— Национальная ветеринарная палата — саморегулируемая организация, созданная десять лет назад группой передовых клиник, которые хотели добиться повышения профессионального уровня ветеринарии в нашей стране. За рубежом состоять в такой организации, регулирующей всю деятельность ветеринарных врачей, обязательно, в ином случае специалист не имеет права работать. В России такой подход пока не распространен: подобные организации есть, например, для нотариата, оценки и арбитража, для ветеринарии — нет.

Сейчас клиники, члены Национальной ветеринарной палаты, входят в нее добровольно, потому что хотят улучшить ситуацию в нашей стране, помочь с разработкой профессиональных стандартов и повышением качества работы ветеринарных врачей. В члены правления баллотируются те, у кого есть желание и идеи, кто готов вкладываться (потому что работа полностью на общественных началах) и реализовывать свои задумки. Каждый кандидат должен представить свою программу и резюме. Это должен быть человек с ветеринарным образованием, занимающийся практической деятельностью в области ветеринарии и, желательно, уже имеющий какие-то результаты в этой деятельности.

Конкретно я ставила перед собой такие задачи: популяризация и повышение престижа профессии в обществе, повышение грамотности ветеринарных врачей в сфере общения с людьми (владельцами животных), распространение среди них актуальных знаний по содержанию животных и их лечению. Сейчас, когда правление уже начало свою работу, меня включили в комитет по развитию, я буду работать со средствами массовой информации.

Если говорить о проблемах ветеринарии мелких домашних животных (собак и кошек) в плане отношений с государством, то мы работаем в законодательном вакууме. Почти все законодательные акты в ветеринарной сфере описывают ситуацию с животными, которые используются для производства молока или мяса. А мы работаем с животными, которые являются социальными партнерами человека, люди воспринимают их членами своей семьи и хотят для них такого же уровня медицины, как и для себя.

Но с этой точки зрения государство животных практически не рассматривает. Конечно, у нас есть закон о гуманном отношении к животным, но он не работает. Добиться привлечения человека к ответственности почти невозможно, мы сами пытались несколько раз, у нас даже заявление в полиции не приняли.

Вообще нет законодательной основы для применения животным медицинских препаратов: фактически сейчас можно применять только ветеринарные препараты, а их очень мало на рынке. Мы просто не сможем лечить, если будем пользоваться только ими. Например, у нас нет возможности использовать нормальные обезболивающие, которые действительно работают и которые во всем мире применяются в ветеринарии совершенно спокойно. В Чехии, в Германии опиоиды (наркотические анальгетики) стоят в шкафчиках, любой анестезиолог может их взять, никакой специальной лицензии или сложных юридических телодвижений для этого не нужно. У нас же применение наркотических средств настолько зарегулировано, что получить лицензию и работать по ней мало кто может. Из-за этого добиться полного обезболивания животному можно не во всех случаях.

Кроме того, сейчас все медицинские препараты должны учитываться в системе [маркировки препаратов для отслеживания от производителя до покупателя] «Честный знак», но никто не подумал, что медицинскими препаратами пользуются также и ветеринарные врачи. Соответственно, ветеринарные клиники тоже должны иметь возможность закупать такие препараты, но сейчас мы этой возможности лишены, ветеринарные аптеки просто не имеют права подключиться к этой системе «Честный знак». Для этого надо иметь лицензию на медицинскую фармацевтическую деятельность, то есть открыть медицинскую аптеку. Мы пытались обратить внимание на эту проблему, но пока безуспешно.

Ветеринарная палата пытается общаться с госструктурами, чтобы донести проблемы отрасли, чтобы их решили, причем решили так, чтобы дать врачам возможность достойно выполнять свою работу, находясь в правовом поле.

Другая проблема в том, что люди часто не воспринимают ветврачей всерьез, не относятся к ним так же уважительно, как к медицинским работникам. Это почему-то считается, скорее, ремеслом, хотя работа ветеринарного врача ничуть не менее, а может, и более сложна, потому что животное ничего не может сказать и его нужно очень тщательно обследовать. Для этого клиники закупают дорогостоящее оборудование, такое же, как и для медиков, по таким же ценам.

Это сложная профессия, в которой тоже надо учиться всю жизнь. В ходе работы ветеринарные врачи часто сталкиваются с неуважением, недоверием: если собака не выздоровела за два дня — значит, плохо лечили!

Еще один нюанс: животные, хотя они и одушевленные, по закону считаются имуществом. Поэтому клиники подпадают под действия закона о защите прав потребителей, и для врачей это большая проблема. Например, ты не должен повреждать имущество по этому закону, но когда ты делаешь операцию, исход может разный, все это понимают, врачи минимизируют риски, в нашей и многих других клиниках на всех операциях работает анестезиолог: но если произойдет несчастье, закон ты уже нарушил.

Но не это самое плохое: человек может принять решение усыпить животное, которое точно можно вылечить, для этого просто нужны деньги, или у человека нет времени, нет желания этим заниматься. Он принимает решение усыпить, и ты ничего не можешь с этим сделать, это его имущество. Например, владельцы просят усыпить щенка с поносом, потому что завтра они улетают отдыхать, у них забронировано жилье, щенком им заниматься некогда. Врачи от этого очень страдают, в профессию обычно идут люди, которые любят животных, и подобные ситуации становится одной из причин ухода из профессии.

У нас очень низкое качество образования, в этом направлении мы как Национальная ветеринарная палата тоже работаем. Стандарты высшего образования совершенно не соответствуют реальности, человек по окончании учебы получает чаще всего только бумажку, доступ к профессии и больше ничего, знаний практически ноль. Ветеринарные вузы даже находятся в ведении министерства сельского хозяйства, а не образования. Из-за этого клиникам помимо своей основной работы приходится заниматься еще и обучением сотрудников.

Кроме того, в России в принципе нет стандартов лечения и диагностики, обязательных для всех ветеринаров. Каждый человек, имеющий диплом, может лечить так, как считает нужным. Например, если он учился по учебникам 50-х годов и больше никакие курсы не посещал, никакой суд не докажет, что с его методами лечения что-то не так. Национальная ветеринарная палата создана в том числе для того, чтобы разрабатывать современные стандарты профессии, соответствующие достижениям науки.

В то же время государство сейчас разрабатывает новый профессиональный стандарт, по которому грумеры могут быть приравнены к ветеринарным врачам. Опасность здесь в том, что грумеры смогут выписывать рецепты, давать назначения и фактически заменять собой ветврача. Это очень сильно дискредитирует нашу профессию: одно дело, когда человек шесть лет получал образование, посещает регулярно семинары, курсы, и другое, когда человек отучился несколько месяцев на курсах грумеров.

Мы обеспокоены этой инициативой, потому что занимаются этим разные люди с разным уровнем подготовки и ответственности. Например, грумеры сплошь и рядом снимают собакам зубные камни, и это огромная проблема. Они отковыривают видимый налет, улучшают внешний вид рта, и все, а этот камень вызывает массу стоматологических проблем, но они остаются неочевидными для владельца, и собака никак не скажет об этом. Это медвежья услуга. Мы пытаемся с этим бороться, просвещать, а тут на тебе: если стандарт примут, все их действия будут приравнены к действиям врачей, это шаг назад, к Средневековью, когда в цирюльнях удаляли зубы.