешало получить разрешение на строительство и начать собственно работы?
— Первое — традиционно затянутые сроки согласования. Экспертизу мы в итоге прошли только в апреле, и то только благодаря тому, что к руководству Мосгосэкспертизы пришла новая команда. Она лично решила разобраться, почему в экспертизе восемь месяцев лежат проекты, по которым сроки 45 дней. Посмотрели, сняли вопросы, которые до того полгода не решались, и в апреле мы получили.
Дальше возникают следующие вопросы. В действительности на площадке «Алабушево» отсутствует согласованный проект сетей на прилегающем к нам участке. Плановый срок завершения — ноябрь-декабрь.
— Вы не знаете, куда вам подключаться? У вас есть труба или кабель, и вам нужно знать, куда их подключить к внешней инфраструктуре?
Выданные нам техусловия присоединения не вполне вяжутся с тем проектом сетей — сводным планом инженерных сетей, который был до начала последнего этапа перепроектирования. Нам были выданы техусловия присоединения, а коридоров подключения к этим точкам в плане не было. Понимаете, я имею точку, куда подключить тепло или откуда взять воду, но протащить до своего участка я не могу, потому что территория между точкой подключения и нашим объектом занята другими зданиями, сетями, установленными стандартами защитными зонами и так далее. Надо тащить в обход, а это значит, что мы должны будем вложить в это колоссальные деньги, что, конечно, ставит проект под угрозу срыва.
Это не вина нынешнего руководства филиала, это некие хвосты старых проблем. Мы поставили этот вопрос, и, наконец, руководство филиала нас услышало. Надо отдать должное руководителю зеленоградской ОЭЗ Юрию Васильеву и его коллегам, что они наконец-то разобрались в этой ситуации, внесли изменения в техусловия, и сейчас спешно происходит перепроектирование этих сетей. Это эпизод удачного взаимодействия, хотя надо еще разбираться, почему возникла такая ситуация, что сети проектировались без учета интересов резидентов, хотя, казалось бы, резиденты должны быть теми, ради кого все это делается.
— Если говорить о сроках, с учетом перепроектирования, с учетом того, что вы сейчас уже получаете разрешение на строительство, когда ваша компания готова начать рыть котлован?
— В сентябре мы получим разрешение на строительство, сразу и приступим. Я надеюсь, что мы уже согласуем основные параметры по сетям.
— Вы не будете дожидаться завершения проектирования внутриплощадочных коммуникаций в Алабушево, сразу начнете что-то делать?
— В данном случае мы доверяем своим партнерам. Если они выдадут нам исправленные техусловия, если мы с ними согласуем эти сети, если будут какие-то гарантии, что они их построят к 2012 году, тогда... Конечно, желательно все это зафиксировать письменно, но в принципе мы склонны доверять своим партнерам.
— Если вернуться к затягиванию сроков согласования, я так понимаю, не только вы столкнулись с этой проблемой, это общая проблема для резидентов?
— С этой проблемой сталкивается вся страна, про это даже мэр Собянин говорил не один раз, и президент, и премьер. Эта постоянная тема, и всем известно, что у нас сроки если не самые большие в мире, то одни из самых больших. Объект в Москве согласуется два-три года, это совершенно нормально.
— В прошлом интервью вы возлагали большие надежды на новую команду — что Собянин, Шаронов решат эту проблему. Вы видите какие-то сдвиги в положительную сторону?
— Из экспертизы мы все-таки вышли, я уже думал, что это никогда не произойдет. Если говорить о системных изменениях, я бы чуть позже об этом поговорил. У нас состоялось наблюдательный совет в пятницу...
— Попозже тогда скажем. Еще одна проблема, о которой вы, я знаю, писали министру экономического развития Набиуллиной, это новый проект соглашений между резидентами и МЭР, как курирующим министерством. Вас эти новые соглашения не устраивают. Не вдаваясь в детали, расскажите, что изменилось, почему раньше все было хорошо, а сейчас не устраивает? Как эту ситуацию планируется разрешить?
— Если не секрет, откуда у вас это письмо?
— Передал один из резидентов.
— То есть разведка работает. Мы не публиковали это письмо, потому что это рабочая, я считаю, ситуация. Я могу прокомментировать ситуацию в целом. После того как Минэкономразвития стало преемником федерального агентства, в декабре 2009 года, если мне не изменяет память, состоялась встреча с министром Эльвирой Сахипзадовной Набиуллиной и несколько встреч с замминистра Олегом Генриховичем Савельевым и начальником профильного департамента Левченко. В особенности на встрече с министром было продемонстрировано полное понимание наших проблем. Мы увидели, что министр и замминистра видят проблемы, что они готовы помогать, что для них, по крайней мере, понятно, что нужно делать. Но дальше Министерство не то чтобы самоустранилось, но отодвинуло во второй ряд... Видимо, у них есть более важные задачи. Я понимаю, туристические, промышленные зоны, объемы финансирования которых значительно больше, может быть, проблем там больше. Потом активно включилась Москва. Может быть, им просто стало не до того.
Сегодня в появляющихся документах мы видим тенденцию полностью снять ответственность с министерства и передать все функции по управлению либо в ОАО «Особая экономическая зона» либо в правительство Москвы. Фактически они оставили себе исключительно контрольную функцию за выполнением резидентами соглашения. Возникает очень интересная правовая коллизия. Министерство как правопреемник Федерального агентства является стороной по соглашениям с резидентами, в принципе на них государством возложена функция управлять всей этой ситуацией, они несут ответственность за успех проекта. В то же время они являются контролером нас по этому соглашению.
Представьте себе, что мы с вами заключим договор, вы мне что-то продаете, я покупаю, и вы будете контролировать меня, а я вас контролировать не буду. Возникает интересная ситуация, когда министерство является вроде бы стороной, но единственная функция, которая за ним оставлена, это контроль за мной. В чем тогда содержание соглашения?
— Вы хотите, чтобы министерство совсем ушло из этих взаимоотношений? Но это же в том числе федеральный проект, должна быть федеральная сторона.
— Вы понимаете, это очень сложный вопрос. Я заявлял, что мы не хотели бы, чтобы они уходили. Наоборот, чем больше государство будет системно здесь присутствовать, тем лучше. Государство может быть в лице Москвы, в лице Российской Федерации — Минэкономразвития. Может быть, имеет смысл передать эти функции Москве. Но сегодня возникла абсурдная ситуация, когда у министерства как у стороны соглашения оставлена только одна единственная функция — контролировать другую сторону соглашения. Они нам предложили подписать соглашения, в которых у нас есть обязанности, а у них нет никаких обязанностей кроме того, чтобы нас контролировать.
Обязательства по строительству инфраструктуры, по некоторым преференциям, — все они исключены из текста соглашения.
— Кому они переданы?
— Двусторонними актами между министерством и правительством Москвы и министерством и ОАО они переданы либо правительству Москвы, либо ОАО.
— Чем вас не устраивает вариант, если ОАО фактически заменит министерство в процессе?
— ОАО не может заменить министерство и исполнять государственные функции, потому что ОАО это коммерческая организация, которая по гражданскому кодексу... Это, знаете, откупная система, как в Древнем Риме — мытари библейские это были те, кто собирали налоги, а мы сейчас живем немножко в другое время. Есть публичные государственные функции, их не может исполнять коммерческая организация. Их может исполнять правительство Москвы, пожалуйста, этот вариант нас устраивает. Хотя нас устраивала бы в принципе более активная позиция Министерства. Причем я прекрасно понимаю Департамент [особых экономических зон и проектного финансирования МЭР], они тоже поставлены в неудобную ситуацию: все полномочия от них переданы, а ответственность вроде как осталась. Естественно, они хотят снять ее с себя. Это надо как-то разруливать. Может быть, нам опять надо встретиться с министром и обсудить эту ситуацию.
— Какая реакция министерства на это письмо в плане соглашений?
— Я получил благожелательный ответ от замминистра Савельева, где он дает некий аванс, что они нас поняли и будут разрешать эту ситуацию, ОАО подготовит нам встречные предложения. Будем ждать этих предложений.
— Это может повлиять на ваши планы по физическому воплощению проекта, по началу строительства?
— Естественно, инвесторы очень обеспокоены (я не инвестор, а генеральный директор), их эта нестабильность правоотношений нервирует. Когда предлагается подписать соглашение, где мы всё должны делать и несем конкретную финансовую ответственность за невыполнение, а другая сторона не берет на себя никаких обязательств, это странно. Мы изложили это министерству. Они говорят — пожалуйста, заключайте соглашение с ОАО. Но исправленного проекта этого соглашения мы не увидели. Можно было бы заключить с Москвой трехстороннее или четырехстороннее соглашение. Но в любом случае это вопрос системы правоотношений. Причем резиденты и их инвесторы должны иметь совершенно четкие правовые гарантии, что, во-первых, ситуация не поменяется, то есть государство не возьмет свои слова назад, и что их инвестиции не пострадают. Это единственная возможность обеспечить пресловутую инвестиционную привлекательность.
— Пока старое соглашение действует, и вы намерены работать по нему, в частности, намерены строить в рамках старого соглашения? Или у него есть завершение срока действия?
— Там сроки поплыли. Причем опять сложилась ситуация... Экспертный совет рассмотрел все старые соглашение, осуществил перенос сроков, но по допсоглашению мы не можем договориться. На мой взгляд, наши аргументы просты и понятны, они исходят из интересов инвесторов, которые не готовы подписывать соглашение, в котором обязательства фактически являются односторонними. Тут нужно встречное движение с их стороны. Сейчас ситуация накаляется в этом плане, и, конечно, на инвестиционную привлекательность это хорошо не влияет.
— Я хочу еще раз повторить свой вопрос. Наступает сентябрь. Вы ранее сказали, что в принципе с технической точки зрения можете выйти на строительство уже в сентябре. Вы не будете ждать завершения проектирования, вы готовы поверить филиалу Особой зоны. Может ситуация с соглашением, которое вас не устраивает, помешать вам начать строительство в сентябре, октябре? Вы можете сказать: «Нет, ребят, это для нас критично, мы отложим начало строительства, пока не разберемся с этим вопросом»?
— У меня ситуация в этом плане легче, потому что у меня есть старое соглашение, которое меня устраивает. Есть решение экспертного совета, которое в принципе согласовало перенос сроков. Я в этом плане имею в виде этих двух документов определенные гарантии. То, что эта ситуация не совсем устраивает Минэкономразвития, меня в меньшей степени сейчас волнует. Для тех резидентов, которые только заключают сейчас соглашение или которые позже заключили, эта ситуация более критичная. Механизма гарантии защиты их интересов сегодня нет, отсутствует возможность апелляции, контроль за соблюдением той стороной их обязательств.
Простая вещь. Допустим, я построил свой объект, а они сети не построили, я не могу ввести в эксплуатацию свое здание. По соглашениям, которые они нам предлагают подписать, получается, что виноват только я. Естественно, никто не будет вкладывать значительные деньги на таких условиях. У меня, еще раз говорю, ситуация проще, потому что у меня есть соглашение, в котором черным по белому написано, что они несут за это ответственность.
— Как председатель собрания резидентов, наверное, вы, наверное, знаете ситуацию у других резидентов. У тех, кто заключал соглашение в
— В их переговорах есть элемент конфиденциальности, я не могу точно сказать, что там происходит, но я знаю, что эти вопросы задаются, и не только в нашей зоне, но и в других. Это крайне беспокоит новых резидентов. Со многими компаниями, по которым принято решение включить их в число резидентов, уже много месяцев ведутся переговоры о подписании новых соглашений, там есть проблемы. Некоторые инвесторы уходят из-за этого. На мой взгляд, эта ситуация требует, чтобы министр, замминистра приняли решение, учитывающее не только интересы чиновников, их подчиненных, но и интересы резидентов.
До нынешнего момента это можно было терпеть на полутонах. Сейчас, когда ситуация такая... Я считаю, что нормальная даже та конфигурация, когда было соглашение с Минэкономразвития, с федеральным агентством, где было написано, что они строят инфраструктуру, мы строим свои объекты, если у них срок сдвигается, то у меня срок сдвигается. Это написано в нашем соглашении. Это совершенно нормальный рабочий документ. Если сейчас они пытаются убрать эти пункты о строительстве инфраструктуры и о сдвиге сроков в случае невыполнения сроков ими, — а именно это сделано, — тогда, естественно, возникают вопросы. Конечно, очень радует, что сегодня в бюджет заложены эти суммы на строительство. Проектирование активно ведется, часть инфраструктуры построена. В этом плане это залог, люди видят, что идет определенная работа, поэтому ситуация, может быть, не настолько остра. Но то, что юридическая некая коллизия существует, это 100%. Ее надо решать в ближайшее время, иначе мы потеряем всех инвесторов.
— Будем надеяться, что эта ситуация разрешится. Было бы смешно терять инвесторов из-за бумажек. На прошлой неделе у вас состоялся очередной наблюдательный совет Особой зоны. Что там было интересного, что обсуждалось?
— Это самое важное событие, на мой взгляд. Во-первых, я признателен филиалу и лично Васильеву за то, что они вновь подняли вопрос о перспективном плане развития. Эта тема имеет принципиальное значение. Перспективный план развития это основополагающий документ, на основании которого зона должна развиваться. Причем по закону этот документ принимается наблюдательным советом, то есть межведомственным органом, в котором участвуют и федеральные органы, и московские, и резиденты. Он по идее должен согласовывать интересы всех трех сторон. То, что эта тема вновь поднята, что мы возвращаемся не просто к уточнению плана, а создаем некую систему по его постоянному совершенствованию, это очень хорошо и правильно. Проект перспективного плана был предложен филиалом, рассмотрен, резиденты его проанализировали, сделали свои замечания. Я надеюсь, что сейчас эта работа примет системный характер. Очень важно, что Москва активно включилась после некоторой паузы, которая была в прошлом году связанная с понятными событиями. Сейчас председателем наблюдательного совета стал Шаронов Андрей Владимирович [заместитель мэра по вопросам экономической политики], он переизбран, и под его руководством, я надеюсь, пойдет системная планомерная работа по развитию зоны и доработке этого плана.
Основное замечание, и по большому счету то же самое, которое сделали резиденты, состоит в том, что при составлении плана фактически забыты интересы резидентов.
— В чем это выражается?
— Например, есть раздел «Субъекты развития ОЭЗ», где указаны филиал ОЭЗ, департамент Минэкономразвития, правительство Москвы и всё. Казалось бы, должны быть резиденты.
— Может резидентов рассматривают, как объект?
—Почему? Как это могло произойти? Причем, я подчеркиваю, мы видим, что лично Васильев и новое руководство действительно заинтересованы и слышат то, что мы им говорим. Я считаю, что это точно так же, как в случае с министерством, связано с объективными интересами. ОАО является коммерческой организацией, которая, возможно, будет или является управляющей компанией. Хотя закон 116 различает эти два понятия — акционерное общество и управляющая компания. Это как в случае с ЖЭКом и с ТСЖ: если управляющая компания не нанята жильцами, то она не будет действовать в интересах жильцов, пускай даже там будут самые лучшие, самые гуманные управляющие. Есть объективный экономический интерес, акционерное общество должно зарабатывать деньги, прибыль, это написано у него в уставе. В этом плане, условно, чем дороже оно поставит нам электроэнергию, тем ему лучше. А то, что это нам хуже, — ну что делать? Это рыночные отношения. Выходом может быть демонополизация этих отношений либо выстраивание иной правовой конфигурации.
— Резиденты могут собраться и, пользуясь аналогией управления многоквартирными домами, создать себе товарищество, управляющую компанию?
— Это пока фантазии. Сейчас мы находимся на этапе строительства инфраструктуры. Государством для этого учреждена специальная компания, это правильно. Это вопрос, скорее, будущего.
У зеленоградского филиала ОАО «ОЭЗ» есть свои проблемы. Представьте, они строят инфраструктуру, это гигантская стройка, куча проблем, с согласованиями у них такие же проблемы, как у нас. Сейчас на них возложен прием новых резидентов, это тоже кропотливая и серьезная работа. Они привлекли несколько крупных и серьезных компаний, в том числе иностранных. Для зоны это, конечно, хорошо. Я понимаю, что до нас, до действующих резидентов и их проблем руки доходят в последнюю очередь, это понятно. Вопрос в том, что нужно создавать механизм защиты и учета наших интересов. Таким механизмом в принципе является наблюдательный совет. То, что там сегодня представлены резиденты, то, что там идет нормальный открытый разговор, это очень правильно. То, что ОАО и в том числе Васильев нас слышит, что они готовы учитывать наши интересы, это тоже очень хорошо. Я считаю, что это рабочая ситуация, она разрешится. Тут нужна новая конфигурация правоотношений, нужны конкретные правовые механизмы защиты гарантий интересов резидентов. До сих пор это было не так критично, пока в строительство не вкладывались больше деньги. Сейчас этот вопрос уже очень остро стоит на повестке дня.
— Если говорить о перспективном плане, в нем есть позиции, которые касаются не только резидентов, но и города в целом — строительства городской инфраструктуры, жилья, всего, что связано с концентрацией людей в новом месте? Могут появиться транспортные проблемы и известные всем проблемы с жильем. Эти вопросы обсуждались на наблюдательном совете, учтены ли они в перспективном плане?
— Во-первых, очень важно, что все три стороны диалога понимают, что проблемы есть, что все эти вопросы требуют проработки. Перспективный план стал сейчас очень сжатым документом. Юрий Васильев его сократил, при последней редакции было девяносто страниц, он сократил их до нескольких страниц. Это правильно, документ должен быть компактный. Но понятно, что очень многие вещи не проработаны.
В том числе есть ключевой документ «Показатели эффективности». Это показатели, сколько людей должно работать в зоне, сколько инвестиций туда вкладывается со стороны государства, какой объем продукции производится. Общее мнение, с ним сегодня согласились и представители ОАО, что если до 2015 года картина более или менее понятна, за одним исключением, я о нем скажу чуть позже, то после 2015 года эти показатели совершенно не проработаны, не сбалансированы.
Один пример. К 2015 году мы выходим на численность персонала в зоне 6 тысяч человек, это в основном площадка «Алабушево». После этого начинается рост до 36 тысяч к 2025 году. Но мы как люди, живущие в Зеленограде , знаем, что в час пик, вечером два перекрестка у станции Крюково и на пересечении Панфиловского и Центрального проспектов, перегружены. Я прикинул, посчитал машины, там проходит две тысячи машин в час. При появлении на той стороне еще 6 тысяч рабочих мест, которые по необходимости будут жить в Зеленограде , в этой части или в той, коллапс неизбежен.
— У нас же расширялись дороги, Панфиловский проспект расширен, сейчас собираются реконструировать Солнечную аллею. Все эти действия были в рамках реализации проекта Особой зоны. Получается, что еще тогда не заложились на нужное количество рабочих мест?
— Сегодня это вообще проблема планирования города Москвы и других городов. Если за границей планирование городов это отдельная область профессиональной деятельности, отдельная наука, скажем так, то в России оно фактически отсутствует на системном уровне, только в последнее время о нем начали говорить. В науке о планировании городов Россия была одним из пионеров в начале XX века, потом многие пострадали от репрессий, остались некоторые специалисты, в том числе есть в Академии архитектуры.
— Сейчас мы имеем, что даже к 2015 году Особая зона может парализовать эту часть города.
— Что происходит? Отдельно идет планирование экономических показателей, отдельно — планирование генплана, отдельно — планирование транспорта. В советское время, как известно, был Госплан, который увязывал все эти вещи. Сейчас его преемником является как раз Минэкономразвития, но оно планирует только свою экономическую часть. В итоге оказывается, что эти показатели не сбалансированы. Самая заметная для жителей вещь это транспорт. На самом деле нельзя сказать, что это совсем не учитывалось. Например, заложен третий мост или тоннель через железную дорогу. Если он появится, острота этой проблемы будет снята, появится еще 2-3-4 тысячи машин в час, которые смогут проехать. Этот вариант только проработан, финансирование под него не заложено. Я считаю, что этот объект очень важный.
Вопрос в том, что эта вещь должна прорабатываться системно, должна появиться некая модель развития города, в которой учтен транспорт, энергетика, форсайт развития экономической жизни, научно-техническая составляющая. Должно быть осуществлено системное планирование, может быть, впервые с тех пор, когда этим занимались в первые десятилетия XX века. В Европе, США, в Юго-Восточной Азии это общепринятая практика, существуют школы. Сейчас, кстати, правительство Москвы планирует для плана Большой Москвы пригласить специалистов с мировым именем именно по этой тематике. Я считаю, что и Зеленоград нуждается в такой проработке, хотя он не включен в расширение Большой Москвы. Но здесь есть Особая зона, у нее есть проблемы, это надо прорабатывать. Во-вторых, надо не только приглашать иностранных специалистов, но и создавать школу здесь, в том числе, почему бы не в МИЭТе? Могут появиться резиденты, которые будут этим заниматься. Я фантазирую. Этой тематикой нужно заниматься, и это должно откладываться в перспективный план. Без того, что мы создадим нормальные условия для жителей города, которые будут здесь же работать, зона не будет нормально развиваться.
— Что по жилью?
— Вопрос с жильем это часть перспективного плана. Если мы планируем 36 тысяч рабочих мест, надо четко понимать, что их нельзя привлечь все. Есть мнение, что 40 тысяч человек ездят в Москву работать, давайте оставим их здесь, пускай они работают в зоне. Это прозвучало на совещании.
— Это стандартная фраза, всегда так говорят.
— А что тогда будет с транспортным движением в городе? Получается, что коллапс, который имеет место в Химках, на Ленинградском шоссе, просто переместится в Зеленоград ? Представим себе, что эти 36 тысяч в пять или шесть часов вечера и соответственно в восемь или девять часов утра... Есть мировые нормы, согласно которым человек должен проводить в дороге не более часа между тремя точками: школа для ребенка, рабочее место и дом. По этому треугольнику он должен ездить не больше часа в сутки.
— Мне кажется, вернуть 40 тысяч человек в Зеленоград это утопичная идея, почему человек, который работает в офисе на менеджерской должности в Москве, будет работать в Особой зоне? Мне представляется, что эти 36 тысяч рабочих мест не для «офисного планктона», который ездит из Зеленограда в Москву. Какую-то часть из этих 40 тысяч можно переместить обратно в Зеленограде , но далеко не всех. Это не вопрос транспорта, это вопрос квалификации, мне кажется.
— Людей, конечно, утомляет езда в Москву. У меня из
— Вы считаете, что есть кого перетягивать?
— Я считаю, что здесь есть две проблемы. Первая это то, что, как я сказал, транспортная инфраструктура города просто не выдержит, если эти 36 тысяч останутся здесь, а не будут ездить каждый день в Москву. Вторая это то, что действительно, чтобы зона стала передовой в научном и техническом плане, должны появиться несколько тысяч совершенно новых людей — либо приглашенных опытных специалистов, либо тех, которые сейчас школьники и студенты. Проблема подготовки кадров для зоны, причем кадров с новым качеством, стоит очень остро, является ключевой. Во всяком случае, из этих 6, или 15, или 36 тысяч, которые в разное время назывались, от 1 до 5 тысяч должны быть совершенно новые люди с новым подходом, которые несут новые идеи, имеют другую квалификацию. Причем это как кадры высшей квалификации, так и средней технической — технический бакалавриат. Это надо создавать. Мы начали общаться с МИЭТом и другими вузами. Кстати, правительство Москвы сейчас понимает, что это нужно, видимо, это будет включено в проект инновационной программы развития с 2012 года. Это отдельная задача, про нее можно поговорить отдельно. Понятно, что из этих 6 или 15, или 36 тысяч значительная часть должны быть новые кадры.
— Им надо где-то жить.
— Им тоже надо где-то жить. Теперь вопрос — где им жить? Если мы воткнем точечной застройкой в старой части города еще несколько домов, это опять же отразиться на транспортной ситуации. Надо строить где-то на той стороне, тогда опять встает вопрос... Короче, я не знаю ответа, и я думаю, что никто — ни префект, ни зампрефекта, ни коллеги из правительства Москвы или транспортники, или из НИиПИ Генплана — не предложит готового решения. Потому что тут надо вести системную проработку, балансировать все показатели. И без участия резидентов и жителей это сделать невозможно. Я считаю, что здесь должен быть системный межведомственный подход с участием компаний и граждан.
В связи с этим, кстати, у нас есть еще одно предложение, на наблюдательном совете оно было озвучено и вроде встретило взаимопонимание. Это предложение возродить работу научно-технического совета (НТС) Особой экономической зоны. Он создавался вначале, в
Кстати Быков Виктор Александрович [руководитель компании НТ-МДТ] высказал, что, может быть, имеет смысл рассмотреть НТС всех четырех технико-внедренческих зон. Идея, мне кажется, разумная.
— Общий совет четырех зон?
— Зоны замышлялись как некая инновационная структура России в целом, не только Москвы. Единственное, что я считаю, что это должно быть вторым шагом. Сначала надо создать НТС здесь, потом уже объединенный. Это должен быть рабочий орган, он должен собираться достаточно часто, а собрать четыре зоны даже физически сложно, может быть, это проще сделать в интерактивном режиме. Во всяком случае, эта работа должна вестись. Кстати, НТС должен прорабатывать сопряжение деятельности резидентов и потребности города Москвы и страны. То, что делают резиденты, должно делаться не просто в воздух, а должно делаться в интересах страны, должно решать насущные проблемы экономики и жителей. Прорабатывать это — тоже вопрос для НТС.
— Спасибо. О текущих проблемах и перспективах развития Особой экономической зоны «Зеленоград» мы говорили с Дмитрием Сапрыкиным, генеральным директором НИИ ЭСТО и председателем собрания резидентов ОЭЗ.
Александр Эрлих