| загрузить файл со звуком (18382 кб) |
— 22 года назад ваша компания разработала и выпустила первый отечественный DSL-модем. По этому поводу я нашел такое высказывание вашего президента: «Сейчас телекоммуникационный сектор подходит к завершению очередного витка развития, готовится к началу нового цикла, мы находимся на этапе перемен в отрасли, которые касаются всех производителей и операторов связи. Кризис телекома, как стимул для перестройки существующей системы, движет нас к новой ступени развития. Ясно, что в будущем нашу компанию и вообще весь телеком ждет глубокая трансформация». Я понял так, что отрасль в кризисе, хотя мне как конечному рядовому потребителю телекоммуникационных услуг кажется, что все, в общем, нормально.
— То есть вы этого не замечаете?
— Новые телефоны, мобильный интернет, 4G — вроде все становится лучше. Может, могло быть еще лучше, но я не вижу кризиса. Что сейчас на самом деле происходит в вашей отрасли?
— Кризис — это определение достаточное емкое, но легко видеть, что поток информации растет нелинейно. И если посмотреть на несколько лет вперед, станет ясно, что используемые сейчас способы обработки информации через пять-семь лет станут недостаточными, чтобы должным образом перерабатывать информацию. Существующая система связи позволяет обрабатывать конечное количество информации. Рост потока, безусловно, заставит изменить даже технологии передачи информации. Именно об этом говорил президент нашей компании, когда упоминал об общем кризисе.
— Вот этот рост приводит в том числе к смене оборудования, его модернизации и так далее. А получается вообще у вас, у российских компаний, которые занимаются разработкой и производством такого оборудования, в этот тренд встроиться, может быть, с разработками тех же новых стандартов, может быть, с разработками оборудования? Я сравниваю с микроэлектроникой: мы там все время в роли догоняющих, но в каких-то нишах лучше смотримся.
— К сожалению, именно так, как вы сейчас описали. Мы в области телекома последние лет 25 В роли догоняющих по всем фронтам и занимаем только какие-то ниши, в которых чувствуем себя более-менее уверенно. Подтверждением тому является российский рынок связи, в котором по моей оценке не менее 90% оборудования и программного обеспечения — импортное.
— Я видел это соотношение 90/10 В вашем исследовании за 2011 год, то есть сейчас соотношение не изменилось?
— Как минимум, если хуже не стало. Дело в том, что крупные, сильные и финансово устойчивые зарубежные компании имеют мощный научно-исследовательский и производственный потенциал, что позволяет развиваться гораздо более высокими темпами, чем таким компаниям как наша, которые, как правило, пытаются двигаться в соответствии с трендами, которые уже появились на рынке. В большинстве случаев это фактически получаются «удары по хвостам»: когда мы увидели, что в том направлении двинулась крупная телега, мы пытаемся понять, что же будет, когда эта телега приедет.
Чтобы самим выбрать это направление и повести свою телегу, конечно же, необходимы очень серьезные ресурсы: финансовые и интеллектуальные. А в последние годы ресурсы, выделяемые государством на развитие телекома — очень незначительные. И мы до сих пор используем тот интеллектуальный потенциал, который сложился в советские годы, когда была реальная школа.
— Понятно, что производство, особенно массовое — это такая штука, где с Юго-Восточной Азией конкурировать тяжело. Но опять же, если сравнивать с микроэлектроникой, там все время стоит вопрос — как развиваться? Развиваться как производство полного цикла, от разработки до конечного продукта или сосредоточиться только на разработке, отдавая непосредственно производство в юго-восточную Азию? Здесь, в телекоме есть ли у нас перспективы, если мы сосредоточимся именно на разработках, на проектировании, не занимаясь непосредственно массовым серийным производством?
— Вопрос очень нетривиальный. Конечно же, если смотреть идеальную картинку, то здорово создать полный цикл, как, например, крупные игроки на рынке телекома — Cisco, Alcatel -Lucent, Huawei, которые имеют полный цикл, начиная от исследовательских, НИОКРовских подразделений предприятий и заканчивая выпуском на своих заводах готовых изделий. Но даже эти крупнейшие игроки сейчас идут по пути некой дифференциации. Наиболее интеллектуально емкие процессы они осваивают сами, а то, что во всех смыслах безопасно, передают на сторону, пользуются аутсорсингом и в частности, в юго-восточной Азии.
В России я не знаю игроков на рынке телекома, которые имели бы достаточный потенциал для разработок принципиально новой ветки развития телеком-отрасли. Здесь можно начать говорить о государственной заинтересованности и государственной поддержке, без которой этот потенциал раскрыть будет совершенно нереально.
Раз уж я коснулся темы государственной поддержки, сразу же напрашивается вопрос безопасности систем связи в государстве. Сегодня системы связи построены примерно в той же пропорции, что и весь телеком-рынок — 90/10 (причем фактов у меня никаких нет, это только ощущения) на импортном оборудовании. Это больная тема, которая каждый раз заставляет немножко сжиматься, когда понимаешь, что мы в плане внутренней связи в стране — заложники производителей, а как следствие — государств, поставляющих нам это самое оборудование.
— Недавно всплыла история о том, что президента Медведева в 2009 году прослушивали западные спецслужбы. Вообще у Медведева, как все знают, айфон. Может быть, айфон он только внешне, а внутри там стоят какие-то специальные отечественные разработки? Но я думаю, что нет — это самый обычный айфон. Вы об этом говорите?
— Оборудование же бывает разного уровня. Бывает абонентское оборудование, которым пользуются конечные потребители, а бывает оборудование, через которое проходит практически весь трафик этих самых конечных потребителей.
На сегодняшний день, насколько мне известно, даже самые засекреченные, самые закрытые службы в ряде ситуаций вынуждены использовать сети общего доступа для передачи своей информации, потому что своих сетей у них в достаточном количестве нет. И вот это как раз и должно быть одной из забот государства — построить для определенной категории организаций, обеспечивающих безопасность этого самого государства, такие системы связи, куда заведомо невозможно будет получить доступ недоброжелателям.
— Грубо говоря, проложить отдельные кабели и подключить их к нашему оборудованию?
— Да, если сказать просто, то создать сеть для определенной категории организаций, которая будет построена исключительно на оборудовании российского производства. Где взять это оборудование российского производства, которое бы обеспечивало практически построение полной сети — вот это тема. Сейчас такого оборудования просто не существует.
— Может оказаться, что пророют траншеи, положат кабель, а воткнуть эти кабели будет некуда?
— Да, действительно, сейчас ситуация примерно такая, как вы обрисовали. Государство, озаботившись своей безопасностью с этой точки зрения, должно выделить ресурсы на построение этой сети на отечественном оборудовании, а значит, для производства того оборудования, которое необходимо. Единственным вариантом получения своего оборудования такого назначения должен быть государственный заказ с серьезными сроками, задачами, финансированием и квалифицированными людьми, которые в состоянии проконтролировать этот процесс. Во всех других случаях использования оборудования так называемой российской локализации это фикция и это не даст никакого результата.
Собственно, даже сейчас я коснулся вопроса определения «российский производитель», «российское оборудование»; если два года назад на эту тему шли достаточно серьезные разговоры и несколько министерств были подвязаны правительством под вынесение определения российского производителя, под создание системы благоприятствования российским производителям, то сейчас даже разговоры на эту тему практически заглохли. По всей видимости, есть более важные задачи государственного масштаба, чем эта.
— Я сравниваю с той же микроэлектроникой: есть стратегии развития радиоэлектронной отрасли, которую разработал Минпромторг; там есть федеральная целевая программа по развитию отечественной элементно-компонентной базы, выделяется финансирование, все расписано на годы вперед. И мы видим на примере того же «Микрона», что участвуя в этой ФЦП, они осваивают какую-то новую продукцию, выпускают что-то, в том числе модернизируют производство и так далее. Но ничего похожего в области телекома не нашёл. Получается, грубо говоря, что собственные чипы мы будем делать, а куда их вставлять — не так важно, куда-нибудь вставим.
— С точки зрения долгосрочной стратегии, наверное, это правильно: сначала необходимо создать элементную базу, на которой можно строить более серьезное, скажем так, более емкое оборудование, а потом уже создавать это самое оборудование. Другое дело, что, конечно же, это должно быть в единой системе, комплексным решением. Сейчас такое решение, по-моему, даже не пытаются сколь-нибудь озвучить или в явном виде изъявить желание такую стратегию построения отрасли реализовать; нет, такого я не слышал.
— А что делать? Сейчас доля отечественного оборудования 10% и лучше не становится, конкурировать в массовом сегменте невозможно, остается действительно только какое-то спецприменение. А спецприменение — это значит господдержка. Господдержки нет, они там даже на это не смотрят. Видимо, все будет хуже и хуже, потому что денег не становится больше. И что в этой ситуации делать? У вас же есть стратегия развития вашей конкретной компании, если не говорить уже об отрасли в целом?
— Мы понимаем, что мы компания нишевая, и не пытаемся себя позиционировать как сильного игрока в тех нишах, которые являются массовыми. Мы не занимаемся разработкой массовых продуктов именно из-за того, что понимаем, что у нас нет никаких шансов конкурировать с азиатами или с крупными игроками, существующими на этом рынке уже многие годы. Поэтому мы пытаемся разобраться с задачами, которые есть у наших клиентов; с одной стороны это задачи, которые им необходимо решить, с другой стороны, никто из крупных игроков, ни юго-восточных, ни западных, не станет заниматься разработками для ниши не очень высокой емкости. Вот в этом мы видим свой потенциал. Наши клиенты, такие как РЖД, «Газпром», решают свои локальные задачи, специализированные, у них требования к оборудованию несколько выше и по надежности, и по функционалу, чем-то массовое оборудование, которое поставляют, например, китайские производители.
— Условные китайцы не могут этого сделать или им неинтересно работать в таких маленьких нишах?
— Скорее всего, они могут это сделать. За последние лет 10 китайские производители стали вполне конкурентоспособными, они в состоянии производить очень высокотехнологичное оборудование. Хотелось бы с гордостью сказать, что они просто не могут этого сделать, но это не так. Сделать они могут, но для этого нужно знать специфику, для этого нужно понимать задачи и требования конечных потребителей, говорить с ними во всех смыслах на одном языке. С этим у них сложнее. В этом мы видим потенциал своего развития, независимо от того, интересны мы нашему государству или нет.
— Заканчивая с темой господдержки вашей отрасли. Считаете ли вы эффективными меры косвенной поддержки такие как, к примеру, стимулирование заказчиков, налоговые льготы
— Отрасль болеет, а больного можно лечить только комплексно. Невозможно, вылечив один палец, быть довольным тем, что палец у больного здоровый. Мы уже несколько лет как приняли для себя такое не очень патриотичное решение — никак не рассчитывать на помощь государства. То есть мы боремся со всеми сложностями, которые возникают, самостоятельно, своими силами.
На мой взгляд, к сожалению, в нашей отрасли для российских производителей это сейчас единственно возможный способ выживания. Когда-нибудь, надеюсь, у государства, у людей, которые отвечают за соответствующие направления, дойдут руки до того чтобы попытаться реанимировать то, что выжило само. Тогда задача будет формулироваться немножко по-другому. 25 лет мы жили и намереваемся продолжить еще не один раз по столько же.
Александр Эрлих