Светлана Полякова: Можно ли считать «честным» использование бренда общественной организации «Мой район» и неких «Общественных советов», которые начиная с апреля совместно пиарились и при этом не были связаны требованием предварительного уведомления избирательных комиссий о размещении агитматериалов и их оплате с избирательного счета? Можно ли считать «честным» раздачу агитационных материалов в школах и учреждениях культуры (музыкальных школах), навязывание педагогами голосования за директора? Можно ли считать «честным» снятие, заклеивание агитации других кандидатов, кроме «Мой Район» и «Единой России»? Это риторические вопросы. Лично для меня — это было нечестно (не говорю о незаконности, ведь есть масса лазеек в законе, когда можно действовать на усмотрение правоприменителя: в одинаковых обстоятельствах можно жестко ограничивать кандидата, или отстраняться от подобных фактов).

Юрий Антропов: Срыв официальных листовок и спам-атаки на телефон — лишь меньшее из зол. Друзей шантажировали и пытались подкупить, добывая какую-то информацию обо мне. Провокации сохранялись до последнего дня голосования. На участках наблюдатели и доверенные лица от технических кандидатов мешали работать комиссиям и наблюдать за процессом выборов. Но это политика, тут ничего не поделаешь. Я свою кампанию провёл честно.

Александр Редин: Дело в том, что изначально кандидаты не равны в этой борьбе. Кандидаты, поддержанные властью, обладают несравнимо большим ресурсом, чем представители других партий или самовыдвиженцы. Большая часть людей ставших сейчас депутатами — представители различных бюджетных организаций, чаще всего на руководящих должностях. На мой взгляд, они не всегда отделяют свою работу в государственном учреждении и свою общественную деятельность, часто используя возможности первой для достижения результатов на выборах.

Петр Жижин: «Честно» — это когда есть равенство кандидатов. И я говорю не о фактическом равенстве (понятно, что денежные ресурсы независимых кандидатов не потягаются с бюджетом партии). Я говорю о формально-юридическом равенстве, гарантированным мне законом. Почему к независимым кандидатам применяются политические репрессии? С самого начала этих выборов по всей Москве были сняты десятки независимых и непровластных кандидатов в депутаты. Почему депутаты из правящей партии активно используют админресурс? Наблюдатели фиксировали случаи, когда бабушки на надомном голосовании «вспоминали», за кого их просила проголосовать государственная соцработница. Есть и прямые свидетельства, когда людей обязывали голосовать за пятерку кандидатов из «Единой России». А в музыкальной школе раздавали календарики детям, с фамилиями кандидатов от правящей партии. Но я с самого начала понимал, что легко не придется. А сейчас понимаю, что даже с учетом всех сложностей ЕдРо можно и нужно побеждать в голосовании.

Сергей Филатов: К сожалению, я практически не увидел никакой работы с людьми и агитации от моих конкурентов (за исключением рекламы «команды» в лифтах и списка из пяти человек на листовке у бабушек, с которыми общался), поэтому это сложно назвать кампанией. Но кандидатов ведь не заставишь активно вести кампанию, так что тут выбор каждого. К честности есть вопросы из-за явки, я общался с большим количеством людей и ни о каких 50% явки по району Старое Крюково не может быть и речи, даже с акцией «миллион призов». Как это произошло, для меня загадка.

Евгений Должкевич: Скорее нет, чем да. Заметил, что административные кандидаты пользовались всеми доступными инструментами, в том числе незаконными. Или законными, но недоступными остальным.

Анна Токарева: Нет, не считаю, по причине наличия электронного голосования (ДЭГ). С одной стороны, это очень удобная процедура, но не в стране, где развита муниципальная коррупция. Возможности подтасовки голосов нивелируют доверие к этой системе и самой процедуре выборов с ее использованием. При рекламе ДЭГ почти не говорят о возможности «вызвать» урну к себе на дом — это и понятно, все же бумажный бюллетень подделать тяжелее.

Ирина Виноградова: Избирательная компания была беспрецедентной по Зеленограду по числу допущенных в отношении меня нарушений. Мне выставили девочку-спойлера с такой же фамилией, но именем Алена — она стояла в бюллетене передо мной. Так ещё на плакате ее фото было в блузочке в цветочек, как у меня, и она была в очках, очень похожих на мои.

На мои встречи с жителями присылали людей, которые пытались превратить встречи в балаган. Например, три раза приходил некий товарищ, твердящий про мои долги ЖКХ. Когда жители предложили вызвать полицию для фиксации клеветы, он растворился в темноте. Но мои оппоненты продолжили расклеивать по всему избирательному округу и бросать в почтовые ящики бумажки, на которых было написано, что долги у Виноградовой Ирины Петровны не липовые. Я подала заявление в полицию, запросила запись с камер видеонаблюдения по всему району — дело передано в Следственный комитет.

Их бесит мой дружный дом — сообщения в чате от жителей мне «выкатили» как незаконную агитацию. Я на протяжении пяти лет помогаю людям с капремонтами, в вопросах ЖКХ и так далее. В марте я стала руководителем народной школы ЖКХ по Зеленограду и, естественно, до начала выборов я давала людям свои визитки. Мне это тоже вменили, как незаконную агитацию. При этом мою агитацию из почтовых ящиков вынимали, а со стендов срывали.

Светлана Полякова: К процедуре голосования на участках вопросов нет. Есть вопросы к голосованию на дому, когда в отдельных участковых комиссиях с ростом числа надомников росла и поддержка провластных кандидатов. По-прежнему много вопросов к ДЭГ: процедура удобна, но полностью непрозрачна (в этой статье подробнее). В целом я поддерживаю использование ДЭГ, но процедура должна стать полностью прозрачной, иначе снова доверие к выборам упадет.

Юрий Антропов: Нет. Совместно с коллегой мы покрыли наблюдением все участки. На надомном были странные результаты: видно, что соцработники (которые сами подавали заявки на надомное) хорошо обработали пенсионеров. Но именно фальсификаций не было.

Александр Редин: Больше всего вопросов вызывает ДЭГ. Эта технология не позволяет контролировать ход голосования и итоговые результаты. Во многих странах подобная практика вообще запрещена на законодательном уровне. В течении пятницы 9 сентября наш штаб получал множественные звонки от сотрудников предприятий, которые жаловались, что их принуждают проголосовать через ДЭГ прямо на рабочем месте. В случае отказа грозились не допустить до работы и другими неприятностями. Это что, нормальная практика? Это для чего-то хорошего делается? Процесс ДЭГ требует либо кардинального пересмотра либо отмены в принципе. В противном случае это даже фальсификацией назвать нельзя, это просто имитация выборов.

Петр Жижин: Сейчас поступает информация о масштабных фальсификациях в ряде районов Москвы. С помощью ДЭГ «накручивали» голоса тем, кому их недоставало для победы. Не знаю, использовался ли ДЭГ таким способом в нашем округе, но знаю, что если бы я немного обгонял кого-нибудь из единороссов по голосам, то ничего не мешало бы им использовать ДЭГ в своих целях. Это проблема. ДЭГ надо отменять, так как он бесконтролен. На очных участках мы организовали масштабное наблюдение, покрыв почти все на протяжении трех дней голосования. Нарушений было много, но о вбросах пачками говорить не приходится. Как мы уже поняли, нужного результата можно добиться и без вбросов.

Сергей Филатов: У меня не доказательств, но смущает, что там, где число надомников превышает число людей, пришедших на участки, я получил в разы меньше, чем на участках со среднем количеством надомников. Как анализировать ДЭГ я ответить не могу. В нем и у меня не мало голосов, но у остальных ещё больше. Система не прозрачна, но только из-за этого факта обвинять организаторов в фальсификациях нельзя.

Евгений Должкевич: Скорее да, чем нет. Очевидно, что фальсификации были, вопрос только в масштабе и влиянии на результат. Могли ли привлечь и принудить столько «бюджетников»? Теоретически да, но сейчас уже достаточно публикаций о странной работе электронным голосовании, чтобы посомневаться в официальных результатах.

Анна Токарева: Да, считаю. Если смотреть возраст проголосовавших электронно, то выяснится, что их возраст — 40 лет и выше. Это у нас самые активные и продвинутые пользователи:)

Ирина Виноградова: Все три дня выборов меня гоняли в избирательную комиссию для дачи показаний, на меня вызывали полицию. Есть свидетели, как сотрудник ТИК просил председателей УИК писать на меня жалобы, пытался запретить мне заходить на участки и разговаривать с моими наблюдателями. Результаты, безусловно, сфальсифицированы. Я ещё веду свое расследование и подсчёты, но о фальсификациях говорит уже то, что у ЕдРа очень много голосов по надомникам и ДЭГ. Странно, что у статистов (кандидатов, которые не вели предвыборную компанию) оказалось так много голосов. Точнее скажу, досконально проанализировав с коллегами по всем районам Москвы.

Ещё в дни голосования напротив избирательных участков висели агитационные материалы кандидатов «Моего района», что является нарушением. Я писала в ТИК, к ним никаких мер принято не было. На избирательном участке не было информации, где голосуют дома 160 и 161. И, что очень важно, на это жалуется много избирателей — в этом году на домах не было объявления, что вообще выборы проходят такого-то числа, по такому-то адресу, как это было раньше. Многие про выборы даже не знали!

Светлана Полякова: В первую очередь — мои недоработки. Не так много, как хотелось бы, уделяла времени знакомству с жителями и поквартирному обходу, в связи с ограничениями ТИК не так активно, как хотелось бы, освещала свою деятельность в соцсетях, мало времени уделила встречам с жителями. С учетом неконтролируемого ДЭГ только живые люди могут помочь не ставленникам власти, а нам, таким же людям и соседям, получить мандаты, поэтому в данном направлении работа будет идти и дальше.

Юрий Антропов: Где-то недожали, где-то очень сложные районы, где-то очень много надомников и результаты на участке сразу другие. Это мой первый опыт, анализировать его можно долго.

Александр Редин: Наверное не имеет смысла в данном случае рассматривать частные примеры. Давайте просто напомним читателям что из 1417 мест в Москве представителям всех вместе взятых политических сил [кроме «Единой России"] досталось 123. Полагаю это явно не отражает реальных настроений и политических предпочтений москвичей.

Петр Жижин: Понятно, что цель любых выборов — победа и получение мандата. В этом смысле — да, я проиграл. Недоработал немного. Не хватило ресурсов. Банально листовки некому было раздать и плакаты расклеить. Результат, который получился в итоге, — это чудо, учитывая, что всю компанию вели я и пара моих друзей-единомышленников. Этот результат говорит о серьезном запросе людей на перемены.

Но получение мандата — это не единственная цель избирательной кампании. За последние два месяца я пообщался с полутора тысячами жителей нашего района. С кем-то мы обсуждали проблемы и пути их решения. С кем-то переходили на более общие, ценностные вопросы. Итогом этого стала мобилизация критически настроенных к действующей власти жителей нашего района. Понятно, что за два месяца многое не успеть, но мне удалось обратить внимание большого числа людей на проблемы нашего района и дать веру, что совместными усилиями их можно решить. Поэтому в чем-то мы и победили. Вдохнули свежий воздух, что ли. Главное, процесс запущен. Не буду я, так будут другие, еще боле интересные кандидаты через 5 лет.

Сергей Филатов: Я активно работал с частью домов, лично пообщался примерно с тысячью жителей, но, видимо, этого мало. Есть участки, где я первый и второй, но не на всех, значит можно было лучше работать. Хотя я не понимаю, откуда взять на это столько времени.

Евгений Должкевич:Я не сильно удивился, что не прошел. В политике я новичок, это моя первая кампания. Поразительно то, что многие мои более популярные коллеги не прошли ни в одном районе Зеленограда. Я шел от КПРФ, там и среди других партий и самовыдвиженцев были достойные полезные кандидаты.

Анна Токарева: Вижу только одну причину — отсутствие активного гражданского слоя в стране. Население и граждане — это не синонимы, скорее наоборот. Поэтому, пока самим гражданам не будут нужны изменения в своем районе, доме, регионе, стране — ничего с места не сдвинется. Видимо, не так достали наше население «Жилищник», ЦОДД и все их новшества, чтобы ему захотелось что-либо менять. Пусть кто то придет, сам решит, все сделает, а я посмотрю и подумаю, голосовать ли за него — таков лозунг большинства из наших граждан.

Ирина Виноградова: Причины моего проигрыша — это, несомненно, спойлер c такой же фамилией и вбросы ДЭГ. Свои ошибки более точно смогу оценить после детального анализа всей работы.

Светлана Полякова: Безусловно, продолжу. Буду вести телеграм-канала «Новое Матушкино» с публикациями об основных проблемах ЖКХ, благоустройства, управления МКД, взаимодействия с управляющей организацией («Жилищник»), чтобы это был соседский и немного просветительский канал, полезный для жителей. Открою общественную приемную для жителей (пока интернет-формат, позднее возможно и офлайн-прием), чтобы собирать наиболее острые проблемы района и уже консолидировано, обоснованно, с опорой на нормы права доносить их до органов власти. Буду постоянно контролировать деятельности избранных советов депутатов: доводить до них мнения жителей, стимулировать проведения очных встреч с жителями, обращаться, чтобы включали в план работы совета реально заботящие жителей вопросов. Создам в районе из жителей структуры общественного контроля и приемки работ по капитальному ремонту, благоустройству, ремонту подъездов совместно с советом депутатов и участие в приемке таких работ (прошлые составы советов полностью дискредитировали себя в данной сфере, принимая невыполненные или с нарушениями работы, поэтому жителям придется брать контроль на себя).

Юрий Антропов: Я точно продолжу заниматься общественной деятельностью в той мере, в которой занимался ей до предвыборной кампании. Буду следить за состоянием микрорайона, где я живу.

Александр Редин: Разумеется. Всю сознательную жизнь занимаюсь общественной работой и, конечно, продолжу дальше. За время избирательной кампании ко мне обратилось огромное количество жителей района с самыми разными проблемами. Все обращения важные, но я бы выделил три основных: это проблемы озеленения, состояние лифтов и состояние межпанельных швов, что особенно важно с наступлением холодов. Сформулируем наши предложения по решению этих вопросов и будем поднимать их уже на уровне Мосгордумы, видимо.

Петр Жижин: Пока надо прийти в себя, ведь последние 2-3 месяца я с утра до ночи был на ногах и отдал много сил кампании. Могу сказать точно, что доведу до логического завершения свои проекты: по закрытию тротуара у корпуса 514 и по посадке на 400-й автобус. Что будет дальше — посмотрим. Но общественно полезную деятельность оставлять не собираюсь. В первую очередь, меня интересуют права человека и общественный контроль за действиями власти. Зачастую причина условно плохих лавочек в парке именно в отсутствии последнего.

Сергей Филатов: Да, конечно, продолжу работу с командой «Новых людей» в Зеленограде — мы стали умнее и опытнее. Поняли, как работают органы власти и бюджетные организации, чем можно помочь людям. Сейчас направил большее обращение с 288 подписями местных жителей (914-919 корпуса) по проблеме с парковкой. Будем продолжать защищать интересы жителей! Кто если не мы?!

Евгений Должкевич: Определенно продолжу. Я не стану ограничиваться своим районом, некоторые проблемы распространены по всему Зеленограду. Например, в некоторых районах установлены спортивные площадки с тренажерами. Эти тренажеры неудобные, неэффективные и наверняка травмоопасные. Они больше напоминают пародию на тренажеры, но, возможно, потратили на них столько, что можно было купить профессиональные. Их стоит убрать или заменить.

Анна Токарева: Занимаюсь давно, будучи юристом, помогаю людям в административном производстве, считаю, что активность человека, если он специалист в своем сегменте не зависит от его статуса или выдвижения, поэтому, если есть у меня претензии и к действующим монархическим депутатам, и к вышестоящей власти, надо дейcтвовать и рассчитывать прежде всего на себя. А население изменится — это вопрос времени и только. Надо просто понять, что каждый из нас гражданин, и что хотеть изменений и иметь мнение — это основа демократического государства, согласно Конституции. Мы сами и рождаем изменения в стране: и диктаторов, и героев.

Ирина Виноградова: Конечно же, я не только сама и вместе с единомышленниками продолжу свою работу на благо жителей города, но и заставлю работать вновь избранный совет депутатов.