— Алексей, в Зеленограде достаточно много стоматологических клиник. Чем отличается — если таковые отличия есть — Центр функциональной стоматологии?

— Действительно, сегодня существует огромное количество клиник, кабинетов и в Москве, и в Зеленограде. Что такое функциональность? Нужно понимать, что зуб сам по себе — это целый орган, а у нас их тридцать два, и они образуют единую систему. Это зубы, сустав, нервная система и так далее; и они связаны со всем организмом. И Центром функциональной стоматологии мы называемся потому, что наша задача — не только вылечить зубы, но и заставить их работать, то есть вернуть зубам такую форму, которая позволит работать этой системе. Если есть более глубокие проблемы, мы их тоже решаем, и стараемся решить проблему комплексно. В частности, это заболевания сустава, щелчки, хруст — те вещи, с которыми часто сталкиваются пациенты, но не знают, куда обратиться.

— Расскажите о сути междисциплинарного подхода, который применяется в вашем Центре — как это происходит на практике? Приходит пациент с определенной проблемой — и сразу собирается консилиум?

— Все наши врачи, кроме узких специалистов, например, челюстно-лицевого хирурга, являются врачами-провайдерами, которые занимаются проблемой в целом. Это люди, прошедшие специальную подготовку в области междисциплинарной стоматологии. И когда пациент попадает к врачу, он оказывается в руках специалиста, который его курирует, — то есть он направляет его к тому или иному специалисту. Он фактически контролирует весь ход лечения: от момента, когда пациент просто обратился за профессиональной гигиеной, профилактикой, до более глобальных реконструктивных мероприятий. Соответственно, врач-провайдер его на всех этапах контролирует, курирует и в будущем обеспечивает контроль полученного результата.

— Расскажите об услугах, которые оказывает ваш центр.

— На сегодняшний день наш центр оказывает практически все услуги в области стоматологии. В том числе, это и ортопедическая, и хирургическая стоматология, ортодонтия — на ней мы позже остановимся более подробно. У нас работает челюстно-лицевой хирург-имплантолог — это не хирург-стоматолог, а человек, который умеет работать с костью на более высоком уровне, так скажем. Это основное наше направление.

— Пародонтология — есть ли такое направление у вас?

— Конечно. У нас есть хирург-пародонтолог, Юлия Юрьевна, тоже узкий специалист, который занимается непосредственно болезнями десен и лечит их достаточно хорошо.

— Есть ли наиболее частые проблемы, с которыми обращаются пациенты?

— У нас разные пациенты. Обращаются практически по всем вопросам, не могу сказать, что с какой-либо одной чаще. Много ортодонтических пациентов, которые идут непосредственно ко мне, либо выходят каким-то образом на наш Центр. Какую-то конкретную специальность выделить нельзя — мы занимаемся всем.

— То есть самыми разными проблемами?

— Абсолютно. Дело в том, что проблема сама по себе не появляется просто так, даже обычный кариес. Если брать проблему чувствительности зубов, болей в суставе, стираемости зубов — это то, что существует практически у 80% населения. Это все связано с тем, что у системы нарушена функция, и наша задача — восстановить эту функцию, то есть привести систему в рабочее состояние, чтобы она защищала сама себя.

— Напомните, что такое ортодонтия как направление стоматологии?

— Ортодонтия — наука, которая занимается исправлением прикуса зубов, основное понятие ортодонтии — это эстетика. Но необходимо помнить, что эстетика — прежде всего, функция. Наша задача — не просто ровно поставить зубы, а заставить систему работать. Если говорить об ортодонтии вообще, на сегодняшний день есть очень интересная тенденция: ортодонтия уходит из области наклейки брекетов в область большего контроля и правильной «постановки» зубов, для того чтобы они обеспечивали самозащищаемость системы. Если прикус исправлен правильно, хорошо реконструирован — система будет стабильна, не будет рецидивов. У нас ортодонтическое лечение очень многие проходят по второму, третьему разу. Почему это случается — где-то недотянули, не доделали, не обеспечили качественное смыкание зубов.

— Неправильный прикус не является исключительно косметической проблемой?

— Это точно не косметическая проблема. Если говорить о прикусе в принципе — в природе, что называется, не бывает дыма без огня. Соответственно, если есть неправильный прикус, значит, есть проблема, и она всегда функциональная. Это либо «восьмерки», то есть зубы мудрости, либо еще какие-то факторы, но проблема всегда общая. Прежде чем решить ее, необходимо найти причину. Все пациенты получают качественную диагностику перед началом лечения.

— Если не исправлять прикус, к каким последствиям это может привести?

— Практически у всех людей с неправильным прикусом можно увидеть следы стираемости зубов; иногда появляется чувствительность, еще какие-то нюансы. Здесь каждый решает сам, что ему необходимо. Нельзя всех, скажем так, упорядочить. Каждый случай для нас, для меня лично — индивидуален, поэтому каждому пациенту проводится полная индивидуальная диагностика, иногда — по показаниям — более расширенная функциональная диагностика. Мы понимаем, где находится сустав, какое положение занимает челюсть, каково терапевтическое положение — то есть к чему мы должны стремиться. Соответственно, необходимо перестроить окклюзию — смыкание зубов — так, чтобы было комфортно не только зубам, должна быть гармония сустава, лица и так далее.

— Какие существуют способы выравнивания зубов?

— В принципе, основной способ выравнивания — известная на сегодняшний день брекет-система. Вопрос в том, что сам по себе брекет ничего не значит. Сейчас очень много рекламных систем, но лечит не система брекетов, а врач. То есть необходимо четкое понимание причины заболевания, механизмов его развития и тактики решения проблемы. Только после этого можно говорить о стабильности и качестве результата.

— Возможно ли исправить прикус, выровнять зубы без ношения брекетов?

— Вопрос хороший. Практически нет. Если прикус неправильный, эта система, в любом случае, каким-то образом упорядочена, то есть организм адаптируется, входит в состояние компенсации. Это когда стираются зубы, крошится эмаль, еще что-то, но человек с этим живет и работает. Если мы начинаем грубо «влезать» в эту систему (а ортодонтическое лечение есть не что иное, как грубое вмешательство в эту систему), необходимо довести лечение до конца, причем таким образом, чтобы она работала. Бывают пациенты, которые обращаются к нам уже после ортодонтического лечения: появляются проблемы с суставом, еще большая стираемость, проблема нестабильности результата. Это все — звенья одной цепи. Если мы погружаемся в это, значит, проблемы необходимо решить.

— Вы упомянули, что от врача требуется четкое понимание — что делать с конкретным пациентом. Тут встает вопрос профессионализма. Это как с дорогим УЗИ-оборудованием, которое поставить-то можно, но если нет специалистов, умеющих с ним работать, оно не имеет смысла. В ортодонтии то же самое?

— Безусловно. Еще раз говорю: ортодонтия — достаточно серьезное вмешательство в зубочелюстную систему, которое может привести к очень нехорошим последствиям, если это делать безграмотно, без должной диагностики. Поэтому диагностика — задача номер один и в нашем центре, и в моей практике. Обязательно каждому пациенту, приходящему на лечение, мы делаем рентгеновские снимки: панорамный снимок, боковая телерентгенограмма — проекция черепа сбоку. Обязательно делаются расчеты, смотрим на вертикальные компоненты, соотношение зубов, челюстей, смотрим на положение зубов. Последовательно планируется и решается каждый случай. Очень многие врачи сейчас практикуют лечение с удалением четвертых, пятых зубов — мы практически отказались от этого. Потому что, допустим, премоляры — четвертый, пятый зубы — очень важные с точки зрения науки о суставе, о стабилизации нижней челюсти в пространстве. Это очень тонкая система, о которой мало кто знает. Я учился этому в Австрии достаточно долгое время, и сейчас работаю в двух серьезных центрах — зеленоградском функциональной стоматологии и междисциплинарной стоматологии и неврологии в Москве. Мы можем курировать пациентов с заболеваниями суставов и предотвращать их, то есть заставлять систему работать таким образом, чтобы подобных проблем не было.

— Если ли возрастные ограничения для ваших пациентов?

— На сегодняшний день нет. Единственное ограничение для ортодонтического лечения — возраст до пяти лет, кроме какой-то серьезной патологии. Это не имеет смысла. Мое личное убеждение (и оно обосновано, научно доказано), что раньше, чем в шесть-семь лет, с ребенком делать в принципе нечего. Более того, практически не используют съемные пластинки, потому что их эффективность крайне низка. Вообщ,е можно выделить два вида лечения: раннее для детей и полное лечение для подростков и взрослых. Соответственно, в каждой возрастной группе выделяются определенные требования. Раннее лечение должно занимать минимальное время, должно быть максимально эффективным и комфортным для ребенка. Поэтому мы не используем съемные аппараты, только несъемные, те, что ребенок не может выплюнуть, забыть, потерять, снять.

— Может ли быть болезненным исправление прикуса и выравнивание зубов, и влияет ли это вмешательством на дикцию?

— Практически не влияет. Дискомфорт, наблюдающийся при установке брекет-систем, продолжается три-четыре дня, и я не могу сказать, что он большой. Пациенты реагируют по-разному — кто-то достаточно остро, кто-то вообще никак. В принципе, есть небольшой дискомфорт при накусывании . В целом, это не доставляет никаких социальных неудобств.

— Я понимаю, что бывают разные заболевания, разные случаи, но все же — как долго приходится носить брекеты до получения результата?

— Если мы делаем качественное планирование, тогда мы получаем самый краткий маршрут к финишу. Фактически, что такое диагностика — это карта, по которой мы имеем возможность продолжить «маршрут» лечения. Соответственно, с каждым пациентом он индивидуален. Это технология; и так же как самолеты, вертолеты или велосипеды — так и у нас, все системы разные. Я использую различную механику, арсенал у ортодонта достаточно большой. Я много где учился и знаю, что на сегодняшний день одна из самых прогрессивных техник — японская, техника многопетлевой дуги. С сентября месяца мы применяем самую новую технологию — это специальные дуги, которые достаточно комфортны для пациента, но позволяют обеспечить очень быстрое лечение. Эта методика была разработана в Японии и в сентябре представлена на конгрессе в Йокогаме. Сейчас мы уже активно используем все эти технологии.

— Говоря о возрастных ограничениях, вы не упомянули верхнюю планку.

— Её практически нет. Многим пациентам, проходящим реконструктивное протезирование, ортодонтия показана для того, чтобы уменьшить объем вмешательства ортопеда, объем обтачивания тканей, улучшить стабильность результата, выравнивание опорных зубов, если это необходимо, раскрытие промежутков, допустим, для имплантации и т.д. Ортодонтия не только не противопоказана, она показана во всех возрастных группах. Единственное — у нас есть небольшой стереотип в отношении ортодонтии: «Как я буду выглядеть с этими ужасными железками?» Есть эстетическая аппаратура, и ортодонтия у взрослых занимает очень немного времени. То есть мы стараемся максимально ускорить лечение, в течение которого производятся параллельно дополнительные методы подготовки, которые после снятия брекетов позволяют сделать окончательную реставрацию качественной, красивой и комфортной для пациента. Самое важное — это комфорт, потому что многим пациентам очень некомфортно, они приходят с жалобами после протезирования.

— Иногда после сложного протезирования, длительного лечения пациентам нужна комплексная реабилитация— такие услуги вы оказываете?

— Восстановление функции достигается на этапе протезирования. После протезирования восстановление невозможно. Нижняя челюсть крепится к черепу только при помощи мышц и связок. Единственным ограничивающим фактором, останавливающим сдавливание сустава, являются зубы, и если их неправильно запротезировать, происходит давление определенных структур. В результате чего появляются головные боли, щелчки, проблемы с открытием рта, сколы керамики, стираемость и так далее. Все эти факторы очень тесно связаны, и наша задача — провести качественную диагностику на этапе до протезирования и построить протезирование таким образом, чтобы это работало.

— Технология работы с детьми обычно отличается от таковой со взрослыми. Есть ли у вас какие-то особые методики?

— Безусловно. Я практикую достаточно большое количество методов лечения. В частности, некоторые технологии работы с детьми просто уникальны. Наша задача — максимально сократить сроки лечения ребенка, максимально увеличить комфорт и стабильность результата. Мы применяем несъемные аппараты, работающие именно скелетно — то есть, если есть проблема со скелетом, значит, мы с ним работаем. Пластинки, трейнеры и прочие аппараты я считаю малоэффективными, потому что, фактически, это работа только с зубами. То есть они куда-то раздвигают, но ортопедический эффект мало выражен. Более того, для ребенка это долго и некомфортно. Дети растут, и сдерживать их какими-то аппаратами достаточно долгое время — это не совсем правильно, дети должны дальше расти. Еще есть зубы мудрости — они начинают формироваться в возрасте 12-13 лет, и вызывают основные проблемы, которые необходимо решать. Зачем решать проблему ребенка в шесть лет, если в двенадцать мы все равно будем ею заниматься.

— В таких случаях вы просто ждете?

— Мы никогда не ждем, мы наблюдаем по показаниям. Если есть проблема скелетного сужения — мы производим необходимое расширение. Если есть проблема положения челюсти — мы оказываем влияние на рост, модифицируем его. Именно скелетно — с зубами мы практически не работаем; зубы — чуть позже.

— Несмотря на современные средства обезболивания, многим людям все равно страшно идти, они просто боятся боли, это уже устойчивый стереотип. Вам встречались пациенты, которые не могли преодолеть этот страх?

— Конечно. Любой пациент имеет страх боли, даже я сам, все мы боимся зубных врачей. Мужчины, прежде всего, боятся зубных врачей. Многие стоматологи тоже боятся. Это связано с нашим воспитанием, мы привыкли, что стоматолог — это всегда больно, некомфортно. Сейчас есть стереотип, что это еще и дорого. Это все стереотипы.

— В советские времена так оно и было, действительно же было больно.

— Все верно. Приходя в наш центр, каждый пациент получает врача, который его курирует. И задача врача — не сразу на него «наброситься» и начать лечить, а, прежде всего, выяснить основные проблемы, пообщаться, познакомиться и расположить друг друга. Сама процедура обезболивания на сегодняшний день элементарна, комфортна для пациента. Он ничего не чувствует, врач всегда общается с пациентом. Прежде всего, необходимо побороть этот психологический комплекс, и наши врачи с этим успешно справляются. Потому что прежде всего — контакт.

— Вы упомянули, что «дорого» — это стереотип. Цены разные, но ведь качественная стоматология — это действительно недешево.

— Качественная стоматология не может быть дешевой по определению, но всегда нужно взвешивать «за» и «против». Наши врачи проходят регулярное обучение. Если посмотреть новости на нашем сайте — мы недавно открыли даже рубрику новостей, для того, чтобы пациенты понимали, за что они платят деньги, и что они получают хороший результат за максимально быстрый срок, — за сентябрь у меня было пять или шесть междисциплинарных семинаров.

— Есть разные мнения по поводу отбеливания зубов — «вредно» и «не особо вредно». Каково ваше мнение как специалиста?

— Отбеливание зубов — индивидуальная процедура, которая может быть как показана, так и противопоказана. Соответственно, нужно очень тщательно выбирать пациентов — не все они подходят для отбеливания. Необходимо смотреть состояние эмали, твердых тканей, функции. При дисфункциональных состояниях очень много трещин на эмали, и отбеливание тогда будет противопоказано. Курение, употребление красящих напитков — кофе, чая, красного вина — в больших количествах...

— Уже после отбеливания делает его бессмысленным?

— Да, оно просто сходит на нет. У нас много пациентов, прошедших отбеливание, которые так или иначе употребляют кофе, но при этом они поддерживают отбеливание. Нужно смотреть по ситуации.

— Стоматологи говорят, что важен ежедневный уход за зубами, это не вызывает сомнений. Насколько различаются пасты, которые мы можем купить? Некоторые под видом «профессиональных чистящих средств» и стоят намного дороже.

— Любые средства гигиены всегда классифицируются: эконом-класс, средний класс и премиум-класс. Они отличаются составом. В более дешевых пастах используются более низкокачественные ингредиенты, в более дорогих пастах премиум-класса используются, например, дополнительные ферменты. В пастах, которые используем мы, помимо качественного состава, который не содержит пенящих агентов, «размыливающих» пасту, содержатся ферменты. Помимо механической очистки, они еще химически расщепляют остатки сахаров, тем самым снижая риск развития кариеса.

— Говоря «профессиональные», я имела в виду рекламный слоган, который используют — «профессиональная отбеливающая зубная паста». Это вызывает некоторое недоверие.

— Это все верно. В них, в основном, используются грубые абразивные частицы, которые царапают эмаль. Для процедуры отбеливания или просто качественной чистки достаточно раз в полгода проходить процедуру профессиональной гигиены, и уже с гигиенистом подбирать индивидуально средства гигиены. У нас работает врач-гигиенист, непосредственно этим занимающийся.

— Наверное, многие сталкивались с ситуацией, когда врач предлагает удалить зуб, который еще не совсем разрушился. Существуют ли современные технологии, чтобы все-таки сохранить зуб, который уже в плохом состоянии?

— Наш центр работает по научно-доказательной медицине, то есть мы не используем методов, которые продлевают жизнь изначально неспособным зубам. Потому что каждый разрушенный зуб — если есть очаг хронического воспаления, это лично мое мнение и мнение моих коллег — необходимо убирать, потому что он отравляет нашу кровь, то есть инфекция постоянно попадает в кровь, кость. Но если зуб можно спасти, наши врачи сделают все необходимое для того, чтобы его спасти, и это решается индивидуально в каждом случае.

— На сайте Центра есть целое досье на вас: вы учились, в числе прочего, в Испании, Венской школе междисциплинарной стоматологии в Австрии, в Германии. Что дала вам такая обширная учеба, насколько вам это интересно, как сейчас помогает в работе?

— Учеба — всегда стремление к лучшему. Моя задача — получать такие результаты, чтобы пациенты были довольны. Поскольку мы живем в довольно небольшом городе, необходимо, чтобы пациент к нам возвращался, а для этого необходим качественный результат. Поэтому вся моя учеба направлена на то, чтобы понять и научиться правильно лечить. Сейчас, имея мощную научную, практическую базу, долгосрочные исследования — мы можем даже проводить определенные обучающие программы для врачей. Это позволяет обеспечить ускоренный курс лечения пациентам, качественный и стабильный — то, чего мы и добиваемся.

— Вы ведете научную клиническую работу по лечению сложных черепно-челюстных лицевых дисфункций в московском Центре междисциплинарной стоматологии. Это отдельная работа, не связанная с зеленоградским центром?

— Она связана напрямую. Еще раз говорю: ортодонтия — это вмешательство во челюстно-лицевую область. Если мы сюда «влезли», значит, это необходимо тонко отстроить, чтобы это работало. Фактически, это швейцарский механизм — если шестеренки очень точные, все будет долго работать. Если где-то идет сбой, весь механизм рано или поздно начинает себя потихоньку уничтожать, пока не встанет. У кого-то, бывает, рот не открывается — но это уже совсем серьезные случаи. Чаще обращаются пациенты с менее выраженными проблемами.

— Беретесь ли вы за сложные случаи? Например, серьезная дисфункция в результате черепно-лицевой травмы после автомобильной аварии.

— Этим больше занимаются НИИ, здесь вопрос оказания помощи именно на государственном уровне немного по-другому регулируется, это что касается реабилитации. Дело в том, что нам практически не попадают такие пациенты, потому что, как правило, после аварии они отправляются в НИИ стоматологии. Но если такие пациенты обращаются к нам — безусловно, у нас есть все возможности для проведения их качественной реабилитации. Есть пациенты, которые приходят после автомобильных катастроф — не в остром периоде травмы, а, естественно, после, — таким мы, конечно, оказываем помощь.

— Были у вас случаи, когда вы отказывали пациентом, говорили, что не возьметесь, по тем или иным причинам?

— Как правило, нет. Не буду лукавить, конечно, бывают такие пациенты, но сказать, что я не возьму, потому что не знаю — такого нет. Это больше психологический фактор между врачом и пациентом, когда пациент не знает, чего хочет. Уровень моего образования позволяет мне работать, в принципе, со всеми.

— Оборудование в вашем центре чем-то отличается от оснащения других стоматологических клиник? Возможно, есть что-то эксклюзивное?

— Наша клиника «нафарширована» самым современным на сегодняшний день оборудованием, которое необходимо для работы. Если это стерилизация, то класса B, это самое последнее, что есть в стерилизации — двойной вакуум, полное уничтожение всех вирусов, микробов, спор. Если говорить о стоматологических установках, то они максимально комфортны — когда мы их выбирали, пробовали на себе, чтобы было удобно лежать. Если планируется долгая работа, пациенту должно быть комфортно, и мы выбирали те установки, в которых действительно удобно долго находиться.

— Можно менять положение головы?

— Безусловно. У нас практически все пациенты проходят лечение в горизонтальном положении, то есть лежа. Для того чтобы не затекала какая-то жидкость, еще что-то (это частый вопрос), все врачи используют коффердам, это специальная изоляция от слюны. Каждый зуб изолируется от полости рта, то есть врач работает индивидуально с зубом, при этом последний совершенно изолирован от слюны, микробов, а полость рта — от всех химических агентов, которыми мы можем обрабатывать зуб, тем самым проводя качественную стерилизацию, обработку каналов, обеспечивая хорошую постановку пломбы. Таким образом мы получаем долговременный и красивый результат.

— Применяете ли вы в каких-то случаях общий наркоз?

— Нет. Во-первых, общий наркоз сегодня практически не нужен в амбулаторной стоматологии — только в больших реконструктивных операциях, но для этого у нас есть договоренности с определенными центрами и хорошими челюстно-лицевыми хирургами. Наш челюстно-лицевой хирург проводит консультативную диагностику, но такие операции проводятся уже в стационаре.

— Ваш совет, как специалиста, людям, имеющим определенные проблемы с зубами, но не решающимся пока идти к стоматологу?

— Приходите к нам, вам понравится. Мы максимально открыты, и пациентам у нас нравится — от ресепшна, приема, до врача и качественного результата. Если вы сомневаетесь — мы всегда открыты, мы вас ждем.

— Спасибо за интересную беседу, напомню, в студии Zelenograd.ru был врач-ортодонт зеленоградского Центра функциональной стоматологии Алексей Ермаков.

Опубликовано на правах рекламы