Алексей Земко

— Давайте поговорим о вашей компании — для меня было удивительным узнать, выставки вроде «Лунариума», оказывается, оснащают зеленоградцы. Итак, когда и как ваша компания появилась в Зеленограде?

Е.Р. — Наша группа компаний существует уже более 10 лет, с того времени, когда была организована фирма «АЗПИ Электроникс».

А.З. — Да, в прошлом году мы как раз праздновали 10-летие. Компания «АЗПИ Электроникс» была организована в 2002 году, её изначальной целью была популяризация науки и научно-технологических достижений. В 2006 году была создана фирма «ЭКСПО Наука Интерактив», выступающая ныне совместно с «АЗПИ Электроникс» под общим брендом «Экспони». В основном мы используем в своей деятельности так называемые интерактивные экспонаты, то есть, популяризуем науку через занимательную науку, через музеи увлекательной науки. Interactivity — это «взаимодействие», и мы называем интерактивными экспонатами или по-английски «hands-on», то есть «руки включены», именно такие экспонаты, где происходит мультисенсорное взаимодействие через основные органы чувств. Мы руководствуемся в своей деятельности древнекитайской поговоркой: «Расскажи мне, и я забуду; покажи мне, и я, может быть, запомню; позволь мне участвовать и действовать, и я пойму». Это и есть основные наши два принципа. Первый — это элемент «сделай сам», то есть человек должен сам сконструировать знания, есть даже такое направление в образовании — конструктивизм. И второй принцип — это вовлечение в действие, привлечение в процесс познания компоненты игры. Как говорил Яков Перельман, написавший много книг по занимательной науке, не надо науку превращать в забаву, но нужно поставить забаву на службу обучению.

Екатерина Рубан

— Я думаю, что многие родители знают о подобных экспонатах и выставках, видели их, возили своих детей, например, в «Экспериментаниум» в Москве. Мне кажется, этот научный бум пришел в школьную среду сравнительно недавно, не 10 лет назад. Или мне так только кажется? Из чего вообще выросла идея вашей компании?

А.З. — Как вы знаете, «Россия — родина слонов». На самом деле всё это началось, может быть, с того же Якова Исидоровича Перельмана, в 30-е годы. Потом война помешала открыть «Дом занимательной науки на Фонтанке» в Ленинграде — его планировали открыть буквально в 1940 году. А потом в 1967 году открылся первый музей науки «Exploratorium» в Сан-Франциско, его организовал Фрэнк Оппенгеймер, и оттуда, видимо, пошло это направление.

— У нас-то не было таких интерактивных музеев как таковых, да?

А.З. — Да, может быть, это слишком пафосно звучит, но это была одна из причин, почему я этим занялся и ушел с довольно высокооплачиваемой должности в иностранной компании. Понимаете, сейчас таких центров (мы их называем научно-познавательными) более 400 в мире. Я не говорю о таких странах как Соединенные Штаты Америки, Германия, Ирландия, но это и Шарджа, Саудовская Аравия, Таиланд и так далее. А в России до того, как открылся Московский планетарий, ни одного подобного центра не было.

— Такое ощущение, что у нас они все активизировались примерно в одно время появились: заработала выставка «Зазеркалье», «Лунариум» и другие похожие...

А.З. — Да, выставка «Зазеркалье», мы ею занимались. Тут история какая: самым первым, наверное, все-таки был Московский планетарий, мы сделали для них первую партию экспонатов ещё в 2006 году. Эти экспонаты пролежали в упаковочных ящиках почти пять лет, так как их негде было экспонировать — в планетарии шла работа по реконструкции. Часть экспонатов там немецкие, часть — английские, часть мы даже сделали здесь, в России. А потом была выставка «Зазеркалье» (2008-ой год), куда мы тоже поставляли определенную долю экспонатов. Затем открылся «Экспериментаниум», и следом за ним, в июне 2011, обновленный Планетарий и его музей «Лунариум» с нашими экспонатами. Почти одновременно в Питере открылся «ЛабиринтУм», за ним «КидБург».

— Значит, всё это произошло за последние лет пять-шесть?

А.З. — Да, и сейчас идёт настоящий бум.

— На этом рынке в России работает много компаний — ваших конкурентов? Многие ли производят здесь что-то сами или они импортируют какие-то западные экспонаты?

А.З. — Без ложной скромности могу сказать, что у нас, наверное, нет конкурентов, как это ни странно. Рынок бумовый, можно сказать нишевый, но... Есть несколько компаний, которые тоже делают интерактивные экспонаты, но не такого уровня качества. Тут очень важны такие требования как вандалоустойчивость, прочность, надежность. Мы стараемся держать определенный уровень, европейский уровень, скажем так. Пока у нас конкурентов нет. Может быть, я зря это сказал, сейчас сразу появятся.

— А как вам кажется, у государства интерес растет к этому? Те проекты, которые уже осуществлены — они сделаны на частные деньги, они коммерческие, как «Экспериментаниум», например, который сам зарабатывает на себя? Или уже есть ощутимый интерес у вузов, у государственных структур, в образовании?

А.З. — Вообще это очень интересный вопрос. По нашим предыдущим проектам, наверное, примерно 70% финансирования было бюджетным, то есть оно шло либо на муниципальном уровне, от города Москвы, либо на федеральном. Но остальные проекты — частные. А сейчас получается как-то наоборот, видимо, пример «Экспериментаниума» показал, что можно сделать из этого бизнес, извлекать некую коммерческую выгоду. Но вы понимаете, это нарушает все законы того, как это развивается в мире...

— За рубежом такие музеи занимательной науки создаются на государственные деньги?

А.З. — Наш основной партнер — немецкая фирма «Kurt Hüttinger», и у нас часто происходили споры с её директором. Он говорил: «Да это невозможно — сделать образование коммерчески выгодным, невозможно создать научно-познавательный центр, который будет приносить прибыль!» Я говорил: «Вот увидишь!»

— Ну, вот «Экспериментаниум» — работает.

А.З. — Да, но я думаю, это временное явление, потому что во всем мире действительно серьезные центры — «Technorama» в Швейцарии, или «Cité des Sciences et de l’Industrie» в Париже, или «Heureka» в Финляндии, «Technopolis» в Бельгии и так далее — они везде существуют именно как государственные организации или, по крайней мере, некое частно-государственное партнерство. Нигде нет этого чисто на коммерческой основе. В этом даже есть идеологический момент, потому что если это бизнес, то рано или поздно владелец этого бизнеса столкнется с выбором «Вот это мне приносит деньги, это я буду ставить туда как экспонат, а это не приносит, и я не буду». Или же возникнет проблема спонсорства. Мы присутствовали на конференции в Санкт-Петербурге осенью 2012 года, и там был доклад, название которого меня, честно говоря, шокировало. Звучало это примерно так: «Детская интерактивная экспозиция как мощный инструмент маркетинга».

— Продвижение определенных товаров и марок через детские выставки?

А.З. — Да, конечно. Например, есть какой-то экспонат, посвященный, например, вождению самолетов, пилотам и так далее — и на нём логотип самой известной нашей авиакомпании... На Западе это тоже используется, но очень деликатно. Вы приходите, например, в «London Science Museum», который делает совершенно замечательную интерактивную экспозицию, и на входе вас просто встречают таблички, что данная экспозиция не могла бы состояться без помощи такой-то и такой-то фирмы. Но все основное финансирование дает государство.

— Вы сказали, что у нас государство тоже вроде бы неплохо начало, есть перспективы...

А.З. — Пока только на муниципальном уровне. Сейчас мы ведем переговоры с Татарстаном, где очень серьезно интересовались этим направлением, там это на министерском уровне. Есть проект в Калининграде...

— В Новосибирске, наверное? Тоже крупный научный центр...

А.З. — В Новосибирске интересная ситуация: там была проявлена очень серьезная активность примерно полгода назад, на нас вышел помощник губернатора Новосибирской области и с большим энтузиазмом говорил, что они хотят делать такой центр с интерактивными научными экспонатами, причем немаленький. Ведь тот же «Лунариум» занимает всего 1,5 тысячи квадратных метров, для Москвы это капля в море, нормальный центр должен быть 5-6 тысяч квадратных метров минимум. Допустим, в Варшаве построен центр «Коперник» в 40 тысяч квадратных метров, в 2010 году открылся. Так вот, заместитель губернатора Новосибирской области вышел на нас, а потом все как-то утихло. Нам сказали: «Нет денег в области, но на вас выйдет богатый человек». И к нам обратился местный предприниматель, который просто рассматривал эту идею как идею создания бизнеса, как проект. Интересный и достаточно молодой товарищ, 35 лет, он сказал: «Алексей, мне нужно, прежде чем я что-то начинаю, всё досконально изучить». И поехал по моим предложениям в научно-познавательный центр в той же Польше, затем в Германию, в Австралию, в США и так далее. Изучил всё это и потом мне звонит и говорит: «Нет, Алексей, я этим заниматься не буду».

— «Мы такого никогда не сможем поднять»?

А.З. — Когда он увидел в той же Варшаве, что это за хозяйство, его провели по цехам, которые ремонтируют эти экспонаты и делают новые, он увидел, какие там операционные расходы... Он понял, что...

— Никто кроме государства это не осилит?

А.З. — Да, что для бизнеса очередной торговый центр или еще что-то будет гораздо выгоднее, чем такой музей. Мы опять приходим к выводу, что без государства тут вряд ли что-то получится.

— Давайте опустимся на уровень Зеленограда, и тут я хочу сказать, что наши зеленоградские родители, конечно, в большой степени ориентированы на науку и технику. Во-первых, «город электроники», во-вторых, МИЭТ у нас есть, и многие постоянно возят детей в Москву на какие-то технические выставки, фестивали науки и т.д. А тут, оказывается, в Зеленограде есть такая компания. У вас нет каких-то наметок, планов создания своего шоурума, маленького центра интерактивной науки в нашем городе? Ведь у нас проходит ярмарка научно-технических проектов школьников и студентов «РИТМ Зеленограда» — может быть, там возможно показывать какие-то ваши экспонаты? Или есть, например, «Ситроникс» и «Микрон», партнёры РОСНАНО; меня всегда удивляло, почему они не откроют в Зеленограде какую-нибудь свою небольшую итерактивныю экспозицию для популяризации физики и микроэлектроники, вместо того, чтобы не только водить школьников и студентов по своему производству чипов и электронных карт, но и показывать им какие-то более доступные вещи? Вместо этого к нам только изредка приезжает на неделю «Нанотрак» или РОСНАНО с передвижной выставкой... Как вы на всё это смотрите?

А.З. — Меня тоже это всегда удивляло. Но с другой стороны, справедливости ради я должен отметить, что в 2002-2003 году, когда я начинал заниматься этим направлением, в общем-то, был определенный риск — уходить в совершенно новую область. А первая мечта у меня была — именно создание в Зеленограде такого центра занимательной науки.

— Значит, вы именно с Зеленограда и начинали мечтать?

А.З. — Да, о создании научно-познавательного центра, может быть, связанного с популяризацией именно микроэлектроники: показать детям, как работает транзистор, что такое запрещенная зона... Там даже терминология и то интересная: дырки, электроны и так далее. Можно было все это сделать очень увлекательно. Я вышел на руководство города, и должен сказать, что первый заместитель префекта Алексей Иванович Михальченков меня серьезно поддержал, не финансово, правда, а морально, но он сказал, что это очень интересное дело и надо этим заниматься. Потом у нас были еще встречи, но, к сожалению, пока такого центра сделать не удалось.

— Всё тоже упирается в финансирование?

А.З. — Да, и вы правы, что здесь какие-то серьезные фирмы, как «Ангстрем», как «Ситроникс» — они, может быть, должны как-то помочь и совместно с городом или с Москвой...

— Кстати, «Ангстрем» сейчас реконструирует свой музей...

А.З. — Да? Очень интересно. У нас ведь есть еще одно направление: мы занимаемся не только интерактивными выставками и музеями науки, научно-познавательными центрами, но и работаем для корпоративного сектора. Мы построили совершенно замечательный музей «Газпром трансгаз Югорск» — пусть вас не смущает первое слово, там не было ливня инвестиций, это был как раз разгар кризиса. Но музей действительно получился, причем музей нового типа, где традиционная демонстрация в витринах сочетается с какими-то интересными интерфейсами, как лазерная пушка или слайд-скрины... В общем, самые современные музейные технологии используются в интерактивном режиме. Поэтому если тот же «Ангстрем» захочет сделать что-то подобное — милости просим.

— Да, у нас бывает сложно свести даже зеленоградские компании между собой, хотя вроде бы все живут рядом, в маленьком городе.

А.З. — Да, что касается создания какой-то нашей собственной экспозиции или центра в Зеленограде — мечты и желания остаются, и мы с удовольствием готовы такой центр спланировать и оснастить. Мы ведь, в принципе, занимаемся проектами под ключ, начиная от разработки концепции и заканчивая поставкой, вводом в эксплуатацию этого оборудования, обучением персонала, гарантийным обслуживанием и так далее.

— Однако, брать на себя само функционирование такого центра как коммерческого проекта, вы не будете?

А.З. — Да, это совершенно другой бизнес.

— Хорошо, тогда расскажите про «ФабЛаб» в школе в МЖК — что это за проект, что вы в нём делаете?

А.З. — Мы очень рады, что в Зеленограде все-таки удалось начать этот проект — «ФабЛаб» или, как мы его называем, «FAB Toy» на базе лицея 1557.

Е.Р. — Я занимаюсь этим проектом, и наш проект победил уже в нескольких конкурсах, которые были организованы Агентством стратегических инициатив. Идея проекта принадлежит Алексею Евгеньевичу, который взял за основу проект «ФабЛаб» и несколько его модифицировал. Изначально «ФабЛаб» все-таки предназначен для более старших детей из средней и старшей школы, но мы предлагаем ориентировать его и на детей более младшего возраста, с 10 лет.

— Я знаю, что вы взяли за основу какую-то западную концепцию «ФабЛаба»; в России такие центры вообще есть? Наш будет первым, одним из первых, может быть?

Е.Р. — Идея «ФабЛаба» принадлежит Массачусетскому технологическому институту — это так называемый центр прототипирования, который открыт для широкого круга посетителей. Туда можно прийти, допустим, со своей флешкой, с каким-то своим проектом и прямо на месте получить прототип некоего изделия, которое отпечатывается на 3D-принтере, и можно посмотреть, насколько какая-то идея применима в жизни.

А.З. — Да, Нил Гершенфельд выдвинул эту идею в Массачусетском технологическом институте сравнительно недавно, в 2001-2002 году, и первый центр подобный центр назывался «Center for bits and atoms», то есть «Центр для битов и атомов». Идея «ФабЛаба» состоит в том, что имея некий набор оборудования — прежде всего высокотехнологического: 3D-принтер, фрезерный станок с ЧПУ, сканер, лазерный резчик и другие виды оборудования — вы можете информацию, которая измеряется в битах, превратить в атомы, то есть некий материальный объект. В этом вся идея. Например, папа с сыном придут, им помогут оцифровать их идею, — сделать табуретку, скажем — и через три-четыре часа они выходят из центра с готовой табуреткой. Это так, грубо говоря.

Мы постарались в нашей идее «FAB Toy» пойти несколько дальше — замахнулись на всю цепочку, от генерации инновационной идеи до ее, не побоюсь этого слова, коммерциализации, до создания некоего конечного продукта.

— Как это может воплотиться, в чем? Как школьники получат доступ к «ФабЛабу» и чем они там смогут заниматься?

Е.Р. — Во-первых, мы предполагаем программы нашего «FAB Toy» внедрить в учебные планы, начиная со средней школы, на уроках технологии: дети могут приходить в центр и заниматься там какими-то своими проектами.

— Лицей будет проводить уроки технологии по специальной программе в этом центре? Это хорошо, поскольку сейчас уроки технологии — это зачастую какие-то аппликации на бумаге и пришивание пуговиц....

Е.Р. — Да, а здесь они уже будут знакомиться с оборудованием, учиться работать на нем, разрабатывать что-то — например, образовательную игрушку. На уроках экономики они смогут, привлекая консультантов, допустим, просчитать будущую экономическую эффективность этой игрушки. Мы планируем привлечение школьников и студентов, они будут консультантами в нашем центре. Это могут быть и студенты-дизайнеры, которые помогут разработать упаковку для товара, и студенты-экономисты, которые будут помогать рассчитывать эффективность.

— А студентам это зачем будет нужно? Как это будет относиться к их образованию?

Е.Р. — Наш центр может стать хорошей базой для проведения студенческой практики или написания каких-то научных работ. Предполагается, что он будет открыт в вечерние часы для посещения специалистами и теми же студентами, будет работать не только для нужд школы.

— А насколько он будет открытым и свободным для всех зеленоградцев? Он будет работать только для школьников лицея 1557 или туда смогут прийти все желающие, как в детский клуб?

А.З. — Мы планируем, что изначально это будет лицей, но постепенно будут привлекаться ученики из других школ, студенты и аспиранты МИЭТа.

— А кто вообще занимается реализацией проекта «ФабЛаба»? Я слышала о многих организациях, которые в этом как-то участвуют: помимо лицея это, например, зеленоградский ЦПМСС под руководством Белехова, в котором есть лаборатория по работе с талантливыми школьниками. Или есть какие-то разные проекты?

А.З. — Мы работаем вместе с лицеем 1557. Надо отдать должное директору лицея, Татьяне Николаевне Грабарник, которая с энтузиазмом поддержала этот проект и прилагает массу усилий, чтобы он реализовался именно на площадях лицея. Кроме того, нас очень серьезно поддерживает Александр Владимирович Раптовский [председатель ТСЖ «МЖК Зеленоград» — Zelenograd.ru]; он отремонтировал помещение для «ФабЛаба» и тоже болеет за этот проект — это серьезная, в общем-то, поддержка. Помимо нашего проекта в Зеленограде, насколько я знаю, есть еще и другие лауреаты этого конкурса «ФабЛабов». Наш мы даже назвали по-другому — «Центр молодежного инновационного творчества „FAB Toy-Технопарк“».

Еще раз хочу вернуться именно к нашей специфике. Обычный «ФабЛаб» — он открыт для широкой публики, туда можно прийти и сделать нечто материальное, имея какую-то информацию или какую-то идею. Но традиционный «ФабЛаб» не решает одну серьезную проблему: она состоит в том, что очень много людей считает, что iPad-ы растут на грядках. И «ФабЛаб», может быть, даже усугубляет эту проблему, потому что в нём всё просто: я, не имея никаких технических знаний, прихожу, нажимаю какие-то кнопки и на выходе получаю изделие. Не надо глубоко изучать физику, не надо увлеченно ею заниматься — всё «падает с неба»... Тем более, когда еще такие сказки рассказывают, и эти сказки действительно претворяются в жизнь: например, что скоро будет 3D-принтер, который будет делать 3D-принтеры — машина, которая будет делать саму себя!

У нас идея другая: дети объединяются в некие проектные группы, им назначается взрослый инструктор, и назначается (или они сами выбирают) project-менеджер.

— Да, а какие взрослые будут работать в вашем «ФабЛабе», сколько их там будет?

А.З. — Действительно, в «ФабЛабе» нужны люди, которые этим делом интересуются и «болеют», и сейчас мы совместно с лицеем подбираем таких людей. Их не будет очень много — человек пять там должно быть штатных сотрудников.

— Значит, группа детей работает под управлением взрослого...

А.З. — Не совсем под управление, потому что мы бы хотели максимум самостоятельности. Инструктор будет как модератор, как куратор, а вообще-то хотелось бы, чтобы дети максимум делали самостоятельно.

— Они придумывают какую-то идею, какой-то продукт — что, например?

А.З. — Придумать — это не так просто. Мы их провоцируем, даем им посмотреть какие-то видеоролики — например, есть интересный ролик, как сделать простейший электродвигатель из батарейки, магнита и куска проволоки. Мы их, может быть, поведем в «Лунариум», мы будем с ними беседовать. В идеале мы хотим, чтобы с детьми работал человек, который знает, что такое ТРИЗ — теория решения изобретательских задач, который знает, что такое патентоведение... Почему мы взяли такой объект как образовательная игрушка — он должен быть интересен детям. Я вас уверяю, они подкинут кучу идей сами, потому что никто лучше них не знает, какую они хотят иметь игрушку. Таким образом будет генерироваться идея. И если она патентоспособна, то почему бы ее не защитить? Понятно, что дети в этом случае должны быть авторами.

— Образовательная игрушка — это, например, что?

А.З. — Вы знаете, что Земля сплюснутая, то есть её диаметр по экватору больше, чем по полюсам? А из-за чего это происходит? Из-за того, что Земля вращается. В Московском планетарии есть такой экспонат, «Экваториальная дуга» — это сфера, сделанная из таких металлических лепестков; посетитель подходит, раскручивает ручку, сфера начинает вращаться и «сплющиваться» под воздействием центробежных сил, это можно увидеть и ощутить самому. А теперь посмотрите вот на эту штучку [демонстрирует небольшую сферу на стержне, которая раскручивается и сплющивается таким же образом — Zelenograd.ru] — тут тот же самый эффект. Это игрушка, понимаете?

— И дети должны захотеть сочинить какие-то такие же штучки, которые можно показать?

А.З. — Такие или другие... Я вас уверяю — это только открыть кран, а потом вы не будете знать, куда деваться от множества их идей. Но дальше нужно повернуть всё это в конструктивное русло: «Так, ребята, вот вы захотели сделать такую штуку. А давайте мы не будем ограничиваться какой-то кустарщиной — это должен быть нормальный прототип, продукт, который, может быть, у вас захочет взять на производство какой-то завод игрушек». Может быть, дети на своем проекте даже деньги заработают. Понятно, что заплатить им, вряд ли, получится, но организовать какую-то поездку в Швейцарию или еще что-то такое, чтобы они поехали и посмотрели тот же научный центр за рубежом — почему бы нет?

Итак, дальше мы говорим детям: «У вас разыгралась фантазия, давайте немножко опустимся на землю». Мы приглашаем эксперта по управленческому учету...

— Обсчитать всё это с экономической точки зрения?

А.З. — Да, «Давайте подсчитаем себестоимость: сколько вот это стоит, сколько вот это, сколько работа. Теперь вы понимаете, что эта штучка получится „золотая“? Давайте думать, как это изменить». И таким образом вплоть до того, что на финальном этапе, как Екатерина уже говорила, задействуется эксперт по упаковке.

Надо еще сказать, чем наш «FAB Toy-Технопарк» отличается от «ФабЛаба». «ФабЛаб» — это просто набор производственного оборудования, мы это называем блоком производства и он у нас только один из трех. А первый блок у нас называется «Инкубатор идей». Второй блок — «Лаборатория», там можно ставить какие-то эксперименты.

— Сделать пробный образец и посмотреть, как он работает?

А.З. — Да, пока еще в ручном варианте, но проверить, работает идея или нет, просто физику проверить. А уже вслед за этим дети переходят в блок производства, и там им помогают всё это оцифровать, сделать прототип, образец товарного вида. Потом они думают, какую сделать упаковку, её тоже изготавливают. Ну и вплоть до того, что их специалисты, эксперты учат, как проводить презентацию и как пойти к настоящему директору, всё это представить и попробовать его убедить, что их разработка действительно будет пользоваться спросом. То есть идея состоит в том, чтобы дети получили не только технологическое, научно-технологическое образование...

— ...но и экономическое?

А.З. — Да, но и параллельно получили какие-то знания из области экономики, из маркетинга, из рекламы, из PR и так далее. Что еще очень важно: понятно, что не все дети — будущие Кулибины, да этого и не должно быть, но в этой группе, работая по этому проекту, они поймут, что Петя, допустим, не очень силен в физике, может быть, не так она ему и интересна, но он прирожденный дизайнер или экономист. Они поймут, что вообще-то все члены команды очень важны для общего успеха; что если мы хотим получить некий конечный продукт, всё это равнозначно важно.

— Вы полагаете, такие детские проекты реально смогут зарабатывать деньги и как-то окупаться, или это все это будет просто на бюджетном финансировании как образовательная программа в рамках лицея?

А.З. — Честно говоря, я думаю, что окупаемость надо ставить как программу-максимум, то есть можно об этом мечтать, можно об этом думать, но совершенно очевидно, что каких-то рентабельных проектов может быть 3-5%, и это уже будет хорошо, но не надо на это рассчитывать. Опять же, я думаю, что сам «ФабЛаб» должен финансироваться из бюджета. Мы за это взялись как частная компания; во-первых, нам сама идея интересна, хочется проверить ее, и, во-вторых, кто-то должен следить за этим оборудованием, кто-то должен его ремонтировать, обслуживать, кто-то должен обучать, как с ним работать. Соответственно, мы надеемся, что нам это будет каким-то образом оплачиваться. Лицей — это бюджетная организация системы образования, значит...

— В каком состоянии сейчас вопрос о финансировании и реализации проекта вашего «ФабЛаба»?

А.З. — Очень хорошая новость состоит в том, что в конце 2012 года, после многочисленных согласований, подачи всяких заявок и так далее, нам выделили грант и даже деньги, довольно приличные, на закупку оборудования — прежде всего, высокотехнологического оборудования для блока производства. Это станки, приборы, мы сейчас занимаемся закупкой этого оборудования.

— Сейчас уже есть, куда его ставить в лицее, в школе МЖК, или еще пока нет?

А.З. — Там надо завершить там ремонт. Кроме того, мы получили только деньги только на оборудование, но должны быть еще деньги на кадры... Пока не хватает каких-то частей даже по оборудованию, по мебели и так далее. Грант был получен от Департамента развития предпринимательства московского правительства, мы очень благодарны, что это случилось, но сказав «А», надо говорить «Б» — мы на это надеемся.

— В лицее 1557 ваш проект как будет работать как основная образовательная программа по технологии или как дополнительная, с каких классов?

А.З. — Наш центр будет нести двойную функцию. Во-первых, там, как Екатерина сказала, будут проводиться на очень серьезной базе дополнительные занятия по технологии — по дисциплине, которая пока еще не снята из учебного плана. Сейчас есть определенная ностальгия по урокам труда, а у нас в это центре предусмотрены и верстаки, и паяльные станции — то, что можно применить просто в рамках школьной программы. А вторая функция центра — это коммерциализация разработок. Звучит, конечно, по-взрослому, сурово, но по сути это она и есть, на примере образовательной игрушки. Сложно сказать, какая тут доля тут придётся на технику и какая на обучение основам экономики, но очевидно, что техники будет больше, потому что все-таки мы говорим об инновационных идеях, о разработках, о высокотехнологическом оборудовании. Но, в конце концов, мне кажется, это и не так важно. Самое главное для нас — это чтобы дети научились понимать, что все профессии нужны и важны. Пробудить в них любознательность, интерес к науке и к технике... Потому что я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что бич нашего времени в том, что люди перестают удивляться.

— Да, они уже не удивляются полетам в космос, не удивляются тому, что есть интернет — общечеловеческая база знаний.

А.З. — А Сократ сказал, что мудрость начинается с удивления. Кстати, если позволите, хочу процитировать еще одно высказывание, нам оно очень нравится. Это сказал великий физик Нильс Бор: «Понимание атома — это детская игра по сравнению с пониманием детской игры».

Елена Панасенко