— За последнее время произошло сразу несколько событий в жизни ОЭЗ. Это, во-первых, очередное собрание резидентов, это встреча резидентов с руководством зеленоградского филиала Особой зоны и штаб строительства. Почему такой ряд событий прошел очень компактно по времени? Что произошло?

— Во-первых, я рад, что эти события состоялись, потому что до этого несколько месяцев была пауза, когда, что называется, котел закипал, а пар не выходил. Во многом поэтому был повышенный эмоциональный фон, по крайней мере на первых двух собраниях. Действительно должна быть некая обратная связь. Мы говорили про это много раз — надо встречаться.

Что произошло? С приходом нового руководства — сначала с изменением структуры управления на уровне министерства, когда мы встречались с министром экономического развития Эльвирой Сахипзадовной Набиуллиной, потом несколько раз с ее замом, Олегом Савельевым, потом со сменой руководства в городе Москве, когда заместитель мэра Андрей Шаронов был уполномочен заниматься Особой экономической зоной — сначала все начиналось достаточно активно. Прошло несколько встреч в министерстве, в правительстве Москвы, в том числе Наблюдательный совет 19 августа. Мы вроде договорились о принципиальных вещах: с нашей стороны были сформулированы проблемы, руководство проявило понимание этих проблем. А потом возникла неожиданная пауза. С августа прошлого года и фактически до последних недель не было никаких более-менее открытых обсуждений ситуации. ОАО «ОЭЗ» в своем соку варилось, министерство и правительство Москвы — в своем. Наверняка там что-то происходит, но мы про это не знаем, поэтому сложилась такая немножко нервозная обстановка. А проблемы, которые обсуждались, — абсолютно конкретные.

На мой взгляд, сейчас наступает момент, когда надо поменьше говорить — поменьше слов и побольше дел. Потому что существует некая усталость от общих разговоров. В 116 законе «Об особых экономических зонах» написано: цель создания особых зон — это поощрение развития наукоемкой промышленности в России, в нашем случае — в Зеленограде. И мы этим должны заниматься, снимать проблемы, которые этому мешают, и создавать условия, которые помогают. Все же достаточно просто.

Состоялось три заседания, где сначала мы, резиденты, обобщили свои проблемы, потом мы направили соответствующие письма к префекту города Зеленограда и к руководителю филиала Особой экономической зоны. Потом состоялась встреча с руководством филиала. Я надеюсь, что с руководством города мы тоже встретимся. Штаб строительства — это регулярное мероприятие, оно имеет более узкую направленность. Но важно, что на встрече с ОАО «ОЭЗ» и на штабе строительства зафиксированы новые четкие сроки по строительству инфраструктуры и вообще по созданию условий для работы резидентов на площадке «Алабушево». Ни для кого не секрет, что сегодня там нет условий, чтобы начать работать прямо сейчас. Естественно, наши инвесторы, акционеры задают вопрос: «Хорошо, мы сейчас инвестируем деньги туда или привлечем кредитные деньги. Где гарантия, что через год мы сдадим свое здание в эксплуатацию?»

К примеру, наша группа компаний ЭСТО сегодня имеет несколько площадок, они худо-бедно, с проблемами, но функционируют. Мы можем, конечно, все изъять и вложить исключительно в эту новую площадку, в Алабушево. А если все это зависнет там еще на два года? Поэтому у меня от моих акционеров был наказ, и я знаю у других компаний тоже — просто получить конкретные четкие обязательства от руководства ОЭЗ, что в такие-то сроки такие-то объекты будут введены в эксплуатацию. Важно ведь не только построить, но и ввести в эксплуатацию, чтобы мы могли там начать работать.

Какие это объекты? Со стороны Москвы это пожарное депо, без которого мы точно не сможем ввести в эксплуатацию здание, и полномасштабное строительство без депо под вопросом. Остальные объекты касаются ОАО «ОЭЗ»: это дороги, коммуникации на самой площадке Алабушево. Плюс надо решить несколько вопросов общего плана, пустить туда автобус. На заседании, во-первых, я впервые услышал от руководителя зеленоградского филиала ОАО «ОЭЗ» Васильева Юрия Владимировича четко сказанные слова, что да, действительно сроки строительства инфраструктуры, необходимых условий для резидентов были сорваны, причем сорваны, в общем-то, два раза. Они должны были быть построены к середине 2011 года, полностью всё должно было быть завершено. То есть мы должны были «под ключ» получить, как говорил бывший руководитель филиала Михаил Иванович Чучалин, посыпанные песочком площадки, куда мы можем въезжать. Этого не произошло. Сегодня не только нет песочком посыпанных площадок, но и нескольких ключевых объектов, без которых мы просто не можем...

— Я слышал, там сейчас проблема с даже электроснабжением строительных площадок?

— Да, с временными мощностями там тоже проблема. То есть если ещё мы, например, выйдем на площадку, уже будет дефицит электроэнергии, а воды и тепла там нет вообще, по временной схеме.

— То есть это даже не вопрос ввода в эксплуатацию ваших зданий, подключения их к инфраструктуре, это вопрос непосредственно строительства сейчас, даже на этом этапе?

— Естественно. Это все увеличивает издержки, сроки, в итоге ухудшает инвестиционную ситуацию. Это на сегодня вопрос номер один. Что мне понравилось — я услышал это от Васильева и потом подтверждено участниками штаба строительства — то, что стороны берутся часть объектов построить в 2012 году, в том числе пожарное депо в октябре 2012 года, это Москва сказала. И особые экономические зоны к середине 2013 года введут все необходимые объекты по правовой части этой зоны Алабушево, и в 2014 году вообще все будет завершено. Естественно, мы хотели бы иметь по поводу этих обязательств официальную бумагу, не только обещания на словах. Со времен Михаила Ивановича Чучалина я первый раз слышу такие обязательства, но теперь хотелось бы их зафиксировать. Это для наших акционеров хороший знак. Еще я имею письмо от руководителя ОАО «ОЭЗ», где прописаны конкретные сроки по объектам. Я бы предложил Zelenograd.ru просто где-то эти вещи, можно что-то уточнить у Юрия Владимировича, но давайте их зафиксируем на вашем сайте и будем следить — выполняются, не выполняются. Это очень важно.

Дальше встанут инфраструктурные вопросы уже города в целом, связаны с проездом под Октябрьской железной дорогой. Это уже ситуация системная, города в целом, чтобы у нас не возникали пробки. Но, по крайней мере, мы сможем начать нормально работать.

Вообще в вопросе инвестиционной привлекательности, про которую все говорят, важно, чтобы взятые обязательства выполнялись, государством прежде всего. Потому что когда говорят, что у нас всегда все было плохо, это не совсем так. Сто лет назад Россия была самой инвестиционно привлекательной, в том числе потому, что государство выполняло обязательства перед иностранными в том числе и российскими инвесторами. Сейчас у нас ничего не зафиксировано. Там был еще следующий вопрос — что будет, когда объекты будут введены, сколько для нас будет стоить, грубо говоря, использование? Например, я покупаю в коттеджном поселке участок без подряда, и мне говорят: «Тут будет управляющая компания». Я, естественно, задаю вопрос: «Сколько будут стоить услуги управляющей компании? Сколько будет стоить вывоз мусора, уборка, охрана?». И если мне говорят: «Потом решим», — то это подозрительно. Как, кстати, во многих коттеджных поселках Подмосковья делается, что мне будут выставлять 10 тысяч за уборку мусора, потом 50 тысяч, в итоге окажется, что лучше бесплатно отдать этот участок.

— Здесь вообще пока речь не идет об обязательствах управляющей компании, которая будет работать с готовыми, работающими предприятиями. Вы сейчас уже об этом говорите?

— Мы задавали этот вопрос, ответа пока нет, хотелось бы его все-таки получить. Это надо даже не столько мне как директору, а нашим акционерам и инвесторам. Очень простые вещи. Сроки выполнения хотелось бы зафиксировать в каком-то документе, предлагаю за этим последить. Второй вопрос — а правила игры после того, как они будут введены?..

У нас есть бизнес-планы, утвержденные министерством. Если считать, что это наш базовый документ, то там вообще не предусмотрены очень многие затраты, которые мы фактически понесли, потому что менялись правила игры. Нам действительно говорили, что нам до границы участка подведут сети, посыплют песочком, то есть даже частично будут проведены работы по благоустройству. Сейчас оказывается, что не совсем так, что точки подключения не на границе, они чуть дальше, а это затраты — где-то миллион, а где-то 10-20 миллионов. Это все не учтено в бизнес-плане. Точно так же вопрос выкупной стоимости там не определен четко. Эти вещи давно пора было бы снять, но сейчас это точно уже критично, когда компании начинают вкладывать большие деньги. Пока эти вопросы не будут сняты, со стороны акционеров и компаний будет уместно ставить этот вопрос.

— Вы говорите — зафиксировать. Это должно быть соглашение между резидентом и министерством, то есть должны быть поправки в бизнес-план? Сроки-то можно зафиксировать, а как зафиксировать, к примеру, стоимость вывоза мусора? Сейчас же не пропишешь, что это будет стоить 10 тысяч рублей.

— Почему? Можно и прописать. Когда подписывается более-менее нормальное инвестиционное соглашение, там очень много всяких предложений, масса вопросов сняты. У нас этого нет. Сейчас у нас соглашение о технико-внедренческой деятельности — это довольно куцый документ.

— Очень многое на словах осталось?

— Мы верим нашему государству, но, тем не менее, должны эти вопросы обсуждать, снимать. Заместитель министра экономического развития Олег Генрихович Савельев сначала активно включился, когда его только назначили. Этот вопрос мы с ним обсуждали на двух встречах, которые были после его назначения. Потом он про нас вообще забыл, вопросы куда-то ушли, и ответа на них так и нет.

Мои акционеры должны иметь четкую, точную информацию, на что они идут, каковы степени риска. Эти вопросы очень простые, они должны быть сняты. Для кого-то, может быть, это маленькие деньги по сравнению с миллиардными расходами бюджета, но для нас, людей, которые не являются олигархами, это весомая сумма.

— Меня на собрании резидентов поразил обмен репликами с представителем компании Plastic Logic, когда речь зашла о проблемах с выходом непосредственно на стройплощадку. Они говорят: «Да, мы пока не выходим, у нас участок не готов, коммуникации не выведены и вообще мы даже в принципе рассматриваем альтернативные площадки». При этом для меня Plastic Logic— это флагман зоны. Обещание начать строительство до конца года было дано Чубайсом Путину, то есть на самом высоком уровне. И когда даже у такой компанией появляются проблемы и они не решаются внеочередным порядком, это наводит на очень печальные размышления.

— Я, честно говоря, тоже был немного удивлен этой ситуацией. Но я, естественно, не могу за Plastic Logic говорить. Вообще вы бы их пригласили.

— Да мы зовем, зовем, пока не идут. Я думаю, действительно им пока не о чем говорить, не рассказывать же, что «мы пока еще ни одной сваи не забили»...

— Я думаю, от слов надо переходить к делу. Они в этом плане правы. Они сейчас там сделали свой шоу-рум, но этого мало. Надо действительно что-то показать.

Хочу еще сказать, что, во-первых, Plastic Logic это не первая известная международная компания, которая сюда пришла. Были уже случаи, когда в том числе в виде акционеров известные компании с мировым именем сюда приходили и потом уходили. Почему? Долго, непонятно, условия не определены. Я не буду называть конкретные названия, но это были крупнейшие компании с очень высоким реноме. Plastic Logic сейчас столкнулся с этой же ситуацией. Хотя сейчас она немножко лучше — надо признать, что строительство инфраструктуры сильно продвинулось, многие вопросы уже почти сняты. Остался вывод куска коммуникаций, который идет по их участку. Земельные вопросы, вопросы проектирования сняты — они там пять лет топтались на месте. Кое-что уже построено. В этом плане есть ощущение, что мы прошли некую точку. Сейчас надо, чтобы были четкие обязательства взяты и исполнены. Поэтому у Plastic Logic сейчас ситуация немножко повеселее, тем более вы правильно говорите — Путин, Чубайс и так далее.

— Меня как раз убило то, что, несмотря на этот высокий уровень есть проблемы. Я считал, что обещание Чубайса Путину начать строительство в определенные сроки — это абсолютная гарантия. Нельзя не сделать, нельзя задержать ни на неделю. А здесь задержка уже три месяц...

— Вы понимаете, это сейчас основная проблема. Говорятся абсолютно правильные вещи общего плана, но всех мучает то, что хромает реализация. Это связано со многими причинами, не будем сейчас о них говорить.

Plastic Logic действительно большой международный проект, там действительно Чубайс и РОСНАНО, но они не единственные. Просто здесь ситуация, я согласен с вами, вопиющая. При таком мощном ресурсе, административном в том числе, ситуация двигается ни шатко ни валко. Ну, наверное, что-то не совсем так. Хотя я на них бы не зацикливался, потому что есть 35 компаний-резидентов, из которых 12 ведут деятельность, многие из них по-своему интересны. Скажем, Plastic Logic хотя и обещает, но не развернул пока свой научный центр. А у нас он действует, мы разрабатываем продукцию, вы можете увидеть на выставках. Будет, кстати, «Фотоника» и «Металлообработка», приглашаю вас, мы будем выставлять свою продукцию, мы ее поставляем известным компаниям. В этом плане есть еще несколько фирм, которым не стыдно показывать свою продукцию.

Поэтому я бы на месте филиала сосредоточился сейчас на их прямых обязанностях. Прозвучало, что 2013 год — запуск всех базовых элементов. Я считаю, что должно быть делом чести это выполнить, они должны 90 % времени на это тратить. Тем более что в их уставе и в соглашении между Минэкономразвития и ОАО «ОЭЗ» — это их основная обязанность. Есть и другие не менее важные вопросы, в которых ОАО «ОЭЗ» скорее «пристяжной». Вопросы, которые надо решать сообща: Москве, федеральным органам, резидентам, МИЭТу, жителям — это их тематика.

— Что за вопросы?

— Понимаете, я взял листочек и просто выписал на него, что мне как руководителю компании нужно, какие вопросы нужно снять и постоянно решать, чтобы фирма успешно развивалась. Получилось, что вопрос строительства новых помещений хотя и важный, но даже не первый. Хотите, озвучу?

— Да, давайте пройдем по списку.

— Давайте посмотрим, что это. Как ни странно, для нас сейчас первый вопрос — это кадры. Пользуясь случаем, хочу сказать, что мы сейчас набираем людей, приглашаем и опытных сотрудников, и выпускников, и старшекурсников МИЭТа к себе. Нам нужны специалисты по электронике, которых, предполагается, много в Зеленограде, по электронному машиностроению. Конструктора, лазерщики — их в Зеленограде может быть не так много, но тоже будем приглашать. Нам нужны специалисты, я прошу через наш сайт связываться, мы готовы встречаться, обсуждать.

Казалось бы, кадры — это сильное место Зеленограда, в заявке по особой зоне писали, что у нас МИЭТ, что много специалистов. И это действительно так. То, что у нас много инженеров и постоянно процесс подготовки их — это хорошо. Вопрос в том, что не совсем стыкуются потребности реально существующих компаний и то, что предлагает МИЭТ, и рынок труда. Потому что, во-первых, структура предприятий Зеленограда сильно поменялась. Вот, скажем, то, чем мы занимаемся, — производство оборудования, электронное машиностроение, — оно было на периферии Зеленограда. Сейчас имеется по крайней мере пять-шесть компаний, которые очень динамично развиваются в Зеленограде, больше, чем другие отрасли. В МИЭТе есть соответствующая кафедра, мы с ней подписали соглашение о сотрудничестве, надеюсь, будем развиваться. Но тут важно и им быть погибче, и мы будем прикладывать усилия, чтобы эту ситуацию немножко сдвинуть. Есть большая потребность в эксплуатационщиках, в сервис-инженерах, а ПТУ, бывшие техникумы не готовят специалистов нужной квалификации. Они тоже должны по-другому готовиться, практику проходить, больше быть знакомыми с современной техникой. Этим надо заниматься. Нам это уже сейчас интересно. Всем остальным компаниям это будет актуально в ближайшие годы. Надо сейчас на нас, на еще нескольких компаниях, отработать эту практику, а потом полномасштабно ее распространить.

Второй вопрос, который тоже вроде очевидный, — наукоемким технологиям нужна постоянная связь с наукой. Зеленоградская зона — технико-внедренческая, и это её тема, здесь должны были внедряться научные, технические разработки. Это пока полностью находится на периферии внимания управляющих организаций. В ОАО «ОЭЗ» они в этом не понимают, это не их тема, они не в науке, не в промышленности, просто по факту, потому что на протяжении нескольких лет собирались строители, девелоперы, специалисты. И хорошо. Пускай они, еще раз говорю, займутся своим делом. Но в городе-то есть кому сообща эту тему прорабатывать, добиваться прорыва.

Я представляю российскую оптическую, лазерную традицию. Как она возникла? В 1912 году профессор Дмитрий Сергеевич Рождественский и Иван Иванович Боргман, между прочим, учитель царя по физике, организовали семинар в петербургском университете, физический институт, и в политехническом институте тоже в Питере. Там возникла группа людей, которые одновременно понимали в физике, оптике и были знакомы с техническим проблемами. Потом война. Встал ряд проблем, в том числе производства оптического стекла. Они на «Императорском фарфоровом заводе» и на морских военных заводах научились делать современную сложную технику. Это создало некий базис. Потом, понятно, гражданская война... Но возникла школа. Потом мы изобрели лазер — Прохоров и Басов получили Нобелевскую премию. В этой области мы очень сильны до сих пор. Это связано с тем, что точка отсчета была в прошлом. Если бы Дмитрий Сергеевич Рождественский и Иван Иванович Боргман не сделали этот прорыв, если бы они не были в контакте с «Императорским фарфоровым заводом», если бы Иван Иванович не был близок ко двору, наверное, это бы не сложилось.

Мы тоже должны в эту сторону двигаться. Тем более что это изначально было заложено в концепцию. Сейчас опять надо про это вспоминать, не только про строительство дорог.

Третий вопрос. Помимо зданий и электроэнергии нам важно современное оборудование. В Москве, кстати, очень много оборудования, в том числе научного. Но оно в значительной степени не очень эффективно используется. В этом плане фирмы-резиденты, поскольку они тратят свои или кредитные деньги, — квалифицированные пользователи. Должны решаться вопросы финансирования, я имею в виду кредиты, лизинг и так далее. Сначала, когда мы сюда пришли, думали, что это будет очень большой проблемой. На самом деле за прошедшие пять лет, когда медленно строили дороги и так далее, ситуация в стране довольно сильно поменялась. Появились институты, заработали лизинговые компании. Например, активны «МСП Банк», ВЭБ, другие банки. Конечно, там есть проблемы — ставки по-прежнему они существенно выше, чем за границей; есть проблемы с обеспечением.

Помимо развития отношений с финансовыми институтами надеемся, что все-таки будут работать инструменты, которые запускало правительство Москвы — сейчас они в полуготовом виде. Это субсидирование кредитных ставок, это гарантии. В действительности это как раз заведомо эффективный способ поддержки малого и среднего наукоемкого бизнеса. Это сделает нас более конкурентоспособными по отношению к европейским, например, компаниям, которые имеют возможность привлекать очень дешевые деньги.

— В чем там проблема? Эти программы же существуют, но, насколько я знаю, они приостанавливаются, потом запускаются, то есть нет стабильности.

— Проблема в том же, что и с инфраструктурой Особой экономической зоны, — чтобы все это работало, как часы. Я должен четко понимать, что если мне нужен станок, я могу его купить в лизинг или в кредит, с обеспечением вопрос будет решаться так-то, ставку, хорошо, допустим, я половину заплачу сам, половину субсидирует мне фонд поддержки. Это правильная тема, но она должна работать. Там не должно быть фикций.

Но есть следующий второй вопрос — это логистика. Как я доставлю этот станок по России? меня это волнует в плане экспорта или вывоза, но меня же это волнует как покупателя оборудования. Ситуация очень простая. У нас есть таможенные льготы в Особой зоне. Я пять лет задаю очень простой вопрос — а как я буду пользоваться ими? Представим себе, что я купил станок где-то в Америке или в Юго-Восточной Азии, или в Европе. Он идет морем, естественно, и прибывает куда? У нас есть порт Санкт-Петербург и порт Новороссийск. Перевозчики стараются ими не пользоваться, это ни для кого не секрет. Почему — я не знаю, но репутация не очень хорошая. Они везут через Котку, через Таллинн, через Клайпеду. Дальше я должен погрузить на фуру и как-то сюда доставить. Как? Возникают вопросы... Допустим, что порт Санкт-Петербург стал нормальным. Хорошо, я там выгрузил, растаможил. А что значит растаможил? Это значит, что я уже от льгот отказался. Я должен как-то перевезти, а внутренний таможенный транзит — сами таможенники признают — не работает. Почему? Потому что либо я должен обеспечить таможенное сопровождение от порта до пункта растаможки, либо я должен внести гарантийно все пошлины и НДС, а это означает, что льгота становится бессмысленной, ведь я изымаю деньги из оборота. Смысл же в том, что я не плачу всю эту сумму. Опять же пройти все мытарства с определением кодов, с двойным назначением...

— Но говорят, это сейчас решается специальным таможенным постом для наукоемкой продукции.

— Не совсем, решается вопрос, может быть, будет решаться, это опять пока декларации, это надо начинать плотно работать. Мы начинали работать с расформированным ныне территориальным управлением Особой зоны, там был специалист очень высокого класса, но потом РосОЭЗ расформировали, Савельев вроде взял в голову эту тему, было проведено совещание Левченковым, но потом это все опять сошло на тормозах. Этой темой надо заниматься. Есть еще проще ситуация: пришел почтой DHL груз в аэропорт Шереметьево. DHL имеют право растаможивать свои грузы только на международном почтамте. Как они привезет оттуда? А ситуации смешные — мне пришла пленка из копенгагенского университета, я должен на ней лазером сделать пробы и отправить им обратно. Они написали на пленке стоимость — 200 евро. А там какое-то микроскопическое количество серебра. Они говорят: «Все, отправляем как ювелирное изделие, будем месяц его анализировать». Мы говорим: «Ну, вы нам отрежьте кусочек и анализируйте, сколько хотите». Ладно, они что-то там отправили, решают сейчас вопрос, но семь тысяч рублей все это стоит. За кусок пленки, которая сама стоит 200 евро, я должен заплатить 7 тысяч рублей. Вообще это все должно быть быстро, бесплатно.

— Уже сейчас вы как резидент уже имеете эту льготу, но реально ею пользоваться не можете?

— Конечно, нет, точно так же с большей частью других льгот. Единственная льгота, которая сейчас в какой-то степени работает, это льгота по выплатам в фонды.

Кстати, льготы — очень важный момент. Сейчас в ОАО «ОЭЗ» задают вопрос: а не сделать ли вам еще каких-нибудь льгот? Ответ первый: давайте хотя бы эти льготы заработают. А второй: конечно, надо эти льготы развивать. Вообще, буквально три дня назад на заседании российско-германского форума солидный человек из Высшей школы экономики сказал, что налоговая система Российской Федерации дискриминационна по отношению к производителям вообще и по отношению к наукоемким в частности. Потому что у нас НДС высокий, причем возврат работает очень плохо, у нас социальный налог большой, — налоги, так или иначе ложащиеся на зарплату, на добавленную стоимость. Выгодно заниматься торговлей, выгодно заниматься экспортом сырья, но переработкой в России сегодня заниматься не выгодно. Льготы Особой зоны в какой-то степени это нивелировали теоретически, но они не работают. Их надо усиливать именно в этой части каким-то образом, но как минимум они должны заработать. Вот это очень важно.

Дальше. Этим вопросом — логистики, таможенных льгот и самой таможни — надо заниматься, они должны быть увязаны. Мы должны четко понимать не только, как льгота будет работать на уровне документов, чтобы у меня заполнение дополнительных бумажек не сделало бессмысленной всю льготу. Мы должны четко понимать, как грузы разных типов будут проходить. Пришел станок так-то в Петербург, там его так-то оформили, дальше его перевезли в Зеленоград, здесь его поставили под режим свободной таможенной зоны — это должно быть пошагово расписано. Мы занимаемся техникой, причем компании не очень большие. Я не могу позволить себе держать дополнительный штат, а я вынужден это делать. Помимо того, что у меня бухгалтеров несколько человек, еще и штат по ВЭДу, который занимается оформлением всех этих бумажек. Естественно, это все отражается в себестоимости. Тех же людей я мог бы поставить заниматься маркетингом, продавать мои машины, продвигать нашу продукцию на Западе. Вместо этого я вынужден заниматься бюрократией. Причем филиал, который нами управляет, не снимает эти вопросы. Он, наоборот, добавляет новые. Потому что помимо отчетности в налоговую инспекцию, в таможню и так далее мы еще им должны подавать отчетность. 52 согласования по строительству, говорит Васильев. Еще 53-е — отчетность филиалу.

— То есть это те проблемы, которые пока еще не видны, в отличие от проблем со строительством, но они проявятся...

— У тех 12 компаний, которые работают, они уже есть. Эти проблемы абсолютно конкретные. ОАО «ОЭЗ» в целом их не снимут — и слава Богу. Потому что если коммерческая организация будет еще вот этими вопросами заниматься, то будет совсем все плохо со строительством.

Надо четко сорганизовывать людей, специалистов, которые этой темой занимаются, которые понимают в производстве, в науке, в том, что такое наукоемкая продукция, как формируется ее стоимость. И с государством в лице правительства Москвы, правительства Российской Федерации надо решать. Восемь вопросов я насчитал, из них строительство площадей, инфраструктур — это только один из восьми. Их надо снимать, потому что без них наша продукция не будет конкурентоспособной.

— Смотрите, есть собрание резидентов, есть Наблюдательный совет, где так или иначе собираются люди... Собрание резидентов — это как раз вы, те, кто знает, как с этим работать, те, кто с этим сталкивается. Наблюдательный совет — там и вы в том числе, и органы власти. Может быть, сделать еще один или в рамках совета резидентов, или в рамках Наблюдательного совета какой-то более расширенный орган, который будет чаще собираться и решать эти вопросы как некая рабочая группа? Кому-то же надо это делать.

— Мы же предлагали это. Мы предлагали Наблюдательный совет, который установлен законом, сделать таким штабом, и чтобы при нем действовал научно-технический совет и рабочая группа. Вроде все на это покивали на этом заседании 19 августа.

— Положение о научно-техническом совете уже есть?

— Есть, мы его приняли. Мы со своей стороны подготовили список вопросов, но Наблюдательный совет не собирается, статуса никакого у нас нет в плане решения, а филиал не в состоянии решить эти вопросы в принципе. Это правильно, что он их не решает, потому что у него есть своя большая задача, которую он должен решить сегодня. Если он ее не решит, то... не знаю, зону закрывать, наверное, не надо, но надо ее в кластер влить или куда-то. Что построено, то построено, надо это как-то использовать. Но если за два года филиал не снимет эти вопросы, надо будет ее как-то реструктурировать без потерь для государства и для нас. На мой взгляд, они должны сосредоточиться на своих прямых обязанностях. А в рамках Наблюдательного совета мы сообща должны решать эти вопросы. Есть еще вопросы у префекта, у города есть свои сложные вопросы, их тоже надо решать, по большому счету, — они в перспективном плане развития, вопрос генплана и так далее. Это тоже большой кусок, но я сейчас про него не говорю, потому что мы к нему имеем отношение опосредованно. Но эти наши вопросы, очевидно, должны сниматься.

Вопрос очень простой. Есть компания в Тайване, есть компания в Германии, где-нибудь в Болгарии и в России. У нас должны быть условия для работы по меньшей мере не хуже. Мы хотим всего лишь, чтобы нас уравняли в начальных условиях. Тогда мы будем выигрывать. Сначала немножко, потом больше. А сейчас мы поставлены в худшие условия фактически. Недаром же происходит пресловутое бегство капитала и выезд специалистов. Потому что помучались, попытались что-то... Но я уверен, что если мы сообща эти вопросы снимем, то у нас потенциал колоссальный, мы займем свое место.

Александр Эрлих