Алексей Новоселов

— Е.П.: Начнём с вашей истории: когда-то вы стартовали как поставщик импортных микросхем на российский рынок, правильно?

— А.Н.: Да, компания была организована в 1993 году и изначально специализировалась на поставке микросхем производства стран СНГ — Украины, Армении и Беларуси — для предприятий российского ВПК. Начинались в те времена и поставки импортных микросхем.

— Е.П.: Как получилось, что потом вы перешли к собственным разработкам? У вас уже было какое-то ядро разработчиков, которое к этому стремилось, или все начиналось с нуля, вы набирали их?

— А.Н.: Все начиналось с нуля, можно даже сказать — вполне романтично: в двух двухкомнатных квартирах во 2-м микрорайоне. Компания привлекла меня, как руководителя центра проектирования, со мной пришло еще четыре человека, они и составили костяк этого центра. Затем, в течение 2004-2005 годов пришло еще порядка 20 разработчиков. Эти люди стали ядром центра проектирования компании «Миландр», с этого момента и началась история его развития.

— Е.П.: У вас зеленоградские «корни» — откуда ваше ядро, из МИЭТа?

— А.Н.: В основном это, конечно, выпускники МИЭТ. Первые люди, которые пришли в центр — это были два схемотехника, два тополога и один молодой студент.

— Е.П.: То есть, в двухкомнатных квартирах собрались миэтовцы, вероятно, недавнего выпуска, которые хотели работать по профилю? В 90-х годах это был, в общем-то, подвиг — оставаться в микроэлектронике вместо того, чтобы уйти в какой-то бизнес.

— А.Н.: Это было уже начало 2000-х, и, конечно, весь тот потенциал, который был накоплен компанией в 90-х по части поставок микросхем, пригодился — при создании центра проектирования сразу была видна целевая рыночная ниша. То есть, мы практически уже в те времена знали, кто будет покупать наши микросхемы, оценивали объем продаж и инвестиций, они были не настолько рискованными.

— А.Э.: А кого вы тогда видели своим основным потребителем?

— А.Н.: Так получилось, что как раз те предприятия и организации, которые были нашими клиентами по линии перепродаж, по линии второго поставщика — эти же предприятия стали нашими клиентами по нашей собственной продукции.

— Е.П.: То есть, вы решили заместить импортные микросхемы на собственные, отечественные?

— А.Н.: Да, именно так.

— А.Э.: Выполняли федеральную целевую программу по развитию отечественной элементной базы еще до того, как она появилась…

— А.Н.: Как раз где-то с 2004 года мы достаточно плотно сотрудничаем с Министерством обороны, с Министерством промышленности и торговли при реализации различных ФЦП. Помощь государства была очень даже кстати и очень нужна. Самое главное, что она дала определенный эффект.

Сергей Шумилин

— Е.П.: Сколько сейчас ваши собственные разработки составляют в общем объеме продаж «Миландра»? Какая доля осталась у импортных поставок?

— А.Н.: На текущий момент бизнес компании «Миландр» — это два основных направления: разработка и производство собственной продукции и исполнение функций второго поставщика, то есть, перепродажа компонентов других производителей. Сейчас собственная продукция занимает 40% в общем объеме продаж. Её объём увеличивается, каждый год — на протяжении последних лет пяти мы удваиваем объем продаж собственной продукции ежегодно.

Разработки и рынок: «Лучше делать свое дело, но очень качественно»

— Е.П.: Расскажите о направлениях разработок «Миландра» и о ваших потребителях: какова доля гражданской продукции среди ваших поставок?

— А.Н.: Основные наши потребители это, конечно, предприятия российского военно-промышленного комплекса. Основные направления разработок это, прежде всего, микроконтроллерная, микропроцессорная тематика, это схемы памяти, интерфейсные схемы, схемы АЦП и ЦАП. Это цифровая и аналого-цифровая техника. В структуре фирмы под каждое направление выделена определенная группа людей, команда. Вот Сергей как раз руководит одной из таких команд. Причем это, наверное, первая команда в центре проектирования, которая начала функционировать в 2004 году, определилась как отдельный отдел, а дальше росла и размножалась. Из этого отдела и этой команды на протяжении последних десяти лет уже выросло два новых самостоятельных отдела. Один из них — отдел цифровых сигнальных процессоров, который занимается разработкой современных сигнальных процессоров для рынка ВПК.

— Е.П.: В одном из интервью в 2011 году вы говорили, что микропроцессоры — это пока не для вас. Сейчас вы выросли над этим статусом?

— А.Н.: Да, мы охватили многие сегменты микроэлектроники.

— Е.П.: Кто ваши конкуренты в России — какие-то основные компании, которые вы бы поставили в один ряд с вашей? Из зеленоградских — есть «Микрон», есть «Ангстрем», есть «ЭЛВИС», например…

— А.Н.: Бизнес «Миландра» достаточно специфичный, мы не имеем своей собственной кристальной фабрики и работаем в режиме фаблесс, пользуясь услугами фабрик-фаундри, где по нашим разработкам делают кристаллы. У нас они уже упаковываются, тестируются, испытываются и так далее. Соответственно, нашими конкурентами, кто работает примерно по такому же циклу, является ряд зеленоградских компаний. По России — это Воронежский НИИ электронной техники…

— С.Ш.: Из прямых конкурентов это также белорусский «Интеграл».

— А.Н.: «Интеграл» немного отличается, потому что у него своя собственная кристальная фабрика. Они более жестко, чем мы, привязаны к технологии.

— А.Э.: Про «Микрон» и «Ангстрем» можно точно так же сказать.

— А.Н.: Да. Эти фабрики имеют жесткую привязку к своей технологии, в этом плане мы несколько гибче.

— А.Э.: То есть, это некое конкурентное преимущество для вас? Потому что если говорить о поддержке государства, у нее же есть обратная сторона: тот же Минпроторг может загонять всех, например, под правила проектирования «Микрона» и говорить: «Если вы хотите с нами дружить, то, пожалуйста — к ним».

— А.Н.: Что, в общем-то, и происходит иногда.

— А.Э.: Это партнерство, это конкуренция, это принуждение? Чего здесь больше или все сразу?

— А.Н.: Это больше партнерство. Все-таки тот же самый «Микрон» на протяжении многих лет для нас является стратегическим партнером. Мы работаем с ним не только по направлению фаундри-бизнеса, то есть, они не только делают нам кристаллы, но мы еще и являемся одним из крупнейших поставщиков продукции. Соответственно, говорить о какой-то конкуренции с «Микроном», наверное, неправильно. Конкуренции с «Ангстремом», вероятно, больше, потому что все-таки с «Ангстремом» у нас больше пересечений по номенклатуре продукции.

— Е.П.: Но вы не выпускаете там какие-то чипы? Силовые микросхемы?

— А.Н.: Нет, на «Ангстреме» мы пока ничего не делаем. Вообще силовая тематика, силовая электроника — это немножко не наш профиль.

— А.Э.: Это хорошо, все в итоге как-то специализируются, «Ангстрем» занимает свою нишу, вы свою — это ниши становятся еще более узкими, это кажется позитивным.

— А.Н.: Это, в общем-то, действительно позитивно, потому что микроэлектроника — достаточно сложная сфера деятельности и без специализации тут никуда. Объять необъятное невозможно. Поэтому большого смысла расширять направления работы, может быть, и нет. Лучше делать свое дело, но очень качественно.

— А.Э.: А вот такой вечный вопрос, который, по крайней мере, в Зеленограде и в российской микроэлектронике обсуждается — по какому пути нам идти? Сохранять, как у вас, фаблесс-направление или, как «Микрон», все-таки иметь полный цикл производства микросхем? В целом как вы оцениваете эту проблему?

— А.Н.: Я считаю, что надо развивать фаундри-бизнес в России. Такие фабрики как «Микрон», «Ангстрем» и некоторые другие в нашей стране должны иметь квалифицированный бизнес, связанный с фаундри, и предоставлять разработчикам именно свои фаундри-услуги. В том числе и зарубежным разработчикам. Моя позиция такова: бизнес по производству пластин — это один бизнес, бизнес по разработке — это другой бизнес. Смешивать их — на текущий момент времени я могу на пальцах перечесть мировые компании, которые имеют не только подразделения разработчиков, но и фабрику: Intel, Samsung, AMD еще, может быть. Причем, Samsung, например, очень многие разработки отдает на сторону, они все-таки больше уходят именно в технологические вещи. Но это гиганты, с которыми нам на текущий момент времени пока не сравниться…

— Е.П.: То есть, стоит иметь и фаблесс-компании, и фаундри в России, но не смешивать?

— А.Н.: Да. И то, и другое, но не смешивать.

— А.Э.: Значит, бизнес «Микрона», на ваш взгляд, немножко ошибочный?

— А.Н.: Почему? Все-таки есть центр проектирования НИИМЭ и есть завод «Микрон», это все-таки…

— А.Э.: Несмотря на то, что хозяин, грубо говоря, один, вы это понимаете как разные бизнесы?

— А.Н.: Да, мне кажется, это все-таки два разных бизнеса.

— Е.П.: А какие, по-вашему, у производства в России дополнительные преимущества, кроме экономических — если они есть? Понятно, что для ВПК важны отечественные микросхемы, но, тем не менее, статус отечественной микросхемы до сих пор даже не определен, и нет привилегий у отечественных производителей на рынке.

— А.Н.: С точки зрения гражданского применения таких привилегий никаких нет. С точки зрения рынка ВПК — привилегии есть, существует все-таки перечень разрешенных компонентов, никуда мы от него не денемся. Существуют элементы национальной безопасности, касающиеся информационной безопасности в микроэлектронике.

— Е.П.: И ваши чипы, выпускаемые на «Микроне», лучше для ваших заказчиков из ВПК, нежели сделанные за рубежом?

— А.Н.: Да, для наших заказчиков из ВПК они лучше.

— Е.П.: Вы сейчас переносите ваше производство на «Микрон» постепенно?

— А.Н.: Сотрудничество с «Микроном» у нас ежегодно растет и развивается. Думаю, в ближайшей перспективе мы будем работать еще ближе и теснее.

Производство микросхем в России: «Переход на отечественные фабрики снижает риск, но и их можно остановить извне…»

— А.Э.: У меня вопрос к Сергею, раз мы затронули тему национальной безопасности. Разговоры о возможных «закладках» в импортных комплектующих — насколько это реально?

— С.Ш.: Смотря, что подразумевать под словом «закладка».

— А.Э.: Ну, знаете, что где-то нажмут кнопку… У нас недавно было интервью с компанией Zelax, которая производит телекоммуникационное оборудование. Они говорили, что в области телекоммуникаций есть такая опасность, и были такие случаи — где-то «нажимают на кнопку», и все важное оборудование, установленное в каких-то стратегических местах, отключается.

— С.Ш.: Тот сценарий, который вы сейчас рассказали — наименее вероятный. Наиболее вероятный сценарий — это то, что когда мы применяем какую-то импортную микросхему, мы не всегда знаем, что она из себя представляет по обычным электрическим параметрам либо по функциональному поведению. Это даже не какие-то специально заложенные туда особенности для диверсии или еще что-то такое, а просто — недосмотрели, недоразработали, не так проверили, и она просто плохая. Это вполне обычная ситуация, у всех разработчиков бывают ошибки в дизайнах. И в этом случае, когда, например, уже наши разработчики находят такие недостатки в импортных микросхемах, а на кону стоят какие-то большие партии продукции — с нашей стороны, к сожалению, нет никаких рычагов воздействия на производителя. В этом самая большая проблема и самый большой риск: применяя импортные микросхемы, вы не сможете как-либо повлиять на производителя.

— Е.П.: А в производстве ваших микросхем за рубежом есть какой-то риск? То, о чем тоже активно говорят: «Надо производить чипы у нас». Это имеет под собой основания?

— С.Ш.: Конечно. В этом случае тоже переход на отечественные фабрики снижает вероятность этого риска…

— Е.П.: На зарубежной фабрике в наши чипы могут что-то встроить? Нам «Ангстрем» отвечал на этот вопрос: нет, туда уходят совершенно закрытые шаблоны, в которые невозможно ничего добавить со стороны.

— А.Э.: Это опять вопрос качества?

— С.Ш.: Опять-таки качества, да. Добавить туда какой-нибудь передатчик, который сольет всю шпионскую информацию — это маловероятно. По крайней мере, мне неизвестны такие случаи. А то, что вам придет микросхема, которая… Когда вы проводили разработку, все прекрасно, получились хорошие характеристики, потом вы уже запустили промышленную серию и вдруг неожиданно микросхемы начинают отказывать. Вот почему мы, например, отдаем на фабрики зарубежные те самые шаблоны, там производят кристаллы, но оттуда к нам приезжают нетестированные пластины. Мы сами их внимательно тестируем в температурном диапазоне, в напряжениях питания, то есть, фактически проверяем за производителем кристаллов, как качественно они выполнены.

— А.Э.: За рубеж вы стараетесь отдать какой-то минимум?

— С.Ш.: Да. И зачастую бывают ситуации, что приходят пластины, мы видим, что там что-то не так, начинается общение с зарубежной фабрикой, и там говорят: «действительно, у нас ушли техпроцессы» — и в ряде случаев делают бесплатный перезапуск и т. д. И в любом случае, работая с такими фабриками, мы всегда находимся под угрозой, что фабрика в какой-нибудь момент откажется от выполнения наших заказов по требованию того же Госдепа США, который ей скажет: «Для вот этой фирмы вы закрыты, поскольку применяете наши американские технологии». Даже если фабрика находится в Китае, в Германии либо еще где-нибудь — она может быть закрыта для нас, поэтому переход на отечественные фабрики даёт безопасность.

— С.Ш.: Впрочем, тот же самый «Микрон», к сожалению, достаточно сильно технологически завязан на импортное оборудование, на импортную химию.

— Е.П.: И даже на «Микроне» нет гарантии от каких-то остановок производства по внешним причинам?

— С.Ш.: Это будет сделать несколько сложнее, но при желании, к сожалению, его можно остановить.

— А.Э.: Значит, выход — сделать в России полностью независимый полный цикл, распределенный по разным компаниям, начиная от химии и заканчивая тестированием?

— Е.П.: А это возможно?

— С.Ш.: Не так нужно делать. Надо на самом деле, чтобы такие фирмы, как «Миландр», «Ангстрем», «Микрон» и другие встраивались в мировую микроэлектронную промышленность. Чтобы не только мы были зависимы от импортных поставщиков, но чтобы и импортные компании были зависимы от нас. Это может быть простейший способ — чтобы, например, объем заказов российских производителей на какой-то импортной фабрике измерялся в миллиардах долларов. В этом случае уже сама фабрика поймет, что если вдруг ее попросят закрыть производство для России, она потеряет большие деньги. Это самый простейший способ, конечно, и очень денежный. Другой способ — выход на мировые рынки, продажа продукции, которую мы делаем здесь, зарубежным производителям. Но это наиболее сложный путь.

— Е.П.: У «Миландра» есть зарубежные заказчики — их мало?

— С.Ш.: Их мало, да. К сожалению, для них мы выступаем в роли соисполнителей, практически не имея прав никаких на конечную продукцию. В лучшем случае можем «помахать флажком» и сказать, что в последних телефонах HTC есть блоки, разработанные компанией «Миландр».

— А.Э.: Это здорово, это, мне кажется, очень позитивно.

— С.Ш.: Но мы, к сожалению, даже не можем сказать, в какой конкретно марке. Мы только знаем, что по заказу длинной цепочки некоторые разработки перешли к нам. Мы их сделали, и по цепочке они были встроены.

— Е.П.: Как по-вашему — на чем можно специализироваться в России, чтобы это было востребовано за рубежом? В июне в Зеленограде проходила конференция SEMICON Russia 2013, там эту тему активно обсуждали…

— С.Ш.: Сказать сложно, но можно учитывать российские реалии. Хоть мы и вступили в последнее время в ВТО и так далее, в России действуют законы, которые заставляют в ряде техники применять именно отечественные стандарты. Начиная от криптографии и заканчивая, например, всевозможными свойствами по электромагнитной совместимости… это унаследовано еще со времен Советского Союза, когда мы могли позволить себе развивать собственные стандарты. Нужно делать эти стандарты открытыми. Те же самые железные дороги: от нас и в Финляндию пришли стандарты железных дорог, и весь бывший Союз имеет эти же стандарты. Пожалуйста, если вы хотите делать технику для наших железных дорог — соблюдайте отечественные стандарты. К сожалению, сейчас идет обратная картина: Европейский союз, ВТО навязывают нам свои стандарты, и мы должны изучить их, чтобы соответствовать им, выпуская продукцию. И опять-таки, мы, получается, отстаем, идём вслед за ними. Нужно предоставлять свои собственные стандарты, не просто запретительные — «Сделайте по таким-то требованиям, по такому-то ГОСТу» — а «Пожалуйста, вот такие электрические параметры, они научно обоснованы; хотите это делать — делайте». В этом случае самый простейший вариант: импортные производители придут к отечественным разработчикам, поскольку они знают эти стандарты. Это, скажем так, именно по завоеванию массовых рынков.

— Е.П.: А они придут? Потому что, например, отечественные компании делали чип для ГЛОНАСС, а потом — раз, и этот чип выпустил Qualcomm…

— С.Ш.: У нас был приоритет.

— Е.П.: Но мы не сумели им воспользоваться.

— С.Ш.: Мы не сумели им воспользоваться, да. К сожалению, импортные разработчики сказали: «Ну, раз вы открыли стандарт… Вы 10 лет тратите на разработку, мы потратим два года». Они нас догнали и перегнали.

— Е.П.: В итоге, откроем им все стандарты — может произойти то же самое?

— С.Ш.: Это уже зависит от разработчиков. Это первое направление, именно по массовой продукции. И второе направление, где зарубежные компании могут прийти к отечественным разработчикам — это специфические разработки. В первую очередь те же радиационные стойки и микросхемы, узкоспециализированные микросхемы, которые применяются не обязательно в военной технике, в космосе и авиации, но и в темах, связанных с электростанциями, с линиями передач, с какими-либо повышенными требованиями. Можно сыграть на схожести наших климатических условий с нашими военными стандартами. Все отечественные микросхемы имеют запредельный температурный диапазон — от -60°С до +125°С. И перевод военных микросхем именно на гражданские рельсы, где требуются также очень низкие температуры — это практически не затратные действия…

— А.Э.: А мы здесь конкурентоспособны? В Соединенных Штатах всегда военные разработки переходят в гражданское применение, и вы говорите сейчас примерно о том же самом.

— С.Ш.: И нужно пользоваться, опять-таки, их заградительными методами — «Все, что ниже -40°С продавать нельзя». Это ведь первоочередной признак того, что микросхема имеет какую-то военную историю. Пожалуйста — разрешите продавать наши микросхемы с военными температурными диапазонами для гражданского рынка.

Расширение сборочного производства: «Проблем с введением новых мощностей в Зеленограде у нас никогда не было…»

— Е.П.: Возвращаясь к вопросу собственного производства «Миландра». По итогам SEMICON Taiwan 2013 в сентябре стало известно, что вы договорились с компанией Surplus Global о поставке технологического оборудования для производства микросхем. Это какие-то перспективы вашего собственного производства?

— А.Н.: Я был на этой выставке, мы прорабатывали разные варианты поставщиков оборудования. На текущий момент времени наша фабрика по сборочно-измерительному производству, которая находится в этом же здании [первая зеленоградская «клюшка» — Zelenograd.ru] - она не успевает справляться с планами производства, которые мы ей ставим. Поэтому мы сейчас ведём умножение производственных площадей на два. Мы купили дополнительные площади рядом со старыми и расширяемся. Сейчас эти площади уже находятся на этапе введения. Там сделана полноценная чистая комната соответствующего класса чистоты, подготовлено все необходимое климатическое оборудование, оборудование по очистке воздуха, и следующий этап — это наполнение этой чистой комнаты производственным оборудованием. Одной из целей нашей поездки в Тайвань целей был подбор поставщиков этого оборудования.

— Е.П.: Что вы там хотите производить?

— А.Н.: Ту продукцию, которую мы сейчас производим, микросхемы специального назначения. Сегодня в номенклатурной линейке «Миландра» порядка 60-ти микросхем. По объему производства и сбыта в 2013 году мы уже перевалили за 100 тысяч штук — объем производства на 2013 год по нашему плану, который мы, в принципе, выполняем, составит около 650 миллионов рублей. Это полноценное серийное производство, которое мы собираемся расширять.

— А.Э.: А вот скажите, в Зеленоградском наноцентре тоже есть какие-то мощности по сборочному производству — вы об этом знаете? Как-то ими вы пользуетесь?

— А.Н.: Нет. Объясню почему: дело в том, что наше производство имеет определенные сертификаты качества. Мы сертифицированы Министерством обороны под разработку и сборку, и так далее.

— А.Э.: Там тоже есть военная приёмка.

— А.Н: Нам необходимо иметь свое собственное производство для того, чтобы осуществлять более жесткий его контроль и выполнение производственных планов. Поэтому мы сейчас и занимаемся его расширением.

— А.Э.: В Зеленограде легко расшириться? Вот вы сказали: «Мы увеличили площади вдвое». Я знаю, что у многих компаний проблемы с качественными площадями.

— Е.П.: Кто-то выводит производство в Тверь, в Тверскую область.

— А.Э.: Как вообще вы оцениваете зеленоградскую «экосистему» для предприятий микроэлектроники?

— А.Н.: Очень даже хорошо. Мы начинали в этом здании в 2004 году с очень небольших площадей, порядка 200-250 квадратных метров, и с тех пор расшились до площади 5000 квадратных метров. За 10 лет вполне достойный результат. И проблем с введением новых мощностей у нас особенных никогда не было.

— А.Э.: Площади и вся инженерная инфраструктура — в этом смысле всё нормально?

— А.Н.: Да. Если есть достойное финансирование, то всё это возможно.

— Е.П.: А вот по поводу финансирования: на российском рынке сейчас есть заказчики на разработку чипов помимо государства? Какая часть ваших разработок ведётся за счёт госфинансирования, а какая — на собственные средства или по частным заказам?

— А.Н: Да, инвестиции в разработки у нас идут по двум каналам. Первый канал это, конечно, разные федеральные целевые программы, прежде всего, ФЦП Министерства промышленности и торговли. И второй канал — это наши собственные инвестиции. Сейчас объем инвестиций распределяется между ними примерно как 70% на 30%. Если я не ошибаюсь, по этому году общий бюджет центра проектирования составит около 200-250 миллионов рублей, из них как раз около 70% инвестиции государства. Все остальное — это свои внутренние вложения и очень небольшая доля сторонних проектов.

— Е.П.: То есть, частные инвестиции тоже есть?

— А.Н.: Доля таких заказов достаточно мала, но они у нас есть. У нас достаточно плодотворное сотрудничество с такими компаниями, например, как «Метеор», по генераторным микросхемам. Но в соответствии с договором эта разработка полностью является интеллектуальной собственностью заказчика.

Кадры и социальные программы

— Е.П.: Компания расширяется, производство расширяется — где вы берете сотрудников, планируете ли их массовое привлечение?

— А.Н.: Кузница кадров у нас находится через дорогу — МИЭТ. Основной костяк нашей команды это выпускники МИЭТа, но кроме этого также привлекаются люди со стороны. У нас, на удивление, оказалось достаточное количество персонала, кто ездит на работу из Москвы в Зеленоград.

— Е.П.: А что вы скажете о выпускниках МИЭТа, об их качестве? Многие говорят, что студентов приходится учить чуть ли не с нуля.

— А.Н.: Это несомненно. Конечно, студенты, выпускники, кто к нам приходит… Во-первых, у нас, как правило, студенты начинают с последних курсов проходить практику, далее мы проводим достаточно жесткий отбор. В среднем, наверное, набираем человека три-четыре выпускников МИЭТ ежегодно. Затем идет этап первичного обучения — года три, наверное, человек работает «подмастерьем». А потом людям, которые прошли эту школу, уже можно доверять серьезные проекты.

— Е.П.: А вы к этому спокойно относитесь, что вам приходится доучивать выпускников? Или, по-вашему, вузы делают не все, что могли бы?

— А.Н.: Вполне спокойно.

— Е.П.: Целевое обучение студентов в МИЭТе вы не ведете?

— А.Н.: Нет.

— Е.П.: Дополнительные курсы, например, программа Cadence в МИЭТе — их обязательно проходить тем, кто хочет пойти к вам на работу?

— А.Н.: Нет, это не совсем обязательно. Cadence — это инструмент.

— С.Ш.: Когда мы берем студента, первый вопрос, который мы ему задаем — держал ли он в руках паяльник. Так что дело не в программном обеспечении. Если человек изначально был ориентирован на разработку какой-то электроники, если он что-то пробовал в своей жизни собрать — пускай какой-то простейший радиоприемник — это гораздо больший плюс для него при поступлении на работу в нашу компанию, нежели то, что он принесет нам сертификат о том, что он закончил курсы Cadence.

— А.Э.: А есть такие студенты МИЭТ, я имею в виду технические факультеты, которые не держали в руках паяльник?

— А.Н.: Единицы — кто держал паяльник.

— С.Ш.: Нет, само собой, многие скажут, что, например, выпускникам по физмату, может быть, и не нужно было держать паяльник. Но имеет значение чисто инженерный подход — мне легче найти язык с человеком, который что-то понимает в технике, понимает «с кончиков пальцев», что именно он будет делать. А не с тем, который имеет какой-то сертификат. Кроме того, раз в год мы практически всех сотрудников отправляем на какие-либо курсы. Это могут быть курсы, в том числе, в России, которые проводит тот же самый Cadence, либо это бывают зарубежные курсы. То есть, мы продолжаем постоянно обучать всех наших сотрудников.

— А.Э.: Скажите, а у вас есть какие-то социальные программы для сотрудников? Главный вопрос — это жилье, по крайней мере, об этом говорят большие компании. Для вас и для ваших сотрудников это актуально? Какие-то программы по съёму жилья, льготная ипотека, еще что-нибудь?

— С.Ш.: Мне, конечно, сложно сказать за всех, но за последнее время многие из наших сотрудников смогли сами приобрести жилье, в том числе и через ипотеку, на собственные средства. Есть некие программы «Сбербанка» (простите за рекламу) для фирм, которые в нём обслуживаются, по льготной ипотеке. Один из таких сотрудников — это я сам.

— А.Э.: То есть, я так понимаю, вы платите такие зарплаты, что люди просто могут сами приобрести себе квартиру?

— А.Н.: Да.

— С.Ш.: Это самый правильный и честный путь адаптации человека.

— А.Э.: В этом смысле вы от государства ничего не ждете?

— А.Н.: Нет, рассчитываем на свои силы. И социальные программы начального уровня у нас есть, конечно. Мы одна из немногих компаний, например, кто обеспечивает своих сотрудников бесплатными обедами непосредственно на территории предприятия. Кроме того, у нас достаточно много сотрудников, кто пользуется такими вещами, как оплата спортивных мероприятий, фитнеса и так далее.

Зеленоградские проекты: «Научный городок» для школьников и разработки для ЖКХ

— Е.П.: Вы уже несколько лет — спонсор «Научного городка» на Дне города по теме научно-технического творчества школьников и молодежи. Каковы цели этого? Это вложение в будущее?

— А.Э.: Может быть, как раз школьники в старших классах начнут держать паяльник?

— А.Н.: «Научный городок» имеет две основных цели. Первая — это, конечно, имиджевое мероприятие, все-таки «Миландр» стал достаточно крупной компанией в рамках Зеленограда. Ну и второе, дополнительное — на этих мероприятиях мы ищем себе сотрудников. Мы ведь не только берем их из МИЭТа как практикантов, которые потом вырастают в специалистов. Чтобы делать те продукты, которые мы сейчас делаем, нам приходится привлекать и сложившихся специалистов, в том числе перетягивая их из других компаний.

— А.Э.: Зеленоградских?

— С.Ш.: Зеленоградских и даже мировых. У нас есть несколько человек, которые работали за рубежом и вернулись в Россию, чтобы работать у нас. Есть бывшие сотрудники Intel. Мы достаточно агрессивно забираем людей из других компаний, но при этом, конечно, стараемся делать всё честно, открыто, не устраивать какие-то подковерные игры.

— А.Э.: Это нормально. А вот все-таки, возвращаясь к «Научному городку»: для вас возможна работа со школьниками на уровне научного руководства — вести в школе какой-то кружок инженерный, радиолюбительский с тем, чтобы может быть прямо растить смену, но в целом как-то прививать любовь к этой специальности. Может быть, у вас такое есть или стоит в планах?

— С.Ш.: На самом деле в Зеленограде есть несколько школьных радиолюбительских кружков. Чтобы наши сотрудники этим занимались — к сожалению, так не получится, потому что очень много сил они отдают на работе. И разделять себя на две задачи, которые нужно делать хорошо, к сожалению, невозможно. Но мы знакомы с руководителями этих кружков, в том числе и оказывали им помощь. Когда мы видим, что есть люди, которые готовы этим отдавать себя полностью этому — с нашей стороны возможна полная поддержка. Помочь этим кружкам и купить те же паяльники — это не такие большие затраты. Главное, чтобы были люди, которые готовы это тянуть.

— Е.П.: Хорошо, от детских зеленоградских проектов к взрослым: ваше мнение об участии в особой экономической зоне, в инновационном кластере Зеленограда?

— А.Н.: «Миландр» входит в инновационный кластер Зеленограда, руководство фирмы регулярно участвует в мероприятиях, принимает какие-то решения. Мы подали несколько проектов под инновационный кластер. Эта работа идет.

— Е.П.: Вы расширяете производство, но ОЭЗ при этом не рассматриваете, как вариант? И потом, вы же импортёр — вам, может быть, это было бы даже интересно…

А.Э.: Да, с точки зрения таможни, таможенных преференций?

— А.Н.: Если бы мы работали на гражданский рынок, может быть, это бы имело смысл. Учитывая, что у нас достаточно специфичное производство, специфичный круг клиентов, и мы находимся под достаточно жестким контролем, в том числе и финансовым, со стороны Министерства обороны — нам в особой экономической зоне смысла особого нет. Представьте себе, что на наш относительно небольшой коллектив — сейчас это 216 человек — у нас есть группа около 15 человек по сопровождению проектов, которая непосредственно готовит отчетность под Министерство промышленности и торговли, под Министерство обороны. Мы сейчас с Министерством образования достаточно сильно завязаны по одному проекту…

— Е.П.: Про проект с Министерство образования можно подробнее?

— А.Н.: Сейчас идет совместный проект с Московским физико-техническим институтом по разработке 32-разрядного цифрового сигнального процессора и базового программного обеспечения под него. Проект начался в прошлом году и сейчас успешно реализовывается. Целая группа аспирантов МФТИ работает над разработкой программного обеспечения под этот процессор. К проекту также привлекаются наиболее талантливые студенты.

— Е.П.: В чем заключаются ваши проекты в зеленоградском инновационном кластере?

А.Н.: Это проекты по ЖКХ, мы недавно начали новое направление бизнеса по разработке приборов учета электроэнергии и систем сбора информации от них. Кроме того, у нас сейчас ведутся работы по разработке приборов учета газа, воды. В общем, все, что связано с коммуналкой. Это первая достаточно серьезная задача. Вторая — это проекты по разработке приборов, устройств для нужд городского хозяйства.

Александр Эрлих, Елена Панасенко