В рамках программы «Мой район» в столице провели первый этап проекта благоустройства дворовых территорий, в котором использовали методику соучаствующего проектирования. Технология предполагает, что местные жители наравне с архитекторами и проектировщиками разрабатывают проект двора, вносят свои предложения и замечания. Экспериментальный проект полностью основан на пожеланиях москвичей, отмечала префектура Зеленограда.

Мэрия назвала главной задачей проекта понимание того, как жители используют дворы, что им нравится и что они хотели бы поменять. Больше всего внимания жильцы уделили вопросам озеленения, движения транспорта, зон отдыха, детских площадок для разных возрастов. Также люди хотели, чтобы через их дворы ездило меньше машин. Самыми активными участниками обсуждений стали мамы с маленькими детьми, пожилые люди и автовладельцы.

В пилотный проект вошло пять дворов — в Марьине, Бибиреве, Кузьминках, Лосиноостровском и Рязанском районах. Площадки выбирали по определенным критериям:

• площадь не менее одного гектара
• удаленность территории от центра Москвы, устаревшее оборудование и малые архитектурные формы
• сложившееся активное сообщество местных жителей (как измерялась активность, неизвестно)

До обострения ситуации с коронавирусом все желающие могли прийти на встречу с архитекторами в библиотеки, инженерные службы, центры активности. После собрания перенесли в онлайн: кто-то вел трансляции вконтакте, кто-то организовал конференцию в Zoom. Материалы онлайн-собраний выкладывались в группы каждого двора, чаты в мессенджерах.

На пресс-конференции о первых впечатлениях от проекта мельком было сказано, что переход в онлайн имел свои минусы и плюсы, среди вторых — возможность подробно обсудить проект с каждой целевой группой отдельно (дети, мамы). Один из минусов в разговоре с «Зеленоград.ру» обозначил сооснователь и управляющий партнёр архитектурного бюро Megabudka (работали над двором в Марьине) Артем Укропов, но после проверки своих цитат он убрал эту фразу, а на пресс-конференции сказал снова: по его словам, после перехода в онлайн отсеклась одна целевая группа — пенсионеры, но архитекторы помнили их желания с первых встречи и старались учитывать в работе.

Управляющий партнер, генеральный директор «Проектной группы 8» (авторы методологии и пионеры соучаствующего проектирования в России, благоустроили ряд дворов в Татарстане таким способом) Дмитрий Смирнов объяснил, что суть соучаствующего проектирования не в том, чтобы просто собрать определенное количество людей. «Кажется логичным собрать пять детей, пять бабушек и пять подростков, но с точки зрения целеполагания важнее люди, которые готовы участвовать, которым это интересно. Важно, чтобы были представлены люди с разными интересами: обязательно мамы с детьми (чтобы обсудить детские игровые зоны), автомобилисты (обсудить количество машиномест, парковки, проезды) и старожилы (понять, что во дворе важно, какие есть системные проблемы). Например, во дворе есть памятное дерево, высаженное соседями в честь погибшего друга, и представьте, если бы кто-то пришел и просто спилил это дерево», — сказал он.

Также для работы был важен актив — старшие по подъезду, по дому, так как они много взаимодействуют с «Жилищником» и с управой, которым потом отвечать за двор и обслуживать территорию. В этой программе «Проектная группа 8» работала над двором в Бибиреве.

Смирнов в качестве примера называл примерное количество человек, которые приходили на встречи к ним, и общее число жителей дома, однако вскоре после звонков в «Зеленоград.ру» сотрудников программы «Мой район» отказался от этих слов. В мэрии не привели своих цифр, подчеркнув лишь, что число участников нельзя оценивать по подписчикам вконтакте (в каждой из групп состоит 60-150 участников) и каждый раз на встречи приходило разное количество человек.

«Зеленоград.ру» на онлайн-пресс-конференции 30 сентября пытался задать вопросы: верно ли, что по сути, проектные решения принимались не большинством жителей, а большинством активных участников обсуждений? И верно ли, что определяющим параметром было не количество участников, а присутствие всех целевых групп (мамы, водители, спортсмены, подростки и т. д.), но они не были озвучены модератором. Без ответа остался и вопрос о том, по каким критериям организаторы будут оценивать первый этап пилотного проекта.

В целом организация была примерно одинаковой везде. О начале проекта предупреждали афишами, листовками в почтовые ящики. Этого не всегда было достаточно: одна из жильцов писала в комментариях, что узнала о перепроектировании двора случайно и уже после сбора основных предложений.

В некоторых дворах в проекте участвовали жители не одного дома, а сразу нескольких — тех, чьи окна выходят в этот двор. Как объяснили в программе «Мой район», так поступили, потому что цель проекта — максимально вовлечь в процесс жителей, заинтересованных в преобразовании конкретной дворовой территории, тех, кто впоследствии будет пользоваться благоустроенными пространствами.

На первых офлайн-встречах архитекторы спрашивали людей, как их двор используется, что жителям нравится в нем, а что нужно поменять. Архитекторы заранее приходили на территорию и делали какие-то наметки, однако с жителями ими не делились. Дмитрий Смирнов из «Проектной группы 8» объяснил почему: «Мы этот проект [в Бибиреве] делали вместе с архитектурным бюро „Практика“. На самую первую встречу мы приходили без готовых решений и эскизов, это один из ключевых принципов соучаствующего проектирования — участие жителей на ранних стадиях, когда никакие решения еще не приняты. Это достаточно рисковая и порочная практика, когда ты презентуешь с самого начала готовый проект, как на публичных слушаниях. Там люди уже договорились, что-то кому-то пообещали, вложили деньги, время, силы, и поэтому любые комментарии на презентации встречаются в штыки. Поэтому у жителей такой подход не может вызывать позитивных эмоций: это не обсуждение, это просто продавливание чьих-то решений, в лучшем случае информирование, что мы делаем вот так».

В бюро Megabudka также указали: так как они имели дело с уже сложившимся двором, было важно изучить демографию, понять менталитет жителей, узнать их проблемы. Они на первой встрече рассказывали жителям о том, какие во дворах бывают функции. «Понимая, что в большинстве случаев запросы людей универсальные (чаще всего хотят парковку, скамейку, горки и карусель, деревья), мы хотели показать людям, что еще можно сделать во дворе. Участников встречи мы разделили на группы по типам целевых аудиторий, и предлагали каждой группе представить, что бы им хотелось видеть во дворе», — рассказал Артем Укропов.

После первых встреч архитекторы представили жителям первые эскизы. В Марьине и Бибиреве они не сразу угадали желания людей и в дальнейшем уточняли предварительную концепцию. Когда она была выбрана, людям предлагали заполнить анкеты в гугл-формах или в печатном виде — о том, например, какого типа детские площадки жителям хочется видеть, как организовать парковочное пространство, какими видами спорта люди занимались бы во дворе, как именно они используют свой двор (игры, спорт, прогулки, выгул собаки). Как объяснили архитекторы, это было нужно, так как на первых встречах говорилось об общем видении двора, а потом это выбранное пространство нужно было «наполнять очень конкретными вещами».

После анализа анкет архитекторы разработали итоговые концепции, за варианты проводилось голосование. В Бибиреве, например, после итогового голосования победил вариант, к которому сами архитекторы не склонялись. Сколько человек заполнило эти анкеты, неизвестно. В группах проектов Марьина и Бибирева организаторы писали, что мнений получено «очень мало».

Это пока неизвестно. Изначально планировалось, что новые дворы будут готовы уже в 2020 году, однако из-за коронавируса процесс затянулся: строительство перенесли на весну 2021 года, пользоваться новым пространством жители будут уже этим летом.

По словам Дмитрия Смирнова, они не делали слишком дорогих решений и не называли людям сам бюджет. «Это тоже своего рода манипуляция: предлагать на выбор два детских городка, один за миллион, другой за три — и понятно, что люди будут за максимальную стоимость, потому что „когда вы к нам еще придете?“», — объяснил он.

Впрочем, чтобы совсем избежать манипуляций, возможно, стоит попробовать предоставить жителям возможность выбирать шире: не как потратить деньги, выделенные на благоустройство, а на что в принципе потратить выделенные из бюджета средства. Может быть, благоустройства двора в этом списке и не будет. Такая возможность есть у жителей Московской области, где принят закон об инициативном бюджетировании — когда инициативные группы людей сами определяют, выбирают и контролируют реализацию проектов. В Москве такой практики пока нет.

«Суть методики соучаствующего проектирования — в активации сообщества и формировании у них ответственности за свой двор. И когда начнется строительство, они должны будут следить из окон за тем, как будут класть асфальт, пересаживать саженцы, и т. д. Мы со своей стороны будем вести авторский надзор, но на этапе реализации жители тоже должны быть включены в процесс. Чтобы после завершения благоустройства, когда у них появится новый уютный двор, они понимали, что создали все это фактически своим умом, своим участием, чтобы относились более осознанно. Когда все спускается сверху, люди принимают это как должное и не всегда бережно относятся к общественным пространствам. Хочется эту тенденцию перебороть», — сказал «Зеленоград.ру» Артем Укропов.

В будущем, считают архитекторы, соучаствующее проектирование нужно распространять на кварталы. Это позволит не дублировать горки, тренажеры и площадки в каждом дворе: дворы могут быть разными, в одном площадка для детей помладше, в другом постарше, в третьем спортивные объекты, а парковки можно располагать на уровне района.

«Будущее программы „Мой район“ как раз могло бы быть таким. Есть примеры городов, где это уже работает. Но в Москве это пилотный этап, им тоже надо понять, как это все работает, как жители реагируют, поэтому работа только над пятью дворами понятна. Нормально, что в первый год программы они начали с отдельных дворов. Но если и через пять лет они будут так же брать отдельные дворы, то это уже должно будет вызывать вопросы: в идеале это все равно должно сводиться к комплексному зонированию района», — считает Дмитрий Смирнов.