| загрузить файл со звуком (31518 кб) |
Е.П. — Алексей, расскажите, сколько было наблюдателей от «Гражданина Наблюдателя» по Зеленограду и как они распределялись по участкам? Распределением занимались вы или кто-то еще?
А. К. — Моя функция как раз заключалась в том, что я распределял наблюдателей по участкам. В «Гражданине Наблюдателе» есть разделение функций по группам. Какая-то группа занимается обучением, какая-то группа занимается юридической поддержкой. Группа координаторов, членом которой я являюсь, занимается распределением людей по участкам. Всего в Зеленограде было 62 наблюдателя, из них три человека были в мобильной группе, остальные были распределены по участкам. Всего наблюдателями было закрыто 22 участка.
А. Э. — Я слышал, что наблюдателей стало в 20 раз больше по сравнению с декабрьскими выборами. Это действительно так?
А. К. — Да, если говорить о Москве. Насколько я знаю, на думских выборах было 500 человек, сейчас — больше 10 тысяч. Но в Зеленограде, надо сказать, наблюдателей было не так уж много по сравнению с Москвой.
Е. П. — Плотность была ниже, чем в Москве?
А. К. — Да. Может быть, самих наблюдателей из Зеленограда было много, но некоторые предпочитали ехать в Москву, потому что Зеленоград на прошлых выборах показал себя благополучным, никаких фальсификаций замечено не было. Поэтому было несколько наблюдателей, которые говорили: «Мы слышали, что в Зеленограде все хорошо, что тут стоят КОИБы, поэтому вы направьте нас на участок в какой-нибудь район, где были фальсификации». Или фальсификации, или очень высокий процент у «Единой России». Поэтому сложилась ситуация, что, например, в Зеленограде было закрыто 20% участков, а в Донском районе или в Даниловском было закрыто 100% участков, и на каждом участке было по 4 человека. Все это потому, что на предыдущих выборах в этих районах было много фальсификаций. Ну и там соответственно нет КОИБов, там ручной подсчет.
Е. П. — «Гражданин Наблюдатель» уже сравнивал эти выборы по нарушениям с декабрьскими? В Зеленограде так и осталось всё благополучно?
А. К. — Я не могу сказать в целом по Москве, могу сказать только о своих ощущениях. Я еще не общался детально с другими участниками проекта, но по моим ощущениям каких-то серьезных фальсификаций в Зеленограде не было. По сути, у нас есть вопросы по двум участкам, и дальнейшие наши действия будут определены после того, как мы передадим все жалобы и описания ситуаций в нашу юридическую группу.
Е. П. — Давайте тогда поговорим о нарушениях, прежде всего об этих двух участках. Что вы имеете в виду? Что вообще происходило в день выборов такого особенно вызывающего?
А. К. — На двух участках была нарушена процедура подсчета. В законе и в «Рабочей тетради члена участковой избирательной комиссии» четко описана последовательность действий по подведению итогов голосования. Нарушение её — это очень серьезное нарушение. По одному участку у нас есть четыре жалобы, по второму участку — одна жалоба в ТИК. Вся эта информация будет передана в юридическую группу. Тут возникает несколько вопросов. Первый — насколько это серьезное нарушение, можно ли признать результаты в этой избирательной комиссии недействительными. Второй вопрос — что потребуется от наблюдателя, чтобы довести это дело до конца. Потому что люди разные, и одно дело, когда наблюдателю нужно написать пару документов, другое дело, когда ему нужно ходить несколько раз в суд, что-то доказывать и так далее.
А. Э. — Это в итоге должен делать наблюдатель? Он подал жалобу, и он должен это доводить до конца?
А. К. — Да, потому что он свидетель, он написал жалобу. Единственное, что может сделать «Гражданин Наблюдатель» — это оказать юридическую помощь.
А. Э. — Если говорить о конкретных нарушениях — мы писали об истории с задержанием молодых людей, у которых фамилия в паспортах не совпадала с фамилией в открепительном... Для меня, например, остался открытым вопрос, был ли член УИКа в сговоре с этими нарушителями или не был. Судя по той информации, которую я услышал от вас как от наблюдателей, — да, был. Ему показали какую-то бумажку, и он начал записывать данные не из паспорта, а из открепительного. А по той информации, которая поступила в итоге из полиции, наоборот, этот член УИКа обнаружил это нарушение. Понятно, да? То есть он не просто чист, он молодец.
Е. П. — Я хочу заметить, что ребята смеются.
А. К. — Татьяна смеется, потому что она была свидетелем, она обратила внимание на эту ситуацию.
А. Э. — Татьяна, расскажите, как это на самом деле было.
Т. З. — Это было в районе 9 утра, может быть, даже чуть раньше, то есть, по сути, участок только-только начал работу. С самого утра основной контингент — это люди в возрасте, пожилые. Поэтому, в принципе, вся молодежь, которая приходит с утра, обращает на себя внимание. Второй момент. Когда я готовилась наблюдать на выборах и читала про то, какие нарушения вообще бывают и могут быть — думала, что может быть на нашем участке, на что стоит обратить внимание. Поскольку у нас КОИБы еще и с прозрачными урнами, было понятно, что ожидать вбросов пачками...
А. Э. — И камеры еще к тому же.
Т. З. — Про камеры я еще отдельно скажу. Ожидать вбросов пачками или таких физических махинаций не имело смысла, потому что они в принципе невозможны, кроме случаев, когда КОИБы перестают работать и начинает использоваться обычная урна. Поэтому я не то что ожидала, но хотела обращать внимание именно на людей, которые приходят с открепительными удостоверениями — следить, что у них изымают корешок, чтобы не было случаев, что человек по одному открепительному проголосовал на одном участке, потом — на другом. Ну и, собственно, что информация в открепительном совпадает с информацией в паспорте, что там все четко, человек голосует по своему паспорту.
Е. П. — А наблюдатель может посмотреть паспорт и открепительное? Имеет право?
Т. З. — Наблюдатель имеет такое право по закону. Я посмотрела сама.
А. Э. — На то он и наблюдатель, а не обычный человек.
Т. З. — Да-да-да. Потому что если наблюдатель не имеет право смотреть документы, то он никаким образом не может ловить нарушения. Теперь конкретно о ситуации. Пришел молодой человек, подошел к члену комиссии. Был всего один член комиссии, который занимается открепительными удостоверениями. Отдал свой паспорт, отдал открепительное удостоверение. Член комиссии посмотрел в паспорт, посмотрел в открепительное удостоверение, приготовился записывать его, вносить в список избирателей и выдавать бюллетень. Я подошла к столу, спросила, могу ли я сверить данные в паспорте и данные в открепительном. Член комиссии сказал, что да, то есть возражений ни от кого не поступило.
А. Э. — Они не онемели от ужаса?
Т. З. — Да, они не онемели от ужаса, не испугались, не попытались мне помешать. Я посмотрела и увидела, что в паспорте написана одна фамилия, в открепительном — фамилия совершенно другая.
Е. П. — Они как-то объяснили сразу по ходу дела эту ситуацию?
Т. З. — Сразу первый комментарий был от молодого человека о том, что я не имею права сверять данные в паспорте и данные в открепительном.
А. Э. — Вы сказали: «Ты же не Иванов». А он сказал: «Вы не имеете права»?
Т. З. — Да, такая ситуация. Он говорит: «Вы не имеете права». Я говорю: «Вы понимаете, что открепительное не на вас?» Он говорит: «Ну и что? Вы не понимаете, мне надо было подзаработать», или «хотелось подзаработать».
Е. П. — Так и сказал?
Т. З. — Да, это было сказано, причем это было сказано практически в первый момент.
А. К. — Потом, когда приехала милиция, мы давали показания — нам этот человек еще и объяснял, что мы неблагородные люди...
Т. З. — У нас нет моральных принципов...
А. К. — Да, именно в таких формулировках, что у нас нет ценностей, что у нас неправильные ценности. «Потому что, — он сказал, — если бы я увидел парня 19 лет, который хочет подзаработать, я бы не стал ему мешать».
Е. П. — Грустно живется парням 19 лет...
А. Э. — Да, там были два молодых парня — 19 и 20 лет, по-моему.
А. К. — Я точно не помню, но выглядели они очень молодо.
Т. З. — Я продолжу — мы остановились на том, что молодой человек начал спорить со мной и говорить, что я не имею права этого делать. Подошла заместитель председателя, спросила, что происходит. Председателя в этот момент не было на месте, она отходила. Алексея тоже не было на месте, он отошел. Я объяснила ситуацию. Виктория сказала, что сейчас, давайте дождемся нашего председателя. И как раз практически сразу пришла Ирина Владимировна, наш председатель, пришел Алексей. Мы объяснили ситуацию, Ирина Владимировна пригласила сотрудников полиции, и дальше уже с ними работала полиция. Дальше, наверное, уже нужно рассказать про второго молодого человека...
А. Э. — Можно я уточню еще один важный момент? Вы видели, с ваших слов получается так, что член комиссии поступил не так, как надо — вы со своей стороны уведомили председателя комиссии, что член комиссии уже хотела вписывать данные этого молодого человека в книгу?
Т. З. — Понимаете, такая ситуация. Я сейчас уже понимаю, что тогда не совсем правильно поступила, что надо было чуть-чуть подождать и посмотреть, будет он вписан или нет.
А. К. — Да, совершенно верно.
Т. З. — Просто ситуация стрессовая, я первый раз была наблюдателем и чуть-чуть неправильно сориентировалась.
А. К. — Да, надо было, чтобы она хотя бы одну букву вписала.
А. Э. — Надо было, чтобы коготок увяз, и всей птичке...
Т. З. — Да, и к вопросу о веб-камерах я еще хочу сказать — как раз к этому моменту. С нашего участка есть запись веб-камеры всего процесса от начала до конца. Когда я пришла домой и посмотрела дома этот кусочек, я обратила внимание на два важных факта: стулья, которые рядом с членами комиссии, стоят таким образом, что когда человек садится за стол, он спиной абсолютно загораживает видимость на столе. То есть то, что делает член комиссии, не видно. Нельзя сказать.
А. Э. — Может быть, он ему деньги дает.
Т. З. — По виду с камеры не видно, что она делает, но видно, что она делает два каких-то движения рукой. То есть видно, что она смотрит на то, что ей дали, делает два небольших движения рукой...
А. Э. — То есть доказать нельзя?
Т. З. — Да, это доказать нельзя. Но на самом деле реакция члена комиссии очень показательная. Когда находишься внутри процесса, у тебя не десять глаз, ты не видишь, что происходит вокруг. Но когда потом я смотрела запись с камеры — увидела, что там не было никакого удивления среди членов комиссии...
А. К. — Я хочу добавить, что у нас нет доказательств, чтобы стопроцентно утверждать, что член комиссии был заодно с нарушителем. У нас есть косвенные основания, какое-то ощущение, что у человека была странная реакция. Если он видит, что данные в документах не совпадают — он, наверное, должен что-то тут же сделать, позвать председателя, кому-то об этом сообщить, а не просто смотреть и ждать, пока подойдет наблюдатель и что-то скажет.
А. Э. — Она ведь может сказать, что хотела дать ему бюллетень, чтобы его поймали.
А. К. — Да. «Я хотела его задержать», — может быть, она скажет. Но мы не знаем.
А. Э. — Давайте перейдем ко второму нарушителю.
Е. П. — Да, второй молодой человек когда появился?
А. К. — Когда мы обнаружили первого нарушителя, я пошел на всякий случай к милиции, потому что не был уверен, что ее позвали, и увидел, что в коридоре школы ходил молодой парень. У него в руке был паспорт, в паспорте открепительное — это уже вызвало у меня какие-то подозрения. Он разговаривал по телефону и говорил: «Да ты знаешь, Жору задержали, что делать? Засада какая-то».
А. Э. — Это очень важный момент. Я тоже забегу немножко вперед и скажу, что мы сейчас хотим от УВД добиться какого-то ответа — что они делают по этому нарушению? Значит, этот человека звонил по телефону, можно узнать, кому он звонил, найти этого координатора и как-то его выцепить...
Т. З. — У меня еще небольшой комментарий к этому моменту. Опять же на видео с веб-камеры видно: пока мы стоим и разбираемся, заходит второй молодой человек. К сожалению, я плохо запомнила, как он выглядел, потому что была на первом сконцентрирована. Но заходит молодой человек, доходит практически до комиссии, потом разворачивается и уходит обратно.
Е. П. — Понимает, что лучше не надо.
А. К. — Он в шапке-ушанке был.
Т. З. — Можно посмотреть, запись этого есть. Навскидку я не могу сказать, он это или нет, но такой момент был. Тоже не знаю, сюда же можно добавить, что в процессе голосования в течение дня мы обращали внимание, что были случаи, когда молодые люди по одному, по двое приходили, заходили на наш участок, доходили до стола, где сидели наблюдатели...
Е. П. — А на столе цветок — явка провалена :)
А. К. — Возможно. Или нет цветка :)
Т. З. — ... Они доходили до комиссии, разворачивались и уходили. Не смотрели на бумажки с разбивкой по корпусам, а просто делали такой круг почета и уходили.
А. К. — Но справедливости ради надо сказать, что в нашей школе так были расклеены указатели на участки, что многие люди просто не понимали, куда идти — возможно, поэтому очень много людей заходили к нам. Там стрелочка была налево, а на самом деле она означала, что нужно подняться вверх по лестнице.
Е. П. — Может быть, это просто заблудившиеся?
А. К. — Возможно. Так вот, по поводу второго молодого человека. Я его увидел в коридоре, подошел к сотруднику милиции — как раз к тому, который задержал первого и отобрал у него паспорт, — и сказал, что там подозрительный молодой человек, пойдемте посмотрим документы. Сотрудник милиции сразу согласился. Молодой человек сразу отдал ему паспорт, никаких вопросов у него не было. Открыли паспорт. Если у первого «карусельщика» я не видел, что было в паспорте, то у второго был паспорт, внутри паспорта было открепительное на другую фамилию. Открепительное выдано в Бутырском районе города Москвы. И еще в паспорте была ламинированная бумажка с паспортными данными из открепительного. Это нужно для того, чтобы, когда член комиссии переписывает данные в список, он переписывал не с открепительного, а как будто с паспорта. Если он будет переписывать с открепительного, то это легко заметить.
Конечно, со стороны молодого человека самое правильное было бы отдать милиционеру паспорт, а всё остальное из него вытащить и положить в карман — и сказать, что вы паспорт имеете право смотреть, а чтобы меня обыскать, вам нужны уже веские основания. Но они просто... Молодого человека, которого задержали первым, я спросил: «Тебе сказали, что ты придешь и никаких вопросов у комиссии не будет? Все будешь хорошо?» Он сказал: «Да, мне сказали, все будет хорошо».
Е. П. — Они считают, что они все делают по правилам, и все нормально?
А. К. — Нет, он понимает, что он действует не по правилам. Но он говорит: «Я зарабатываю деньги, я бедный человек».
А. Э. — Значит, он чувствовал себя защищенным.
А. К. — Он говорит, ему объяснили, что всё будет хорошо. Я говорю: «Тебе объяснили, что член комиссии в сговоре?» Он говорит: «Да, мне сказали, что член комиссии в сговоре».
А. Э. — А, кстати, человек из Зеленограда?
А. К. — Да. Один из них был из
Е. П. — Тут я могу включить отзыв еще одного волонтера «Гражданина Наблюдателя», который работал на участке 3089 — он рассказывал о примерно таком же странном поведении зеленоградцев, которые, проживая в
4 марта 2012, интервью на участке № 3089 (школа 604,
2-й микрорайон). Игорь Рахматуллин, волонтер проекта «Гражданин наблюдатель», юрист:— Зеленоградцы, которые проживают, например, в
10-м микрорайоне, идут на наш участок и голосуют с открепительным здесь. Я видел по крайней мере троих таких. Это явный абсурд и отсутствие логики — они больше времени потратят на выписывание и получение открепительного, чем на поездку в соседний микрорайон на свой участок. Я проверяю и вижу их паспорта, фамилии в открепительных — всё соответствует. То есть либо они получают чистые бланки и ходят... понятно, что это домысел, поскольку за руку их не схватили, но такие мысли напрашиваются. Известен дефицит открепительных удостоверений по Москве, на многих участках они уже закончились — куда-то же они уходят? Раньше такой проблемы вообще не было, ни в декабре 2011, ни раньше. Сами открепительные, получается, неподотчетны — они в компьютер не вносятся, номер их к человеку не привязан. Отследить в нескольких книгах УИКов, что какой-то человек прошел несколько участков и проголосовал по разным открепительным, невозможно. Я больше чем уверен, что если поднять все книги по зеленоградским участкам, то такие найдутся... Посмотрим по итогам выборов, сколько зеленоградцев проголосовало по открепительным. Я знаю, что людей, которые работают, например, на заводах, просто силой заставляют брать открепительные. Где-то тот механизм, который мы сейчас не осознаем, но понимаем, что происходит что-то ненормальное.У нас на участке сейчас уже проголосовали больше 20 человек с открепительными — если они действуют по такой схеме, то это уже несколько процентов при средней явке в 50%, достаточно много. Пока у меня было только одно замечание по ним, чисто техническое: в комиссии перепутали, надо было с открепительного брать маленькие отрывные корешки, а я смотрю — у них в журнале разные лежат. Они потом исправились, а некоторые люди возвращались и забирали нужную часть.
А. Э. — Мне кажется, что это объяснимо. Например, человек работает во
Е. П. — Говорят, что на процедуру получения открепительного тратится гораздо больше времени, чем на поездку для голосования в другой микрорайон...
А. Э. — Да, но он, допустим, получает открепительное в свой выходной день, а голосует в рабочий день. Например, у него есть полчаса, он взял открепительное, чтобы выбежать и в участке рядом с работой быстренько проголосовать. В общем, это странно, но это вполне объяснимо, мне кажется.
А. К. — Да, это объяснимо.
А. Э. — В таких нарушениях ведь участвуют и те, кто берет открепительные и отдает его кому-то? Те самые люди из Бутырского района Москвы, чьи открепительные были использованы в Зеленограде.
А. К. — Да, если это дело все распутывать, то, конечно, надо искать того человека, спрашивать, почему он отдал открепительное.
А. Э. — Это вообще нарушение — отдать открепительное? Скажут, что потеряли, тоже нелегко разобраться.
А. К. — Если он умный, то скажет, что потерял, естественно.
А. Э. — Скажите, что грозит вашим «карусельщикам»? Это уголовное преступление, по крайней мере покушение на уголовное преступление?
А. К. — Милиционеры, честно говоря, сами не знали, по какой статье классифицировать это нарушение.
А. Э. — О чем говорят ваши юристы?
А. К. — Если честно, Александр, я сейчас не могу ответить на какие-то юридические вопросы, касающиеся перспектив или классификации нарушений, просто потому что я какое-то время отсыпался и этим вопросом еще не занимался. Завтра я собираюсь пообщаться с нашими юристами. Часть документов я уже взял, поеду к ним в Москву, буду общаться.
А. Э. — Интересно, что мы параллельно пытаемся получить информацию из УВД.
А. К. — Да, это очень интересно. Мы с Татьяной составили по показаниям на четыре страницы каждый, наверное. Изначально милиционеры классифицировали это как уголовное преступление... Я точно статью не помню, но они точно написали какую-то статью из уголовного кодекса. Потом кто-то сказал, что это будет классифицировано как административное правонарушение... Может быть, эти люди в итоге скажут, что их просто попросили и так далее.
А. Э. — Да, без умысла.
А. К. — Поначалу они были достаточно откровенны на удивление, потом они уже перестали отвечать на наши вопросы...
Е.П. — И про съемочную группу «НТВ» расскажите, это было очень показательно.
А. К. — Да, это интересное совпадение. Так получилось, что когда было это нарушение, меня не было, потому что я беседовал с нашей мобильной группой. У нас в мобильной группе был юрист Андрей и Елена, журналист. Они оказались рядом и тоже подошли, начали выяснять, что происходит — мы с ними утром обсуждали, какой у них будет маршрут, кого нужно объехать и так далее. И тут неожиданно появилась компания «НТВ»: парень с камерой, девушка, у них бейджики «НТВ». Я, конечно, подлинность не проверял. Они тоже начали снимать, но как-то пассивно они все снимали. Я их спросил: «Как это вы здесь оказались? Такое совпадение!». Они говорят: «Ну, вот совпадение». Даже не знаю, как это прокомментировать. Но факт интересный.
Е. П. — Значит, одновременно с «карусельщиками» приехала компания «НТВ», которая как раз успела к съемке одного из самых ярких нарушений в Зеленограде?
А. К. — Причем, как они сказали, они из программы «Чрезвычайные происшествия». Не знаю, ни разу не смотрел.
Е. П. — Вот как программу «Чрезвычайные происшествия» снимают, у них прямо чутье...
А. К. — Потом они еще целый день ходили по участку, что-то снимали, хотя никаких событий, чтобы что-то там снимать, не было. Пытались у меня взять интервью, но я отказался. Сказали: «Давайте вы просто нам расскажете», — и начали держать внизу камеру, направляя на меня. Как раз, знаете, как скрытая камера. Я это не сразу заметил, так что вполне возможно выйдет какая-то передача, где я буду объявлен главным организатором каруселей в Зеленограде.
Е. П. — Алексей, еще такой вопрос — слухи о том, что в Зеленограде будут «карусели», появились у вас еще в субботу вечером, насколько я поняла?
А. К. — Да, мне человек написал смс-ку. Ему то ли знакомые, то ли родственники сказали, что будут «карусели» в Силино, Матушкино, Савелках. Видимо, родственники имеют какое-то отношение к государственным организациям. Более того, один волонтер сказал, что у него близкий человек участвовал в «карусели».
Е. П. — А сам волонтер, значит, наблюдателем работал?..
А. К. — Понятно, что волонтеры работают, потому что у него идеи. А у госслужащего могут быть такие же идеи, как у волонтеров, но их заставляют...
Е. П. — Заставляют быть карусельщиками?
А. К. — «Карусельщиками», может быть, громко сказано. Человека попросили сходить... Там другая схема была, не с открепительными, а схема с внесением в дополнительные списки, там как-то заранее... Честно говоря, подробностей я еще не выяснил, но смысл в том, что можно голосовать по открепительным, а можно другим способом. Их попросили просто прийти на какой-то участок, ее фамилия уже была там в списке, и она проголосовала. А потом проголосовала на своем участке.
Е. П. — Я хочу привести данные — сравнение результатов голосования на разных участках с учетом некоторых цифр из их протоколов. Например, на участке 3133 проголосовали по открепительным 115 человек. В среднем эта цифра по другим участкам — 10, 20, 30 человек.
А. К. — 115 — это очень много.
Е. П. — И голосов за Владимира Путина на это участке — 55%. Хотя это сложно связывать, есть тот же процент на «нормальных» участках, где мало голосовало по открепительным. Тем не менее, вот такие факты есть, я смотрю чисто по статистике.
Другой пример по данным с участков — два участка 3124 и 3125, там процент голосов за Владимира Путина 56% и 54%, что выше среднего уровня по Зеленограду. По данным их протоколов, на этих участках было много голосований на дому — у них за день проголосовало на дому 90 и 78 человек. Это другая дырка, которую знают все наблюдатели...
А. К. — О, это невероятно много.
Е. П. — Да, если считать, что на каждого человека, голосующего на дому, уходит достаточно много времени, это считается нереальным.
А. К. — 90 человек... Теоретически это, конечно, возможно, если снарядить несколько групп.
А. Э. — Подождите, насколько я знаю, в итоге никто не писал заявление на дому. В массе были уже готовые бланки заявлений, где человек только расписывался, допустим.
Е. П. — Я лично видела реестр таких заявлений на одном из участков, где просила его показать. Каждое имя в реестре вписано от одного и того же соцработника, то есть так или иначе списки приходят из соцслужб.
А. Э. — Ну, и что в этом плохого? Много людей хотят проголосовать на дому, они просят своего соцработника обеспечить им это. Что в этом плохого?
А. К. — В этом ничего плохого нет. Если действительно люди не могут прийти, хотят проголосовать, то ничего плохого нет. То, что они используют для заявления готовые шаблоны, где нужно указать только причину, дату, время и расписаться — тут тоже ничего плохого. Просто часто бывает, что большое количество проголосовавших на дому, заявлений сигнализирует о том, что...
А. Э. — Реального голосования не было?
А. К. — Да, или было, но немножко в других количествах.
А. Э. — Если наблюдатель ходит с выездной группой — он, в принципе, может всё это проверить?
А. К. — Фактически да, он это исключает.
А. Э. — А в Зеленограде какая была ситуация с наблюдателями и выездными группами? Все участки с такими массовыми выездными голосования были закрыты наблюдателями?
Е. П. — На этих участках не было наблюдателей «Гражданина Наблюдателя», о других мне неизвестно.
А. К. — На нашем участке изначально — накануне, в субботу — было 48 заявлений на голосование на дому. Я тогда еще спросил, почему так много. Мне сказали: «Ну, так вот много». А когда я пришел следующий день и спросил, сколько заявлений, мне сказали, что 38.
Е. П. — Их почему-то стало меньше?
А. К. — Было 46, стало 38. Я спросил, почему уменьшилось количество? Мне сказали: «Ну, вы знаете, из других участков случайно попали к нам».
Т. З. — В итоге домашних голосований еще меньше получилось.
А. Э. — Это объяснимо, когда соцработник готовит общие списки. Он готовит список, распределяет по участкам, ошибся...
А. К. — Нет, Александр. Речь идет о заявлениях конкретных людей. Было 46 заявлений. На участок должны попасть только те заявления, которые относятся к этому участку.
А. Э. — С другой стороны, могу сказать, что в МЖК, на участке, где я был, было 4 таких заявления на 1200 человек.
А. К. — На думских выборах на моем участке было 16, по-моему, заявлений.
А. Э. — То есть разумные цифры.
А. К. — В добавление скажу, что были люди, к которым мы приходили на дом с бюллетенями, а они говорили: «Мы уже проголосовали, сходили на участок». Они писали заявление на домашнее голосование, но проголосовали на участке, вернулись домой, а у нас их заявление на руках. Фактически они могли проголосовать два раза.
А. Э. — Их не вычеркнули из списка голосующих на участке? По идее, когда поступает заявление на голосование на дому, их должны вычеркнуть
А. К. — Нет, их не вычеркивают.
Т. З. — Там не такая процедура. Когда член комиссии выдает бюллетень на участке, он должен проверить, что человека нет в реестре тех, кто изъявил желание проголосовать на дому, такой списочек. Чтобы исключить двойное голосование. А если человек, допустим, подал заявление заранее, но решил прийти на участок, он пришел, а к нему уже выехала группа для голосования на дому — ему не имеют права выдавать бюллетень, пока группа не вернется и не подтвердит, что он не проголосовал.
Е. П. — Еще два факта, касающихся голосования на дому. Один из них мне рассказала председатель ТИК Силино Татьяна Валуева, когда я ей задала вопрос, почему на одном из участков отличаются цифры бюллетеней по домашнему голосованию. В протоколах УИКов есть две графы: в одной — сколько отправили бюллетеней для голосования на дому, в другой — сколько вынули в итоге из переносных урн. На одном из участков (№ 3142, работал в МГАДА) эти цифры отличались примерно вдвое: 65 бюллетеней отправили, 28 вытащили. Татьяна Валуева сказала, что одну урну просто забраковали, потому что в нее произошел вброс. Я стала выяснять подробности. Было рассказано, что член комиссии от КПРФ, который ходил по домашним голосованиям, вбросил туда два бюллетеня, его уличили. Председатель ТИК сказала, что можно было составить акт об этом, но она решила обнулить всю урну — «чтобы выборы были честными», как она сказала.
А. К. — Это не волевое решение. Если количество заявлений меньше количества бюллетеней в урне, то по процедуре все бюллетени из этой урны признаются недействительными.
Е. П. — Значит, по процедуре это было объявлено. Ну, я говорю с ее слов. Расскажите еще о мобильной группе «Гражданина Наблюдателя», которая ездила весь день по участкам — что происходило у этих ребят? Там работал юрист, грамотный человек. К кому они выезжали, кому помогали? Они уже рассказывали вам об этом?
А. К. — Да. Во-первых, наблюдатели им звонили часто — по каким-то вопросам, по которым наблюдатель не был уверен, как правильно поступить, он звонил. Если вопрос требовал приезда, — может быть, наблюдатель не знал, как себя вести, ему нужна была психологическая помощь, — они просто на этот участок приезжали. Они очень много ездили, без перерыва, очень серьезно помогали.
Е. П. — Это все продолжалось до ночи, и самое последнее, куда они выезжали, по-моему, даже привезли фотоаппарат туда, — это на участок 3146, где был объявлен ручной пересчет результатов голосования.
А. К. — Да, и до сих пор им еще не вернули фотоаппарат.
Е. П. — Нам осталось обсудить немного. Процедурные нарушения — что рассказывают наблюдатели от «Гражданина Наблюдателя»? Препятствовали доступу на участок, может, кого-то выгоняли? Полиция никого не уводила? Кому-то, может, протокол не выдали? Сейчас народ отчитался уже по итогам?
А. К. — Нет, таких случаев в Зеленограде не было. В целом, в Зеленограде все прошло нормально с процедурной точки зрения. Всех наблюдателей пустили. С кем-то обращались грубо, матом не ругались, но грубо отвечали, говорили, что вы мешаете нам. Часто члены комиссии сами не до конца знают права наблюдателей. Члены комиссии с правом совещательного голоса почему-то считают, что наблюдатели вообще не имеют никаких прав, они должны сидеть в углу актового зала и не подниматься. Из-за этого возникают конфликты. Хотя часто, — мне рассказывали наблюдатели, — они сами помогали членам комиссии считать, чтобы у них сходились контрольные соотношения и так далее. Потому что наблюдатели — волонтеры, они делают это за идею, не за деньги ...
Е. П. — Они готовились к этому.
А. К. — Да, поэтому естественно, что они готовятся, изучают законы, изучают процедуры. И они часто лучше готовы, чем члены комиссии, поэтому им помогают. Но члены комиссии часто этому противятся. Конечно, им не хочется признавать, что какой-то наблюдатель умнее, чем они, которые с
Е. П. — Это, наверное, там, где мы тоже присутствовали, там до семи часов пересчитывали.
А. К. — Там председатель, по-моему, с
Е. П. — Да, там в итоге все пришли в полную негодность для всяких пересчетов, пропала всякая способность что-то считать. Уже вытащили несчастную увеличенную форму протокола, он был весь исписанный, там зачеркивали, перечеркивали, писали туда все заново. Мы записывали это все на видео. Если юристы будут это рассматривать, то фотографии, видео оттуда есть...
А. К. — По этому участку я завтра буду общаться с юристами.
Е. П. — Мы были на разных участках как представители СМИ — хочу рассказать об альтернативных наблюдателях, скажем так, которых мы встречали. Удалось поговорить с наблюдателями от движения «Суть времени» Кургиняна, и там же вместе с ним работала наблюдательница от партии КПРФ, пожилая женщина. Они на своем участке сидели именно так, как ты, Алексей, рассказываешь, — вдали, на стульчиках у стенки. Их туда посадила председатель, она им сразу объявила их место и роль: они там следили, чтобы входящие люди не сразу шли к столам, а организовывали очередь, следили за порядком.
4 марта 2012, интервью на участке № 3116 (школа 854,
6-й микрорайон). Дмитрий Исаенков, наблюдатель от движения «Суть времени»:— У нас всё спокойно, тихо, тут присутствуют четыре наблюдателя — я, еще наблюдательница от КПРФ и две наблюдательницы от муниципального кандидата. С открепительными уже приходили, максимум были связки по три человека. Но комиссия поставила слишком далеко от нас стол, где занимаются людьми с открепительными, и проконтролировать их нельзя. Мы не можем посмотреть паспорт и данные в открепительном, это запрещается. Есть статья, что мы мешаем работе комиссии... У меня самого товарищ работает председателем в другом УИКе, я ему звонил — он сказал, что это нормально, подходить нельзя, это правильно. То есть отследить мы не можем. Видно, что пришли три человека с открепительными, ну, это бывает... Да, нам не препятствовали в просмотре книг и реестров, их можно было посмотреть при желании.
Наблюдательница от партии КПРФ:
— Я член комиссии с правом решающего голоса, от КПРФ. Мне сказали заниматься этим — рассаживать людей по корпусам, чтобы они подходили по-очереди. Сначала я немного сама поработала за столом, но потом меня сменили и дали эту работу.
А. К. — Кто-то мне рассказывал историю, как наблюдатель от Путина сразу признался, что его заставили, сел за стол на участке и играл со своим айфоном. Как только у него разрядился айфон, он сразу ушел домой, и больше его никто не видел.
Е. П. — Это в Зеленограде было?
А. К. — Да, это было в Зеленограде.
Е. П. — Наблюдатели бывают разные, что можно из этого сказать. И под конец я хочу включить запись, которую тоже можно обсудить. Мне удалось пообщаться с одним председателем УИКа, он тоже дал свой отзыв о наблюдателях. Понятно, что все комиссии на них скорее жалуются, чем хвалят. Но тут что-то особенное...
А. К. — Надо сказать, что, например, наш председатель УИКа очень хорошо, я считаю, относился к наблюдателям — предоставлял всю необходимую информацию, реагировал на запросы. Так что, видимо, это все-таки зависит от человека. И процедурную часть он тоже знал.
4 марта 2012, интервью в ТИК Силино. Председатель одного из УИКов:
— У меня на участке наблюдателем работала молодая девочка, а на соседнем участке был молодой мальчик. Такое ощущение, будто их специально выращивали — абсолютно неадекватные люди. Случилась забавная история: заходит мужчина в комиссию, ничего особенного, подходит брать бюллетень, и в это время я краем глаза вижу, что в дверь ползком влезает наблюдатель из соседней комиссии, прячется под столом, достает телефон и из-под стола начинает снимать. Я ему делаю замечание: «Что ты делаешь, ты вообще себя хорошо чувствуешь?» Он говорит: «Этот человек у вас уже голосовал, вы тут вбросы делаете!» Мужчина подзывает его к себе — «Вот, смотри мой паспорт, в списке меня нет». Действительно, пришел голосовать в первый раз. Наблюдатель начинает ломиться к спискам, всё это смотреть. А у меня на всякий случай была заготовлена камера, я её достал и включил запись. Он сразу ретировался, он сразу знает закон — не имеет права смотреть паспорт, находится в этой комиссии... В общем, было очень забавно. И мои наблюдатели тоже с такими требованиями приходили! Одна девочка первое, что сказала, когда пришла — «Надо писать ручкой!» Я говорю: «Что надо писать ручкой?» Она пошла куда-то, полчаса с кем-то общалась, потом в итоге выяснилось — книги надо заполнять ручкой. У нас их и так ручкой заполняли. Потом она яростно просила протокол по муниципальным выборам в середине дня. Я спрашиваю: «Девушка, вы сколько раз были на выборах?» — «Ну, несколько раз была...». «Ладно, но протоколы выдаются всегда в конце дня». Вечером ей выдали, конечно, протокол. В общем, цирк.
Е. П. — Вот рассказ председателя комиссии.
А. К. — Очень интересный рассказ, председатель — человек с юмором.
Е. П. — Даже председатели теперь ходят с камерами и записывают, как ведут себя наблюдатели. У нас скоро все будут ходить с камерами и друг за другом записывать.
А. К. — Мне кажется, что на следующих выборах уже все наблюдатели и тем более члены комиссии, особенно председатели будут использовать камеры — знаете, вот бывают налобные фонарики, а у них будут вместо фонариков камеры. Чтобы человек, который сидит на списках, смотрел на лицо человека, потом в паспорт, потом на открепительное и в список, и можно было увидеть, что все совпадает последовательно: лицо — с фотографией, паспортные данные — с открепительным, и то, что в списках, — с паспортом. Тогда очень легко можно будет проверить, были какие-то фальсификации или нет.
Е. П. — Наверное, и такое тоже будет. И на этом мы заканчиваем интервью и желаем вам удачи в дальнейшем приведении в порядок всех дел и в консультациях с юристами. Мы будем следить за судьбой всех основных нарушений, которые были в Зеленограде.
А. К. — Спасибо.
Александр Эрлих, Елена Панасенко