Григорий Пушка, родоначальник Пушкиных, на самом деле носил фамилию Морхинин — он был сыном тверского воеводы Александра Морхинина. Происходили Морхинины из древнего даже для тех времен рода Ратшичей, выходцев из Великого Новгорода, перешедших в 13 веке на службу Александру Невскому.

Когда в конце 13 века между Тверью и Москвой вспыхнула жестокая борьба за Владимирское великое княжение, все Ратшичи встали на сторону Твери. В Тверском княжестве они получили богатые вотчины, занимали высшие посты и не один десяток лет доблестно воевали «с Москвой».

В 1339 году Тверь потерпела от Москвы тяжёлое поражение, в том числе и благодаря интригам Ивана Калиты, погубившего своим наветом тверского князя Александра и его сына. Освободившись от клятвы своему погибшему в Орде князю, многие тверские бояре сочли дело Твери проигранным и «всем родом» выехали в Москву на службу победителю. Среди них был род Ратшичей, в том числе и Александр Морхинин с четырьмя сыновьями, Григорий Пушка — младшенький.

В среде московского боярства они сразу заняли высокое положение, поскольку привезли с собой большое богатство: хорошее оружие, дорогое платье, лошадей, домашний скот, множество слуг.

Жизнь Григория Александровича Морхинина пришлась на вторую половину 14 — начало 15 века. Это было время появления артиллерийских орудий на Руси. По версии исследователя боярских родов Степана Веселовского, для названия убийственной новинки «на основе русских корней „пыл“ и „пых“ было образовано новое слово „пушка“». Первые пушки появились на Руси в 1376 году — их захватили у волжских булгар, союзников хана Мамая, и ими же отстреливались в 1382 году от осадившего Москву хана Тохтамыша, потомка Чингисхана.

Колоритное прозвище Григория Морхинина породило легенду, что он, дескать, и был первым артиллеристом на Руси — но это выдумка в чистом виде.

Есть также версия, что прозвище Пушка было дано Григорию Морхинину за взрывной характер. Однако Веселовский замечает, что прозвища нередко давали с детства и без всякой связи с личными качествами человека.

Ещё одну любопытную догадку приводит зеленоградский краевед Игорь Быстров. Она связывает прозвище Пушка со словами «пух», «пушок». В те времена новорождённому на Руси давали при крещении наряду с именем ещё и прозвище, чтоб оно оберегало человека от злых духов. Вот Александр Морхинин и дал своим детям такие имена-обереги. Старшего — Владимира, прозвал Холопищем («огромный, страшный холоп»), второго сына Давида — Казарином («хазарином»). Глядишь, нечисть испугается и отступит от его сыновей. А младших отец покрыл прозвищами как шапкой-неведимкой: Фёдора назвал Неведомицей, а Григорию дал прозвище Пушко («пух», «пушок») — спрятал детей от злых духов.

К слову, Владимир Даль писал: «…В звуке „пу“ заключается понятие вздымания, расширенья». В одном ряду Даль называет слова: «пушить» (откуда пух и пушка), «пучить», «пухнуть», да ещё и «пузо» с «пузырём». Так что «Пушка-пышка» означало и означает что-то такое пухлое, большое — это мог быть и солидный боярин-здоровяк с громовым голосом.

А писатель Андрей Битов заметил: «Для нас слово Пушкин стало таким легким, весёлым… Со временем в нём стал торжествовать «пух», «пушок», а не «пушка»!

Как же младший сын Тверского воеводы — человек пришлый, особых заслуг перед московским князем не имевший — оказался владельцем завидных земель рядом с Москвой? Заметим, что такая близость давала не только статус, но и практическую выгоду: из ближних вотчин хозяин доставлял себе в Москву громоздкий припас: сено, дрова, зерно.

И что это были за земли — чьи? А царские. Земли по обоим берегам верхнего течения реки Истры лично «примыслил» к Московскому княжеству Иван Калита, когда приобрёл права на город Дмитров, и случилось это около 1330 года. Горетова стана в те времена ещё не было, был Банский — по реке Бане, притоку Москвы-реки. И тянулся этот Банский стан неширокой полосой по рекам Горетовке и Всходне.

Иван Калита был женат дважды: сначала на княгине Елене, а после её смерти на княгине Ульяне. От двух жен имел восемь детей, причём во втором браке родилась у него, по-видимому, только одна дочь, имени которой история не сохранила. Умер он в 1340 году, а земли по берегам Истры завещал княгине Ульяне. Она намного пережила мужа и умерла между 1366 и 1372 годами. И вот сразу после смерти княгини Ульяны на этих землях возникает огромная вотчина, владельцем которой был, по обоснованному предположению академика Веселовского, Григорий Пушка.

Как же он их получил? Даже будь Пушка человеком заслуженным, всё равно не мог бы заиметь столь обширные земли. В то время великие князья своих подчинённых такими огромными вотчинами не жаловали. Да и за что было жаловать нашего героя? Он не князь, не ближний боярин, не воевода-победоносец — в летописях о нём ни слова, имя его сберегло только семейное предание Пушкиных, подавших в середине 16 века роспись своего рода в Государев родословец.

Единственно возможное объяснение, как предполагает Игорь Быстров, и оно похоже на правду — Григорий Пушка был женат на дочери княгини Ульяны и Ивана Калиты! А земли по рекам Истры и Клязьмы получил за женой в приданное. Так с середины 14 века Пушкины прочно осели в Подмосковье и в уездах Московского княжества в его тогдашних границах.

Тогда понятно, почему в летописях ничего об этом не сказано. У Григория Пушки было семь сыновей — и все родные внуки Ивана Калиты, кузены Дмитрия Донского — в случае чего они или их потомки могли и на Московский престол претендовать! Вот так напишешь лишнее, а там глядишь, кровавя междоусобица вспыхнет. А что не записано, то забыто, и доказательств нет.

Есть ещё одно косвенное обстоятельство: к княгине Ульяне у великокняжеского двора отношение было, мягко говоря, неприязненное, хотя по завещанию Ивана Калиты старшему сыну Симеону Гордому назначено быть «по Боге её печальником» — то есть печься о ней. Другой сын Калиты, Иоанн II, называл мачеху не иначе как княгиней Ульяной, а дочь её не называл сестрой.

Из семи сыновей Григория Пушки двое были бездетны, а от прочих пошло большое потомство, давшее роду Пушкиных множество ответвлений. И каждому из сыновей нужно было дать вотчину, ведь в России не существовало права майората — наследования по старшинству в роде. Поэтому во второй половине 15 века огромное имение было разделено на части сначала между сыновьями Григория Пушки, а потом между его внуками и правнуками.

Младший из сыновей Григория Пушки — Константин стал прямым предком великого поэта Александра Сергеевича Пушкина. Сохранившиеся документы показывают, что Пушкины из младшей линии продолжали поддерживать старые связи с Москвой и Подмосковьем более 400 лет, совершая разделы, переделы, продажи, покупки… По писцовым книгам Московского уезда 1623-1627 годов в Московском округе с радиусом примерно в полсотни километров четырнадцати Пушкиным из младшей линии принадлежало 20 поместий и вотчин.

Лишь немногие из них существуют и сегодня — в частности Лунёво, лежащее неподалеку от Зеленограда. Писцовая книга 1672 года сообщает, что Лунёво числилось за предками Пушкина — сыновьями Григория Сулемши: воеводой Борисом и стряпчим Иваном.

Правнук Григория Пушки (и внук Константина Пушкина), живший в 15 веке, звался Иван Гаврилович Пушкин. Выделенная ему в наследство вотчина также была в наших краях, но ни названия её, ни точного местоположения история не сохранила. Сам он тоже ничем особенным не прославился, и, однако же, вошёл в историю — оказался общим предком двух величайших поэтов: «солнца» и «луны» русской поэзии — Пушкина и Лермонтова.

У Ивана Гавриловича была два сына — Михаил и Иван. От Михаила в 20 колене родился Александр Сергеевич Пушкин, а от Ивана в 21 колене родился Михаил Юрьевич Лермонтов. Таким образом, Пушкин приходился Лермонтову дядей в десятом колене. Сами поэты, насколько известно, об этой прямой родственной связи не знали. К тому же, она была не единственной. Как позже установили литературоведы, Лермонтов приходился Пушкину дальней родней и со стороны жены — он был пятиюродным братом Натальи Николаевны Гончаровой.

Любопытно, что Лунёво, принадлежавшее предкам Александра Сергеевича Пушкина, связано с именами обоих поэтов и дружескими, и даже любовными узами. Впрочем, эти истории заслуживают отдельного рассказа…

До революции Лунёво принадлежало Петру Александровичу Базилевскому — внуку Вареньки Лопухиной, возлюбленной поэта Михаила Юрьевича Лермонтова. После революции в усадьбе Лунёво была создана детская колония «Лига спасения детей», которая финансировалась из Америки. Затем с 1923 года и до войны в Лунёве располагался Дом отдыха № 12 им. Н.К. Крупской.

В конце ноября 1941 года, при отступлении наших частей, здание бывшего имения было сожжено. После войны на территории усадьбы пленные немцы построили дачи дома отдыха, который в 1950-х годах относился к Министерству среднего машиностроения СССР. А в 1957 году дачи передали 1-й Московской клинической больнице имени Н.И. Пирогова (бывшая 1-я Градская больница) — в Лунёво был открыт её загородный филиал, который местные жители называли «Первоградкой». Вплоть до 2014 года здесь функционировало реабилитационное отделение московской Городской клинической больницы № 1 им. Пирогова.

На сегодняшний день отделение закрыто. На территории бывшей усадьбы остались здания санатория сталинских времён, которые иногда принимают за остатки старой усадьбы. От её дореволюционной истории частично сохранился только старинный парк вдоль берега Клязьмы