Село Льялово, что в четырёх километрах от станции Крюково на Ленинградском шоссе включено во все исторические энциклопедии мира. Здесь сто лет назад была найдена стоянка каменного века, открывшая новую страницу в археологии — культуру, названную Льяловской.

Открытие случилось в 1922 году во время сооружению теплицы. Сотрудник Лугового института Александр Ильинский послал рабочих набрать почвы в льяловском торфянике. Ковыряясь в торфе, они наткнулись на кремнёвые орудия, черепки и сообщили об этом Ильинскому. Однако слава первооткрывателя стоянки досталась не ему, а его коллеге Диодору Мещерикову — тот принёс находки в Музей антропологии и попал во все справочники по «Льяловской культуре», поскольку эта стоянка оказалась не только новым словом в археологии, но и древнейшим поселением, открытым в тот момент в Московской области.

Следующим летом археологи Борис Жуков и Борис Куфтин — друзья-коллеги — заложили на месте находок пробный раскоп.

Они обнаружили каменные наконечники стрел, скребки, проколки, роговой гарпун и глиняную посуду: яйцевидные горшки, сверху донизу покрытые ямками — более архаичные, чем сосуды, найденные до того в Европейской России.

В ходе работ друзья рассорились из-за оценки памятника и публично препирались в печати не один год, упрекая друг друга в ошибках и неточностях. Куфтин считал, что льяловское поселение относится к более молодой культуре Окского бассейна, Жуков же отнёс его к древней культуре Прибалтики и утверждал, что это самый древний неолитический памятник во всей Восточной Европе.

Как показало время, Жуков преувеличил ценность находок в Льялове. Однако благодаря этой ошибке исследовал стоянку с большим тщанием. В следующие четыре года (с 1924 по 1927), отстранив Куфтина, он вскрыл площадь памятника целиком, а не отдельными шурфами, как тогда было принято. И привлек к изучению материалов экспедиции (пыльцы из торфа, раковин моллюсков, костей животных) лучших специалистов.

В итоге Льяловская стоянка оказалась вполне обычной, скорее даже бедной, чем богатой. Спустя полвека наш земляк археолог Александр Неклюдов обнаружил неподалеку другую стоянку первых жителей зеленоградской земли, давшую значительно больше находок.

Вся история человечества делится на каменный, бронзовый и железный века — последний наступил всего 3 тысячи лет назад, так что на долю каменного века приходится более 99% нашей истории. Почему век — каменный? Ведь, первобытные люди делали орудия и из дерева, костей, рогов и бивней животных. Однако каменные орудия важнее и были в ходу чаще других. Основными занятиями людей в тот период были собирательство и охота.

Ученые делят каменный век на три неравные части:

1. палеолит (древний каменный век): от 2,8 миллионов лет до 10 тысяч лет до н.э.;
2. мезолит (средний каменный век): от 10 тысяч лет до 6 тысяч лет до н.э.;
3. неолит (новый каменный век) от 6 тысяч лет до 3,2 тысяч лет до н.э.

В наших краях нет древностей, насчитывающих миллионы или хотя бы сотни тысяч лет. И не потому, что их плохо искали. Все дело в ледниковом периоде. Льды не позволяли первобытным людям обжиться здесь, их редкие стоянки заносили многометровые толщи глины, песка и камня. Вот почему в Подмосковье очень мало палеолитических памятников.

Стоянки эпохи мезолита, наступившей после таяния ледника, встречаются чаще. Иногда на таких стоянках мезолитические слои перекрываются культурными отложениями более позднего времени — неолита.

Именно такое разновремённое, многослойное поселение нашёл в 1971 году в районе Льялова зеленоградский археолог Александр Неклюдов.

Поначалу казалось, «Льялово-3», как обозначил её Неклюдов, рядовая стоянка, каких немало в Подмосковье, и ей не затмить свою титулованную соседку — знаменитую Льяловскую стоянку, раскопанную в 1920-х годах и считавшуюся самой древней на территории Москвы и области. До настоящего открытия оставалось без малого 15 лет.

В 1985 году, начав раскопки на этом поселении, Неклюдов нашёл предметы, непохожие на те, что делали люди эпохи неолита.

«Осенью того же года, после окончания первого этапа раскопок на „Льялово-3“, я решил проконсультироваться по поводу названий некоторых каменных орудий у своего старого друга, специалиста по археологии каменного века — Андрея Сергеевича Фролова, — вспоминает Неклюдов. — И вот в маленькой кухоньке его квартиры, расположенной на 9 этаже высотного здания, что на проспекте Мира, довольно буднично, произошло научное открытие. Осмотрев древние находки, А.С. Фролов заявил, что все они относятся к эпохе мезолита».

Поскольку во всём Северо-Западном Подмосковье прежде не находили мезолитических поселений, стоянка «Льялово-3» была признана здесь самой древней, а найденные Неклюдовым орудия, как оказалось, изготовлены людьми иеневской культуры, жившими около 10 тысяч лет назад.

В ходе дальнейших раскопок выяснилось, что на этом поселении, кроме льяловской и иеневской есть и другие археологические культуры (то есть группы стоянок, поселений, селищ, городищ, имеющих культурное, временное и территориальное единство), носители которых, сменяя друг друга, жили здесь почти четыре тысячи лет.

Всего на стоянке, изученная площадь которой составила 232 кв.м, было найдено около 30 тысяч каменных предметов. Более половины из них датируются эпохой мезолита, и около 45% всех находок относятся к льяловской культуре.

После ухода ледника, климат в центре Русской равнины хотя и смягчился, но был холоднее, чем сейчас. Землю покрыли елово-сосново-берёзовые леса. Крупные животные палеолита — мамонты, шерстистые носороги к тому времени вымерли. Поэтому коллективная охота на них ушла в прошлое. Теперь люди чаще охотились в одиночку на лесных зверей и птиц. Для охоты использовали лук и стрелы — важнейшее изобретение мезолита. Также заметную роль в хозяйстве стало играть рыболовство. Поэтому люди стали жить меньшими и более подвижными группами.

Остатки их жизни и быта сохранились в «культурных слоях» на «Льялово-3». Свои орудия люди иеневской культуры, названной так археологом Дмитрием Крайновым, раскопавшим их поселение у деревни Иенево в Тверской области, делали из местного валунного и плиточного кремня. Кроме местного камня, был и привозной из районов Верхней Волги, а возможно, и из шахт с территории современной Белоруссии. Да-да, в мезолите уже были шахты, и даже шахтерские инструменты! Люди поняли, что орудия из камня, найденного на земле, хуже, чем те, что сделаны из кремня, добытого из недр. Добывали его из меловых и известковых отложений. Выковырять прочный камень из мягкого мела нетрудно, а вот известняки приходилось сначала разогревать кострами, а потом резко охлаждать водой, от чего порода трескалась.

Обработка камня у местных жителей была на высоком уровне. В основном, они делали разные скребки, ножи, топоры с выемкой-перехватом на округлом обушке, чтобы легче было держать его.

Для шитья одежды точили резцы, проколки, иглы. Также в изобилии были найдены рубящие орудия — тёсла (род топора) и долота, по-видимому, здешние жители специализировались на изготовлении лодок-долблёнок и деревянной посуды.

Но главным их занятием оставалась охота. В лесу массово загонять зверя нельзя, поэтому ставка делалась на оружие — и оно у иеневцев было разнообразным. В зависимости от объекта охоты, наконечники стрел имели разную форму и размеры, а значит, стрелы и луки — тоже.

В «Льялово-3» найдено немало стрел с поперечным (как у топора) лезвием. Такие наконечники усиливали действие стрелы, нанося жертве болевой шоковый удар и рваные раны, после чего животное добивали другими орудиями.

Для каждого сезона охоты у иеневцев было особое оружие. Зимой, ранней весной и летом ходили на лосей, кабанов, волков, лис, зайцев, медведей. Добывали бобров, белок, глухарей, тетеревов, рябчиков. Осенью главными трофеями становились гуси и утки. А в конце осени, начале зимы — пушные звери.

В тёплую часть года охота дополнялась собирательством и рыбалкой в Клязьме (ещё не имевшей своего названия). Рыбу иеневцы ловили с помощью гарпунов, стрел, вешек и, вероятно, каменных блёсен — одна из них найдена на стоянке «Льялово-3» в 1986 году.

Жилища у иеневцев были как наземные, типа чумов так и углубленные, утеплённые. В них и рядом с ними люди готовили пищу, обрабатывали кость, дерево и шкуры.

Откуда же пришли иеневцы в наши места и куда потом подевались? По мнению археологов, иеневцы пришли с верховьев Днепра и прогнали на восток тех, кто жил здесь раньше — людей бутовской археологической культуры. Но потеряв связь с родной землёй, они со временем ослабели, выродились и, когда бутовцы вернулись, смешались с ними. К такому выводу учёные пришли потому, что в более поздней культуре, сложившейся в нашем регионе в 5-м тысячелетии до н.э., следов иеневской культуры уже не находят.

И жили они не только на «Льялово-3» но и на 14-ти других стоянках в округе, расположенных кроме Льялово также у Менделеево и Клушино.

Расстояние между этими памятниками не более трёхсот, а иногда и ста метров. «Поневоле складывается впечатление, что их оставили отдельные группки людей, принадлежавшие к одному сообществу» — замечает Неклюдов. Увеличение числа стоянок говорит о значительном приросте населения, а также о том, что выбор места оказался очень удачным, поэтому люди продолжали жить здесь много столетий. В частности льяловцы жили здесь в 4 и в первой половиной 3-го тысячелетий до н. э.

Сама льяловская культура — часть большой культурно-исторической общности с ямочно-гребенчатой керамикой. Для неё характерны округлодонные или остродонные сосуды, целиком покрытые рядами ямок и оттисками гребенчатого, зубчатого и полулунного штампов (зубчатых камушков, ногтей, птичьих косточек).

Ямки наносили не только для красоты, но и для придания прочности стенкам крупных сосудов — ямки играли роль рёбер жёсткости. Чтобы приготовить пищу такие сосуды (с приострённым днищем и круглодонные) крепили либо между камнями, либо в мягкий грунт (например, в песок), или просто помещали в ямы с горячими углями. Для хранения припасов сосуды ставили в вырытые ямы. Само наличие керамических сосудов для приготовления пищи говорит об осёдлом образе жизни древних льяловцев.

Горшки льяловской культуры отличались тонкими стенками и особенностями в расположении узоров. Ямки на них были маленькие, круглые с коническим дном. Наносили их на сырой горшок с помощью «чёртовых пальцев» — белемнитов. Белемниты — это окаменелости, останки вымерших головоногих моллюсков.

Среди каменных орудий льяловцев (кремнёвых отщепов, ножей, скребков, свёрел и т. д.), нередки и такие, которые за тщательность отделки можно назвать настоящими произведениями искусства древнего человека: наконечники стрел, дротики, копья.

Многие вещи льяловцы вырезали из кости: гарпуны, долота, наконечники стрел, рыболовные крючки, что говорит о возросшей роли рыболовства. Делали они и украшения. Так на льяловском поселении была найдена трубчатая кость с орнаментом, сланцевая подвеска в виде миниатюрного топорика, фигурные камни.

На льяловских стоянках есть остатки жилищ — прямоугольных построек с углублённым в землю полом, который выстилали корой, с кострищами или очагами внутри, и сооружений шалашного типа. По словам Елены Субботиной, завуча школы №2 посёлка Менделеево, ученики которой в 1980-х годах под руководством Неклюдова участвовали в раскопках стоянки «Льялово-3»: «Льяловцы обносили своё жильё высоким частоколом. Их дома представляли собой полуземлянки в 3-4 наката брёвен. Сверху их покрывали небольшими дощечками, соломой, и отапливали по-чёрному, трубы не было. Это было длинное сооружение, где жили и люди и скот».

Много лет на раскопках стоянки «Льялово-3» зеленоградскому учёному помогали ученики из городских и поселковых школ — увлеченные ребята из руководимого Неклюдовым археологического объединения и старшеклассники из трудовых отрядов, а также участники Солнечногорского археологического объединения.

В 1996 году в прибрежной части поселения «Льялово-3» была сделана удивительная находка, возможно, проливающая свет на эстетические и религиозные воззрения женщин в древности. Здесь, на глубине от 50 см ниже современной земной поверхности, найден ритуальный комплекс, которому льяловцы поклонялись около 6 тысяч лет назад.

Александр Неклюдов рассказал Зеленоград.ру о том, как он был обнаружен: «Этот кремнёвый овальный камешек со следами обработки — на „головке“ схематично изображены глазки и носик — стоял на плитке из тёмно-красного песчаника, окружённой остатками угля. Работая на полуметровой глубине, я не видел этого сооружения целиком, но другие камешки вокруг легко вынимались из земли, а этот — нет. В итоге, раскопав ещё сантиметров 10-15, я дошёл до основания и увидел предмет полностью».

По словам археолога, он не сразу понял значение находки. Сначала решил, что кремневую заготовку просто поставили «на попа» для обработки. Но внимательно разглядев конструкцию, установленную на песок, и то, что её окружало: обожжённые стены, остатки навеса над ней — пришёл к выводу, что это место, где древние люди поклонялись божеству. При ближайшем рассмотрении, археолог счёл, что кремниевый камешек представляет собой фаллический символ, с помощью глины укрепленный вертикально на подставке из мелкозернистого песчаника (такой использовали для подшлифовки стрел).

«Было около семи часов вечера, — вспоминает Неклюдов, — и закатное солнце осветило мою находку. Длинный камешек, очень походил на человечка, голубоватого цвета, с боков у него было подобие маленьких рук. Удивительно, прошло 6 тысяч лет, а он стоит, как стоял».

По мнению археолога, льяловцы использовали его для женской инициации. «Во время обряда девушки садились на него, происходил разрыв девственной плевы и ритуальный камень окропляла жертвенная кровь, — поделился с Зеленоград.ру своим предположением Неклюдов. Однако у специалистов музея есть и другая версия: кремниевый камешек мог быть просто изображением божества плодородия.

Найти следы пребывания древних людей на территории самого Зеленограда Александру Неклюдову помог случай. «Открыл я эту стоянку случайно в апреле 1985 года, во время обязательного тогда для всех „ленинского“ коммунистического субботника» — вспоминает археолог.

Остатки камнеобрабатывающей мастерской обнаружились в северной промзоне, на территории, отведённой под строительство синхротрона (кольцевого ускорителя заряженных частиц). Его начали строить в 1984 году при НИИ физических проблем им. Лукина. Во время субботника удалось осмотреть неолитический памятник, но после научным работам стал мешать бдительный прораб. Он заподозрил, что археолога интересуют кучи гравия, насыпанного на участке по соседству с остатками поселения. Как лицо материально ответственное за обеспечение стройки, он запретил даже близко подходить к дефицитному стройматериалу. Не помогло и обращение к тогдашнему председателю Зеленоградского отделения ВООПИК (Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры) Малиновскому.

Поспособствовала делу науки сотрудница НПО «Зеленоградстрой» З.А. Либанова, соседка Неклюдова по подъезду. «Я ещё два раза смог поработать по выходным дням на площади мастерской и, перебрав почти 80 кубов грунта, обнаружить около сотни нуклеусов — заготовок для орудий, да и самих орудий» — рассказывает учёный. Анализ собранных находок показал что этот «цех» по производству каменных орудий работал на заре неолита, то есть около 6 тысяч лет назад. Аналогичный «цех» для изготовления рубящих орудий был найден и в «Льялове-3».

К сожалению, это единственное, открытое на территории Зеленограда поселение каменного века, было уничтожено.

«Льяловцев» вытеснили или правильнее сказать пришли им на смену представители другой археологической культуры — волосовской. Произошло это в первой половине третьего тысячелетия до нашей эты. На зеленоградской земле «следы» волосовцев научно зафиксированы только на Мышецком поселении на озере Долгом, где раньше жили льяловцы.

Волосовская культура просуществовала около тысячи лет и занимала обширную территорию Волго-Окского междуречья. Затем в местах, заселённых волосовцами, появились пришлые племена фатьяновской археологической культуры, уже давно освоившие земледелие и скотоводство. Их навыки и образ жизни были более прогрессивными, чем у охотников и собирателей. С их приходом в наших краях началась новая эпоха — эпоха бронзы или бронзовый век.