Детская школа искусств имени С.П.Дягилева работает в Зеленограде с 1980 года. Сейчас в ней учится более 700 детей от 5 до 17 лет по направлениям хорового искусства, хореографии, скрипки, аккордеона, фортепиано и русского фольклора. Основа школы и её базовый коллектив — это концертный хор «Кантилена», который в Зеленограде хорошо знают, он был образован еще в 1967 году как хоровая студия при зеленоградском Доме пионеров и школьников.

В ноябре 2011 года школа получила грант мэра Москвы за высокие достижения в образовательной деятельности и создание развивающей творческой социокультурной среды для воспитанников. Грант был присужден по итогам 2010/2011 учебного года — его получили только две московские школы искусств. В гостях у Zelenograd.ru директор школы искусств им.Дягилева Евгений Ротчев.

Послушать (42:53)

загрузить файл со звуком (30161 кб)

— Евгений Викторович, грант — 2 миллиона рублей, и эти средства школы могут расходовать целиком по своему усмотрению. Вы уже получили эти деньги? Как вы собираетесь их потратить?

— Хочу уточнить, что грант, конечно, не я лично получил, а школа, весь педагогический коллектив. Конечно, для нас это высокая оценка. Вообще впервые в истории Москвы грантополучателями стали две музыкальные школы, школы искусств.

— Раньше вы вообще грантов не получали?

— Грантов от правительства Москвы музыкальные школы никогда не получали. Были небольшие гранты от Департамента культуры, к которому мы относимся как учебное заведение. А столь высокая оценка — это было впервые, что очень приятно. Совместно со всем преподавательским составом мы приняли стратегическое решение, что эти деньги мы направим на улучшение нашей материально-технической базы. Хорошо, что есть возможность эту базу улучшить и приобрести дорогостоящие музыкальные инструменты, которые будут востребованы в учебном процессе, заказать сценические костюмы для творческих коллективов нашей школы.

— Бывает, что сценические костюмы частично финансируют родители. У вас такого нет?

— Для хореографии, например, хороший сценический костюм стоит от 15 тысяч рублей, это минимум. Все эти годы мы старались, чтобы родители не очень сильно тратились на сценические костюмы, потому что учеба ребенка в музыкальной школе и так кроме оплаты за обучение требует дополнительных вложений — в зависимости от специализации они чуть больше или чуть меньше. Поэтому мы старались на костюмы у родителей денег не просить, приобретали за счет бюджетных или внебюджетных средств школы. Какую-то репетиционную форму для занятий родители, конечно, сами покупают.

— Грант вы уже получили, или это еще в будущем?

— Мы пока получили почетную грамоту и сертификат. Грант присуждался уже в конце финансового года, поэтому были чисто финансовые нестыковки — надеюсь, что в ближайшие несколько недель мы его получим. Сейчас открыто финансирование, плюс ко всему в декабре произошли большие изменения, потому что 2012 год вообще для бюджетной сферы будет переходным. Мы получаем новые статусы, новые счета, у нас немножко меняется название...

— Да, как раз об этом я тоже хотела расспросить. Вообще, о финансировании таких учреждений, как ваше — государство заботится о вас или не очень? Лучше или хуже в последнее время?

— Смотря с чем сравнивать. Конечно, всегда на что-то денег не хватает. Но я могу сказать, что по сравнению с Россией в Москве у преподавателей музыкальных школ самая высокая зарплата — в разы больше. У нас есть коллеги, которые работают в Тверской области, в Московской области. Когда средняя заработная плата даже у преподавателя со званием составляет 6-7 тысяч рублей в месяц — для нас, москвичей, это, конечно... мы пожимаем плечами, спрашиваем: «А как же можно?»

— Ваши преподаватели имеют возможность работать только у вас и больше нигде, жить на зарплату? Это достаточные деньги?

— Да. Но это их право — если кто-либо из преподавателей имеет дополнительную работу, мы не контролируем этот процесс. Когда я пришел работать директором в школу — это был уже почти, наверное, 18 лет назад, — мы, конечно, были заинтересованы в привлечении на работу максимально высокопрофессиональных преподавателей. И было желание, чтобы они отдавались полностью работе именно только здесь. Поэтому мы создавали определенные условия для работы, чтобы у педагога была достаточно высокая педагогическая ставка, количество часов, чтобы он не отвлекался на поиски дополнительных заработков, скажем так.

— 18 лет назад — это так называемые «лихие 90-е». Если с ними сравнивать, то сейчас стало, конечно, лучше?

— Конечно. Мы являемся отражением той действительности, которая окружает нас. «Лихие 90-е» в свое время были даже интересны, было такое романтическое время. Сейчас все-таки больше контроля, больше порядка. От меня как от директора в большей степени сейчас требуется быть успешным менеджером, чем успешным...

— ...творческим руководителем?

— Да, продюсером программ. Хотя никто не снимает с меня этой ответственности. Но в современных условиях, конечно, менеджмент выходит на первое место в работе школы.

Реформы для музыкальных школ: «Мы больше, чем клуб по интересам»

— Вас ведь тоже коснулись те нововведения, которые сейчас пришли в образование? Школы получили другой статус, они получают нормативное финансирование по числу учеников, могут самостоятельно распоряжаться своими средствами...

— В дополнительное образование это приходит немного позже, чем в школы — если они уже достаточно долгий период готовятся к этой ситуации, то нас это коснется только в этом году. Пока у нас много вопросов, потому что очень сложно подсчитать нормативы обучения на различных специализациях в наших школах. Сколько стоит обучение ребенка, который занимается хореографией или вокалом, или скрипкой? Разное количество часов, разная нагрузка, разные потребности. Но я думаю, что все это наладится. У нас большой плюс: в 2011 году было принято стратегическое решение, и это нашло отражение в наших переименованиях — появилась новая задача перед музыкальными школами и школами искусств. Государство подчеркнуло, что основной целью обучения детей в музыкальных школах является предпрофессиональное обучение, начальное допрофессиональное обучение детей. Такой формулировки раньше не было никогда. Обычно сводилось к тому, что мы удовлетворяем общеэстетические потребности населения. Мы всегда шли одной строкой с дополнительным образованием, в различных нормативных документах это было так: клуб по интересам, клуб шахматистов, музыкальная школа, секции плавания и так далее. Соответственно, и отношение было таким.

— А сейчас оно стало более целеустремленным?

— Да, и было подчеркнуто триединство музыкального образования — система, которая сложилась в России более 200 лет: начальное музыкальное образование, музыкальное училище и консерватория как три неотъемлемых составляющих. Это сегодня перед нами ставит определенный вызов. Почему? Потому что мы всегда хотели, чтобы все именно так и было, но с годами это размывалось. Сейчас перед нами стоит задача — каждый ребенок, окончивший ту или иную специализацию в музыкальной школе или школе искусств, должен получить стандартный объем знаний. Как в общеобразовательной школе есть стандарт обучения, так и объем знаний, полученный в музыкальной школе, должен позволять юноше или девушке поступать дальше в среднеспециальное учебное заведение.

— А сколько ваших учеников идет дальше учиться в этом направлении?

— Это их право — поступать дальше или не поступать. Слава богу, конечно, нас не привязали напрямую. Каждый год у нас бывает 70-80 выпускников, и если самые отчаянные из них, романтики своей специализации, идут и поступают в специальные учебные заведения, то мы, конечно, ими гордимся. Не меньше мы гордимся и теми детьми, которые успешно окончили музыкальную школу. Поступающих обычно каждый год семь-восемь человек, максимум десять, наверное. В последние годы я даже стараюсь отговаривать от этого детей и родителей.

— Почему?

— Сложная это профессия. Ведь редкий ребенок идет поступать и видит себя в будущем педагогом или музыкантом.

— Да, все видят себя знаменитостями...

— Да, все видят себя солистами, успешными музыкантами, дирижерами и так далее. Такая определенная романтика. Поэтому в профессию нужно, конечно, идти и беззаветно любить то, чем ты занимаешься. Естественно, никто не обещает, что когда ты будешь молодым специалистом, у тебя будет большая заработная плата. Очень трудный, тернистый путь в искусстве. Поэтому кто решается, тот поступает. У меня также много примеров, когда наши выпускники, получив специальное образование, все-таки уходят из профессии. Сложно.

— Теперь перед вами поставили задачу, чтобы их было больше? Это будущая работа?

— Нет, нет. Перед нами поставлена задача дать достаточно высокий объем образования и задача контроля этого образования. Как в общеобразовательной школе. Не все же дети, окончившие в общеобразовательной школе 11 классов, решают поступать в вуз. Но у них есть тот минимальный объем знаний, который позволяет им поступать. Кто-то ленился, кто-то не хочет поступать, но школа дала им все, что она могла. Вот перед нами стоит та же самая задача. Не просто любительское отношение, а профессиональная подготовка детей.

— А с учителями как — есть кому передавать эти знания? Учителя ведь тоже прошли достаточно непростой период... У нас недавно в студии была директор Дворца творчества, она сказала: «Какие у нас планы? Все зависит от того, какие педагоги к нам придут. Каждый учитель — это звезда, каждый учитель открывает новые направления».

— Да, конечно, я абсолютно с этим согласен. В нашей профессии, на мой взгляд... Мы с вами упомянули «лихие 90-е», так вот до сегодняшнего дня со мной работают романтики от профессии, те люди, которые без службы в школе, без музыки, без танцев и в те времена не могли себя представить, и остались в профессии до сих пор. Но многие педагоги, музыканты, вокалисты ушли, потому что было действительно тяжело. Все, кто остались — все молодцы.

— Новые педагоги приходят?

— Приходят. Сейчас новое поколение молодых педагогов, они выросли в другую эпоху. Конечно, сейчас уже молодые люди приходят с хорошим образованием, и мне интересно с ними общаться, потому что они носители другой культуры. Не могу сказать, хуже она или лучше — она другая. Другая культура общения, взаимоотношений с родителями, с профессией. Как правило, молодые педагоги не хотят довольствоваться небольшой заработной платой... В этом есть сложности, но есть разные педагоги. Есть такие, которые работают ради любви к искусству.

— Есть педагоги, которые приходят в школу, чувствуя себя при этом неудачниками?

-Вы знаете, это тема для обсуждения. Многие говорят, что да, очевидно, у некоторых педагогов что-то не получилось сольно. Да, у нас многие педагоги начинали работать, например, артистами балета, и отработав определенный срок по тем или иным причинам переходили из исполнительской профессии на преподавательскую работу. Это вполне нормально. Что касается темы о лидерстве преподавателя — да, конечно, хочется видеть ярких личностей, создающих вокруг себя определенную атмосферу творчества. В принципе, я всегда говорю: неважно, какой специальностью занимается педагог, но если он готов увлечь окружение — это будет. Иногда обсуждают, что, например, русские национальные народные инструменты сейчас пользуются меньшей популярностью, чем, например, в 60-е годы, что естественно. Но это опять зависит от педагога. Я уверен, что если приходит талантливый педагог китайского языка, его класс или его окружение будут с удовольствием учить китайский язык, несмотря на то, что он сложный. Если приходит талантливый педагог по классу балалайки или, скажем, саксофона или какого-то необычного инструмента, — не важно, какого, — главное, что он создает вокруг себя атмосферу. По сути, это лидерские качества, интерес.

Хор «Кантилена»: «Они поют всегда и везде, где только возможно...»

— В чем уникальность именно нашей зеленоградской школы искусств по сравнению со 150 московскими школами, которые тоже могли бы получить этот грант, но получили только две из них? Вы, как директор, что об этом думаете?

— Сложно. Хвалить не буду, но есть определенные объективные причины. Очевидно, наши успехи были замечены. Если говорить об уникальности, то у нас каждая музыкальная школа уникальна в том или ином виде. У нас в Зеленограде две музыкальные школы: это школа имени Мусоргского № 53 и музыкальная школа № 71, получившая прекраснейшее, красивейшее здание.

— Вы им не завидуете из-за здания? Там даже орган есть, кажется...

— Ну, что ж делать-то? Завидовать? Ну, конечно, в какой-то мере, потому что наша школа Дягилева вообще единственное учреждение культуры, которое находится на территории большого района Крюково, где живет много жителей Зеленограда — может быть, треть жителей города, а то и больше. Мы единственное учреждение культуры, которое имеет свое небольшое обособленное здание, все остальные учреждения культуры в Крюково размещены в пристройках или на первых этажах домов. Конечно, крюковчане, на мой взгляд, достойны того, чтобы рано или поздно у них появился какой-то концертно-культурный центр, где и нам тоже, может быть, нашлось бы место.

Что касается нашей школы — так сложилось, и мы целенаправленно на эту тему работали все эти годы. Во-первых, за последние годы мы всегда ставили на первое место качество исполнения, когда выходили с нашими учащимися куда-либо на публичное выступление или готовим какие-то интересные серьезные проекты. Совсем недавно, 18 декабря мы провели замечательный гала-концерт, посвященный 140-летию со дня рождения Сергея Павловича Дягилева, куда мы пригласили наших друзей и сами выступали. На сцене были только дети и подростки от 10 и до 18 лет. Мы поставили очень сложную задачу — исполнять на сцене исключительно серьезную музыку. Не детские песни, не детские танцы, а всё на полном серьезе. Было интересно: а могут ли дети своим творчеством без скидок на возраст соприкоснуться с серьезной музыкой и создать на сцене определенные произведения искусства, исполнить их? Для всех зрителей, сидящих в зале, а там были не только родители, — родители это отдельная каста зрителей, им что ни спой, всё хорошо, — но было и много приглашенных, сторонних людей. Это был киноконцертный зал, почти 1200 зрителей. Мы выбрали очень серьезную программу. Например, концертный хор «Кантилена», руководит которым Ирэна Леоновна Сарнацкая, пел духовную мессу современного композитора Чилкота — это 15 минут чистого вокала без перерыва. Это было сложно...

Вообще вся наша яркая общественная деятельность на виду у родителей началась примерно с 1997 года. Это был год, когда мы начали сотрудничать с американским Чернобыль-фондом, и на протяжении трех лет — в 1997, 1998, 1999 годы — мы выезжали в Соединенные Штаты с благотворительными концертами, которые делали совместно с ним. Мы собирали деньги и лекарства для чернобыльцев. На тот период это была такая тема, очень раскрученная во всем мире. К нам приезжали американские школьники, они ездили в Беларусь, потом заезжали в Москву, мы здесь их принимали. Так постепенно развивалось наше общественное направление, и в то же время параллельно шли выступления наших творческих коллективов в различных международных проектах. За последние два-три года наш концертный хор «Кантилена» привез золотую медаль Всемирной хоровой олимпиады, которая проходила в Германии, в городе Грац. Потом эта олимпиада проходила в Шанхае, в этом году она будет в Америке, но, к сожалению, наши средства не позволяют...

— Может быть, грант на это пустить?

— Нет, там и гранта будет мало, потому что это дорогое удовольствие. Вообще все гастрольные поездки у нас происходят за счет именно родителей. В позапрошлом году тот же концертный хор «Кантилена» получил гран-при на итальянском Международном конкурсе хоров, где мы выиграли у сильнейших хоров мира. Все отмечают уникальное звучание «Кантилены», потому что это чистые звонкие, хрустальные девичьи голоса. У нас в основном девичий хор — не детский, а девичий. В старшем хоре уже в основном девушки-подростки, его, конечно, приятно слушать.

— Это было в Венеции, насколько я знаю? У вас на сайте интересный репортаж об этом.

— Да, это было в Венеции. У нас на сайте выложено очень много интересного, можно посмотреть и видеоматериалы, и послушать.

— Ваш грант — за создание творческой социокультурной среды, и я пыталась понять, что это такое. Расскажу два момента, которые мне известны о вашей школе — вероятно, они тоже имеют к этому отношение. Однажды мой знакомый ехал в электричке, вечером возвращался домой из Москвы, и по соседству оказались девушки из хора «Кантилена» — и вдруг они стали петь. Все были потрясены их голосами и тем, что они просто взяли и запели в вагоне, может быть, что-то из своего репертуара. Вот это, что идет прямо от души — может быть, это и есть как раз та среда, в которой учатся ваши дети?

— Про «Кантилену» — это да, они поют всегда и везде, где только возможно. Их так воспитала Ирэна Леоновна Сарнацкая, это ее принцип жизни — где бы мы ни оказывались, в Москве, в поездках по стране или за рубежом, если есть возможность что-то спеть, если есть возможность пропагандировать русский язык, русскую культуру, русский вокал — то мы это делаем. Если мы идем мимо любого храма, католического, протестантского, мы обязательно заходим туда, договариваемся, можно ли спеть. В отличие от наших храмов, за рубежом к этому относятся более лояльно. Но мы не поем католическую музыку, мы поем православную...

— Просто заходите в храм... ?

— Мы заходим, спрашиваем: «Мы бы хотели спеть то или иное духовное произведение — можно ли?». Как правило, разрешают.

Отделение русского фольклора: колядки, костюмы и рождественский вертеп

— Второй момент, о котором мне рассказали — недавно было Рождество, и у вас есть традиция: педагоги вашей школы вместе с детьми ходят по домам в Крюково в рождественские праздники и колядуют по старинным обычаям, в костюмах...

— Да, наше отделение русского фольклора уникально. Вообще все отделения уникальные, но вот отделение русского фольклора в свое время было первым в Москве. Это тоже одна из причин, почему нас выбрали на грант. Это было первое московское отделение, где мы попытались ввести обучение детей русскому этнографическому фольклору посредством академических принципов обучения. Потому что вообще, в народе, обучение фольклору ведь велось не так: «Дети! Сегодня наш дедушка будет вас обучать русскому фольклору». Это был образ жизни, это преемственность от старшего поколения к младшему, от старшего брата к младшему...

— Это происходило непринужденно, в обычной жизни...

— Естественно, и вот эта передача была разрушена, так произошло. Сейчас современные бабушки... Ну, что такое современные бабушки? Они воспитаны при советской власти. Что передавать? Практически нечего. Остались какие-то воспоминания... Поэтому идея такая была, и были специалисты на тот период, — и сейчас они есть, хороших мало, а вообще есть. И это была попытка доказать всем, что, в принципе, в большом мегаполисе, в спальном районе вроде Крюково возможно найти людей, детей, родителей, которым будет интересно в музыкальной школе заниматься не только фортепиано или скрипкой, например, но и обучением русскому этнографическому фольклору. Я все время подчеркиваю «этнографическому», потому что вся основа обучения — это та вокальная музыка и танцевальные традиции, те музыкальные инструменты, которые привезены из поездок и фольклорных экспедиций. Они основаны исключительно на правдивой информации.

— И ваши дети тоже ездят в фольклорные экспедиции?

— Старшие только, естественно. Это сложные поездки, скажем так, это научные поездки. Идет общение с носителями — бабушками, дедушками — и ведется видеозапись, аудиозапись разговоров. У нас в школе создана интернет-база. Пока ею пользуемся только мы, но надеемся, если она созреет, может быть, когда-то мы ее представим широкой публике. И у детей, обучающихся у нас на фольклорном отделении, есть предметы: вокал, вокальный ансамбль, танец (обязательно два раза в неделю), фольклорный танец и музыкальный инструмент — любой, может быть и фортепиано, если ребенок выбрал, это свободно. Но у них есть и традиционная гармонь, гусли звончатые, балалайка, какие-то жалейки, духовые... Есть и народно-прикладное творчество, где дети сами изготавливают основную часть костюмов: Это вышивка, бисероплетение, плетение поясов, это какие-то традиционные украшения. Это все тоже преподается детям.

— Даже преподается изготовление этнических костюмов и украшений?

— Обязательно, а как же? Если вы посмотрите, придете на концерт, у нас все дети одеты в традиционные костюмы, которые сшитые по старинным лекалам, и у каждого крестика, каждого узелка есть определенный смысл — и дети это знают.

— То есть ваш фольклор это не только пение и игра на музыкальных инструментах, но и шитье, например?

— А фольклор это и есть. И предметы «народные игры и творчество», «народные обряды и творчество». Ведь наши дети не просто идут колядовать — они понимают тайный смысл, откуда все это возникло. Мало этого, праздник Рождества один из главных праздников на Руси, и после колядования дети приходят в школу, выкладывают на столы то, что наколядовали, а дальше у нас начинается самое главное — вертепный театр. Это такой маленький кукольный театр в песенной форме.

— И вертепы вы тоже показываете?

— Вертепы у нас каждый год готовит выпускной класс. У них это как курсовая задача — они готовят вертепный театр, разучивают все тексты, песни, вокал, как куколки работают. И каждый год 7 января выпускной класс представляет вертепный театр. А потом с этим вертепным театром, если нас приглашают, мы куда-то идем. В этом году, по крайней мере, прямо 8 января уже пошли в один детский садик, потом в другой детский садик...

Единственная школа искусств в «новом» городе: конкурс есть, а здание тесновато

— Еще при вашем рассказе о здании мне вспомнилась одна ваша ученица, которая была у нас в студии пару лет — она победила на конкурсе «Если бы я был главой управы». У неё там был проект, она предложила создать в районе Крюково музыкальный парк. Мы ее спросили, почему именно музыкальный, и она сказала: «А я учусь в школе Дягилева!»...

— Я реалист, а это все мечты. Мы упомянули, что грант от правительства Москвы получили две школы — наша школа и школа искусств имени Балакирева. Так вот, школа искусств имени Балакирева обладает зданием в полтора раза больше, чем наш Дворец культуры «Зеленоград». Вот представляете наш Дворец культуры с его площадями? Естественно, у этой школы огромные возможности, она имеет свой большой концертный зал, массу репетиционных классов. Там полторы тысячи учащихся, много педагогов. Есть целые отделы, которые занимаются популяризацией, менеджментом. И сравните это с нашей школой. В принципе, мы находимся в очень стесненных условиях. Когда собирается концертный хор «Кантилена» — не весь, потому что весь хор это примерно 120 девочек — а только часть хора по голосам, сорок человек приходят в помещение размером 35 квадратных метров. И, естественно, через пятнадцать минут там становится нечем дышать...

— А концертный зал есть у вас?

— Концертным залом это нельзя назвать. Это помещение, актовый зал на сто посадочных мест, относительно небольшое. И хореографические классы у нас такие, что если чуть-чуть повыше прыгнуть, то руками мы задеваем потолок.

— Если партнершу подбросить?

— Партнерш, к сожалению, мы не можем себе позволить подбрасывать. Мы поднимаем партнерш, у нас старшие юноши пытаются, но там уже приходится... как-то варьировать. Условия стесненные, но я всегда говорю, что не помещение создает коллектив, а люди. Поэтому мы справляемся, нам интересно, это наш дом. Ну, как? Я не могу ругать свой дом.

Я рад, что из года в год в нашу школу родители приводят все больше маленьких детишек. Современные родители, скажем так, очень ценят свое время. Поэтому, как мне кажется, если они уже находят время, чтобы отвести своего ребенка в то или иное учебное заведение, — а современные родители хотят получить гарантию качества образования, — это очень приятно. Поэтому мы стараемся это качество образования дать, и объяснить им, что учиться в музыкальной школе или в нашей школе очень непросто. У нас практически все дети на любой специализации занимаются шесть раз в неделю, потому что предметов много. Это целый мир. Но это не для всех. Есть родители, которым хочется, чтобы ребенок немножко занимался танцами, для общей эстетики. Это не к нам, для этого есть клубы по интересам, клубные учреждения.

— Понятно, есть где заниматься в облегченной форме.

— У нас идет специализация. Естественно, у нас в школе есть так называемые подготовительные группы, нулевые классы, где дозированно дается информация маленьким детям — четырех, пяти лет, — чтобы и родители, и дети сами понимали, понравится ли им в дальнейшем семь лет заниматься. Например, учиться в хоре, где будет сольфеджио, музлитература и так далее. Либо танцевать, где тоже непросто, чтобы добиваться успеха. Пока школа у нас полная, у нас нет проблем с набором учащихся.

— А конкурс есть?

— К сожалению... и к счастью, и к сожалению, есть конкурс. Иногда он вызван искусственно. Я еще раз повторяю — мы единственное отдельно стоящее здание музыкальной школы в Крюково. И зачастую, конечно, родители, может, и хотели бы куда-то еще отдать ребенка, но пока некуда. Естественно, все близлежащие районы приходят к нам. В нашу школу ездят из Алабушево, с Фирсановки, из Голубого, из Андреевки, из «старого» города тоже. Те, кто выбрали для себя нашу школу, готовы тратить времени и больше. Но, конечно, просто хотелось бы, чтобы сфера культуры и сфера дополнительного образования развивались в том числе и в районе Крюково. Сейчас старая часть города, на мой взгляд, охвачена больше — там есть Дворец творчества, две музыкальные школы. А у нас пока маловато.

— На какое направление больше всего идут заниматься? На хор? В «Кантилену»?

— Знаете, на удивление, меня всегда поражало, что, например, на фольклорном отделении занимается очень много мальчиков. Родители выбирают фольклор — почему? Там нет претензий, например, на внешние данные. Если в хореографию придет девочка чуть полненькая — будут проблемы, потому что хореографическое искусство это всё-таки определенная эстетика тела. Если ты приходишь на хоровое отделение, там тоже без претензий к твоему телу, но ты должен показать определенные вокальные особенности, причем связанные с исполнением академического вокала. Академический вокал и фольклорный вокал — это два совершенно разных звукоизвлечения, и подача голоса другая. Можете обратить внимание: все фольклорные песни — это открытый голос, громкий. А вот приходя на фольклорное отделение, ребенок учится, у него с вокалом, может, не очень хорошо получается, но у него получается игра на гуслях, и он замечательный плясун. Но постепенно, в процессе обучения — потому что там есть методика дыхания и так далее, — дети раскрываются, и дальше все может быть. Поэтому, например, многие родители выбирают фольклор, потому что здесь могут проявиться таланты ребенка. Но эстетика обучения на фольклорном отделении должна восприниматься и семьей. Некоторые семьи воспитаны так, что не приемлют этого, им это не близко...

— Значит, на фольклор больше всего идут? Вы сказали «на удивление».

— Нет, очень многие идут и на хореографию, на хор. Мы показываем родителям, что при успешном обучении у детей получается совершенно другая жизнь, интересная, многогранная, мир открывается. Те навыки, которые они получают в нашей школе, они напрямую переносят в обычную окружающую жизнь. И через труд можно добиться много. Мало того, сам по себе труд может приносить эстетическое удовольствие. У нас прямая зависимость: чем больше ты трудишься на уроке вокала, постепенно это накапливаешь, тем больше ты получаешь той ни с чем не сравнимой радости, когда выходишь на сцену.

— Контакт со зрителями?

— Ну да, контакт со зрителями, эмоции. Есть много научных трудов по поводу артистов, их ощущения себя на сцене. Говорят, происходит выброс адреналина, гормона радости, и он накапливается. Постепенно ты закрепляешь то, что твой труд превращается в удовольствие, радость. Почему у многих людей, которые с детства выходят на сцену, поют, дарят радость другим людям, это закрепляется на всю жизнь? Это ощущение — подарить радость окружающим — в том числе прививается у нас в школе. И неважно, будет ли ребенок артистом или нет, окончив музыкальную школу, но этот закрепленный навык остается. Контактность, желание. Это самое главное.

— Хорошо, спасибо и удачи вам в осуществлении ваших планов. И чтобы детей в школу приходило побольше. У вас ведь в мае вступительные экзамены?

Да, в мае вступительные экзамены, а в ближайшее время у нас несколько выступлений, потом участие в фестивале «Волшебная туфелька» под эгидой Мариса Лиепы. На весенних каникулах мы будем представлять, я надеюсь, Москву в замечательном фестивале российско-польской дружбы в Кракове, по заданию правительства Москвы. Потом в конце апреля — начале мая у нас гастрольная поездка в Испанию на фестиваль. Потом отчетные концерты хореографического и фольклорного отделения, а потом вступительные экзамены. Летом мы должны ехать с нашими детьми в творческий лагерь в Болгарию. Так что у нас всё расписано на несколько месяцев. Жизнь кипит.

Елена Панасенко