Ю.К. — Сначала о деле бывшего начальника УВД Зеленограда Владимира Морозова. Кратко напомню: 24 апреля 2008 года на «Первом канале» вышла передача «Человек и закон», в которой рассказывалось о ряде нарушений в работе окружного УВД. В частности — три сотрудника ОВД «Крюково» полгода ожидают суда в СИЗО за превышение должностных полномочий при задержании. По версии программы, они были просто не угодны руководству. Также в сюжете был показан коттеджный поселок, где находится дом Владимира Морозова и т.д. Далее он обвинил телепрограмму в клевете, и выиграл суд по этому поводу. Расскажите, пожалуйста, каково было ваше участие в этом судебном разбирательстве, поскольку претензии были и к вам лично.

— Да, конечно. Напомню в двух словах предысторию. На этой передаче я оказался совершенно случайно; были знакомые, которые принимали участие в её создании. Они узнали о том, что расследование тех фактов, которые у меня были, также имеет отношение к зеленоградской милиции, и пригласили меня принять участие и рассказать о том, что мне удалось узнать. Я согласился. Еще раз хочу повторить, что я узнал об этой передаче совершенно случайно.

Буквально в двух словах о том, чем я занимался. Все мы, наверное, помним, что у нас были такие населенные пункты Крюково и Малино. Там жили люди, в частности, там жила моя бабушка. В соответствии с программой строительства, Крюково и Малино подлежали сносу. Жителям выдавались компенсации — за то, что сносили их дома, которые были в основном в частной собственности, плюс сады, огороды, земельные участки. Взамен этого людям предоставляли квартиры в Зеленограде и денежные компенсации, а взамен земельных участков им точно так же по определенным нормативам предоставляли земельные участки в Поварово, рядом с деревней Новинки, в ДНТ «Новинки». Соответственно, получить земельный участок около дер. Новинки мог только тот, кто являлся собственником домовладения в Крюково или в Малино. Например, я мог получить, потому что в доме, где жила наша бабушка, у меня была доля, и у моих родителей была доля. Вкратце о том, как осуществлялась эта программа. Есть такая компания «Москапстрой». Насколько я помню, в тот период она была еще государственной или с государственным участием. Компания «Москапстрой» (и, если я не ошибаюсь, ее филиал в Зеленограде ЗАО «Зинвест») занимались выделением компенсаций и переселением людей. Бабушка приходила с выданным квитком в «Зинвест», и ей выписывался земельный участок в Поварово.

Когда мы, я, моя мама, наши соседи, получили земельные участки, я обратил внимание, что прямо рядом с нами вдруг стали строиться дома. А я-то примерно знал всех тех, кто мог там получить земельные участки. Мы решили поинтересоваться, кто же наши соседи. Мы подходим к строителям, которые там работали. Одну звали Азиза, были еще разные ребята. «Здравствуйте». — «Здравствуйте». — «Мы ваши соседи». — «Мы тоже ваши соседи». Мы у них спрашиваем: «А кто наши соседи? Кому вы строите дома?» Азиза взяла план и начала активно рисовать, что вот тут начальник такого милицейского подразделения, тут такого, тут сякого. У меня вызвало все это очень большое удивление. Потом я написал заявление в солнечногорский отдел по регистрации, чтобы узнать, кто обладает свидетельством о праве собственности на эти земельные участки. Ведь для того, чтобы начать строить дом, надо получить разрешение. Получаю ответ, что никаких собственников нет.

Тогда я решил этим делом заняться и выяснить, что же на самом деле здесь происходит. Мною были направлены соответствующие заявления в управление собственной безопасности ГУВД города Москвы. И, вы знаете, из УСБ действительно приехали сотрудники милиции, пришли на ту территорию и стали разбираться с теми товарищами, которые занимались стройкой. Много интересного выяснилось, я немножко позже об этом скажу. Те факты, которые были установлены не мной, а проведенной проверкой, мне предложили озвучить в программе. Я их озвучил. Морозову это не понравилось, или он посчитал, что я занимался клеветой. Таким образом, я в суде был ответчиком, точно таким же, как программа «Человек и закон».

Ю.К. — Программа проиграла этот суд. А как с иском к вам?

— Употреблять термин «выиграл» или «проиграл» в данном судебном процессе, наверное, можно в том случае, когда истец выдвинул ряд требований — опровергнуть то, это. Если суд удовлетворил все его требования, наверное, тогда можно говорить, что Владимир Дмитриевич суд выиграл. Но, как мы с вами знаем, суд частично удовлетворил требования истца.

Ю.К. — Да, именно так формулировалось.

— Нам нужно сказать, какие требования выдвигал к программе истец и какие требования суд удовлетворил, а какие нет. Более того, это обязательно нужно сделать. Во-первых, для того, чтобы не было терминологии «выиграл-проиграл».

Спустя год, я зашел в здание ОВД по каким-то своим делам. Там у них на стенде висела очень интересная статья, я ее затем нашел в интернете. Это газета «Щит и меч», вроде как официальное издание МВД. 2 апреля в номере 13 газеты была напечатана полустатья-полуинтервью некоего журналиста Богданы Лагутиной, с заголовком «Телевизионные эквилибристы». Здесь есть несколько интересных фактов. Что меня на самом деле удивило: Владимиру Дмитриевичу, если он честный и порядочный человек, нужно было бы отодвинуть в сторону все эти публикации и опубликовать решение суда (загрузить архив с документом). Если ты считаешь, что выиграл, что тебя оболгали, и ты защитил свою честь и достоинство, — возьми и опубликуй решение суда. Для того чтобы любая заинтересованная сторона, любой человек, любой гражданин, в конце концов твое руководство могло ознакомиться с решением суда и каждый сделал бы свои выводы. Я в интернете не видел опубликованного решения суда. Может быть, вы видели?

Ю.К. — Нет, не видели.

— Потому что никто это решение не опубликовал.

А.Э. — Наверное, оно уже опубликовано, в силу того что сейчас все решения публикуются; можно найти при желании. Наверное, его можно найти при желании.

Ю.К. — Мы говорим о начале 2009 года.

— И в том числе, о позиции истца. Итак. Суд решил: возложить на телекомпанию «Останкино» обязанность «в течение 30 дней с момента вступления решения в законную силу опровергнуть...». Что опровергнуть? Первое: «сведения о вмешательстве Морозова Владимира Дмитриевича в деятельность прокуратуры и суда». Все, решили — он не вмешивался в деятельность прокуратуры и суда. И второе: «о преследовании сотрудников из личных неприязненных побуждений». Все, не преследовал Владимир Дмитриевич никого. В чем еще удовлетворили? Он требовал миллион рублей, дали только 10 тысяч, то есть одну сотую требуемого. «В удовлетворении остальной части требований — отказать».

А.Э. — Я правильно понимаю, что та часть вашего рассказа, которая касалась земельных участков, не была опровергнута?

— Абсолютно.

А.Э. — Какая в итоге сейчас ситуация с этими земельными участками? Вы же бываете на этой земле и видите, наверное, как идет стройка. Она продолжается?

— Я там давно уже не бываю, потому что я перестал быть собственником земельных участков там. Я расскажу, до какой точки расследования дошел, что удалось узнать.

Еще один очень важный момент, в чем еще суд отказал Морозову. О чем говорил Владимир Дмитриевич? Этот приказ о премировании. Я цитирую: «Указанный документ... мною не подписывался, не проходил по книге регистрации и не доводился до личного состава».

Ю.К. — Поясните, о каком документе идет речь?

— В программе «Человек и закон» был представлен приказ о премировании сотрудников тремя рублями. Премия, три рубля за работу.

А.Э. — Издевательский...

— Да, издевательский приказ, на что истец сказал: «Не имею к этому приказу никакого отношения». В своем исковом заявлении в суд истец говорит, что приказ не подписывал, он не проходил по книге регистрации и приказ не доводился до личного состава (загрузить архив с документом). В этой статье газеты «Щит и меч» журналист пишет: «...якобы изданного приказа генерала о поощрении». Термин «якобы» говорит о том, что он не издавал этот приказ. Теперь мы с вами берем эту статью. «Теперь по поводу приказа, — пишет Богдана Лагутина, — о премировании группы оперативников, в котором говорится следующее: „За добросовестное выполнение служебных обязанностей, грамотные профессиональные действия при задержании опасных преступников приказываю выдать денежную премию в размере трех рублей“».

Цитата закончена. Далее: «Этот текст на листе бумаги действительно существовал. Более того, он даже висел на стенде в ОВД, чтобы ознакомиться с его содержанием мог любой желающий. Правда, силу он призван был иметь не юридическую, а воспитательную, и подписи начальника УВД там не было».

Тогда возникает вопрос — а вообще кто и кого воспитывал? Представьте себе, мы приходим в здание УВД, висит лист бумаги, на котором что-то написано. У меня тогда возникает вопрос — а кто его написал? Может быть, уборщица мимо проходила, написала?..

Читаем дальше. «Подобным образом я хотел заставить работать оперативников — объясняет Владимир Морозов. — Дело в том, что именно в этом ОВД (в каком этом? — Т.Р.) они завели порочную практику...» — ну и рассказывает о том, какую именно. «Вот я после предварительного предупреждения, — продолжает Владимир Дмитриевич, — и вывесил на стенде проект приказа».

Итак, сначала говорят, что это текст на листе бумаги, где подписи не было. Потом Морозов говорит, что он вывесил проект приказа.

Ю.К. — У меня есть предположение — может быть, эти «три рубля» не в прямом смысле три рубля, а какой-то милицейский эвфемизм? Потому что непонятно, что имелось в виду.

— Что они имели в виду, непонятно, потому что много противоречий. И последнее. «Любопытно, как этот воспитательный документ оказался в распоряжении программы „Человек и закон“».

Слушайте, ну если вы ничего не подписывали, что вы, собственно, удивляетесь? Мало ли что было. Итак, текст на листе бумаги, проект приказа и воспитательный документ. Если это текст на листе бумаги, то ты, истец, к нему не имеешь никакого отношения, мало ли кто что повесил. Если это проект приказа, а как мы с вами знаем, проект приказа никакой законной силы не имеет, зачем вывешивать его у себя внизу на стенде? Если это некий воспитательный документ, тогда его форма мне совершенно не ясна.

Когда мы писали отзыв на исковое заявление (загрузить архив с документом), мы доказали в суде, что это был приказ, подписанный Морозовым. Поэтому когда в своем исковом заявлении он говорит, что он не подписывал, приказ не проходил и он ничего не знает, это вранье, я скажу так.

Могу зачитать текст нашего отзыва на иск истца: «Необходимо отметить, что в данном случае во вступлении к сюжету в телепрограмме имелся в виду приказ УВД по Зеленограду АО города Москвы от 14 февраля 2007 года № 105ЛС, который назывался „О поощрении сотрудников ОВД района Крюково города Москвы“. Данный приказ подписан генерал-майором милиции Морозовым, то есть лично истцом. Также указанный приказ имеет регистрационный номер, а именно Н105ЛС, что говорит о том, что приказ официально зарегистрирован, а, следовательно, должен проходить и по книге регистрации». В пункте 2 резолютивной части данного приказа говорится: «Приказ довести до всего личного состава». В данном приказе «О поощрении сотрудников ОВД» говорится: «За добросовестное исполнение служебных обязанностей, грамотные, профессиональные действия при задержании опасных преступников выдать денежную премию в размере 3 рублей капитану Игнатюку и капитану милиции Чечуру Александру».

Таким образом, как следует из содержания вышеуказанного приказа, двое сотрудников премировались тремя рублями каждый.

А.Э. — То есть мы говорим о том, что почти ничего из того, что Морозов требовал опровергнуть, судом опровергнуто не было.

— Мы доказали, что такой приказ был. Поэтому его слова о том, что не подписывал, неправда. Все, с этим закончили.

Ю.К. — Вернемся к более серьезным вещам, в частности, к строительству дома.

— Расследование дошло до следующей точки. Была проведена проверка Управлением собственной безопасности ГУВД города Москвы. Я вам тоже передам этот документ, этот текст. Я зачитаю, чтобы своими словами не пересказывать.

«В ходе проверки, проведенной УСБ ГУВД по городу Москве установлено, что строительство на указанном Рябоконь земельном участке...» Мы говорим о земельном участке в деревне Новинки, где у меня было два участка и где мы обнаружили, что рядом с нами идет стройка. «...строительство ведется гражданами Украины Максимчуком, Карповцом, Цимбалюком, у которых отсутствует регистрация и разрешение на работу на территории РФ, не заключены трудовые договоры с работодателем. Из объяснений Цимбалюка следует, что на данный строительный объект периодически приезжают двое сотрудников УВД по Зеленоградскому округу города Москвы, контролирующие строительство. Точных данных этих сотрудников он не знает. Одного зовут Александр, вот его мобильный телефон. Также он сообщил, что раньше совместно с Максимчуком и Карповцом он участвовал в строительстве домов в деревне Алабушево Зеленоградского округа города Москвы, владельцами которых являются начальник УВД по Зеленоградскому округу города Москвы Морозов и Сидоренко».

Уточню, что Сергей Евгеньевич Сидоренко на тот момент, насколько я знаю, являлся его замом по тылу. Не знаю, где он сейчас, не буду говорить. «До возведения бытовки, — продолжают украинские гастарбайтеры, — для проживания строителей в Новинках они (эти украинцы) проживали в подвальных помещениях здания УВД по Зеленоградскому округу города Москвы. Также в данных подвальных помещениях проживали еще четыре гражданина Украины, задействованные при строительстве домов в деревне Алабушево. В настоящее время Цимбалюк периодически приезжает в подвальные помещения УВД города Москвы, потому что в ДНТ на той территории, где они строили, отсутствуют условия для проживания. Владельцами домов на разных стадиях строительства являются заместитель начальника УВД по Зеленограду Москвы Сидоренко, Хромов», ну и тут еще некоторые товарищи. Итак, мигранты, которые не имеют разрешений, которых берут на месте...

Ю.К. — Понятно, нарушения.

— Во-первых, откуда они такие фамилии-то знают? Морозов, Сидоренко и все остальные. Наверное, услышали где-то в передаче. Но эти люди конкретно рассказывают о том, что они строили дома руководителю УВД округа и его заместителю. Именно эти факты, которые были установлены, не то, что строили они дома или не строили, — этого никто не видел. То, что они рассказывали Управлению собственной безопасности, я и озвучил в программе. После этого был иск. После того, как судом было оформлено решение по этому делу, появился еще один очень интересный момент. Буквально в двух словах, потому что потом этот факт я стал раскручивать дальше.

Итак, что было установлено в процессе судебных заседаний Останкинского суда? Первое. Суд, я считаю, совершенно справедливо сказал, что «высокое должностное положение истца», — то есть Морозова, — «обязывает его к неукоснительному соблюдению закона и прозрачности его доходов и расходов, тем более что на текущий момент в стране реализуется антикоррупционная программа, предполагающая проверку имущественного положения должностных лиц. Из объяснений заместителя начальника УВД Сидоренко, данных им в ходе служебной проверки, а также из объяснений Бобылева следует...» Сейчас я скажу, кто такой Бобылев. «...что дома на принадлежащем указанному лицу, то есть Сидоренко, и истцу Морозову земельных участках возводились в 2004-2007 годах». То есть в период с 2004 по 2007 год Сидоренко и Морозов строили себе дома. Нормально, в конце концов, люди, имеют право строить себе дома.

«Оплата за работу оговаривалась устно, всеми вопросами строительства занимался друг Сидоренко Бобылев, он же решал вопрос о привлечении рабочих. Кто именно выполнял работы по строительству домов, Сидоренко осведомлен не был. В том же порядке, то есть путем поручения организации работ Бобылеву, возводился дом на участке истца. Из объяснений указанного лица следует также, что на основании государственного контракта от 25 декабря 2006 года осуществлялись работы по ремонту здания УВД, но поскольку работы проводились в ночное время, рабочие пользовались душем, плиткой и всем остальным».

То есть как, получается, Морозов и Сидоренко строили себе дома. Они позвали знакомого, если, конечно, это правда, Бобылев, и сказали: «Слушай, вот тебе деньги, ты найди рабочих и строй нам дома». Видимо, таким образом они строили себе дома. Потом эти рабочие каким-то образом оказались в деревне Новинки и там начали строить дома. Явно товарищи из Украины просто так не проделали бы такой путь из Зеленоградского округа в Новинки, чтобы там начинать строить дома.

А.Э. — Я не очень понимаю, что здесь нехорошего?

— Что здесь нехорошего? Эти товарищи, которые, получается, строили дома Морозову и Сидоренко, на самом деле не имели никаких трудовых договоров и не имели разрешения на работу.

А.Э. — Нет, это понятно, но они сказали — Морозов здесь не причем, это Бобылев их нанял. Хорошо, они построили дом Морозову. Они оказались на другом участке, тоже строили дом, говорили, что строят его тоже Морозову. Доказательств-то никаких нет. Там-то понятно, они Морозову дом построили, он не отрицает. Здесь-то что такого? Морозов здесь причем?

— Когда они строили дома в деревне Новинки, я же не утверждаю, что они строили дома Морозову. Мы установили, вернее, привели их слова, которые они давали в своих объяснениях. Причем эти же люди подтверждают, что они строили дома Морозову.

А.Э. — Ну и Морозов не отрицает.

— Как-то слишком часто звучат эти фамилии, которые, в общем-то, звучать не должны, как я считаю. Теперь смотрите. Из решения суда: «Не обладая никаким документами, как то: накладные на приобретение материалов, сметы на выполнение работ, и прочие по строительству загородного дома, который, согласно просмотренному в судебном заседании видеоряду представляет собой двухэтажный кирпичный коттедж, Морозов тем самым поставил себя в такое положение, которое дало журналистам право обсуждать источник финансирования и процедуры». Перевожу на русский язык.

Ю.К. — Зачем, все понятно.

— Нет документов, нет смет.

Теперь тот факт, которым я стал заниматься дальше. «Не имея достоверных сведений о том, кто именно и при наличии каких удостоверяющих личность документов осуществлял работу по ремонту здания ОВД, но не отрицая, что производившие ремонт рабочие пользовались помещениями душа и комнатами отдыха, должностные лица дали возможность обсуждать проблему привлечения к труду иностранных рабочих». То есть тот самый госконтракт от 25 декабря 2006 года; оказывается, что у руководства УВД нет достоверных сведений, кто и при наличии каких удостоверяющих личность документов осуществлял работу по ремонту здания УВД.

А.Э. — Там, наверное, подрядчик выиграл госконтракт.

— Наверное, действительно кто-то кому-то чего-то выдал, но дальше...

А.Э. — Если был заключен госконтракт, значит, УВД, как заказчик, заключает контракт с неким подрядчиком, который уже проводит работы, нанимает рабочих. Я так понимаю, здесь суд говорит о том, что журналисты имеют право обсуждать, во-первых, а во-вторых, Морозов сам дал им такую возможность, не имея никаких подтверждающих финансовых документов. Правильно?

— Да. Я заинтересовался этим вопросом. Потому что в моем представлении вырисовывалась не совсем хорошая картина, что, видимо, одни и те же нелегальные мигранты, которые не имеют разрешения на работу и здесь дома строят Морозову, ни документов, ни материалов, ничего нет, каким-то образом приехали к нам в Новинки, там начали строить дома, козыряют фамилиями, что сейчас приедет Сидоренко. Вы слышали эту запись, когда их взял наряд милиции и привез в здание ОВД Солнечногорского района? Один из дознавателей звонит их прорабу Юре и говорит: «Юра, ну ты давай, приезжай, забирай своих рабочих». Он говорит: «Да, все нормально, сейчас приедут, разберутся. А мы работаем на ваше руководство». — «На кого это вы работаете?» — «На Сидоренко».

Откуда какой-то Юра вообще знает Сидоренко, замначальника по тылу, совершенно свободно, открыто об этом говорит? Причем знаете, интересно, почему-то Сидоренко иск не подал, наверное, испугался. Так вот, по поводу госконтракта. Вы знаете, я решил написать заявление в организационно-инспекторский департамент МВД России, генерал-майору Волынскому (он, насколько я знаю, сейчас эту должность не занимает), чтобы провели проверку по этому контракту, что там у нас происходило-то в здании УВД? Очень интересный ответ, короткий. Обязательно его тоже вам дам. «Уважаемый Тимур Валерьевич. Ваше заявление от 17 марта 2009 года о нарушениях при проведении ремонта здания УВД рассмотрено организационно-инспекторским департаментом. Контрольно-ревизионным управлением...» КРУ, есть такое «...департамента в ходе проведения ревизии финансово-хозяйственной деятельности ГУВД по городу Москве порядок расчетов за выполнение ремонтно-строительных работ, выполненных УВД, проверен. Факты завышения их стоимости нашли свое подтверждение. Всего за выполненные работы на данном объекте необоснованно выплачено трем подрядным организациям 192 тысячи рублей. По результатам проверки руководству ГУВД по городу Москве предложено обеспечить возмещение ущерба, виновных лиц привлечь к ответственности». Подпись — «Волынский» (загрузить документ).

А.Э. — Какая дата у этого документа?

— 20 апреля 2009 года.

Ю.К. — Я напомню, уже в начале марта состоялся суд, где те 10 тысяч рублей, о которых вы говорили, были присуждены Владимиру Морозову.

А.Э. — Какая сейчас ситуация? Это, как я понимаю, тот комплект документов, который показывает некое состояние ваших отношений с Морозовым по этому иску, он показывает, что суд установил и постановил, что показали проверки КРУ и проверки УСБ. В данный момент этот вопрос для вас закрыт?

— Вы знаете, в этой статье в газете «Щит и меч», мы к ней еще вернемся, Владимир Дмитриевич говорит о том, что, с одной стороны, он удивлен решением суда, а потом говорит, что не удовлетворен. Прочитав его цитаты, невозможно понять — он удивлен или не удовлетворен. Я решением суда удовлетворен. Меня обвинили в клевете, в суде не смогли это доказать, поэтому я решением суда удовлетворен. То, что я рассказывал, является правдой в том смысле, что от себя я ничего не придумывал. Второй момент. Знаете, я на самом деле сам никогда Морозова не видел, и, наверное, правильно было бы сказать, вернее, даже нужно сказать, что у меня нет с ним никаких личных отношений. Потому что до меня доходили определенные слухи, меня спрашивали: «Тимур, а что у тебя личного с Морозовым?» Уважаемые коллеги, да ничего личного с Владимиром Дмитриевичем у меня никогда не было, я никогда его не видел в глаза. Я совершенно случайно оказался на этой передаче, совершенно случайно, меня туда пригласили. Я вел свое маленькое расследование, собирал факты, вот вся документация перед вами. Я оказался в программе, меня обвинили в клевете, доказать не смогли. Таким образом для меня это мое дело и закончилось.

Ю.К. — Поясните, пожалуйста, каковы были исковые требования Морозова к вам?

А.Э. — Опровергнуть миллион, насколько я понимаю.

Ю.К. — Это было к передаче, а лично к вам?

— «Также не соответствуют действительности, — я читаю исковое заявление истца, — порочат мою честь и достоинство, деловую репутацию сведения, озвученные в эфире телепрограммы Тимуром Рябоконь». Цитата, то есть я это говорил в программе:

«Мною было направление заявление в УСБ ГУВД города Москвы, сюда приезжали сотрудники, сняли всю эту ситуацию на видеокамеру, взяли одного из работающих. Тот пояснил, что они строят дома для сотрудников зеленоградской милиции, в том числе были названы фамилии Сидоренко, в том числе названа фамилия Морозов. Также сказал, что пять гастарбайтеров проживали в одно время в подвальных помещениях зеленоградского УВД, потому что здесь нет ни душа, ни удобств. Они проживали там, и, кажется, что это очень интересный факт — незаконные мигранты проживают у нас в подвальных помещениях зеленоградского УВД». Цитата закончена.

А.Э. — То есть вы отстояли свою правоту?

Ю.К. — К вам не было денежных требований? Не к программе, а к вам?

— Знаете, тут интересный такой момент. Когда юристы или представители истца составляли этот иск, то у них претензия к программе «Человек и закон», но я же не являюсь ни корреспондентом, ни штатным сотрудником этой программы. Поэтому они, видимо, решили все это соединить в одном иске. С кого он требовал миллион рублей? Взыскать с ответчика — закрытое акционерное общество телекомпания «Останкино». Поэтому даже если бы суд присудил ему миллион, так как я не являюсь сотрудником «Останкино», наверное, я бы ему этот миллион не выплачивал. Та информация, которую озвучивал я и которая была получена в ходе проведенной лично мною проверки, никак не относится к той информации, которую озвучивали в отношении истца журналисты программы. Мы участвовали вместе в одной программе, но у каждого была, скажем так, своя тематика.

Ю.К. — Когда вышла та передача и пока шел судебный процесс, в вашей жизни все было как обычно, не было ли странных происшествий, давления на вас?

— Знаете, странных происшествий, слава богу, не было, все было нормально. Единственное, что до меня дошла информация о том, что якобы — я повторяю — якобы, я этого не слышал, никто диктофонных записей не имел, — якобы истец дал кому-то указание о том, чтобы со мной что-то сделали. А именно: либо растление малолетних, либо наркотики, либо оружие. Чтоб меня с этим взяли. Еще раз повторяю: я ни в коем случае не обвиняю Владимира Дмитриевича в этом, у меня нет этому прямых фактов, мне передали такую информацию, кто — говорить не буду. Я написал заявление в Следственный комитет при прокуратуре на то время, где изложил эту ситуацию и написал, что я являюсь добропорядочным гражданином, с малолетними ни в какие связи не вступаю, наркотики не употребляю и оружием не торгую, поэтому если что...

А.Э. — Я вас предупредил.

— Я вас предупредил. Вот такой факт был. Еще раз повторяю — никаких претензий к Морозову у меня нет. Может быть, это была неправда.

(продолжение следует)

Александр Эрлих, Юлия Кравченко