— Я зарегистрировалась на портале «Добровольцы России» для оказания помощи пожилым людям в нынешней экстренной ситуации. Нет, это не задание редакции. Никто не подталкивал меня в спину, не уговаривал: давай-давай! Я сама. Объясню почему.

По натуре я человек деятельный, это мой способ переживать стресс с минимальными потерями, если угодно. Когда наступают трудные времена, мне нужно действовать — менять ситуацию к лучшему, занять чем-нибудь полезным руки-ноги-голову. Например, помогать тем, кому приходится хуже, чем мне. Пойти в магазин, в аптеку и принести покупки тем, кому слишком рискованно выходить из дому — могу делать это хоть каждый вечер после работы: и мне разминка и людям облегчение!

— Получила письмо с одобрением моей заявки. Прежде нужно пройти обучение — в два этапа. Сначала дистанционно — на портале, потом очно — в региональном штабе, один из которых, как сообщили «Зеленоград.ру» на горячей линии, вероятнее всего, будет организован в Зеленограде из-за его удалённости, чтобы зеленоградским волонтёрам не приходилось ездить в Москву.

Дистанционное обучение состоит из двух курсов. Один посвящен собственно помощи пожилым людям, соблюдающим режим самоизоляции, и длится 30 минут, другой — для новичков, занимает 1,5 часа и рассказывает о волонтёрстве вообще. Полученные знания за каждый курс тут же тестируют и выдают сертификаты. На мой взгляд, из двухчасового обучения действительно нужных сведений набралось максимум минут на десять.

«После успешного прохождения обучения, — говорится в письме, — с вами свяжется представитель территориального волонтёрского штаба и пригласит к дальнейшему участию». Жду!

— Ни писем, ни звонков из штаба

— Снова ни писем, ни звонков. Прошло 48 часов с тех пор, как я закончила дистанционное обучение. Пишу на адрес, указанный в предыдущем письме на случай «если с вами никто не связался», объясняю ситуацию. Днём звонит девушка из центрального штаба. Спрашивает, прошла ли я онлайн-курсы, подтверждаю ли своё участие в проекте. Ответы на эти вопросы уже были в моём письме, но отвечаю снова: да, да. Девушка обещает, что вечером мне позвонят из территориального штаба.

Весь вечер жду звонка. Телефон молчит. Неужели моя помощь никому не нужна? Я уже два дня могла бы её оказывать…

Пришло письмо с портала: «если у вас проблемы с регистрацией на сайте…» Эээ?

— Ура! Наконец-то меня добавили в группу в вотсапе «ЗелАО_волонтеры_#мывместе». Координатор регионального штаба сообщает адрес штаба: улица Петрозаводская дом 18 (где это?) и пишет, что на данный момент все заявки по нашему округу закрыты. Кроме меня в группе (если судить по переписке) ещё несколько зеленоградцев (человек 5-6).

Территориальный штаб, как выяснилось, не в Зеленограде, а в Северном округе — в двух километрах от метро Ховрино. На инструктаж придётся ехать туда. Но сегодня инструктажа не будет — только завтра.

Если верить обучающему курсу на сайте, порядок действий для волонтёров такой: волонтёр приезжает в штаб, там проверяют состояние здоровья, выдают средства защиты — маски, антисептики, и задание. Затем волонтёр отправляется к конкретному заявителю и после выполнения задания возвращается в штаб, чтоб сдать отчётные документы. Если заявитель в Зеленограде, а штаб в Ховрино — мне придётся дважды съездить туда-сюда? Какова же эффективность такой работы, если большую часть времени, которую могу выделить, я буду курсировать между Зеленоградом и Ховрино?

Снова звонит девушка из центрального штаба (уже другая). Задаёт те же вопросы, что и вчера: прошла ли я онлайн-курсы, подтверждаю ли своё участие в проекте… Снова отвечаю: да, да. Зачем это спрашивать? Если на сайте мне выдали сертификаты, у них и так должна быть эта информация — нет?

Задаю девушке встречные вопросы насчёт того как будет организована работа, если штаб в Москве, а волонтёры и те, кто нуждается в их помощи — в Зеленограде. Собеседница не знает. Не может ответить ни на один мой вопрос. Остаётся ждать завтрашнего инструктажа.

— «Открытие территориального штаба общероссийской акции взаимопомощи #МыВместе в Зеленограде пока не планируется» — огорчила нас менеджер Юлия, проводившая инструктаж. Почему нет — неизвестно.

Огорчение существенное: тратить по три часа на дорогу и собирать заразу в транспорте, чтобы возить туда-сюда бумажки с заявками — не самое разумное занятие в условиях эпидемии. Я уж молчу о том, что собственно покупка еды и лекарств и доставка их пожилому человеку занимают куда меньше времени. Выходит, силы тратятся непродуктивно, риск возрастает. К тому же штаб в Ховрине работает до семи вечера, и в будни я просто не успею приехать туда после работы. Значит, остаются только выходные.

В три часа дня для очного обучения в коворкинге на улице Петрозаводской собралось семь человек — трое зеленоградцев, остальные жители Северного округа. Хотя по идее коллективные мероприятия, в том числе и просветительские, с любым числом участников, прямо запрещены указом мэра (пункты 3 и 3.1).

После инструктажа, заключаем договор о безвозмездном оказании услуг — на пяти листах мне понадобилось девять(!) раз написать своё имя и пять раз паспортные данные. Заполнять второй экземпляр уже ни сил, ни времени…

Разбираем заявки, получаем средства индивидуальной защиты: на каждую заявку полагаются: 1 маска, 1 перчатка, один флакончик антисептика для рук. Ещё волонтёрам выдают транспортную карту, которая действует 24 часа с момента активации и бейдж — он не именной, но на обратной стороне есть номер.

- Итак, от регистрации до первой заявки прошла почти неделя. Что-то подсказывает мне, что эту неделю я могла бы провести с куда большей пользой… ну ладно.

Что же с заявками? Вот ближайшая к моему дому: килограммы картошки, лука, риса, муки, сахара, литры масла, молока, майонеза… По самым скромным прикидкам заказ тянет килограммов на 15. У волонтера должен быть грузовик? За раз я столько не унесу. А несколько ходок сделать нельзя. Почему, почему — не положено! У волонтера должно быть всё чётко: раз — фото покупок на кассовой ленте, два — фото чека, три — фото пакета с заказом у дверей заявителя, четыре — фото подписанной заявки. Все это следует немедленно отправлять в «личку» менеджеру территориального штаба.

Входишь в подъезд, отправляешь сообщение менеджеру: «Зашла в подъезд». Через 10 минут не выйдешь — пришлют группу быстрого реагирования. А то бабушки и дедушки всякие бывают. Одни встречают с улыбкой, а другие с тесаком. Иные просто не открывают дверь: «Поставьте пакет и уходите!» Приходится записывать бабушку из-за двери на диктофон: заявитель жив, просто немножко напуган. А то мало ли какие волонтеры бывают!

Кстати, если заявитель попросит волонтера, принесшего продукты, выбросить мусор, соглашаться нельзя. Этим другие выездные группы занимаются. Пожилой человек должен отдельную заявку подать, тогда приедет волонтер и мусор выкинет. Инструктаж по выкидыванию мусора (не шучу!) тоже отдельный. В список добрых дел «выкидывальщиков» входит так же и выгул собак. А мне, например, их выгуливать нельзя — как можно, без инструктажа! (Он проводится отдельно и туда надо ехать в другое время).

Прошу дать мне заявку подъемную (отвергнутую забирает крепкий зеленоградец с личным авто). Ага, вот заявка от старушки за восемьдесят… Ей нужны блины с мясом, оладьи, колбаса, пряники к чаю, лекарства… это я донесу.

Всё купила. Бабушка, сторонясь меня как чумы, рассчитывается со мной на подоконнике в подъезде. Стоя на другом конце площадки, издали просит меня снять на минутку маску: «Хочу ваше лицо запомнить. Вдруг мы с вами потом когда-нибудь на улице встретимся…» Завтра придётся ехать в штаб, вести подписанную бумажку. Признаться, я была лучшего мнения, об организации волонтерской работы в столице.

— Отвезла в штаб выполненную накануне заявку, взяла следующую. Утром, прежде чем ехать, спросила нашего менеджера, есть ли заявки по Зеленограду. Увы, их не было. Пришлось отложить визит в штаб на вторую половину дня, в надежде, что заявки появятся. Расчёт оправдался. Завтра я смогу помочь ещё одному человеку.

По словам нашего менеджера, в среднем из Зеленограда ежедневно поступает около 10 заявок. Но поток заказов неровный, в один день может быть 3, а в другой 20. По меркам ГБУ «Мосволонтёр» — это немного. Во всяком случае недостаточно, чтобы открыть в Зеленограде свой территориальный штаб. Вот если бы их было в среднем штук по 40, тогда был бы экономический смысл командировать сюда менеджера. Командировать потому, что никто из сотрудников «Мосволонтёра» в нашем городе не живёт (а посылать сюда человека, живущего, например, в Котельниках, ради десятка заявок, попросту неэффективно).

Кстати, сотрудники зеленоградских соцслужб тоже рассказывали редакции, что волонтёры практически не востребованы. Все заявки о помощи проходят через Центры социального обслуживания, и их специалисты справляются пока сами, запросов на доставку продуктов и лекарств не так много. В то же время надвигается проблема с получением пенсий со сберкнижек, так как не у всех есть пластиковые карты.

Есть и другая трудность: не все пенсионеры понимают, куда звонить. Они послушно сидят дома и… не знают что делать. Не все же стоят на контроле у соцзащиты. Например, есть такая история: одна бабушка просто брала телефоны зеленоградских организаций и звонила по ним наугад, потому что не могла дозвониться «в собес» и уже третий день не ела. В одной взяли трубку и смогли помочь — дали контакты.

Впрочем, число заявок от зеленоградцев, как и вообще по всем округам, постепенно растёт по мере того, как информация о волонтёрской помощи достигает пожилых людей. Так что возможно штаб в Зеленограде всё-таки будет, хоть и не сразу.

Сейчас в зеленоградской группе волонтеров в вотсапе 25 человек. Этого достаточно на такое количество заявок, поскольку не все могут помогать ежедневно. Многие зеленоградские волонтёры имеют личные автомобили и в состоянии выполнять крупные заявки, включающие десятки позиций. А небольшие — достаются убеждённым пешеходам вроде меня. Что ж, каждому своё.

— Заявка на другом конце города — в 14-м микрорайоне. Яндекс рассчитывает маршрут — 57 минут. «А вы одна? — спрашивает по телефону пожилая клиентка, которой я звоню из дома, чтобы уточнить заказ. — Как же вы одна всё донесете, ведь тяжело!»

Общий вес покупок по моим прикидкам около четырёх килограмм, для старушки наверное и впрямь тяжеловато. Дополнительно она просит купить ей нарезной батон. И позже — уже в магазине (звоню, чтоб спросить, можно ли взять ей белую фасоль в томатном соусе вместо красной, которой нет) просит добавить к покупкам ещё две пачки масла: «Уж простите, забыла сразу заказать».

Это увеличивает сумму чека рублей на 450. Я решаю исполнить просьбу заявительницы на свой риск. Дело в том, что пожилой человек не обязан оплачивать покупки, которые не указаны в заявке. Да, конечно, она сама их просила, но может забыть об этом, или сказать: «Это не то. Мне такое не нужно». Что я тогда буду делать с двумя пачками масла и батоном? Для себя (как ни странно) я эти продукты никогда не покупаю.

На такие спонтанные просьбы волонтёр волен соглашаться или не соглашаться. Если нет, можно предложить человеку позвонить и сделать ещё одну заявку. Я представляю, как старушка будет сидеть без хлеба и масла в ожидании следующего доброхота, и кладу в тележку всё, что она просит.

— Вы одна? — снова опасливо спрашивает заявительница теперь уже из-за закрытой двери.
— Одна, — бодро откликаюсь я.
— А в прошлый раз были двое и на машине, — говорит она всё ещё не открывая.
— Да-да, — соглашаюсь, — волонтёров много.
— Ну, я выхожу, — с выражением «будь что будет» оповещает она, словно собирается выйти в открытый космос.

Убедившись, что никакой опасности нет, отказывается проверить даже чеки и покупки: «Да что же я вам не доверяю что ли!»

Обратный путь. В автобусе два человека: я и сильно кашляющая женщина без маски. У меня маска есть, но она меня вряд ли спасёт. Стараясь дышать пореже, выскакиваю на ближайшей остановке из автобуса. Мимо, вздымая пыль и натужно ревя и задрав передние колеса, проносятся два мотоцикла, следом, обгоняя легковушки — еще один. Кому карантин и всяческие ограничения, а кому… свобода и пустые дороги в вечерний час пик.

До моего дома, подсказывает Яндекс, больше пяти км. Можно подождать другой автобус, но вдруг и там кто-нибудь кашляет. К сожалению, это не первый явно нездоровый человек, кого я встречаю в транспорте за последние три дня. Уж лучше пойду пешком, так безопаснее.

В нашей работе приятное новшество: заявки зеленоградцам теперь привозит из штаба водитель — прямо на дом. На неделе была парочка таких десантов, да я поздно хватилась…
Утром обращаюсь в штаб: есть заявки? Увы. Ну что ж, поеду позже, авось, повезет.

«Есть заявка, — сообщает мне менеджер спустя три часа. — Послать к вам нашего водителя?» Ого! Похоже «самосвал с пряниками» доехал и до моей улицы. Посылайте конечно! Не нужно ехать в Ховрино — заразу по автобусам собирать, хорошо-то как!

Водителя зовут Владимир. Он ездит на большой черной машине (ничего в них не смыслю). Спускаюсь взять у него заявку. Он приглашающе распахивает передо мной дверь своей «кареты» — поехали!

— Так вы что же, хотите меня отвезти в магазин и к заявителю?
Таки да, хочет.
— Но как же… Я думала, вы заявку мне отдадите и всё. Надо хоть деньги из дому взять.
— Берите побольше, суббота всё-таки, — шутит Володя.

В пакете, переданном из штаба, кроме заявки и средств защиты лежит журнал «Антенна» и шоколадка. Про журнал нам говорили, это подарок заявителям от наших партнёров. А шоколадка? «Это для вас, — смеётся Володя и показывает мне бутылочку в двери машины, — и водичка тоже для вас». Я хлопаю глазами: заявка на дом, машина, готовая возить меня по городу, шоколад, вода… Однако, и завидная же ты нынче доля волонтёрская!

Иду домой за деньгами и заодно позвонить заявительнице. Надо же спросить человека, какого цвета сладкий перец ей нужен, какой марки блины и масло.
Старушка, которую я назвала по имени, отвечает мне командирским мужским голосом. Блины велит взять подешевле и печенье без пальмового масла. Записываю все пожелания в блокнот.

— И лук, лук ещё купите, — гудит в трубке, — у нас кончился, а я и забыл…
«Забыл?» Так это бабушка или дедушка? Времена нынче такие… чего не бывает. Спросить или лучше не надо? Еще обидится. Мало ли у кого какой голос.
— А вы — муж? — не утерпев, интересуюсь я.
— Муж, муж, — благодушно хихикает трубка. — Жена занята.

— Куда едем? — спрашивает водитель.

Ближайший к дому стариков магазин «Пятёрочка» на Солнечной аллее. Возле крыльца полицейские проверяют документы у неопрятных мужчин в пузырящихся трениках. Это первый наряд, какой я вижу с начала… эээ… как называется то, что у нас введено? Словом, вижу впервые за две недели.

Первая мысль при входе в магазин: надо бечь! Кабачки видимо пинали от грядки до прилавка, перец иссох, лук зачах — одна шелуха. Китайской капустой, похоже, пол мели. Обозрев неликвиды, возвращаюсь к Володе: «Не магазин, а помойка! Подальше „Перекресток“ есть».

Хорошо, что мы на машине. Вот бы я сейчас бегала по всему району! Набиваю тележку овощами и сладостями, мысленно твержу себе: в другой раз не забыть взять из дому карту «Перекрёстка». Она у меня давно валяется без дела, а так, глядишь, лишнюю копейку старикам выгадаю.

Дом заявителей у самого леса. «Эх, хорошо у вас тут, — вздыхает водитель, — такой простор, леса…» Я с энтузиазмом поддакиваю и снова радуюсь, что тяжёлый мешок с едой едет не на мне. Купить всё заказанное удалось только в двух остановках отсюда.

Приехали. Отдаю продукты старушке в респираторе (не чета моему «фиговому листочку» из спанбонда), издали раскланиваюсь с дедушкой, которого по телефону считала бабушкой. Расплачиваясь, заявительница, прежде чем отдать мне деньги, машет купюрой перед фиолетовой бактерицидной лампой — обеззараживает. Спрашивает, часто ли можно делать заказы? Да хоть каждый день. Беспокоится, что мне тяжело было нести пакет, собирается измерить вес, чтоб впредь заказы были полегче. Успокаиваю её: «Я на машине, если что, водитель поможет».

Спустившись вниз, чувствую себя Фарадой, заблудившейся в НИИЧАВО: «Люди! Лю-у-у-ди!» Вокруг лифта почему-то семь(!) одинаковых дверей и все заперты. Мамочки! Как же я сюда попала? Бестолково тыкаюсь во все подряд, хожу по кругу, не знаю плакать или смеяться. Десять минут, отпущенные на то чтобы войти в подъезд, передать покупки и выйти, истекают. Не хватало ещё, чтоб сейчас сюда примчалась группа быстрого реагирования! К счастью, в подъезд заходит парень, и я устремляюсь наружу.

На обратном пути вижу ещё два полицейских патруля и дружинников. Их в городе явно стало больше.

В онлайн-курсах для волонтёров говорилось, что из нас сформируют выездные группы. Бегая по первым заявкам на своих двоих, я недоумевала: ну ладно «выездная» (еду же к людям на дом), но почему я — «группа»? Не прошло и двух недель, как я действительно стала членом выездной группы, состоящей из волонтёра и водителя «большой чёрный машины» — теперь я знаю, как она называется: Mercedes-Benz класса B.

Всего их в нашей волонтёрской команде — 45. По словам сегодняшнего водителя Николая — бородатого молодого человека (борода, во все стороны торчащая из-под маски выглядит очень мужественно, брутально, я бы сказала), часть машин дежурит возле больниц: возит и самих медиков между клиниками, и их документы, доставляет обеды, развозит врачей по домам. А остальные помогают волонтёрам.

Едем выполнять заявку в пятый микрорайон. В ней фигурируют яйца, дрожжи свежие и сухие — Пасха на носу! Хлеб, молоко, курица целиком… Нужной марки нет в продаже. Звоню заявительнице, перечисляю что есть, и по её просьбе выбираю самую крупную тушку.
— А грудь у неё какая? — придирчиво спрашивает старушка. — Меня особенно её грудь волнует.
— Грудь? — щупаю, — Пожалуй, пятый номер будет, — шучу я. — Может вам лучше эту… как её… (господи, да как же эти фрагменты курицы называются!) «расчленёнку» взять?
К нашему разговору с интересом прислушивается дядечка, он топчется у соседнего холодильника, и косит на меня как конь круглым от любопытства глазом (ну, если представить себе коня в маске…).
— Лучше целую, — решает клиентка, и я послушно бухаю в тележку здоровенного бройлера.

При встрече заявительница рассыпается в благодарностях (аж неловко): и хлебушек-то я нашла ей самый вкусный, и маслице со скидкой, и кочан салата такой, что одной рукой не ухватишь. Радуюсь, что угодила. Потом она приносит два письма — обыкновенных в почтовых конвертах (оказывается, их ещё кто-то пишет).

— Вы не могли бы их на почте в ящик опустить, прямо в самом отделении? А то дед мой думает, что из ящиков на улице почту не вынимают, и боится, что его статьи в журналы для дачников пропадут.

Вообще-то, мне не полагается брать у неё что-либо. Про письма нам ничего не говорили, но наверное и их тоже нельзя. Вероятно, я должна ответить так: «Позвоните на горячую линию и сделайте заявку». И тогда что? Приедет волонтёр, прошедший инструктаж по опусканию писем в почтовый ящик? Нет, ну если существует инструктаж по выбрасыванию мусора, который надо обязательно пройти, перед встречей с мусоропроводом или баком во дворе…
— Давайте письма, — говорю. Всякой глупости должен быть предел.

Дома решаю вспомнить советское детство (когда приходилось стирать полиэтиленовые пакеты, чтобы использовать их повторно) и постирать «страшный дефицит» — одноразовую маску. Вирусы, как мы знаем, боятся мыла, разрушающего их липидную оболочку. А спанбонд — боится? Ну-ка! Стираю, сушу. Маска как маска, будто и не надёванная вовсе, годится ещё на улицу выйти.

«В связи с введением режима электронных пропусков на территории Москвы, сообщаем, что в качестве волонтёра вам необходимо оформить разовый пропуск, — пишет в волонтёрском чате наш менеджер. — Пропуск выдается на один календарный день. Получить пропуск можно не более двух раз в календарную неделю. То есть если вы два раза в неделю съездили на выполнение заявки, вы больше не сможете выехать по личным целям. Оцените свои возможности и напишите, кто завтра планирует выполнять заявки, чтобы мы могли подтвердить, что вы действительно едете для её выполнения».

Реакция волонтёров:

— Мне кажется, что все просто тихо офигели…
— Именно.
— Так и есть.
— Точно! 100 кругов, чтоб сделать доброе дело.
— Невозможно спрогнозировать, когда и кто сможет помочь в следующий раз, такой алгоритм только мешает помощи.
— Согласна, заявки часто получаем день в день, сегодня приняли — сегодня сделали. Как можно заранее сделать пропуск? И так люди жалуются на то, что по пять дней ждут продукты и сидят голодные, а при таком раскладе время ожидания будет еще больше
— Я сегодня принесла лекарства пациенту с сахарным диабетом, она сказала, что все утро звонила и хотела отказаться от заявки потому, что долго не приносили лекарства, и она сама начала договариваться уже с поликлиникой, хорошо, что я все-таки успела.
— Я готова фотографировать чеки, селфи пакета, видео, как я нажимаю на звонок, фото счастливой бабушки с расстояния 1,5 метра. У меня есть маски, перчатки, антисептик, я даже не прошу их выдавать. Мне даже видимо не нужен пропуск с пометкой #мывместе потому, что в любом случае сгорают мои выходы на улицу, как личные. Но столько шагов к оказанию простой помощи — это как палки в колёса.

Читая эту эмоциональную переписку, недоумеваю: чего добиваются те, кто додумался выдать такие предписания волонтёрам? Как бы ни были добры люди, готовые рисковать своим здоровьем, тратить личное время, бензин, деньги на оплату парковок (эти расходы, как я слышала, им не возмещают) — вряд ли кто-то сможет и захочет «бегать 100 кругов», чтоб удовлетворить абсурдные требования властей.

Значит, пожилым людям, которые не получат нашу помощь, придётся самим идти на улицу, в магазины, в аптеки… рискуя не просто поймать заразу, но с высокой долей вероятности умереть от неё. Это же очевидная логическая цепочка — нет? На словах ратуя за предотвращение новых заражений, власти на самом деле увеличивают число потенциальных жертв, причём за счёт самой уязвимой категории граждан. Это дурость или расчёт?

Волонтёры-автомобилисты — это же самые ценные кадры! Они могут выполнить заявку любого веса и объёма и сделать больше добрых дел за счёт мобильности. Там, где скромный пешеход вроде меня пробегает два часа, чтоб исполнить одну заявку, они успеют к двоим, а то и к троим заявителям! Но нет, теперь именно у них «руки связаны».

— А если брать заявку в пешей доступности? — спрашиваю я. — В своём районе и в соседних я пешком дойду, в этом случае пропуск тоже оформлять нужно?

Нет, волонтёру-пешеходу ноги пока не связали — моего бейджа для хождения по городу достаточно. Пишу менеджеру, что готова взять заявку в своём или в прилегающих районах (3-7 микрорайоны), при условии, что смогу её донести.

Но в этих районах ничего нет. Есть в 1-м и 4-м — нужно забрать заказанные лекарства из аптеки в 1-м микрорайоне и отнести заявителю в 4-й. Прикидываю расстояние: до аптеки 3 км, до адресата — ещё 2. На автобусе конечно было бы быстрее, но… подъехать мне теперь нельзя (кому сказать спасибо?).

Спрашиваю, менеджера, как заявка попадёт ко мне? С этим проще всего: её пришлют по электронке. С 13 апреля нам больше не нужно получать подпись заявителя на бумажке (меньше контактов — меньше риска) — теперь достаточно сфотографировать чек и пакет у двери.

— У вас есть средства индивидуальной защиты? — спрашивает менеджер. — Пока по машинам просто не понимаю, какая ситуация завтра будет.

То есть привезти мне «защиту» из штаба теперь скорее всего будет некому. Маска-то у меня есть (не зря я её стирала! — как чувствовала), и антисептик тоже. Перчаток нет, но я обойдусь салфетками: ручки дверей, кнопки, любые поверхности — я уже третью неделю не касаюсь их голыми руками и ношу в сумочке пачку салфеток.

Памятуя о бабушке, которая звонила на горячую линию, чтоб отменить заявку на лекарства потому, что их долго не везут, с утра звоню заявителю, объясняю, что смогу принести ему лекарства сегодня вечером после работы, чтобы он не волновался. Но заявитель всё равно волнуется: дважды сам перезванивает мне насчёт оплаты заявки, хочет передать наличные или перевести оплату на карту заранее. Уверяю его, что волонтёры бессмертный принцип из «Двенадцати стульев» «утром — деньги, вечером — стулья» не исповедуют.

Вечером, очередь из страждущих возле нужной мне аптеки стоит… аж на улице. Вот это да! У нас что, мор в городе?! Однако уличный хвост очереди в аптеку говорит вовсе не об ажиотажном спросе, а благоразумии покупателей. Помещение аптеки маленькое, больше трёх человек, соблюдающих дистанцию в 1,5 метра, туда не войдёт, так что остальные ждут снаружи. Увы, благоразумия (вечный дефицит у нас) хватает не всем.

У остановки возле кинотеатра «Электрон» наряд полиции проверяет нововведённые пропуска на пользование транспортом: «жертва» с видом мученика копается в объёмистой сумке — никак не отыщет свой «аусвайс». На меня, идущую с волонтёрским бейджем на шее и с булькающим аптечным пакетиком в руках, полисмен взирает с любопытством, но скорее с обывательским, чем с профессиональным.

Заявитель, которому я принесла из аптеки несколько бутылочек с лекарством, к встрече меня приготовился основательно: заранее открыл дверь, ведущую в квартирный холл, и соорудил на пороге «инсталляцию» из пустого молочного пакета, купюр и монет, положив одно на другое. Сам же замер у дальней стены, возле своей квартиры. Едва я вышла из лифта, он закричал: «Не подходите!» (да я и не собиралась) и указал на конструкцию под ногами — очень предусмотрительно, а то бы споткнулась.

Если хоть половина пожеланий здоровья и долгих лет, какие я слышу в эти дни от наших заявителей, сбудется, побью все рекорды долголетия и помру здоровенькой — в следующем веке.

Моя запись в дневнике о том, что волонтёрам не выдали рабочие пропуска и вместо этого предложили оформлять разовые, неожиданно всколыхнула умы чиновников. Комментарии и предложения посыпались на нас сверху, хоть каску надевай!

Одни, авторитетно сообщили, что проблемы никакой нет, и прислали нам… та-дам! подробную инструкцию, как вступить в ряды волонтёров (читайте, дескать, там всё написано).

Другие, ничтоже сумняшеся, заявили, что никто не предлагал волонтёрам оформлять разовые пропуска для помощи старикам за счёт двух личных поездок в неделю, разрешенных им, как всем гражданам. Это, мол, фейк, уж они-то в «Единой России» лучше знают!

Третьи обогатили бесценным советом, цитирую: «ищите работу рядом — в пределах допустимых 100 метров, поверьте, работы везде навалом, и рядом также». Как говорится, без комментариев.

Четвёртые отреагировали вполне здраво: «Вот бардак!», и даже позвонили мне из префектуры, чтобы попытаться решить проблему.

Кое-что, правда, изменилось само собой. Нет, пропуска волонтёрам по-прежнему предлагают оформлять разовые — накануне того дня, как соберёшься помогать, но уже не за счёт личных поездок. Что ж, и на том спасибо. Теперь порядок действий такой: если хочешь помогать, например, завтра нужно накануне до 15:00 заполнить анкету, и тогда утром пропуск придёт по электронной почте. Пропуска можно заказывать хоть каждый день.

Отсутствие долгосрочных пропусков [директор ГБУ „Мосволонтёр“] Покровский объяснил изданию "Медуза" заинтересованностью в том, чтобы "проблема с коронавирусом" была решена как можно скорее, а также заботой о безопасности волонтёров. "Мы понимаем: есть конкретное количество заявок и конкретное количество волонтеров. В чём необходимость делать так, чтобы у всех волонтёров ежедневно были пропуска и постоянно свободное перемещение по Москве?" — говорит он.

По чиновничьей логике, волонтёр должен до трёх часов дня точно знать, что он будет делать завтра. А если он, например, в полчетвертого узнал, что завтра у него будет свободное время, то пропуск уже заказать нельзя — поезд ушёл. Как в нынешней неопределенности и ежедневно меняющихся «условиях игры» можно что-то решить заранее, Покровский не объяснил.

Каким образом отсутствие долгосрочных пропусков помогает безопасности волонтёров — тоже неясно. Видимо, волонтёры представляются тем, кто принимает подобные решения, людьми, не способными позаботиться о себе, социально безответственными пройдохами, алчущими пропусков, чтоб кататься по зачумлённой Москве, прикрываясь помощью пожилым людям. Неудивительно, что волонтёры сочли такую подозрительность оскорбительной, расценили её как неуважение.

Но, предположим, найдутся недобросовестные люди. Что же, нынешняя система заказа разовых пропусков им помешает? Да ничуть! Заказавший пропуск, вовсе не факт, что возьмёт заявку — его же никто не обязывает брать. Он может не получить заявку по ряду независящих от него причин: скажем, их уже разобрали, или время выполнения заявки ему не подходит. Но пропуск у него есть — катайся хоть весь день, и не забудь заказать на завтра ещё. То есть злоупотреблениям разовые пропуска не препятствуют, но делу — реально мешают, сковывают тех, у кого в эти сумасшедшие дни занятость «плавающая» и рабочий день не нормирован.

Дело с пропусками сдвинулось! Утром сообщение из префектуры: «Департамент информационных технологий доработал систему пропусков. Теперь на nedoma.mos.ru можно самому оформить пропуск для волонтёра». Для этого нужно только указать свой личный номер…

Хм, а что это за личный номер? Спрашиваю нашего менеджера, приложив ссылку на сайт Собянина: «Для оформления новых пропусков нужен личный номер волонтёра ГБУ „Мосволонтёр“. Подскажите, пожалуйста, как его оформить или где его взять?» Ответ менеджера: «Вы оформляете пропуска через нашу форму. Другой информации у меня нет».

Ясно, значит, не разобрались ещё. Ладно, ждём-с. Ждать пришлось до десяти вечера. После этого волонтёрам в чате (превращенном с утра в информационный канал, где могут писать теперь только админы) выдали новую инструкцию для оформления пропусков и сообщили, где найти личный номер — в профиле на сайте мывместе.мосволонтер.рф.

С точки зрения самой системы оформления, на мой взгляд, все замечательно и предельно просто. По просьбе сотрудника префектуры я для примера оформила такой пропуск менее чем за минуту. Он выдается на один календарный день, но выдается сразу: есть заявка — берём пропуск, едем выполнять. Это дело!

Но (опять это вечное «но!») далее в инструкции, выложенной в бывшем чате, сплошь бюрократические рогатки, через которые я даже к смыслу продраться не в силах. Вот, пожалуйста:

• В воскресенье мы будем направлять в этот чат анкету для составления графика на неделю. В анкете каждый сможет выделить дни, когда может выполнять заявки.
• Напоминаем, что количество волонтёров, для которых будет оформлен цифровой пропуск, зависит от количества актуальных заявок на каждый день.
• Обращаем ваше внимание: ваша заявка на пропуск будет одобрена только в том случае, если вы есть в графике на тот день, на который вы оформляли пропуск.

Так когда нужно оформлять этот пропуск — опять накануне того дня, когда я собираюсь брать заявки? Но зачем суетиться заранее, если я могу взять его день в день, имея на руках заявку? Или не могу? А если я взяла пропуск накануне (он сразу приходит в почту), но заявок на следующий день не случилось или мне не досталось — пропуск аннулируют? Так зачем тогда заранее суетиться?

Да на кой ляд все эти сложности?! Почему не сделать по-человечески: взял заявку в любой день, когда можешь, без всякого графика, тут же взял пропуск и пошёл выполнять. Но нет, видимо нужно занять чем-то орду чиновников, составлением графиков хотя бы…

Последнюю неделю сплю в обнимку с телефоном, в надежде поймать заявку. Но пока я в спешке тычу пальцем в клавиатуру, выражая готовность помочь, в чат вываливается радостное: «Спасибо всё уже разобрали!» Правду сказать, там и разбирать-то… три-четыре, много пять заявок в день. Двадцать дней назад нас предупредили: вот что, ребята, вас много, а заявок мало. Посему будет так: две недели сидим, уступая поле деятельности другим штабам, третью — работаем.

Странно, подумала я, обстановка всё хуже, людей, заточённых в своих квартирах и не могущих дойти даже до мусоропровода, всё больше, а заявок нет? Как же так? У народа кончились деньги на еду и лекарства? Все может быть…

Вот на днях мне возле «Пятерочки» старичок с палкой встретился — с виду аккуратный, трезвый, не опустившийся, на попрошайку не похож. Да он и не просил денег. Он, стесняясь, но и отчаянно в то же время, умолял купить ему поесть — хоть что-нибудь: «Два дня не ел… Молока бы, ну сырок, что ли какой… не знаю. Молока… кот у меня. Тоже не ел». Голодный кот смутил меня окончательно.

«Конечно-конечно, — забормотала я, — сейчас куплю… Вы подождите». Эх, я! Надо было велеть ему зайти со мной в магазин и ждать в торговом зале. Выскочила на улицу через четверть часа с двумя пакетами в руках — себе и ему, а дед не дождался, уковылял восвояси. Не поверил, должно быть.

Вообще-то я знаю, почему у нас заявок нет. Достаточно зайти в любой магазин или даже просто на улицу выйти, и вот они наши былые клиенты — безрассудно храбрые бабушки и дедушки. То ли истомились в четырёх стенах без воздуха и движения, то ли так и не дождались помощи, то ли просто не знали, где и как её получить…

Ещё в конце прошлой недели я заполнила анкету, выбрав пять дней из семи, когда могу брать заявки. И все эти дни честно пыталась их взять, дежуря в вотсапе и бестолку разряжая батарею телефона. Но сегодня моя настойчивость увенчалась, да.

16 микрорайон. Забрать во «Вкусвилле» заказанные продукты и отнести… так-так-так… смотрим по карте… далековато нести придётся, а главное, дом где-то в глубине дворов и никаких ориентиров рядом и, судя по стоимости заказа, пакеты наверняка неподъёмные… Так, ничего ныть, сама вызвалась! Спрашиваю менеджера, как насчёт средств индивидуальной защиты? У меня только маска осталась.

Он спешно ищет водителя, который сможет привезти мне всё необходимое. Ура нашёл! Мы поедем, мы помчимся! Теперь не придётся полтора часа кататься на автобусах и плутать в незнакомых дворах. Водитель Алексей знает Зеленоград как свои пять и привёз мне столько масок, перчаток и сластей, что хватит на целый полк не успевших пообедать волонтёров.

Полдороги нас настойчиво преследует задорное многоголосое бибиканье. Свадьба, м? Да ну, какие теперь свадьбы! Выглядываю в окошко: параллельным курсом несётся колонна легковушек, утыканных развивающимися флагами. Алые полотнища и триколоры хлопают на ветру. Пусть у нас ни парада, ни салюта, ни концертов на площади, народ все равно празднует, как может, и эту клаксонную песню «не задушишь, не убьёшь».

В первый раз за всё время я принесла еду не пожилым людям, а молодой женщине, добросовестно соблюдающей карантин. «А мусор вы не выносите? — она грустно кивает на громоздящуюся у двери гору пакетов. — Мне же по предписанию самой нельзя, да?». Ей нельзя. А я, увы, не вправе ей помочь. Разве что подсказать, куда обратиться.

Не дай бог оказаться перед выбором, что купить: еду или лекарство. В сегодняшней заявке сплошь медикаменты — длинный перечень, где мне знаком только парацетамол, нашатырь и валокордин. И почти у каждого пункта пометка «уточнить цену» — что, по сути, означает, не брать, если дорого. В телефонном разговоре заявительница просит исключить одно из лекарств и купить вместо него… кабачковой икры.

«Куда поедем? — бодро спрашивает водитель Александр. Он в Зеленограде впервые, и наша нумерация приводит в недоумение не только его, но и навигатор». Я называю адрес «Столички» в 14-м микрорайоне. Водитель повторяет его навигатору. Электронная «девушка» в ступоре — она не понимает «четырнадцать шестьдесят два» и направляет нас явно не в аптеку. С третьей попытки удается уговорить навигатор — едем в корпус «тысяча четыреста шестьдесят два».

Провизор в аптеке терпелива и улыбчива — складывает в пакет одобренные заявительницей по громкой связи коробочки и пузырьки, чётко и раздельно повторяет вслух дозировку, количество пилюль, цену, убирает отвергнутые «слишком дорогие». «Парацетамол? 6,90 (кто-то говорил мне, что он сильно подорожал… разве?) Маски? Да есть — по 29,5 за штуку». Ну вот, как раз на кабачковую икру осталось. Едем за ней во «Вкусвилл» на другой конец района. А потом — в 20-й, где я еще ни разу не была.

Расплачиваясь, заявительница пытается дать мне на сто рублей больше, чем нужно: «Ну как же! Это вам за труды». Уверяю ее, что удовольствие, которое я получаю, лучшая награда. К тому же меня и так уже щедро вознаградили (что правда) — шоколадками.

Всю неделю заявок — на пальцах пересчитать. Есть дни, когда их нет вообще. Зато у нас очередная «отрыжка бюрократии»: теперь волонтёру, чтобы взять заявку, нужно послать менеджеру скан цифрового пропуска (зачем?), фото градусника и масок-перчаток-антисептиков, если они есть. Я даже не об умственных способностях тех, кто выдумывает эти «правила», я об отношении. На словах: «Спасибо, дорогие друзья за вашу неоценимую помощь…», а на деле: мы считаем вас безответственными идиотами, которые попрутся выполнять заявки с высокой температурой и без средств защиты (между прочим, к людям, сидящим не на «самоизоляции», а на карантине с инфекцией).

В субботу вечером — странное дело — несколько часов болтаются не разобранные заявки (обычно их расхватывают в пять минут). Одна из них поблизости от моего дома — в 4-м микрорайоне. Менеджер, в ответ на мои вопросы, присылает список покупок — 10 кг продуктов. «Мне столько не донести. Разве что на машине…» — пишу я. На этом наша поздняя переписка заканчивается.

«Могу прислать» — продолжает менеджер воскресным утром. «Ок» — глядя в окно на разверстые хляби небесные, соглашаюсь я, раз заявку до сих пор не взяли, возможно, кроме меня её просто некому выполнить.

Заявительница — бодрая старушка 86 лет, отвечает мне весёлым голосом и покладисто заявляет: «Что привезёте, то и хорошо» на все попытки выяснить, какое масло, творог, сметану, молоко, вафли она предпочитает. Она попросту не помнит ни одной торговой марки и даже цвета упаковки. Но помнит, где в магазине лежат «её» товары, и рассказывает мне, что за топлёным молоком надо идти не налево в молочный отдел, а направо в конец зала, «где молоко в пакетах». А вафли — те напротив полки с кофе, да бог их знает, какие — вафли и всё!

К слову, «её» магазин — «Атак» довольно далеко от дома, в другом районе, но она всегда ходит туда. «Ходила раньше — всё так же неестественно весёлым тоном поправляется собеседница, — теперь ноги не держат. Я бы сама пошла, да за два месяца, знаете… отвыкли ноги-то, не ходят». Она ещё продолжает говорить что-то, подтрунивает над своей немощью, но я слышу за натужным весельем в голосе истерику человека, ещё недавно самостоятельного, а теперь обезножевшего из-за бесчеловечной «заботы о здоровье» пожилых москвичей. Если бы она могла гулять каждый день, двигаться, мышцы не одрябли бы до такой степени. В ближайший вторник, согласно «расписанию прогулок», ей наконец разрешено выйти на улицу. Только она уже не сможет.

Бабушке стыдно и неприятно напрягать своими просьбами посторонних людей, даже доброхотов, вроде меня, готовых купить ей все, что она пожелает. Она не хочет зависеть от чужой помощи, стесняется: «простите, напрягаю вас своими просьбами…»

Обещаю, что буду звонить из магазина, и мы вместе с ней разберемся, какие покупки сделать.

Вместо волонтёрской машины за мной приезжает обычная легковушка: ни распечатанной заявки, ни СИЗ, которые раньше всегда привозили. Вместо навигатора, сбитого с толку нашими адресами — я.

Зато водитель Владимир — настоящий мужчина. Надевает маску, перчатки и идёт вместе со мной в магазин: приносит два кило картошки, яблок, гречки, геркулеса…

Возле стеллажа с топлёным молоком звоню заявительнице: «Как выглядит пакет с молоком, которое вы любите — как кирпич или как башенка? А сколько оно должно стоить?». Вуаля! Лишние варианты отсекли, остался единственный.

— У вас есть горький шоколад по 20 рублей? — стесняясь глупости вопроса, спрашиваю продавца. (Как может шоколад, да ещё горький стоить 20 рублей?!)

—  Вон лежит, — продавщица машет рукой куда-то в угол, где скромными белыми рядочками стоят суррогатные «сладкие плитки». Бабушка по телефону осмелилась: «Ну, если уж захотите меня побаловать…»

Сколько весили покупки я так и не узнала. Водитель Владимир не захотел делить со мной их тяжесть. Он и в подъезд к заявительнице со мной пошёл: невозможно одному держать в руках 10 кг еды, смартфон и ещё набирать восьмизначный код на домофоне.

Заявительница открывает дверь, тяжело опираясь на палку — коленки под домашним халатом заметно трясутся. Она улыбается, храбрится. Весёлым голосом благодарит, благодарит, призывая на наши головы божье благословенье, по щекам у неё катятся слёзы.

Самоизоляцию отменили, но карантин у многих ещё продолжается. И заявки есть, хотя их мало, поэтому штаб в Ховрино закрылся, и теперь волонтёрам из Зеленограда предлагают ездить за масками и перчатками в центральный штаб на Тверскую. Я не езжу — у меня запас ещё с весны остался. Соорудив натюрморт в духе времени (из средств защиты) и запечатлев его на фото, как того требуют наши правила, могу взять заявку в районе, куда и так каждый день хожу погулять.

«Там еда. Немного» — пишет менеджер, отвечая на мой вопрос. И присылает заявку в обмен на селфи с градусником. «Немного еды» — это пять литров молока, три буханки хлеба, три кг круп, и ещё кой-чего по мелочи. И купить всё это надо — та-ам! — в соседнем в микрорайоне, в супермаркете с низкими ценами. Будь у меня, ладно, не грузовик, но хоть бы сумка с колесиками…

Звоню заявителям: нельзя ли купить молоко отдельно — в магазинчике рядом с их домом? Тогда я часть покупок из супермаркета принесу, а потом ещё за молоком сбегаю, делов-то! Заявители не против. И всё получается просто отлично: все нужные товары есть на полках, и автобус подходит к остановке вместе со мной, и двери на пути мне с улыбкой открывают добрые люди — прямо волонтёрское счастье!

Даже молоко в соседнем магазинчике — ровно пять последних пакетов. Выложив их на ленту, быстро делаю снимок. Кассиршу явно распирает от любопытства, но она крепится. Подходит моя очередь.

«А зачем вы молоко сфотографировали?» — не выдерживает она. Смеюсь, объясняю: это для волонтёрского отчёта, а не потому, что я люблю фотографировать молоко. Две школьницы с мороженым за моей спиной дружно прыскают.

— О, это самое вкусное! — радуется заявитель, увидев пакеты. — Сейчас каши наварим… (голосовой блокнот, которому я диктую этот текст, пишет: «сейчас Кашина варим» — «искусственный разум», чё!) Из-за двери выглядывает хозяйка, и протягивает мне какой-то свёрток.
— Возьмите, пожалуйста! — и, на корню пресекая мой отказ, частит:
— Ну, пожалуйста, не обижайте меня, я же поблагодарить хочу!
Я её понимаю, честно. Отвечаю, как на инструктаже учили, мягко, но непреклонно:
— Ценю ваше желание, но видите ли, это небезопасно. Через вещи можно нечаянно передать друг другу инфекцию. Право же, не стоит рисковать.

Аргумент, слава богу, железный. Хозяева понимающе кивают и мельком переглядываются: вижу, в ход пошёл план «б». Они меня таки обхитрили — вдвоём то!

— Мы вам денежку за покупки на телефон переведём, ладно?

В заявке сказано «наличные», и я, как положено, приготовила сдачу, но можно и на телефон, что ж. Через десять минут приходят деньги — почти на 300 рублей больше чем нужно. Ну что ты будешь делать!

Это психологически сложный момент, и дело вовсе не в деньгах. Дело в равновесии. Люди числят себя в долгу и хотят отплатить. Любой нормальный человек, включая меня, в такой ситуации хотел бы. Но на самом деле нет никакого «долга». Принимая мою помощь, они тоже оказывают мне услугу. Благодаря им, я удовлетворяю своё желание помогать тем, кому приходится трудно (а что, разве легко? — я могу гулять, сколько хочу, наслаждаться летом, тёплой погодой, любоваться богато цветущими пионами, а им даже из дому нельзя выйти).

Отсылая обратным переводом излишек, пишу после выражения благодарности: «Поверьте, я уже вознаграждена самой возможностью помогать вам».
Надеюсь, они меня поймут.

Материал дополняется. Чтобы не пропустить важных новостей по теме коронавируса, подпишитесь на дайджест новостей. И, пожалуйста, поддержите работу нашей редакции.

Набор волонтеров идет: по всей стране — через портал мывместе2020.рф (Общероссийский народный фронт и движение «Волонтеры-медики»), в Москве — через портал мывместе.мосволонтер.рф («Волонтёры Москвы»). В помощи нуждаются пожилые граждане и люди с хроническими заболеваниями, которых вынуждены оставаться дома, — они в «группе максимального риска» по заражению инфекцией, — а также многодетные семьи и другие категории люди: одинокие, заболевшие, остающиеся дома с детьми. Оказывать такую помощь по распоряжению властей должны сотрудники социальных служб, которых поддержат волонтёрские движения.