— Совсем скоро начинается новый театральный сезон, и для «Ведогонь-театра» он станет тринадцатым. Вот такой вопрос: вы суеверны?

П.К. — Наташа, ты суеверна?

Н.Т. — Я нет.

П.К. — Для нее сезон не тринадцатый.

Н.Т. — На меня это число никогда не влияло, и никогда к нему не присматривалась.

— Павел. А вы?

П.К. — У меня с этим числом всегда были хорошие взаимоотношения, и я не могу сказать, что что-то меня пугает. Хорошее число.

Н.Т. — У меня в фамилии цифра три заложена. Поэтому я даже не смущаюсь.

П.К. — Хотя один знакомый посоветовал обозначить этот сезон как «двенадцатый бис».

— Вы говорили в интервью о «Ведогонь-театре» как о доме, называли его домом. А есть у вас в театре домовой?

П.К. — Я думаю, что наверняка есть. Потому что иногда вещи куда-то деваются, какие-то потом неожиданно находятся. Обычно домовой этим и занимается. Он как-то так выражает свое отношение к некотором процессам, происходящим в доме. Так что мне кажется, что он есть. И если серьезно говорить об этом, мне кажется, что в театре существует некий дух в самом здании, в самом помещении. Потому что люди, которые приходят к нам на спектакли и просто приходят в гости, заходя в театр, говорят: «Ой, а как у вас хорошо, уютно». Как-то так ощущают себя, даже не видя спектакля, просто в самом здании. Хотя у здания много проблем; летом мы над ними работали, пытаясь добиться, чтобы вентиляция у нас работала лучше. Чтобы зрителям было комфортно в зале, а актерам — на сцене. Чтобы когда холодно − было не холодно, когда жарко − было не душно и не жарко.

— Удалось решить эту проблему?

П.К. — Посмотрим уже в процессе эксплуатации, когда начнется работа в сезоне. Пытались сделать все, что могли. Надеемся, что будет значительно лучше. Будем смотреть и, может быть, что-то еще дорабатывать.

— Сезон открывается спектаклем «Счастье мое» по пьесе Александра Червинского, который был показан в театре весной. Об этом спектакле в студии Zelenograd.ru рассказывали режиссер-постановщик Илья Ротенберг и актер Илья Роговин. Наталья, режиссер сказал о вашей героине так: «Это парадоксальная личность. Она кажется совершенно удивительным человеком: ее поведение, ее взгляд на жизнь, ее жизненная позиция при тех обстоятельствах, в которых она находится. Сначала кажется, что она сумасшедшая, потом, что она несчастная, потом, что она невероятно мужественная. И это все играет артистка, про которую в жизни так не скажешь». Про вас действительно так не скажешь? Похожи ли вы на свою героиню?

Н.Т. — В какой-то степени; если я ее играю, значит, я беру это «от себя». У меня не было возможности как-то её придумывать... И даже сам приход в театр у меня довольно парадоксален. Когда я пробовалась, если бы меня не взяли, то я бы уехала из Москвы. И я не знаю, где бы я сейчас была, в каком городе оказалась. Но в моем характере действовать обычно решительно, и часто складывается ситуация, когда очень сильные обстоятельства и мотивы влияют на мои поступки. То же у Виктории. У нее очень сильный мотив − это ее болезнь; если она не заведет ребенка в данный момент, в течение какого-то короткого времени, у нее не будет детей. То же самое: если бы я решительно в жизни где-то в чем-то не действовала, у меня тоже чего-то могло не быть.

П.К. — Юля, а можно я вопрос уточню?

— Конечно.

П.К. — Мне просто интересно, мы об этом не говорили. Наташа, вот когда ты прочла пьесу, историю, ты увидела героиню, которую тебе предстоит играть — каким было первое впечатление? Бывает, прочитаешь и думаешь: «Да, это моя роль. Я понимаю этого человека. Я хочу его играть». А у тебя как было в отношении Виктории? Было ли такое абсолютное понимание этой героини, или тебе пришлось к ней идти?

Н.Т. — Если честно, почему-то все сложилось легко. Может, это связано и с режиссером. Илья сказал, что вообще он ее представлял несколько иначе. Но когда начались репетиции, то, как складывались с Ильей Роговиным отношения... Потому что это был второй спектакль, в котором я работала с ним, но как человек я его почувствовала только в этой работе. И вот то, как мы к друг другу притирались, как мы пристраивались, в какой-то степени сказалось и в этом спектакле. Какие-то моменты меня и смущали. Мы все там оставили. Мне это очень помогло. Как-то само.

П.К. — Ну вот первое впечатление от пьесы, роли были ли такое: «Это совершенно не мое. Как я это буду играть?»

Н.Т. — Нет, не было такого. Мне нравятся такие девушки: неординарные, способные на поступки, какие-то личности. Вот сейчас «Бесприданница» − это будет первая героиня, скажем так, «из красивых», которую я буду играть. Даже в институте я не выбирала красивых, я выбирала всегда какие-то такие судьбы, какие-то там трагедии.

— О «Бесприданнице», которая готовится к премьере. Наталья, вы ориентировались, репетируя Ларису, на какие-то уже известные постановки? Я имею в виду и театральные, и кино, экранизации пьесы. Вспоминаете ли те образы, которые были созданы там?

Н.Т. — Они невольно вспоминаются. Чаще всего, конечно, рязановский «Жестокий романс». Но я стараюсь закрыть на это глаза. Потому что предыдущий спектакль меня научил тому, что хочется идти «от себя». Хочется увидеть не такую героиню, которую видели все, а какую-то немного другую. Такую Ларису, которой еще не было. Такую, которую хочется найти в себе. И что-то уже такое проявляется. Не все, конечно, но что-то проявляется. Я начинала смотреть старые спектакли, но специально посмотрела только начало, выключила и ничего не стала пересматривать. Чтобы мне это не мешало.

— Вообще, это интересный вопрос. Павел, вы когда-нибудь смотрите спектакль, который вы собираетесь ставить по известной пьесе, в интерпретации других театров, которые её уже поставили? На видео, например.

П.К. — Как правило, нет. Какие-то постановки, киноверсии, телеверсии − они известны, но они как-то и так в сознании существуют. Часто желание поставить тот или иной спектакль по известной пьесе бывает связано с неким протестом — по поводу именно всех старых версий. Потому что возникает свое, иное видение этой истории. Если честно, мне мешает другая работа, если я ею как-то начну заниматься, увлекаться, смотреть. Потому что единственный путь сделать оригинальное произведение и сказать что-то, отличающееся от того, что говорили до тебя, − это, как правильно Наташа говорит, «идти от себя». Оригинальность только в этом может быть.

— Возможно, известность пьесы и мешает — зрители невольно сравнивают с известными постановками.

П.К. — Зрители да. У них есть это право. Естественно, они наверняка будут, смотря наш спектакль, вспоминать больше всего фильм Рязанова.

— Нынешний спектакль, если я не ошибаюсь, четвертый Островский в репертуаре «Ведогонь-театра»?

П.К. — Да.

— Однажды я уже спрашивала вас: «Почему Островский?» Тогда вы ответили просто: «Потому что драматург хороший, есть что поиграть».

П.К. — Совершенно верно. Я, пожалуй, сейчас ничего не добавлю. Хороший драматург.

— В этот раз вы выбрали известную пьесу по той же причине?

П.К. — Вы знаете, спектакль возник, скажем так, еще где-то год назад. Года полтора я не думал совершенно о том, что я буду ставить «Бесприданницу» в «Ведогонь-театре». И в какой-то момент, на какой-то репетиции, вдруг видишь некую картинку и думаешь: «Ой, вот же. Вот это вот может быть...». И возникает творческий импульс просто от картинки, от того, как человек выглядит, от того, как там два человека вместе стоят. Вот от этого вдруг возникает ощущение, что эта история может получиться. Дальше это уже начинает развиваться.

— Эта картинка возникает сразу с определенными актерами?

П.К. — Именно с актерами, я про артистов и говорю. Я увидел, что эта история может здесь возникнуть.

— И вы сразу увидели в роли Ларисы Огудаловой Наталью Третьяк?

П.К. — Да, конечно.

— Очень интересно узнать, кто играет Паратова и Карандышева, кто ещё участвует в спектакле?

П.К. — Паратова играет Алеша Ермаков, Карандышева Слава Семеин. Маму Ларисы, Хариту Игнатьевну Огудалову, играет Лилия Шайхитдинова, это будет её вторая работа у нас в театре после «Скамейки». Кнуров — Павел Грудцов, Вожеватов — Илья Роговин, партнер Наташи по спектаклю «Счастье мое». Тут у него совсем иная роль. Кого еще я не назвал...

Тетку Карандышева играет Наташа Табачкова. И там еще есть Гаврило и Иван − это Антон Васильев и Дмитрий Копылов. И Робинзон, конечно же, провинциальный артист. У нас два исполнителя этой роли — Александр Бавтриков и Дмитрий Лямочкин.

— Будем ждать премьеры. Павел, вы или ставите спектакль, или в нём играете. Это принципиальный выбор — или режиссер, или актер?

П.К. — Да. Мне кажется, это разные профессии. Я знаю актеров и режиссеров, которые могут это совмещать. Мне совмещать трудно. Если я актер — я на сцене, я «изнутри», — это один взгляд. Если я режиссер − я в зале, я вижу все целиком, и это другой взгляд. Если я, играя на сцене, буду режиссером и буду смотреть на все, что происходит, на своих партнеров, которые меня окружают, вот таким вот режиссерским взглядом, то, мне кажется, это будет плохо. Поэтому я не смешиваю эти вещи, предпочитаю играть в спектаклях, которые ставят другие режиссеры. Были случаи, когда я играл в собственных спектаклях, но это было по необходимости: вводился в уже давно идущий готовый спектакль. И это не самое лучшее, что я делал в своей жизни, я имею в виду, как артист.

— Приходилось ли вам когда-либо отказываться от нравящейся роли? По каким-то причинам, когда вы понимали, что это «не ваша» роль?

П.К. — Если она нравится, то как же она не моя?

— Спрошу иначе. Может ли произойти в процессе репетиций какое-то отторжение роли, которая поначалу нравилась?

П.К. — Это такой сложный, тонкий процесс, что там может быть все что угодно. Творчество очень непредсказуемо, и зависит от многих факторов. Тем более творчество актерское, где инструментом является психофизика человека. Там может быть очень много всяких сложностей. Есть и просто вопрос профессии. Есть профессиональные обязанности, этим надо владеть. И своей психофизикой надо владеть в том числе.

— Наталья, вам случалось отказываться от ролей?

Н.Т. — Пока еще нет.

— Расскажите, пожалуйста, как вы пришли в театр, почему выбрали «Ведогонь»?

Н.Т. — Вообще, мне изначально в институте сказали: «Иди в этот театр, он хороший. Не мучайся, не пробуйся в другие». Но я же простыми путями не могу идти. Поэтому я пошла пробоваться сначала в музыкальный театр, потому что я очень люблю вокал. Естественно, там мне сказали, что подготовки еще недостаточно, хотя бы года два нужно еще отзаниматься.

— Вы имеете в виду музыкальный драматический?

Н.Т. — Нет, не только, даже просто музыкальный театр. Я пробовалаcь в театр Чихачёва. Но в первый год уже опоздала, и поэтому мне пришлось на следующий год пробоваться в этот театр. Но на следующий год я уже как-то не стала экспериментировать, сразу решила идти сюда. А если бы не получилось, то уехала бы куда-нибудь еще.

— Вас сразу взяли в труппу?

Н.Т. — Ну практически. Мне дали дополнительные задания на отрывок, потому что я пробовалась одна, показывала только свои индивидуальные работы, и Павел Викторович дал нам с Димой Копыловым отрывок из «Анджело», мы его делали. И после этого взяли.

— О премьерных спектаклях мы поговорили, а что ещё мы увидим, каковы планы на предстоящий сезон? Будете ли вы снова приглашать творческие коллективы, как это было в прошлом году?

П.К. — Мы уже говорили про «Бесприданницу», премьера этого спектакля планируется на конец октября. А в начале октября у нас тоже будет премьера, это моноспектакль Лилии Шайхитдиновой «Праздник». Он сделан по пьесе, написанной специально для Лилии Натальей Заякиной, известной актрисой театра «Ленком», писательницей. И вот она сочинила такую историю для Лилии, в жанре «все хорошо», этакие телефонные разговоры. Этот спектакль Лилия сделала сначала в Доме актера, но, в силу разных обстоятельств, он уже там не идет. И у нас возникла идея перенести его к нам в театр. Тем более, с прошлого сезона Лилия Шайхитдинова стала актрисой нашего театра. Этот спектакль очень добрый, смешной и грустный. Хорошая работа. В этом сезоне мы начнем репетиции, я надеюсь, что все будет благополучно, и мы выпустим еще одну работу. Это еще одно классическое произведение, очень серьезное, мощное. Драматург, с которым мы пока еще не работали так вот плотно, с большими его пьесами, — я имею в виду Чехова. Это пьеса «Иванов». Спектакль этот будет ставить режиссер Карен Нерсисян, художественный руководитель «Старого театра». Он руководит небольшим творческим коллективом, очень интересным, который мы привозили в прошлом сезоне к нам — они показывали пьесу «Тесный мир». Сейчас идет подготовительная работа с художником. Думаем над распределением ролей. Режиссер, можно сказать, приступил к подготовительному периоду.

— Есть ли примерный срок премьеры?

П.К. — Мы рассчитываем выпустить этот спектакль к концу сезона. Точные сроки пока еще не определены, мы их обсуждаем. Потому что это зависит еще и от занятости самого Карена. Это большая работа, которая в этом сезоне у нас планируется.

А до этого, в конце декабря, как обычно, уже по традиции, мы пригласим маленьких зеленоградцев с родителями на новогоднее представление. Сейчас уже работа над ним идет. Режиссер Сергей Рубашкин, художник Ксения Малайцева; названия пока нет, думаем, как назвать эту историю. Но эта история нам очень нравится. Да и Козлов драматург очень интересный. Скоро мы приступим к репетициям и оповестим всех наших зрителей о том, что за спектакль они увидят на Новый год.

Кроме этого, в этом сезоне, очень надеюсь, мы возобновим показ спектаклей, которые были временно приостановлены из-за того, что наши актрисы уходили в декретный отпуск. Слава Богу, у всех все закончилось благополучно. У нас появилось много новых маленьких членов нашей театральной семьи. И вот теперь актрисы постепенно будут возвращаться; и спектакли, которые мы по этим причинам некоторое время не играли — «Таланты и поклонники», «На дне», «Убийственный и неповторимый» — будут снова возобновлены, и зрители снова их увидят.

Что касается приглашенных коллективов, то да, конечно, мы будем продолжать это делать. Сейчас мы ведем переговоры с разными коллективами на предмет приезда к нам. Тут важно, помимо творческой составляющей, и финансовая, это все должно быть учтено и взаимовыгодно. Интересно как нам, так и театрам, которые готовы, или хотели бы, или могут сюда приехать; и, конечно же, интересно зрителям. Нам хотелось бы продолжать знакомить нашу публику с интересными камерными спектаклями, интересными небольшими коллективами, увидеть которые где-то еще зеленоградцам очень сложно.

— Продолжится ли традиция творческих вечеров? Они пользовались большим успехом у зрителей в прошлом сезоне.

П.К. — Да. Мы будем продолжать это делать, и сейчас думаем о разных темах, которым могли бы быть посвящены эти творческие вечера. Они могут быть просто встречами актеров со зрителями, а могут при этом еще быть посвящены некой теме. Сейчас как раз об этом и думаем, ищем материал. В ноябре у нас пройдет вечер Алексея Ермакова. Его творческий вечер уже был в театре в конце позапрошлого сезона. Но вот, сейчас на новом этапе, на новом витке, Алексей готовит материал, который он покажет своим поклонникам, зрителям, которые интересуются его творчеством. А в начале декабря будет творческий вечер Петра Васильева, но он будет тематический, посвящен значительной дате в истории нашего театра и в его жизни — Петру исполняется 50 лет. Это будет юбилейный творческий вечер нашего ведущего актера.

— Будете ли пушкинский вечер в октябре, как в прошлом году?

П.К. — Я думаю, это будет, но не в октябре. Мы сейчас думаем о том, какую тему выбрать для пушкинского вечера. Я думаю, он обязательно в какой-то момент появится в репертуаре, просто пока неизвестно, какую тему мы выберем и, соответственно, когда будет он проведен.

— Вообще, есть ли идеи, планы проводить музыкальные, поэтические, связанные с какими-то датами вечера? Как, например, вечер Высоцкого в прошлом сезоне.

П.К. — Идей очень много, а когда их много, возникает вопрос — где найти время для того, чтобы все эти идеи реализовать и осуществить. Прошлый сезон был у нас не таким насыщенным в смысле новых спектаклей, больших спектаклей, где занято много людей. В этом сезоне у нас таких спектаклей больше. Я вот вам сказал о двух больших работах. Жизнь немного по-другому тогда реализует, поскольку площадка у нас одна, сцена одна: она же и репетиционная, и прокатная. Поэтому все должно там как-то уместиться.

— Наталья, вы упомянули о том, что занимались вокалом и в музыкальный театр пробовались. В «Бесприданнице» вы будете петь — под гитару, может быть, или а капелла?

Н.Т. — Да, конечно. Как без этого. И с гитарой, и а капелла; по-разному.

— Хотелось бы спросить о новшествах, связанных с билетами на спектакли «Ведогонь-театра». Появилась возможность покупать билеты онлайн, это удобно, думаю, зрители оценят. Но одновременно стоимость билетов повысилась С чем это связано?

П.К. — Это связано с тем, что мы стали изучать экономику театра, нашего театра, и обнаружили такую вещь: театр тратит на одно посещение зрителем 2300 рублей. Столько стоит приход одного зрителя в театр. При этом государство покрывает 1800 из этих вот 2300. Театр из собственных заработанных средств на покрытие отдает 467 рублей. И при этом доход, который театр получает от продажи одного билета, в среднем составляет 428 рублей.

— Что входит в эти 2300 рублей, это затраты на что?

П.К. — На все. Сюда включается и производство спектакля, и электроэнергия, и коммунальные услуги, и зарплата работников театра. Это же есть некая себестоимость произведенного продукта, который зритель видит. А это складывается из всех источников. И когда мы увидели, что за билет получаем меньше, чем мы вкладываем, мы поняли, что это механизм абсолютно убыточный. То есть вы видите по этим цифрам, что если бы государство не оказывало финансовой поддержки театру, его бы давно не было. Такое совершенно дотационное учреждение. Сейчас идет процесс, начнется реформа бюджетной сферы. То есть она уже началась, с 2012 года мы перейдем в иную организационно-правовую форму, изменится порядок финансирования. Все идет к тому, что государство свои дотации сокращает.

— Это будут не условные 1800, а меньшая сумма?

П.К. — Это все будет уменьшаться и уменьшаться. Значит, театр просто вынужден находить какой-то компромисс. Мы увеличили стоимость билета на пятьдесят рублей. Это составило, в среднем, где-то десять процентов. Но это нам позволяет немножко выровнять ситуацию с финансированием наших проектов. И просто саму финансовую ситуацию театра, сделать её хоть немного более стабильной, чуть-чуть буквально. Потому что, к сожалению, процесс сокращения бюджетного финансирования идет гораздо более быстрыми темпами.

— При этом сохраняются льготы для инвалидов, студентов?

П.К. — Дело в том, что у нас не на все спектакли цены были подняты. Например, на «Скамейку» цены не изменились, остались на уровне прошлого сезона. Этот спектакль очень популярный, пользуется большим спросом, и его еще не все посмотрели. Весь сезон у нас будут проходить специальные акции для студентов дневных отделений вузов — они могут купить два билета по цене одного. И мы приглашаем молодых людей, студентов вузов приходить к нам на спектакли. Будут действовать льготные цены для пенсионеров, они могут приобретать билеты за пятьдесят процентов стоимости. Все льготы мы сохраняем. В этом смысле тоже работаем, смотрим какие-то новые пути, способы для того, чтобы люди, которые хотят попасть в театр, но не имеют такой финансовой возможности, такую возможность получили.

— Вы упомянули о том, что Лилия Шайхитдинова теперь в труппе «Ведогонь-театра». Возможно, есть планы вводить и других новых актеров?

П.К.— Появятся — скажу. :)

— Есть ли у вас постоянные зрители, поклонники, те, кто ходит в театр часто?

П.К. — Конечно, такие люди есть. Мы их знаем и видим в зрительном зале. Есть люди, которые ходят, наверное, на каждый спектакль. Может быть, это не так, но, во всяком случае, очень часто... Наташа, у тебя есть поклонники?

Н.Т. — Я не знаю, кто ходит «на меня» конкретно. Знаю просто, что есть люди, которые ходят часто в наш театр. Которые подходят к артистам, любят с ними пообщаться, поспрашивать о чем-то.

П.К. — На улице к тебе не подходят? «Вот мы вас видели...»

Н.Т. — Такое было, конечно. Просто люди были обрадованы тем, что они увидели артиста в жизни. Что — вот мы у вас в театре были, видели «Таланты и поклонники», благодарили за спектакль. Пока еще никто не признается, кто ходит «на меня».

— Все впереди. Павел, а к вам на улице подходят?

П.К. — Да, подходят, спрашивают: «А когда вы открываетесь, а когда вот то или иное...». Узнают. Спрашивают, как дела в театре, говорят, что были там.

Н.Т. — Я знаю, что у других артистов есть такие поклонники. Кстати, вот Света Лызлова. Ее муж — это был постоянный ее поклонник. Сейчас они поженились, у них ребенок. Так сложилась ситуация.

— Вот так мы узнаем театральные тайны. :) Прекрасная романтическая история.

П.К. — Вот Света сейчас немножечко войдет в жизнь, театр, пригласите ее.

— Конечно, мы обязательно пригласим её на интервью. Спасибо за интересный разговор. Напомню, в студии Zelenograd.ru были художественный руководитель «Ведогонь-театра» Павел Курочкин и актриса театра Наталья Третьяк.

Юлия Кравченко