— Сергей, ваш спектакль «Ромео&Джульетта» был показан в разных городах, на разных площадках. Как воспринимают зрители ваш спектакль, какие отзывы вы слышите?

— Какие-то отзывы всегда есть. Некоторые говорят говорят, что это не Шекспир. Наверное, эти люди жили во времена Шекспира, общались с ним. Их шокируют какие-то ходы, непривычные, нестандартные, может быть, для классики. Допустим, Джульетта у нас — взбалмошная девочка-ребенок, достаточно современная, это не «сю-сю», не лирическая героиня. Бывают и отзывы-восторги — что такого Шекспира еще не было, что это настоящий Шекспир. Сейчас уже нет среднего, «нормально» или «никак», то есть «от низа до самого верха». У нас зрители в первом акте смеются, во втором плачут. Так это и было задумано. Как в жизни: сначала полоса белая и все хорошо, а потом она сменилась черной.

— «Ромео и Джульетту» часто ставят как в чистом виде трагедию. А у вас спектакль смотрится иначе, в нем много комичного.

— В жизни не бывает одной трагедии, жизнь можно назвать трагикомедией. Ведь не может быть так, чтобы мы все время смеялись или все время плакали, поэтому я считаю, что настоящую трагедию не сыграть без юмора, без него она не получится; и это знал еще Станиславский. Так же и настоящую комедию не сыграешь без слез; нужны слезы, нужны какие-то потрясения.

Я вообще не считаю, что Шекспира можно назвать каким-то классическим драматургом. Вернее, смотря в каком смысле, потому что он сам был и актером, и сценаристом, и что-то переделывал по ходу, и что-то ему не нравилось. Он жил настоящей театральной практической жизнью, он не просто писатель. Поэтому — что происходило в театре в средние века, в эпоху Возрождения, можно только представить, но наверняка это было еще грязнее, чем у нас, и было еще больше скандалов и прочего. Потому я и не люблю рассматривать это произведение как какую-то классику, трагедию, мелодраму. Оно сразу скучным становится.

— Как вы подходили к отбору актеров, участвующих в этом спектакле? Какими были критерии: приближенность к возрасту героев, актерский талант?

— Этот спектакль я начинал ставить на своем курсе во ВГИКе. Сейчас он уже перерос студенчество, но главное, что остался дух, кураж, молодежное студенческое веселье. Многие артисты у нас в мюзиклах играют; у нас играют звезды кино — Лиза, Филипп; это уже другое. Критерий — чтобы человек был подвижным; подвижным к импровизации, к танцам, к быстрому мышлению, к темпоритму. Конечно, спектакль молодежный, стариков я не хочу сюда брать, потому что они просто физически не потянут. Это шоу, трагикомедийное шоу.

— В вашем спектакле участвует Елизавета Арзамасова, телезрители ее хорошо знают по сериалу «Папины дочки».

— Ее не только по этому сериалу знают, она известна и по участию в проекте «Звездный лед», и в кино у нее много работ. Это она «выскочила» уже в «Папиных дочках», я считаю; и мы мучились с этим имиджем.

— Этот имидж приходилось как-то убирать?

— Конечно, приходилось с Лизой разговаривать. Честно говоря, она сама подала заявку на роль. Приходилось говорить с Лизой, чтобы она сосредоточилась на этой роли, не брала больше сериалов. Она как бы это поняла и ушла в более серьезный жанр, в серьезное кино.

— Большой успех принес вам спектакль «Мастер и Маргарита» в вашей постановке, стал лауреатом конкурса ГИТИСа, фестиваля имени Высоцкого. Этот спектакль во многом импровизационный. Насколько для вас важно умение актеров импровизировать?

— Это для меня главное. Почему так долго живет «Мастер и Маргарита» и уже достаточно долго «Ромео и Джульетта»? Потому что каждый раз мы их освежаем, что-то меняем, договариваемся, и актеры, конечно, набираются те, что могут импровизировать, которые видят партнера и в зависимости от него могут где-то шутить, что-то изменять. Поэтому такой спектакль может жить долго, не вечно, но долго. Это для меня главное, а все остальное — уже второй план.

— Расскажите о вашем сотрудничестве с московским театром Булгакова.

— Мы создавали этот театр вместе с Николаем Голубевым, генеральным директором и спонсором Булгаковского дома, первого в России. Подобный есть в Киеве, но наш дом-музей Булгакова посложнее и поинтереснее. Построен театр, и, в общем, мы вместе сколачиваем его имидж, работаем над созданием международного фестиваля Булгакова. Там намечена огромная работа, и сейчас я много сил отдаю именно этому театру, не соглашаюсь на какие-то другие вещи вроде сериалов, потому что это забирает много времени. И спектакли в нашей театральной компании мне тоже надо ставить, это немаловажно. Только в этом сезоне готовится три премьеры, которые я делаю; не говоря уже о том, что мы даем возможность делать что-то молодым, тем, которые не могут устроиться. Время такое, что пока ты не подлижешь задницу какому-нибудь худруку или директору, тебя никуда не пустят.

Нам не надо ничего, нам надо, чтобы у человека были хотя бы какие-то заявки на талант, на высказывания, на мысли. И мы разрешаем, даем человеку возможность что-то сделать, потому что я понимаю, как это тяжело сейчас. И тогда было тяжело; страна-то у нас сильно не меняется, как вы понимаете, мы все время возвращаемся к одному и тому же.

— Есть ли у вас планы новых постановок, новых спектаклей?

— Да, сейчас мы ставим «Заговор по-английски» по Скрибу, грандиозная постановка со звездами; это в ближайшее время. В декабре мы готовимся с Митей Исаевым, если вы знаете такого артиста, играть Сальвадора Дали и Пабло Пикассо. Мы нашли пьесу и хотим ее сыграть. Там будут еще актер Дмитрий Жойдик и другие актеры, но в основном мы вдвоем будем играть.

И будет моноспектакль с Лизой Арзамасовой, мы уже подготовили пьесу. Это постановка со спецэффектами, красивый такой спектакль, в японском стиле.

— Сергей, спасибо за интересный разговор, и ждем вас в Зеленограде. Вы сами приедете?

— Наверное, буду в Зеленограде.

Юлия Кравченко

Zelenograd.ru благодарит Творческое объединение «„ОКЕАН“ показывает!» за помощь в организации интервью.