Первой жертвой продовольственной ажитации в магазинах застрявшего в перестройке СССР «пал» сахар, и случилось это во второй половине 1980-х годов. После антиалкогольной компании положение с сахаром было критическим. По данным Госкомстата СССР только в 1987 году граждане перевели на самогон 1,4 миллионов тонн сахара, изготовив 140-150 миллионов декалитров самогона, что практически компенсировало сокращение продажи крепких напитков.

Кроме того, из магазинов исчезла сахарная карамель и даже томатная паста с высоким содержанием сахара. В 1988-м весь рыночный фонд СССР позволял продать 1,8 кг сахара на человека на месяц. А если учесть ещё сезонные домашние заготовки, для которых сахар закупали заранее…

Сначала талоны на этот продукт стали вводить на периферии, затем в Ленинграде, и наконец шквал покупательского спроса со всей страны захлестнул Москву.

Суточные продажи сахара с обычных для столицы шестисот с небольшим тонн возросли до двухсот тысяч. С прилавков и из подсобок смели все сахарные запасы. Магазины, где его «выбрасывали», можно было определить по длиннющим, вдоль всей улицы, очередям. И тогда, в апреле 1989 года, в Москве появились талоны на сахар.

Клубящиеся очереди пропали, каждый обладатель талона мог спокойно купить положенные ему сначала три, а на следующий год уже два килограмма — фонды уменьшились. К тому же, как сообщал в сентябре 1990 года журнал «Столица», если в первое время после введения талонов сахар можно было купить в любом бакалейном или хлебном магазине, то теперь для этого надо было побегать — то в одном, то в другом районе города он периодически исчезал. И это было только началом.

У продовольственного коллапса в Советском Союзе есть точная дата старта — 24 мая 1990 года. В этот день состоялся доклад Председателя Совета министров Николая Рыжкова на сессии Верховного Совета на тему «Об экономическом положении страны и концепции перехода к регулируемой рыночной экономике». Выступление Рыжкова транслировали в прямом эфире по радио и телевидению — в нём, среди прочего, содержалось предложение повысить с 1 июля 1990 года цены на хлеб и хлебопродукты.

Народ правительство услышал — уже к вечеру полки продуктовых магазинов в стране опустели. По данным «Московского комсомольца», пока Рыжков выступал в Кремле, в столице распродали месячную норму растительного и сливочного масла, трёхмесячный запас блинной муки, 200 тонн соли вместо 100 и в семь-восемь раз больше крупы, чем обычно.

На следующий день покупатели продолжили атаковать магазины, а 26 мая Моссовет и Мособлсовет собрался на экстренное совместное заседание и принял решение продавать продукты и товары народного потребления только по паспортам с пропиской в Москве и Московской области.

Осенью 1990 года, чтобы отсечь иногородних от доступа к дефицитным товарам, власти выпустили и раздали через систему ЖЭКов визитные карточки покупателя — своего рода талоны, без которых продажа любых товаров частным лицам не осуществлялась. Изобрёл «карточки москвича» первый председатель Моссовета (позже — мэр Москвы) Гавриил Попов. Они были двух видов: для постоянно прописанных (синие/голубые) и для временно прописанных (красные/розовые). Сначала нормы продажи по красным карточкам были ниже, чем по синим, но люди устроили несколько митингов у здания Моссовета, и нормы уравняли. Выдавали карточки горожанам, начиная с 14-летнего возраста.

«Отовариться по карточке можно было только при личном присутствии её владельца, — вспоминает зеленоградец Денис Карасёв. — Помню, как мы с мамой стояли в огромной очереди в универсам, чтобы купить продукты по нашим карточкам — без моего присутствия мою карточку отоваривать было нельзя».

«Визитные карточки» требовались покупателям не только для покупки продуктов, но и для приобретения промышленных товаров, в том числе и детского ассортимента. Для этого с обратной стороны карточки вписывали детей, и эта запись подтверждалась печатью паспортного стола. О том, как пользовались в этих случаях «визитками», вспоминает наша читательница Ирина Горячева.

«Я как раз тогда первого ребёнка родила. Прихожу в «Детский мир» — тот, что на Центральном проспекте, он тогда назывался «Юность». Детское мыло — только по этой «визитке». Из одежды что-то по визитке, что-то всем. Помню, в 1992-м покупала для сына 2-х лет шортики, футболочки, трусики — для них визитная карточка была не нужна. Но детские колготки самых маленьких размеров — только по визитке!

Потом зашла в отдел курток, просто прицениться. Ко мне подходит женщина с просьбой помочь в покупке пальто на девочку, потому что на её покупку была нужна эта визитная карточка покупателя, а она из области. Я ей помогла. Продавец на кассе несомненно поняла в чём дело. Она мне пробила вещи, которые я выбрала для сына — я оплатила, а потом отдельным чеком пальто по визитной карточке — отдельная оплата, хотя мы с той женщиной пытались изобразить знакомых".

В марте 1990 года в Зеленограде кардинально сменилась власть — она оказалась в руках выбранных горожанами депутатов, но на повседневную жизнь людей это мало повлияло. Весну и лето многие зеленоградцы провели, возделывая свои «шесть соток» и делая запасы в преддверие кризиса, наступление которого было особенно заметно в магазинах с опустевшими прилавками. К концу 1990 года в Москве, как и по всей России, сложилась критическая ситуация с продовольственным снабжением.

«Я помню, как выступал по телевидению [первый мэр Москвы] Гавриил Попов: „Москва на грани приближающего голода! Надо помочь подмосковным колхозам и совхозам собрать урожай“», — вспоминает историк и краевед Александра Васильева.

В Зеленограде этот призыв встретили без особого энтузиазма. Ещё недавно никаких призывов не требовалось вовсе: предприятия выделяли ресурсы на помощь колхозам, этот вопрос отслеживала и контролировала и советская, и партийная власть. Но теперь система была разрушена, руководящие органы деморализованы, так что на помощь колхозникам отправились лишь немногие сознательные горожане.

Тем не менее, коллектив Плодоовощного объединения сработал слаженно, и картофель, капусту, морковь, свёклу на зимнее хранение заложили в полном объёме. Кстати, на закупку картошки городские власти даже взяли кредит с процентами и закупили её с избытком, что «аукнулось» впоследствии.

Куда хуже обстояли дела с маслом, мясом, колбасой, крупами, водкой, сигаретами. На табачные изделия, кстати, не дожидаясь ажиотажа, в Москве тоже ввели талоны, «да ещё и так замысловато: сахарные талоны за декабрь можно отоварить в сентябре сигаретами, а можно — тем же сахаром в декабре», — писал журнал «Столица».

Когда в магазины привозили продукты, в них выстраивались огромные очереди с «хвостами» на улице. Ситуация усугублялась тем, что некоторые работники торговли отпускали товары на сторону. Горожане роптали. К контролю над отпуском продуктов власти подключили милицию, ходили с проверкой по магазинам и депутаты. Напряжение нарастало.

Из-за дефицита продуктов повседневного спроса в Москве встал вопрос введения талонов и на них. Его обсуждали в Мосгорисполкоме, но окончательное решение всё откладывалось, а между тем ситуация в Зеленограде была более острой, чем в столице, и требовала решительных мер. Тогда глава города Алексей Ищук, взвесив все «за» и «против», решил ввести в Зеленограде талоны.

«Но для этого, — вспоминал Алексей Алексеевич, — надо было иметь твёрдые гарантии, что талоны будут на все 100% отоварены. Встретился с начальником Главторга Мосгорисполкома В.А. Карнауховым. Изложил ему свои намерения и попросил поддержки по продовольственным ресурсам. Он поддержал».

Было и другое препятствие. Поскольку власть в городе принадлежала депутатам горсовета, вопрос о введении талонов надо было согласовать с ними. «Пошёл к председателю совета А.И. Кудре, — рассказывает Ищук, — он собрал депутатов, начались дискуссии, одни „за“, другие „против“, увидев в этом унижение человека. Наконец, устав дискутировать, спросили, если будет отрицательное решение, что я буду делать, на что я твердо ответил: „Все равно введу, народ рассудит“. Они тогда сказали: чего мы тогда обсуждаем?»

Введению талонов предшествовала огромная работа. Во-первых, требовалось определить, продажа каких продуктов будет нормирована, и сколько их придётся на один талон. Первоначальный список, составленный в конце 1990 года, выглядел так: по одному талону (который получал каждый житель) выдавались на месяц 1 кг муки, 1 кг крупы, 1 кг макарон, 1 десяток яиц, 500 г растительного масла, 300 г сыра, 2 пачки по 200 г сливочного масла, 3 раза по 500 г колбасы, 1 кг мяса.

Во-вторых, нужно было отпечатать эти талоны и распределить их, а заодно защитить от подделки. Задачу изготовления талонов возложили на фирму «Рябина», учрежденную частными лицами и занимавшуюся изданием газеты «41». О том, как это происходило, рассказал «Зеленоград.ру» экс-директор ЗАО «41» Игорь Белов: «Когда в Зеленограде решили ввести талоны, у городских властей не было никаких структур, чтобы изготовить их, а у нас были налажены все производственные процессы. Поэтому нас попросили разработать дизайн, напечатать талоны и передать заказчику. Мы так и сделали, кстати, совершенно бесплатно. Это были листы формата Б5, или может чуть меньше, на них несколько позиций: мука, крупа, мясо, колбасные изделия, масло. На обратную сторону поставили рекламу газеты».

«Насколько помню, на обратной стороне было указано, сколько кг или штук товара можно купить на один талон», — добавляет Ирина Горячева.

Печатали талоны, как говорится, «под грифом секретно», чтобы не накалять и без того нервную обстановку. Для защиты от подделки должностные лица трое суток штамповали их печатью исполкома. В конце осени 1990 года талоны на декабрь раздали горожанам через систему ЖЭКов.

Введение талонов вызвало недовольство областных жителей из Андреевки, Ржавок, которые работали в Зеленограде.

Что касается Москвы, то, по словам Ищука, там ещё раньше ввели талоны на водку, сигареты и промышленные товары — они действовали и в Зеленограде, «а талоны на продовольствие, действительно, мы ввели одни».

В новый год Зеленоград вошёл с нормированным распределением продуктов. Однако положение покупателей легче не стало — самое необходимое приходилось ежедневно добывать с боем.

В январе 1991-го редактор «Зеленоградской газеты» Леонид Милованов в своей колонке так описывал мучения с отовариванием карточек: «В магазинах что-то бывает, но когда и где? В одном утром свинина, в другом днём баранина, в третьем ближе в ночи говядина. Побегайте, постойте в очередях — предлагает вам руководство торга. Да не только за продуктами. Но и в кассу. Это уже предписывают вам в магазинах. Сам простоял в 40-м универсаме за макаронами 40 минут. Не потому что очередь, большая. Организовано так, чтобы жизнь не казалась людям лёгкой. Продавец покинула прилавок для расфасовки очередных порций советских спагетти. За неё, оказывается, никто из 250 сотрудников этого сделать не мог».

Власти города по инициативе горсовета организовали проверки продуктовой торговой сети на предмет, куда же деваются продукты с прилавков. Депутаты вместе с сотрудниками милиции и рабочим контролем проверили одновременно все продуктовые магазины и все большегрузные автомобили, выезжавшие из Зеленограда. Нарушения, разумеется были. Согласно отчёту, опубликованному в газете «41» в феврале 1991 года: «Безобразно осуществляются поставки в магазины с торговых баз. Магазин просит одно, привозят совсем другое. Поставки продуктов очень неравномерны», кроме того, «ни в одном магазине не требуют предъявлять визитки. Покупателей, наверное, знают всех в лицо».

В ходе проверки были, что называется, «схвачены за руку» работники торговли, продававшие «из-под полы», через подсобки целые коробки куриных ножек, ящики пива и кабачковой икры, десятки килограммов мяса, рыбу, муку, конфеты. Однако, по словам контролёров, всё это была сущая мелочь, и создавалось впечатление, что торговлю о проверке кто-то предупредил. Проверяющие не раз видели, как «с чёрного хода проходили люди, по виду которых можно было определить, что они пришли сюда что-то купить и, не успев переступить порог, выбегали оттуда ни с чем и бежали от магазина как чёрт от ладана».

«При утере карточка не возобновляется» — гласила надпись на талонах. О том, насколько реальной была перспектива в случае утери остаться без жизненно важных продуктов, вспоминают горожане.

«Мне 9 лет, но я очень хорошо помню продовольственные карточки. На каждого члена семьи выдавали по такой бумаге. Когда что-то из этого приобретал в магазине, продавец ножницами вырезал квадратик: птица, колбасные изделия, мука и т.д», — рассказывает зеленоградка Татьяна.

«Талон отрезал продавец, — подтверждает Ирина Горячева, — И да, как указано на талоне, он был действительным только в блоке, то есть если протянуть продавцу уже отрезанный талон — не продадут товар».

«Летом мы с бабушкой шли в „Океан“, я бежала впереди неё по тропинке от „Дома быта“ и нашла свёрнутые в 4 раза чьи-то талоны на 4-х человек, — продолжает Татьяна. — В них уже были вырезаны некоторые квадратики. Мы с бабушкой крутились там минут 10-15, думали, что найдется владелец, и очень переживали, что люди их потеряли. Но никто не обнаружился, а опознавательных знаков или адреса у талонов не было. В итоге пропажу забрали себе».

Однако, по словам, экс-директора ЗАО «41» Игоря Белова, талоны вводили не столько по фактической необходимости, сколько для снятия ажиотажа и защиты населения — талон означал, что человек может купить нужный товар в гарантированном объёме. «В Зеленограде они не сильно использовались — в городе было достаточно продуктов. Сам я ими даже не пользовался, потому что, например, не съем столько масла, сколько полагалось по этим карточкам. Такого, что человек карточки потерял и ничего без них купить не мог — не было», — рассказал он «Зеленоград.ру».

"Проку от талонов, помнится, было мало, — считает читатель нашего портала Alex Z, — в условиях тотального дефицита они в значительной степени просто дублировали деньги. Отоварить-то их было немногим проще, чем купить тот же товар за деньги".

Со 2 апреля 1991 года в СССР в несколько раз взлетели цены на продукты, промтовары, тарифы и услуги. Считалось, что повышение поможет переломить ситуацию с дефицитом товаров. Произошло оно по Указу президента СССР Горбачёва от 19 марта 1991 года и постановлению Совета министров «О реформе розничных цен и социальной защите населения».

Цель повышения декларировалась, разумеется, благая: «осуществить небывалый по масштабам комплекс мер в социальной области на сумму 47 миллиардов рублей за год» — говорилось в постановлении Совмина. Власть сообщала народу, что повышает цены в расчёте получить в бюджет лишние 311 миллиардов, из них 264 тут же направить на компенсации населению, а оставшиеся 47 потратить на бесплатные социальные проекты. Выглядело это как порочный замкнутый круг, по которому ходила командно-административная экономика, в которой всё распределялось сверху.

По официальным данным того времени, цены выросли на 65-70%. В реальности же рост в среднем был в два-пять раз, а в некоторых случаях и больше. Так буханка хлеба вместо 20 копеек стала стоить 60. Кило сосисок, которые стоили 1.90 рублей стали продавать по 8.43. Говядина с 1.97 рублей за килограмм подорожала до 7.90, варёная колбаса — с 2.70 до 8.90. В среднем цены на мясо и птицу выросли в 2,6 раза, на хлебобулочные изделия — в три, а литр молока подорожал в 3,5 раза. При этом зарплата и пенсии держались в привычных «советских» рамках, а компенсация материальных потерь составила всего 60-65 рублей.

Зеленоградцы переносили шок от повышения цен по-разному. Апрельским днём газета «Горожане» отправила своего корреспондента с магнитофоном по торговым точкам — послушать «глас народа». Вот несколько характерных реплик горожан:

• «Масло, яйца — очень дорого!»
• «Хлеб ещё можно купить. А колбасу посмотрел: была 2.20, а теперь 8 рублей. Это никуда не годится! Да эту колбасу не каждая собака жрать будет…»
• «Дали компенсацию. Что эти деньги: раз плюнуть, извините, пожалуйста. И больше ничего. 60 рублей мне на месяц дали, а я хожу в магазин каждый день».
• «А я даже довольна… Да. Пусть такие цены. Но чтобы прийти и не стоять в очереди по 3-5 часов, да ещё с талонами. Дороговато. Ничего страшного, привыкнем».
• «Раньше я за это масло заплатила бы 3 рубля, а теперь 9».
• «Что буду делать? Экономить».

Несмотря на многократный рост цен, дефицит по всем видам товаров не исчез, к тому же усилилась спекуляция. В народе зрело недовольство. В «Известиях» писали, что государственная торговля себя исчерпала. «Что её и торговлей-то сегодня назвать нельзя – она давно занимается распределением по знакомству, талонам, запискам, открыткам, предприятиям и так далее. Но и это делает всё хуже и хуже».

Ситуацию с продовольствием в Зеленограде в августе 1991 года кратко охарактеризовала газета «Горожане»: «Система, ко­торая худо-бедно, но держала ещё нас на плаву, новыми властями была ликвидирована. Реализация блестящих экономических идей привела к опустошению прилав­ков, взлёту цен и нищете».

По части продовольствия дела в городе благополучно обстояли только с прошлогодней картошкой, которую власти предыдущей осенью в избытке закупили, набрав кредитов. Однако, как писала в августе «Зеленоградская газета»: «Несознательные граждане, перейдя на куриные окорочка, картошку покупать перестали, тем более что уже новая на подходе, а посему, видимо, придётся расплачиваться за кредиты той же картошкой, может быть, переработанной на спирт или крахмал».

То же издание отметило и ещё одну печальную «примету эпохи», ставшую уже не редкостью, а повседневностью: «Зеленоградцы, склонившись, выгребают из мусорных бачков стеклотару, журналы, стройматериалы, не успевшие разложиться продукты». Особенно часто можно было увидеть такую картину на Крюковском рынке. Но подкормиться с помойки гражданам удавалось недолго: в связи с опасностью появления холеры власти распорядились засылать мусорные баки хлоркой.

Жизнь по талонам стала привычной. Разумеется, их пытались подделывать. Подпольный талонный «бизнес» не то чтобы процветал, но его существование ни для кого не было тайной. Обычно это были распечатки талонов на струйном принтере, но встречались и подделки достаточно высокого качества. Чтобы воспрепятствовать этому, власти ежемесячно меняли дизайн продуктовых карточек, а для подтверждения подлинности талонов на них стали ставить печати ЖЭКов. Широко практиковался и частный обмен талонами. Привычное для начала 1990-х объявление: «Меняю два талона на колбасу на талоны на сахар».

Самыми дорогими были табачные и водочные талоны. Некурящие и непьющие граждане могли выгодно сбыть их страждущим, использовать в качестве «валюты» для оплаты частных услуг либо обменять их позже на компенсацию в размере 10 рублей.

«Зеленоградская газета» в марте 1992 года сообщала: «29 февраля закончился обмен неиспользован­ных в 91 г. водочных талонов на компенсацию в размере 10 руб. Таких талонов сдано 40 тысяч штук!»

В магазинах, где можно было купить спиртное по талонам, выстраивались огромные очереди, в которых нередко происходили драки.

О трудностях с отовариванием водочных талонов на примере НИИ микроприборов писала в ноябре 1991 года газета «Горожане»: «Скоро тому полмесяца, как каждый сотрудник принес на свое рабочее место по две пустых бутылки. Но водка до НИИМП всё не доходит. Мы никоим образом не хотим обидеть микроприборовцев в их естественном желании отоварить треклятый водочный талон, а также социально-бытовую службу НИИ и даже сам профком в их искреннем стремлении помочь сотрудникам в этом. Суть в нашей извечной бестолковости, неорганизованности. Люди устали возмущаться».

У современного читателя, незнакомого с реалиями тех лет или успевшего забыть о них, может возникнуть вопрос: а пустые бутылки-то зачем? Дело в том, что при сдаче обменной посуды водка обходилась покупателю дешевле. В этом смысле микроприборовцам ещё повезло — пустую тару можно было сдать на месте, а всем прочим торговля, будто нарочно, стремилась создать массу неудобств.

Вот как описывала «водочные страдания» «Зеленоградская газета» в феврале 1992 года: «„Для удобства трудящихся“ обменную посуду надо отдавать не продавцу», а сдать в соседний приёмный пункт. Хочешь выпить — вставай в одну очередь, сдай пустые бутылки, получи справку с печатью (!) и вставай в другую — за полными. Кстати, ни в одном винном отделе нет объявления — с посудой указана цена или без неё, чем продавцы пользуются вовсю. Как и отсутствием бутылок у некоторых клиентов (в 7-м ТЦ бутылка, которой нет, зачастую обходится покупателю в 4 рубля)".

Пик продовольственного кризиса в Зеленограде (да и во всей стране) пришёлся на конец 1991 года. Дезорганизация хозяйства достигла апогея. До сих пор большинство товаров завозилось в города и поступало в государственные магазины согласно выделенным сверху фондам/лимитам и по установленным, тоже сверху, ценам. После августовского путча рухнули все союзные управленческие структуры. Никто никому ничего не хотел поставлять.

Государственные закупки продовольствия и импорт резко сократились. Осенью-зимой 1991 года правительство и президента завалили телеграммами: «Помогите! Не выполнили план по завозу, не оплатили, сорвали поставки, не доставили по импорту!» Мэр Москвы Лужков в декабре 1991 года доложил «наверх»: «Запасы товаров в розничной и оптовой торговле практически отсутствуют».

В магазинах творилось что-то невообразимое — даже за хлебом выстраивались громадные толпы. «Как вспомню эти очереди многочасовые за 300 миллилитрами растительного масла на человека, за сыром, колбасой… Хлеб продавали по четвертинкам!» — делится воспоминаниями наша читательница Анна Николаевна.

«За мясом были огромные очереди, — подтверждает зеленоградка Илона Белова, — люди записывали номера на ладони. У меня однажды номер был порядка 400-420».

Ситуация в городе, по словам заместителя префекта Зеленограда Виктории Митиной, действительно сложилась очень тяжёлая, практически неуправляемая. Самые большие трудности были с водкой, сигаретами и колбасными изделиями. «Все остальные продукты поступают практически в том же количестве, как и раньше, — сообщила Митина в интервью газете „41“ в ноябре 1991 года. — Хлеба выпекается в два раза больше, а тревога всё нарастает. 6 ноября мы долго не расходились с работы. Пригласили товарищей с Российской товарно-сырьевой биржи, пересмотрели весь перечень продовольствия, который идёт через биржу, цены. Ясно, что, не дожидаясь либерализации цен, необходимо наряду с государственной вводить коммерческую торговлю продуктами. Я рада, что в правительстве Москвы тоже пришли к этому решению».

К такому решению пришли не только в правительстве Москвы. Власти страны видели спасение от голода в том, чтобы разморозить цены — пусть торговля сама их назначает, пусть закупает товар где угодно, и пусть торгует тоже кто угодно. Пусть работодатели сами устанавливают зарплаты, они тоже будут расти, и как-то всё это сбалансируется, магазины заполнятся. Такую стратегию президент РСФСР Ельцин озвучил 28 октября 1991 года в обращении к Съезду народных депутатов, заявив, что задача размораживания цен поставлена «уже в текущем году». 3 декабря 1991 года последовал президентский указ об освобождении цен со 2 января 1992 года.

Объявленная за месяц либерализация цен предсказуемо усугубила положение. Ведь что сделает любой торговец, зная, что через месяц сможет свободно повысить цены? (О снижении речь, конечно, не шла — рыночные цены были существенно выше государственных). Все понимали — торговля обязательно будет придерживать товар, чтоб потом выкинуть его на прилавки по выгодным ценам.

Обратите внимание на оригинальный дизайн осенне-зимней продовольственной карточки. Изображение продукта на талонах, помимо его названия, было чисто зеленоградской особенностью. Как пояснил «Зеленоград.ру» Игорь Белов, «со временем из всех вариантов оформления выбрали самый простой, чтобы, допустим, бабушкам не надо было разбирать в очках, что там написано, а просто посмотреть на картинку. Исходили из того, что визуальный ряд воспринимается легче, чем текст, значит в магазине нужный талон будет проще найти и вырезать, меньше станут очереди в кассах».

В попытках выправить продовольственную ситуацию в городе власти шли на отчаянные меры. В декабре 1991-го из Префектуры дали команду руководителям предприятий и замлиректорам по соцбытвопросам «перетрясти» ресурсы товаров народного потребления с целью «посмотреть их на бартер». Уже забытое сегодня слово «бартер» означало меновую торговлю, натуральный обмен.

«Мы же поставляем в пол-союза, — пояснил свою позицию газете „Горожане“ глава города Алексей Ищук. — Послали бы своих гонцов: Зеленоград вам детали, а вы нам машину кур или маслица. И не по договорным ценам. Нам и нужно-то 240 тонн сахара и 200 тонн масла. Привёз бы каждый по три-пять тонн, как автокомбинат сделал по растительному маслу, мы бы спокойно решили наши вопросы».

Но бартер, о котором говорил префект, был делом будущего, а кормить людей, в особенности малоимущих, не способных купить еду по «договорным ценам», нужно было немедленно. В качестве экстренной меры в городе по линии общества «Красного Креста» и комитетов самоуправления 11-12 микрорайонов организовали благотворительные обеды в пиццерии «Маргарита» и кафе «Незабудка». Талоны на бесплатные обеды раз в неделю в ноябре 1991 года получали 120-140 зеленоградцев. Акция продолжила действовать и в 1992 году.

Между тем, в одном из декабрьских выпусков газета «Горожане» со ссылкой на председателя профкома горздравотдела сообщила, что «в горбольмицу №3 начали поступать престарелые зеленоградцы с белковыми отёками. Причина — недостаток белковых продуктов в рационе питания».

Приближался Новый год. С сахаром в городе всю осень и в начале зимы по-прежнему были перебои. В магазинах, где он появлялся, немедленно выстраивались огромные очереди.

За неимением этого дефицитного продукта кое-где «сахарные» талоны от безысходности стали отоваривать конфетами — тоже, кстати, дефицитными. Но конфеты требовались для формирования детских новогодних подарков. В прежние годы централизованно готовили 110 тысяч штук таких подарков. А в наступающем 1992-м дети могли остаться без сладких наборов вовсе. «Ввиду этого, префект Зеленограда выступил „на правительстве“ Москвы с категорическими возражениями против отоваривания сахарных талонов конфетами и своего добился», — сообщила газета «Горожане» в декабре 1991 года.

В итоге в Зеленограде из накопленных конфет сформировали и выдали детям 95 тысяч подарков.

«Наши родители держались молодцами, — вспоминает наша читательница Татьяна Алёшина. — Дети были защищены от переживаний и это пережили, слава богу».

Некоторые малыши, слышавшие разговоры взрослых о том, что всюду жуткий дефицит, по-своему пытались разрешить продовольственную проблему. «Была в детсадовском возрасте, — вспоминает зеленоградка A.T., — и однажды предложила им покупать этот „дефицит“, коль уж он в наличии. Думала, что за этим словом скрывается что-то противное вроде маргарина, но потенциально пригодное в пищу».

Этот день остался в памяти у многих зеленоградцев. Кто бы мог подумать, что перспектива провести первый день нового года в очередях так порадует горожан!

Накануне стало известно, что 1 января (только в этот день, ведь со 2-го января цены, как мы помним, «отпускали») можно будет отоварить продуктовые талоны за последний квартал 1991 года. Зеленоградцы обрадовались — у многих ещё оставались неотоваренные талоны.

«Первый день нового 1992 года мне хорошо запомнился тем, что был проведён с супругом в универсаме №40, который находился в 9-ом микрорайоне Зеленограда (сейчас магазин „Перекресток“), — поделилась воспоминаниями с „Зеленоград.ру“ сотрудница краеведческого музея Светлана Шагурина. — Праздничный день после новогодней ночи для многих жителей города, как и для нас с мужем, начался с посещения магазинов сразу после их открытия. Оставив шестимесячную дочку на попечение моим родителям, мы взяли на себя обязательство отоварить в магазине и их талоны. Такой вот был в то время семейный подряд».

У входа в магазин, ещё до открытия, собралась толпа, готовая к штурму прилавков, едва откроются двери. Стояли целыми семьями, чтобы занять очередь сразу в несколько отделов. «Некоторые, самые бойкие и отчаянные, умудрялись одновременно «стоять» в несколько отделов, постоянно перебегая из очереди в очередь, чтобы не пропустить момент отоваривания продуктами, — продолжает рассказ Светлана Владимировна. — В очередях то и дело случались скандалы. Люди подолгу стояли, уставали, нервничали, переживали, что им может не достаться желаемый товар, и если кто-то пытался «пролезть» в очередь без очереди, то его дружно изгоняли. Стоя в очередях, люди знакомились, общались, обсуждая ситуацию в стране и общие проблемы. Трудное было время. Люди выживали.

Помню, что в магазине мы провели целый день, выстояв во многих очередях. Когда магазин закрылся на обед (с 13:00 до 14:00), сбегали домой только перекусить и отнести сумки с продуктами. С последними талонами, уже не помню, на что они были, мы радостно расстались в отделе заказов, который находился на втором этаже рядом с кафетерием. Это был настоящий подарок! Два продуктовых праздничных заказа для нас и родителей. С коробками конфет, чаем, кофе, рыбными консервами… К нам возвращалось новогоднее настроение!"

Несмотря на грядущую приватизацию торговли, либерализацию цен и ожидаемое с Нового года товарное изобилие, зеленоградская префектура отпечатала на всякий случай январские талоны на продовольствие.

Со 2 января свободными стали 80% оптовых и 90% розничных цен. Однако на ряд потребительских товаров — хлеб, молоко, кефир, творог, детское питание, соль, сахар, растительное масло, водку, спички — контроль за ценами пока сохранился.

О том, как обстояли дела с ценами на продукты, которые отправились в «свободный полёт», сообщила в январе газета «Горожане».

Лучше всего было с макаронами. По линии гуманитарной помощи в город поступил вагон импортных макарон — около 170 тонн. Правда, продавать их народу не спешили. Дело в том, что «сверху» забыли сообщить цену на присланный продукт. Ходили слухи, что их пустят в продажу по цене 6 рублей за кг (если Моссовет подтвердит эту цену), в то время как макароны московской фабрики «Колосс» продавались вдвое дороже — по 12 рублей за килограмм. Однако месяц спустя, по сообщению «Зеленоградской газеты», импортные макароны всё ещё не поступили в продажу.

Цены на яйцо «плавали» от 12 до 19 рублей за десяток в зависимости от поставщика. Отоварить талоны на сливочное масло горожане могли по выбору отечественным или импортным продуктом. Отечественное масло стоило 30 рублей за килограмм плюс 15% торговой скидки, импортное — 45 рублей плюс тот же процент.

Наладились и поставки спиртного, в магазинах появилось пиво по 8 рублей за бутылку. А вот с молоком были трудности: подмосковные совхозы предлагали его по очень высокой цене от 12-16 до 20 рублей за литр, и городским властям ничего не осталось, как согласиться с диктатом производителей.

Сахар решили продавать в первую очередь на предприятиях за талоны на муку. А последнюю, в свою очередь, по желанию — на талоны макаронных изделий.

Что касается сигарет, то, как горько пошутил директор Зеленоградского торга Семенец, дело — табак…

«Особенно туго, — вспоминает наш читатель Сергей Веденеев, — в начале 90-х приходилось юным курильщикам. Им стало вдвойне непросто раздобыть сигареты: мало того что до 16 лет их не продавали, так ещё и талоны стали нужны. Курили „бычки“ и дедовский самосад».

Префект Алексей Ищук считал, что единственный выход из продовольственного кризиса — приватизация объектов торговли.

Но далеко не все были согласны с главой города в том, что если отдать торговлю в частные руки, то на полках магазинов воцарится продуктовое изобилие, а очереди исчезнут сами собой. Коллективы продмагов, активно устремившиеся в приватизацию (её первый этап начался весной 1992 года), согласно отчёту в «Зеленоградской газете», делали «всё, чтобы унизить человека», собирая огромные толпы из-за плохой организации работы.

Издание не скупилось на примеры и энергичные комментарии к ним. Вот какой была «Хроника одного дня» в феврале 1992-го: «2-й ТЦ — две дикие очереди за маслом по 51 руб. Дают только 300 г (кто установил норму?). Масло развешано, и очередь сдерживается кассой. Задействовать 4 пустующих на входе кассовых аппарата — и нет очередей! Черта с два! Три кассы пустуют, на четвёртой томится девушка, пробивающая только за мясо-рыбу.

Магазин «Океан», который всегда был неплохой «точкой» самообслуживания, решил по очередям не отстать от других. Взвешивание, деньги, отпуск товара — всё через прилавки. Результат: вместо минутной расплаты у кассы — многочасовые «хвосты» на весь магазин. Толкучка увеличена тем, что правая часть зала забаррикадирована. Уж вредить надоедливым покупателям, так во всём!

4-й ТЦ. Здесь давно отказались от самообслуживания, но хотя бы хлеб покупатели могли брать сами, расплачиваясь через кассу. Это «безобразие» прекращено. Теперь хлеб выдаёт продавец. В результате: хоть небольшая, но очередь!"

И такая картина, как утверждало издание, наблюдалась повсюду: изо дня в день или пустота, или огромные очереди — такие, что в зал не войти.

«Тогда почти не было магазинов самообслуживания, были только прилавочные магазины двух типов: сначала пробиваешь чек, а затем получаешь товар, другой вариант — оплата и получение в одном месте», — поясняет Илона Белова.

Казалось бы, в такой ситуации горожан мог бы выручить рынок, однако, по сообщениям всё той же «Зеленоградской газеты» со ссылкой на ветеринарную службу города, лишь треть продаваемых на Крюковской площади мясопродуктов проходила ветосмотр. Покупка продуктов с рук — яиц, масла, рыбы, молока — была чревата пищевыми отравлениями, риском заражения сальмонеллёзом, глистами.

29 января 1992 года президент Ельцин подписал указ «О свободе торговли». Предприятиям независимо от форм собственности и гражданам предоставили право осуществлять торговлю, закупки и посредническую деятельность без специальных разрешений. Весной началась приватизация, и в России вскоре появилась прослойка малого бизнеса, которая, за счёт конкуренции помогла смягчить удар от отпуска цен.

В 1992 году ограничения на импорт временно отменили, что стало катализатором в развитии частной торговли. Всё это привело к насыщению потребительского рынка и росту товарных запасов в розничной торговле. Полки постепенно заполнялись товарами, цены на которые выросли многократно (а реальные доходы населения снизились вдвое) — этот процесс занял ещё несколько месяцев.

«Цены поднялись, и появилось ВСЁ. Это было странно для людей, привыкших, что ничего нет», — вспоминает зеленоградка Варвара Канаева.

Визитные карточки покупателя и талоны формально не отменяли, но приватизация системы торговли в ходе реформ 1992 года вывела магазины из сферы действия талонов. В результате они потеряли силу сами собой.

«Зеленоград.ру» благодарит сотрудников Зеленоградского музея Веру Беляеву и Светлану Шагурину, экс-директора ЗАО «41» Игоря Белова, а так же читателей Анну Кутузову, Сергея Веденеева, Ирину Горячеву, Илону Белову, Дениса Карасёва, Варвару Канаеву, Татьяну Алёшину, зеленоградцев Игоря, Татьяну, А.Т., Анну Николаевну и Alexа Z за помощь в подготовке этой статьи.