Откуда взялись петухи? Купил в прошлом мае петушка и курочку, она отложила яички, я их собрал, и она высидела цыплят через двадцать один день. Получилось шесть петушков и четыре курочки. Четырех взяли… На остальных весь год люди приходили посмотреть, бабушки с внуками.

Бабульки довольные, деревню вспоминают, детство. Подходят, говорят: «Большое тебе спасибо! Так хорошо петушков послушать!» Приезжали со всего города, на велосипедах, кто-то даже из Голубого, кто-то вообще из Химок — «Посмотреть ваш зоопарк». Детишки смотрят. Фотографируют все. Кто в городе растёт, бывает, и курицу живую не видел никогда. А петухи-то мои как из сказки, яркие, просто загляденье. Особенно рыжие — красивые, огненные. Семь их было, рыжие и белые.

А теперь я всех отдал в Поварово, знакомым, одного только оставил. Тут нашлись недовольные, что петушки кричат — у нас ведь как, всем не угодишь. Кто-то написал жалобу в Москву, оттуда спустили в управу разобраться. Приходила женщина разбираться, у меня тут как раз бабушки были, которые за меня. Оказалось, стройку этого дома [корпус 901А, строительство которого давно остановилось] хотят возобновить, и все жалобы на меня им на руку. Голубятни наши, — мою и соседнюю, — хотят снести, потому что забор стройки передвинут прямо на их место.

Я не понимаю, как это — ведь земля под стройку уже давно распланирована? По границе как поставили забор пятнадцать лет назад, так он и стоит. С какой стати сейчас его переносить? Другие инвесторы пришли, хотят побольше территории забрать? Денег за это заплатили?

На участке уже давно деревья поднялись, их тоже будут ломать. У меня тут раньше клумбы стояли красивые с цветами, с анютиными глазками, с тюльпанами, — так я их отдал товарищу. Зачем, если скоро всё сломают. Хотя еще неизвестно, когда эта стройка начнётся, может, через два года. А повернули так, будто наши голубятни прямо мешают её началу.

Вот и объявления у нас оставили: «Произвести демонтаж до 1 августа». Предложили переехать куда-то далеко, к Малино. Зачем нам туда? Мы и так на отшибе, у самого леса. А как я один произведу этот демонтаж? Голубятня высокая, её надо разбирать, раскручивать, чтобы краном снять верх. Я предложил управе: может, передвинуть голубятню? Да и то сомневаюсь, как её двигать, она же вся перекосится. Нужен кран, заезд для него… А соседняя голубятня уже лет сорок стоит. Она точно развалится, если её поднять.

Но я надеюсь вот на что: тут рядом проходят коммуникации, канализация, и строить тут ничего нельзя. Новую не так давно делали, года четыре назад, очень глубоко, как раз рядом с голубятней колодцы выходят метров десять глубиной. А старую канализацию тут засыпали землёй.

Строили эту голубятню мы сами, вдвоём с моим товарищем, он уже умер — болел. Когда я эту голубятню купил, был один только домик, старый киоск «Союзпечать», помните, как они выглядели? Мы приделали крепежи, за которые его подняли, я привёз под него низ, поставил на брус, а домик поставили сверху. Сделали металлические стойки сбоку, пристроили выгул с сеткой.

Все голубятни строили сами. Наши голубятни на учёте в управе, занесены у них в компьютер. Но на самом деле у нас никаких прав нет. Город к этому отношения не имеет, у него и земли не выпросишь. Нет такого закона, чтобы участок под голубятней оформили на её владельца. Люди даже согласны, многие, платить налог.

Собянин сколько-то лет назад издал закон — я нашёл газету, в которой его напечатали: там сказано, что для голубеводства в Москве достаточно написать заявление, и по нему обязаны выделить участок пять на пять метров. Но Собянин-то там, а здесь наше руководство… Я и с Лесхозом бодался, и с управой. Написал Собянину пять лет назад, а он спустил моё письмо в ту же управу. И мне написали, вкратце, так: мы рассмотрели возможность выделить вам место для голубятни, объездили весь микрорайон, в связи с густой застройкой места нет.

От петухов я и сам хотел избавиться. Они ведь и голубям мешают. Залазят к ним на чердак, и из «хлопушки» прыгают наружу. Я иногда не успевал голубей закрыть, когда выпускал их по утрам — пока голуби зайдут, мне уже на работу нужно, оставлял «хлопушку» открытой. Так петухи через «хлопушку» выпрыгивали и до вечера вокруг голубятни бродили, пока я с работы не вернусь. Дверка-то закрыта, внутрь им не попасть. А вечером начинаю их загонять — они когда сами заходят, уже в сумерках, а когда и бегают от меня вокруг голубятни. Курочки яйца несут. Обычные яйца, не крупные — средние. Я их в яичницу.

Когда я здесь целый день, выпускаю курочек с петушками погулять вокруг голубятни. Вон те курочки, с пушистыми ногами — это китайские шелковые, у них даже пера нет, чистый пух. Их было две, одну собака загрызли, я не успел подбежать. И откуда она взялась? Без поводка, без ошейника, а породистая, хаски. Понятно, для неё это охота.

Хлеб люди постоянно приносят, всем же приятно курочек покормить. Несут даже сухари с плесенью, я иногда смотрю… Убираю тут. Повесил на дверку объявление, что хлеб нельзя, нужно семечки нежареные, помельче, горох обычный, пшеницу.

Голубями увлекаюсь с 13 лет. Я солнечногорский, переехал в Андреевку, а потом перебрался в 9 микрорайон, живу рядом с «Перекрестком». Голуби у меня кружат по два-три часа, и даже на ночь оставались.

Знаете Игоря Агапова? Это бывший директор школы в 14 микрорайоне. Так он про меня песню написал! Про голубей, на мотив Трофима. Про бывшего дворника, который увлекался охотой и птиц убивал, и про меня, как я птиц развожу. Он даже был у меня в голубятне: как-то пришёл рано утром, наверх залезал — «Юр, можно посмотреть?» Такой он был человек, добрый и хороший, со всеми школьниками здоровался… Купил мне магнитолку маленькую и флешку, записал свои песни, чтобы я послушал. У нас в школе была мини-студия, свои гитаристы, там он песни и записывал. Я в этой школе дворником работал. А потом, года полтора назад, меня сократили «по собственному желанию»: тендер на уборку выиграла какая-то контора, и у нас, дворников, нашу профессию забрала.

Сейчас без работы, ищу. У меня ребёнку 10 лет, я в разводе, живу на кухне, чтобы поменьше появляться дома. Вот и сижу в голубятне. Раньше сына с собой брал, он тут на велосипеде катался. А потом мать запретила. Я выпивал тут иногда — «Вот и иди к своим пьяницам», говорит. Так что мы не разговариваем, я специально прихожу домой попозже, только поспать. Все дни провожу у голубятни, когда погода позволяет.

Ко мне сюда как-то пришла девушка из природного надзора: «Надо взять у вас навоз». И начала на меня наезжать — на каком основании я тут объявления вешаю о продаже петушков, за это большой штраф. Я говорю, вы докажите, что я продавал. Думаете, у тех, кто птиц на продажу выращивает, голубятни так выглядят? Посмотрите на голубятню у поликлиники 201 — она вся целлофаном обтянута, птицы даже не дышат, сидят, как в аквариуме. Хозяин их не выпускает никогда. Может, боится, что увидят, или что голуби улетят. Только выводит их, да на рынок возит. А голубям крылья на что? Чтобы летать. Я таких людей не понимаю — ну, заведи тогда рыбок в аквариуме… У него там голуби хорошие, дорогие. Мои-то — по пятьсот, по триста рублей. Ко мне если чужой голубь прилетел — я его не закрываю, он мне не нужен. А он остаётся, потому что ему свобода нравится.

В моей стае третий год уже сорок птиц. Сколько они живут? Я слышал, что и по двадцать лет бывает. Бывало, что стая уходила с облаком. Если голуби улетают, а голубки остаются, мне тогда надо новых покупать. Еду на рынок и покупаю таких же. Порода у них всех одна, белоголовые пермяки, а по цветам разные: пепельные, красные, желтые. Есть еще «пакистанцы», серые с белым, головка черненькая, рябая, тоже высоколётная птица.

Мои все высоколётные, но не все хотят летать. В этом году обленились, когда их стали хлебом кормить вместе с петушками. Раньше как шуганешь — до «Перекрёстка» улетали. И сокол помогал очень, а сейчас пропал куда-то. Он вон там сизарей хватал, как только их стая поднимается, значит, он где-то поблизости — первый признак. А бывает, они вдвоём идут, один выше, другой ниже — у них тактика будь здоров!

В этом году у голубей всего несколько птенцов было из-за петухов, а должны быть десятки. Петухи залезали в их гнёзда и всё потрошат, а курочки туда могли и яйца свои класть, пока я от них не избавился. Зря я это затеял всё с петухами.

А голуби для меня — отдушина. Конечно, они и денег требуют. Весной купил им семь мешков зерна, пшеницы, гороха и семечек — больше четырёх тысяч отдал. И этого хорошо, если до конца лета хватит, они же клюют днём и ночью. Помогать никого не прошу: сейчас кто-нибудь поможет, а завтра все будут знать, что я у людей что-то беру. Спрашивают про благотворительность: «Вам кто-нибудь помогает?» Да нет такой уж необходимости.

Раньше голубятен по всему городу было много, в каждом дворе. При Союзе ведь как — «голубь мира». А сейчас голубятни наперечёт. Ну давайте, ломайте. Все мои голуби будут здесь месяц кружить, жить на деревьях. Они не улетят, они тут привыкли.