Из моего крюковского уличного детства прежде всего вспоминается наша большая Ворошиловская компания мальчишек. Так мы называли сами себя по месту проживания большинства ребят на улице имени Ворошилова. В команду к ворошиловцам присоединялись сверстники с соседних улиц: Пионерской, Репина, имени Второй пятилетки, Лесной.

Было нас человек десять-двенадцать с небольшой, в два-три года разницей в возрасте. Братья Саня и Толик, двоюродные братья Сумуня и Юрик, Вока Монхе, Яковлев Лёша, Лёша Бизюков, Валерка Чернов, Борис Волчков и мы, двое младших ребят нашей семьи. Реже с нами проводили время ребята постарше: Колька Яковлев, Вовка Дударев, Валька Будь-Грех, наш третий брат Слава.

В Крюково мы, ребята, следовали традициям рабочего поселка. Если взрослые крюковчане в отличие от горетовских мужиков играли в футбол, то и мы точно так же летом целыми днями гоняли мяч.

Играли на поляне около нашего дома. Если было очень жарко, то переходили на берег оврага, что около Михайловского пруда. Это очень удобно, так как, изрядно набегавшись, в перерыве можно было быстро искупаться.

На команды разбивались так. Сначала разбирались с капитанами будущих команд:
— Кто будет на матках?
Обычно маткой (капитаном) были те, кто постарше. Леша Яковлев, наш местный уличный Пеле, маткой был всегда.

Капитаны между собой разыгрывали свои ворота. А остальные ребята разбивались на пары примерно одинакового возраста. Каждая пара отходила в сторону и шепотом назначала себе секретные слова. Слова надо было подбирать каждый раз новые, повторяться было неинтересно.
— Давай ты будешь вилка, а я ножик, — предлагал один из пары.
— Нет, я вилкой не хочу, — возражал другой.
— Хорошо, давай я буду ястреб, а ты коршун.

Найденный компромисс устраивал обоих, и пара подходил к капитанам:
— Матки-матки, чьи заплатки? Ястреб или коршун?

Матки выбирали по очереди:
— Я беру ястреба, — говорил один из них.
— Это я! — отвечал выбранный и отходил к одной команде, а второй — к противоположной.

Капитан, если ему достался игрок постарше и посильнее, радовался:
— Ну, ястреб, будешь мне помогать в нападении!
А если послабее — немного огорчался:
— Тоже мне… коршун! Будешь стоять в защите, смотри там, не водись! Отбивай мяч вперед, на меня.

После завершения формирования составов команд кто-то один из маток наддавал мяч вверх повыше:
— На кого Бог пошлет!

И игра начиналась. Играли увлеченно. Громко кричали и спорили: был ли «овес» (офсайд), ушел ли мяч «на угол» (угловой удар). Все ребята, кроме нас, трех братьев, отчаянно матерились.

Летом мы частенько собирались всей командой и шли договариваться о матче в какой-нибудь пионерлагерь из числа расположенных в окрестностях Крюково. Переговоры с вожатыми вел Саня, он был постарше.

Играли на поле пионерлагеря, в Андреевке или в лесу за небольшим хутором под названием Лесничество. Толик традиционно играл на воротах, я, самый младший, всегда был в защите. В этих схватках «на выезде» мы обычно побеждали и этим очень гордились.

Играли также в другие спортивные игры: в волейбол, городки. Популярными у нас были и прочие подвижные игры. Играли в слона. Каждый раунд завершался веселой свалкой «куча мала»!

Большую любовь мы испытывали также к особому виду салочек с мячом — «в жопки». Это увлекательная игра.

Водящий стоит на том месте, где ему удалось подобрать мяч. Он бросает его в игроков руками, старается осалить их. А участники лежат на земле и защищаются от броска ногами, пытаются отбить мяч подальше. Название игры и происходит, наверное, от того, что попа является основным объектом, в который водящий пытается попасть мячом. А может быть еще и потому, что после такой игры штаны на этом месте становились зелеными от травы.

Если водящий подбирается слишком близко, то, пока он целится, можно попробовать убежать от него подальше. По правилам участникам разрешено одновременно касаться земли не менее, чем тремя частями тела из числа известных пяти: руки, ноги и та самая пятая точка. Поэтому приходится перемещаться на руках и ногах странным способом, похожим на движения перевернутого краба.

После затяжной снежной зимы, когда в начале весны бурные потоки затопляли низины и овраги, мы лопатами пропружали весенние ручьи, строили снежные плотины и даже пытались плавать на самодельных плотах по разливным просторам прудов, больших канав и оврагов. Нас раззадоривал риск провалиться по пояс, а то и с головой в обжигающую ледяную талую воду, что, впрочем, иногда и случалось.

Все лето с ранней весны до поздней осени мы постоянно купались в Михайловском пруду. Начинали купальный сезон очень рано, еще в апреле. Окунались ненадолго в холодную воду, а потом долго не могли согреться. И синие от холода бегали на ветру по берегу. Садились и сжимались в комочек — ничего не помогало. Мы стучали зубами и тряслись. Но все равно снова прыгали в ледяную воду.

Маленький шустрый Лёня Бизюков быстрее всех плавал на короткие дистанции сажонками, очень часто перебирая руками. Высокий и худой Пронин медленно и размеренно загребал классическим кролем, но при этом набирал высокую скорость. Валька Будь-Грех очень далеко нырял, он переныривал весь Михайловский пруд. Как он это делал — никто не знал. Просто пропадал в воде у одного берега, и через очень долгий промежуток времени появлялся у другого берега. Тайну своего мастерства Валька не выдавал, и мы предполагали, что он ходит по дну ногами.

Во время купания мы играли в салочки-догонялки, ныряли и прятались в мутной воде пруда. Затем хитрили и выныривали в неожиданном месте. Еще кидались друг в друга найденными на дне большими, размером с толстый пельмень речными мидиями.

Летом утром и вечером мы удили рыбу. На Михайловском пруду ловились бычки, гораздо реже караси. На каменской Плотине клевали караси и огольцы.

Оголец — необычная рыба, сильно отличается от других. Кажется, что она без чешуи и как будто с усами. Правильное ее название вьюн. Когда огольца подцепишь на крючок, он отчаянно вертится, сопротивляется, и потому тащится очень тяжело. И даже порой слышится, что он пищит.

А на вновь построенной в Каменке глубокой Второй плотине, где было много ключей, и вода была холодной, почти проточной, ловились даже более благородные виды рыбы, окунь и плотва.

В конце лета, когда поспевала картошка, мы ходили в лес. По пути совершали набег на чужие огороды и палкой накапывали сумку крупных ровных клубней. В лесу разводили костёр, и пекли картошку в жарких березовых углях.

Однажды в таком походе я из рогатки подстрелил птичку. Она была маленькая, размером с воробья, но Лёша Бизюков быстро её ощипал и зажарил на быстро организованном костерке. Жареную дичь мы разделили на всех. Мне, как охотнику, достался кусочек побольше. Казалось очень вкусным. Жаль только, что у нас не было соли.

В конце лета и ранней осенью мы ходили в лес за грибами. Выходили рано, ещё затемно. Первый вставший шел по улице имени Ворошилова и громким свистом будил следующего. Дальше поднимали по очереди остальных. К нашему дому, стоящему на выходе из поселка, подходили в последнюю очередь. Заранее с вечера подготовив одежду и корзины, мы вставали и собирались очень быстро.

Чаще всего мы ходили пешком в дальний большой лес за деревню Жилино. Шли несколько километров напрямик мимо Михайловского пруда, Андреевки, поселка Голубое. Когда проходили рядом со старинным Голубовским кладбищем с высокими железными крестами, было немного страшно.

На колхозном поле перед лесом задерживались, ели горох или молодой, казавшийся нам необычайно вкусным кормовой турнепс. К лесу подходили, когда начинался рассвет. На опушке ждали, когда окончательно просветлеет в лесу, и начинали сбор грибов. Чтобы не заблудиться и не уйти в далекое опасное Гусево болото, мы, перекрикиваясь, шли по лесу вдоль Пятницкого шоссе, стараясь далеко не удаляться от него.

Брали самые разные грибы: благородные белые, подберезовики и подосиновики, простые маслята и сыроежки, солящие волнушки и чернушки.

К полудню по лесу мы по лесу доходили до Окружной железной дороги и с тяжёлыми корзинами выходили на Пятницкое шоссе. Обратно домой ехали уже на автобусе.

Зимой играли в хоккей на замерзших прудах. Зимы были морозными, лед вставал уже в начале ноября, к осенним школьным каникулам. И мы все дни также с утра до вечера гоняли шайбу.

На пруд приносили с собой из дома большие деревянные лопаты и дружно расчищали лед после обильных снегопадов. Коньки были не у всех, большинство ребят играли в валенках. Клюшки были самодельные, настоящая клюшка из магазина была дороговата. Наш футбольный вратарь Толик был также и хоккейным вратарем. Он мастерил на валенки самодельные щитки.

Был период, когда мы все увлеклись рогатками.

Рогатки бывают двух видов: большая для стрельбы камнями и маленькая для стрельбы проволочными пульками.

Изготовление рогатки, стреляющей камнями, начинается с рогатульки. Для нее надо в кусте ольхи или в маленькой рябинке найти разветвление веток, напоминающее латинскую букву Y, причем верхние рога будущей рогатульки должны расходиться совсем немного. Уже по одному только виду рогатульки можно судить о профессионализме стрелка. Когда я вижу рогатку, у которой рога расходятся широко — могу с уверенностью сказать, что ее изготовил «чайник».

На верхней части рогов делаются засечки для фиксации резиновых жгутов рогатки. Концы рогатульки аккуратно закругляются, и вся рогатулька хорошо шлифуется, чтобы о шершавости не поранились резиновые жгуты.

Лучшая резина для рогатки — это обыкновенный медицинский резиновый бинт. Он стоил недорого, но шестидесятых годах это был страшный дефицит! Владелец такого богатства был счастливцем! Одного бинта хватало на изготовление доброго десятка, а то и двух десятков рогаток.

От бинта отрезается кусок необходимой длины, такой, чтобы при растяжении резины на полную силу получалось расстояние от вытянутой вперед левой руки до правого плеча. Далее его надо разрезать на четыре равные полоски, этого хватит для двух рогаток. Это сделать очень непросто. Полоски должны быть ровные, без заусенцев, иначе при растягивании резина порвется. Для нарезки нужны очень острые ножницы и твердая рука. Резиновые полоски суровой ниткой привязываются к рогам рогатульки, а с другой стороны крепятся к кожаному мешочку для помещения заряда.

Для стрельбы подбираются ровные камешки круглой формы, чтобы в полете они сохраняли прямую траекторию. Наилучший заряд — это металлические шарики от больших подшипников.

У нас в избытке были ровные стеклянные шарики, которые можно было найти на свалке около Андреевского завода стекловолокна.

При стрельбе из больших рогаток мы обычно просто соревновались на дальность. Еще ребята стреляли также по квакающим в пруду лягушкам. Но я лягушек не бил, мне их было очень жалко.

Рогатка, стреляющая проволочными пульками, совсем другая. Она изготавливается из прочной проволоки, чтобы при растягивании резинки она не деформировалась, а лишь немного прогибалась.

Лучшая резинка для такой рогатки — это круглая тонкая венгерка, которая использовалась в конструкторских наборах. В наше время такая резинка тоже была страшным дефицитом. Венгерка уникальна, она растягивается в 5-7 раз от начальной длины.

У проволочной рогатки нет кожаного мешочка. Пульки для стрельбы представляют собой загнутый в форме латинской буквы V кусочек медной или алюминиевой проволоки и заряжаются прямо на оттянутую резинку.

С маленькими рогатками мы охотились на птичек и соревновались на меткость стрельбы.

Одно время мы увлекались самопалами.

Самопал устроен следующим образом. Ствол изготавливается из металлической трубки небольшого диаметра с толстыми стенками и тонким внутренним отверстием. Трубка сплющивается на одном конце, изгибается и пристраивается на ложе выпиленного из деревянной доски пистолета. К проточенному в основании трубки поперечному пропилу подводится скрепка с остро заточенным концом.

Из проволоки мастерится курок, который связан с бойком, сделанным из пряжки от ремня. Получается настоящее оружие.

Работает самопал так. Трубка в несколько приемов набивается серой, снимаемой ножом со спичечных головок. Каждая порция серы трамбуется шомполом, сделанным из жесткой проволоки подходящего диаметра. Затем также шомполом в трубку забивается пыж из ваты, затем заряжается отрубленный зубилом кусочек гвоздя в качестве пули, затем забивается второй, окончательный пыж заряда.

На отверстие трубки направляется скрепка. Нажатием на курок боёк, взведенный на резинке, освобождается и с силой бьет по скрепке. От удара сера взрывается, раздается громкий выстрел, пуля с огромной скоростью вылетает из трубки-ствола. Если серы достаточно много, то убойная сила самопала достигает такой силы, что пуля пробивает толстую доску.

Самопалы — нешуточное оружие, и оно очень опасное.

От большого количества серы может разорваться трубка. Может также случиться непроизвольный выстрел во время зарядки пистолета. Но нам, слава Богу, удалось избежать несчастий.

Еще мы делали взрывы с помощью карбида, который добывали на стройке.
В бутылку или банку насыпаешь кусочки сухого карбида, наливаешь воду и быстро-быстро плотно закупориваешь бутылку. Не медля ни секунды разбегайся в разные стороны, прячься и жди взрыва!

При соединении карбида с водой выделяется много газа, который с громким взрывом в куски разрывает закупоренную бутылку. Если взрыв задерживался, через минуту-две мы с опаской возвращались к бутылке: или пробка не выдержала и раньше времени выскочила из горлышка, или карбид попался плохой. Однажды так при нашем возвращении взрыв раздался с опозданием, и подлетевшая вверх бутылка ударила прямо в лоб Борису Волчкову. У него между глаз мгновенно вырос огромный синяк-пирог. Чуть не случилась беда, но все обошлось и на этот раз.

К концу 60-х годов наша уличная команда стала распадаться. Ворошиловские ребята подросли. Они закончили восьмой класс школы и пошли учиться в ПТУ, чтобы приобрести рабочие профессии слесаря-инструментальщика, токаря, фрезеровщика. На смену футбольному мячу пришли портвейн, «восьмерка» и «три блатных аккорда» на гитаре. Вечером ребята компанией выходили к Михайловскому пруду и Ленечка Бизюков звонко и пронзительно пел:

А я не верю, я не верю, я не верю,
Что глаза твои обман, а губы яд.
А я не верю, я не верю, я не верю,
Что ребята про тебя мне говорят.

В ответ на песни к ребятам приходили девчонки из соседних деревень Андреевка и Михайловка.

Прошло еще несколько лет. Ребята отслужили в армии, завели семьи и стали успешно работать на зеленоградских заводах. Примечательно, что Толик женился на андреевской невесте, а Коля Яковлев выбрал себе молодую девушку из Михайловки — это были именно те девчонки из их юности.
Так закончилась история нашей Ворошиловской команды.

• часть 1. Тильти из Бакеево и другие истории «зеленоградских» деревень
• часть 2. Шершепок, чижик и «пятачок» — как работал и отдыхали в деревнях вокруг будущего Зеленограда
• часть 3. «От близкого разрыва весь дом задрожал — от смерти всех спасла большая русская печка»
• часть 4. Жизнь посёлка Крюково в 1960-е годы
• часть 5. Участковый Сторублев, телемастер Малютин, шофёр Володя и другие обитатели посёлка Крюково в 60-е годы
• часть 6. Чем торговали в магазинах поселка Крюково в 1960-е годы
• часть 7. Почему в Крюково массово переехали жители деревни близ Истры по забытому сегодня Еремеевскому тракту
• часть 8. Какой была природа вокруг посёлка Крюково на заре строительства Зеленограда
• часть 9. Крюковская школа в 1960-е: форма с картузом, чернильная каллиграфия и уроки пения под аккордеон
• часть 10. Учителя старой крюковской школы и истории из школьной жизни
• часть 11. Из жизни крюковского школьника в 1960-е: мир во всём мире, пионерские переживания, ложь комсомола и авторитет директора
• часть 12. Крюково 1960-х: любительская фотография, футбол и лыжные прогулки, дом и огород, друзья и родители — в воспоминаниях местного жителя Николая Нибура