Эту фразу записала 22 января в своём дневнике юная крюковчанка Анна Баскакова, ученица железнодорожной школы 2-й ступени, комсомолка.

О смерти Ленина в Крюкове стало известно во вторник 22 января 1924 года при следующих обстоятельствах. В тот день в Народном доме (так назывался Крюковский клуб) должен был состояться вечер в память о 9 января 1905 года («кровавое воскресенье»), подготовленный комсомольской ячейкой и драмкружком. Предполагалось, что будет четыре отделения: доклады о 1905 годе, перемежаемые пением и декламацией, а потом игры.

«Клуб едва вмещает всех желающих, люди заняли все проходы, и часть из них разместилась даже на сцене, — вспоминает комсомолка Надежда Шишкова. — Началась торжественная часть, кто-то делает доклад. Мы, группа комсомольцев, кто должен выступать в художественной части вечера, ещё и ещё раз проверяем всё ли готово.

Вдруг в середине доклада на сцену выходит коммунист железнодорожной партийной организации, прерывает доклад и читает правительственную телеграмму о смерти Владимира Ильича Ленина. Все, затаив дыхание, слушают. Когда он кончил читать, несколько минут в зале стояло гробовое молчание, потом то там, то здесь стали раздаваться рыдания".

А вот как описал тот же вечер в клубе крюковский краевед Аркадий Иванович Шишков в своей статье «Посёлок Крюково и его развитие» в марте 1972 года.

«…вечер памяти „9 января 1905 года“. Доклад делал ученик Крюковской школы 2-й ступени. Клуб был переполнен. Приехавшие из Москвы передали слух о том, что умер В.И.Ленин. Никто не хотел верить, доклад продолжался. Но вот из Москвы привезли печальную новость о смерти Владимира Ильича. Стихийно возник митинг, на сцене клуба появился портрет Владимира Ильича, обрамленный черной лентой. И вдруг весь зал поднялся с мест и застыл. „Вы жертвою пали…“ — пели присутствующие. В зале плакали».

Программа вечера оказалась скомканной, срочно составили новую: Ленин и 9 января 1905-го, Ленин и 1917-й. Стали делать доклады. «После каждого доклада оркестр играл похоронный марш. Многие плакали. Я смотрела на портрет и слёзы капали из глаз прямо на пол, так как я их не вытирала» — пишет в своём дневнике Анна Баскакова.

Второе отделение началось докладом «О Зубатовщине». Докладчик говорил хорошо, громко и ясно, но, дойдя до конца, зашатался — нервы не выдержали. Он вышел со сцены и упал. Его успели подхватить, привели в чувство.

«Третье отделение должен был закончить своим докладом Ваня Воробьёв, — рассказывает Баскакова. — Он тоже не закончил читать и упал в нервном припадке прямо на сцене. Я была в конце зала, побежала за водой. Его напоили, дали валериановых капель».

Вечер в клубе закончили пением Интернационала и «Молодой Гвардии», настроение у всех было тяжёлое, люди в глубоком молчании разошлись по домам.

На другой день ученики как обычно пошли в школу. «В большую перемену я запела похоронный марш, — пишет в дневнике Анна Баскакова. — Ко мне примкнули другие, и мы спели его очень хорошо. Потом меня попросили запеть „Молодую Гвардию“. Потом — „Погибшие братья“⁵ и Интернационал».

Импровизированный траурный концерт — школьники как раз хотели начать «Расстрел коммунистов» — прервало появление учителя. Он тоже предложил спеть Похоронный марш, а перед тем произнёс небольшую речь, сопровождаемую всхлипами и слезами слушателей. Перемена закончилась, но начать урок было невозможно. «Поднялись прения, — сообщает Баскакова, — продолжать занятия, идти домой или продолжить собрание. Проголосовали. Все ученики подняли руки за продолжение собрания. Выбрали комиссию из трёх человек. Программы не было. Говорили, кто что мог и знал. Я и Настя прочли свои стихотворения, посвященные „ему“. Когда говорили речи, у меня невольно возникал гнев к убийцам, и жалость к „нему“ охватывала мою душу. Собрание кончилось, и мы, послав от общего собрания проклятье „его“ убийцам, пошли домой».

Говоря об «убийцах» Ленина, автор дневника подразумевает, по-видимому, широко распространённое в те дни мнение, что смертельная болезнь Ленина якобы была вызвана сильной перегруженностью и последствиями покушения на его жизнь эсерки Фанни Каплан 30 августа 1918 года. Речь шла о возможном отравлении свинцом, поскольку одна из двух пуль, попавших в него, была вынута только после смерти.

В пятницу 25 января 18 учеников Крюковской школы в сопровождении двух педагогов отправились в Москву «на поклонение праху товарища Ленина».

«Мы пошли на станцию, — рассказывает в дневнике Анна Баскакова, — и хотя все были без денег и без билетов, решили ехать. На руки мы надели траурные повязки. Местком предложил нам флаг, и мы его взяли. Подходит почтовый поезд, и мы садимся».

Сопровождавший ребят в этой поездке Аркадий Иванович Шишков, вспоминал следующие подробности: «Поезд был переполнен пассажирами, пришлось стоять в проходе. Едва поезд отошел от станции Крюково в вагон вошли контролеры. Ученики запели: „Вы жертвою пали…“ — и весь вагон подхватил песню. Контролеры в замешательстве ушли».

Пели всю дорогу до Москвы, «только гимны» — уточняет Баскакова: «Настроение стало возбужденное, приподнятое, так сказать революционное, и не только у нас, но у всего вагона. Приехав в Москву, мы выстроились в пары. Нюра несла знамя, а я и Настя его охраняли».

На площади возле Дома союзов было огромное стечение народа, но собравшиеся вели себя тихо, «будто боялись кого разбудить». У подъезда стоял караул. Школьников пропустили без очереди, и флаг разрешили взять с собой. Ребята сняли шапки и пошли по длинному коридору, вдоль стен которого стояли в карауле солдаты. Все зеркала в коридоре были затянуты чёрной материей, а люстры обёрнуты крепом. Миновав этот «коридор скорби», юные крюковчане вошли наконец в «колонное зало».

«Как раз на середине залы на возвышении стоит красный гроб, накрытый красным же, — описывает увиденное Анна Баскакова. — А в гробу наш вождь, учитель наш — великий коммунист!!! Если бы я увидела сто убитых и между ними „его“, я сразу бы его узнала, хотя живым не видела никогда. Он был очень бледный и очень худой, но его высокий умный лоб сразу выдавал Ленина. Да, это Ленин! — я чувствовала, что потеряла что-то ужасно дорогое, чего уже не будет никогда. В середине как будто что-то оборвалось, из глаз полились слёзы».

Траурная атмосфера в колонном зале Дома союзов воспроизведена на множестве фотографий и живописных полотен, но вот живое свидетельство — картина, представшая глазам крюковской комсомолки.

«…красный гроб с белой восковой до половины открытой фигурой. Кругом венки и цветы. Над гробом нагнулись пальмы и склонили над ним свои ветви. По всему залу у стены лежат груды венков и масса живых и мёртвых цветов. У гроба стоит его плачущая жена Надежда Константиновна и воспитанник».

Воспитанник, о котором упоминает Баскакова, — некто Николай Владимирович Елизаров, сын китайского политического деятеля Чан Кайши, впоследствии ставший президентом Тайваня. Чан Кайши, пользовавшийся поддержкой СССР, после смерти жены отправил в советскую Россию сына-подростка на воспитание. Там он был принят в семью сестры Ленина — Анны Елизаровой-Ульяновой. Во время жизни в Союзе он сменил имя — стал именоваться Николаем Елизаровым и считался названным племянником Ильича.

«Около гроба почётный караул из ВИКовцев: Каменева и Калинина, — продолжает Баскакова. — Сбоку стоят скульптор с куском глины и два художника. Один рисовал красками, а другой карандашом. Всюду стоят как бы замершие фигуры курсистов, снуют фельдшерицы в белых халатах. Наверху на хорах стоят представители разных наций. Там же находятся два оркестра. Те же люстры в форме свечей, тот же креп».

Описывая свои чувства, девушка признается, что вначале она боялась, что «при входе в зало» с ней сделается нервный припадок. Однако выдержка её не подвела: «Я почувствовала, что вижу не Ленина, а только его прах. Когда я увидела его в гробу, то поняла потерю человечества. „Это“ уже не Ленин, это уже не великий человек. И поняв это, я не упала, как думала в начале, но в душе у меня зародились мысли: „Что это? Ведь это бедный труп лысого старичка. Чтобы жалеть „Ленина“, нужно понять его, изучить!!“ И меня охватила тоска».

Здесь, у гроба, комсомолка дала себе обещание «понять Ленина»: «Пусть это трудно, пусть это будет не скоро, но теперь уж я должна его понять. Недаром же я состою членом кружка „Непреклонных“».

Так же без билетов, с революционными песнями ученики вернулись поездом в Крюково.

Группа учеников Крюковской школы была не единственной, ездившей в Москву проститься с вождём. Туда же отправилась из посёлка и большая группа комсомольцев постарше. Об этой поездке оставила воспоминания (собранные в 1980-х годах сотрудниками Зеленоградского музея) комсомолка Надежда Шишкова. В сильный мороз крюковчане несколько часов простояли в огромной очереди — бесконечной веренице людей, запрудившей подходы к Дому союзов. На всём её протяжении на улицах Москвы, горели костры, чтобы люди могли греться.

Наконец по мраморной лестнице под звуки траурной музыки мимо склонённых знамён «вошли в зал, где на высоком постаменте, весь в цветах и венках стоял гроб с Владимиром Ильичом Ленином. Слёзы, застилавшие глаза, мешали как следует рассмотреть окружающее. Помню спокойное лицо Владимира Ильича. В почётном карауле у гроба в тот момент стояли Будённый, Ворошилов, а остальных я не знала. Надежда Константиновна Крупская сидела на стуле рядом с постаментом, около неё стояла сестра Владимира Ильича — Мария Ильинична.

Как ни старались мы идти как можно медленнее, но зал кончился и мы вышли опять в фойе, — описывает Шишкова. — Домой возвращались усталые, ещё более обмороженные, но и счастливые тем, что нам удалось увидеть Ленина, хотя и мёртвого".

Утром 27 января состоялись похороны Ленина — гроб с его забальзамированным телом был помещён в Мавзолее, построенном на Красной площади по проекту архитектора Щусева. О времени похорон жители Крюково узнали по гудкам паровозов, продолжавшихся в течение пяти минут.

Чтобы помочь редакции «Зеленоград.ру» делать интересные материалы, оформите подписку. Спасибо!