Максиму 39 лет, из которых 20 он употреблял алкоголь и наркотики. В 16 лет он уже не мог оставаться трезвым больше недели.

— Я рос в обычной семье и употреблять тоже стал обычно: сначала алкоголь, потом легкие наркотики, потом тяжелые. Удовольствие от употребления я само собой получал, но, сколько себя помню, всегда хотел бросить, — вспоминает он, — Но всё всегда заканчивалось одинаково. Через какой-то промежуток времени (короткий в моём случае) мне становилось настолько тяжело психологически — скука, тоска, недовольство, злость делали мою жизнь невыносимой, что я опять начинал употреблять.

В школе у Максима было мало друзей, он с трудом сходился с людьми. Отношения с семьёй тоже не ладились: постоянная ругань с родными вошла в привычку. Особенно с матерью то из-за невыполненной домашки, то из-за пьянок.

Отец тем временем постоянно пил, а когда Максим был подростком, ушёл из семьи. Вообще «все родственники мужского пола бухали довольно жестко». Женская половина семьи была созависимой.

В первый раз Максим попробовал алкоголь, когда ему было 11-12 лет. Тогда все вокруг твердили, что пить нельзя, но свой же запрет нарушали. Этот пример взрослых, несоответствие их слов с поступками и подтолкнуло его тогда к «запретному плоду», считает Максим.

— В юности употребление было не так ярко выражено. Какое-то время я занимался спортом, это помогало сохранять эмоциональный тонус. Но с помощью алкоголя и наркотиков поднять настроение было в разы проще. И они, конечно, победили.

В 20 лет Максим попробовал наркотики. Они очень быстро заменили алкоголь, и жизнь сосредоточилась вокруг них.

— Ничего без них уже не происходило. Работа, отдых — все было связано с наркотиками. Очень быстро я понял что это проблема и так же быстро что ничего с ней поделать не могу, — вспоминает он. Ни самостоятельные попытки «завязать», ни усилия матери ни к чему не приводили.

«Подъездным наркоманом» Максим никогда не был. Он получил диплом бакалавра по бухгалтерскому учёту, потом работал охранником, продавцом, менеджером. Правда, долго продержаться на одном месте получалось редко. Прогулы, пьянство и сон на рабочем месте терпели только там, где начальник сам страдал от зависимости.

— Попытки создать семью терпели неудачи с той же регулярностью. А я ведь искренне хотел и семью создать, и добиться чего-то как работник, но был при этом абсолютно бессилен перед наркотиком. И несмотря на самое искреннее и сильное желание остаться в отношениях с девушкой или пойти на работу, желание употребить всегда было сильнее, — рассказывает Максим.

От некоторых наркотиков бывала ломка. С ней Максим ещё мог справиться. После неё жизнь как будто начинала налаживаться, настроение улучшалось. Но только случались какие-то трудности, волна депрессии и агрессии снова накрывала. Алкоголь и наркотики тогда казались палочкой-выручалочкой, которая усилит позитивные эмоции, прогонит негативные и заставит забыть о проблемах.

Переломный момент случился в 2020 году, когда Максим вступил в общество анонимных наркоманов. Впервые на группы сообщества он попал ещё в 2010, но тогда отношения с программой не сложились: «К сожалению не у всех, как и у меня, получается прийти и остаться в программе с первого раза. Это тоже не панацея. Нужно прикладывать усилия, нужна мотивация. Но у тех, кто искренне хочет, жизнь поменять вроде получается».

— У меня свое небольшое, но очень перспективное дело по уничтожению вредителей. Я наконец могу гордиться тем, что честно зарабатываю на жизнь, обеспечиваю себя и могу помогать близким. У меня есть отношения с женщиной, в которых есть перспектива и нет тоски. У меня есть уверенность в завтрашнем дне, есть друзья, есть люди, которым я нужен и могу быть полезен, — рассказывает Максим, который сохраняет трезвость уже около трёх лет.

Даниил родился в интеллигентной, полной семье. Отец — доктор наук, мать — научный работник. Он хорошо учился в лучших школах, играл на скрипке, занимался дзюдо. Обычно о таких детях говорят: «способный ребёнок, гордость родителей».

— Помню, как мы с моими ровесниками взяли в палатке несколько полуторалитровых бутылок темного пива и выпили их довольно быстро на речке. Вкус мне не понравился, а вот эффект очень даже да. Было весело и как-то странно приятно-безумно. Потом я плохо помню, как попал домой, помню только то, что тошнило и как я обещал бабушке, что больше никогда не буду пить, свято веря в это обещание, — рассказывает Даниил о своём первом опыте. Тогда ему было 12 или 13 лет.

В это время начали разлаживаться отношения с родителями. «Сам я был гиперактивным ребенком, были трудности с дисциплиной, склонность к нарушению правил», — вспоминает он. Ему хотелось заняться боксом — родители настаивали на музыкальной школе. Хотя запрет не подействовал. В 13 лет Даниил сам записался на секцию дзюдо.

Но уже через три года, после травмы, спорт пришлось бросить. Появилось много свободного времени, Даниил влился в компанию ребят «с района».

— Было интересно нарушать закон, зарабатывать деньги, — рассказывает он. Новая среда приятно отличалась от школы, где Даниил продолжал успешно учиться, но чувствовал себя чужим.

С друзьями он стал чаще пить, попробовал марихуану, иногда принимал и что-то потяжелее. Родители несколько раз замечали, что их сын приходил домой пьяным: «Мать переживала, но отец считал, что это единичные случаи. В принципе, как и я». Зависимость они заметили только через пару лет, когда скрывать её уже было невозможно. Родные пытались по-всякому помочь: с помощью уговоров, психологов, капельниц, кодирований. Результата это не приносило.

Даниил тем временем поступил в университет, продолжал успешно учиться. Правда, недолго. Запои не позволяли. Бакалавриат удалось окончить с трудом.

— Началось все с опохмеления после вечеров с алкоголем. Когда я стал похмеляться, то делал это не из-за того, что плохо себя чувствовал. Просто, попробовав первый раз, я увидел, что нужно совсем немного, чтобы вернуть вчерашнюю веселость «на старые дрожжи». C течением времени этого стал требовать организм и я слишком поздно понял, что уже не могу остановиться, несмотря на все слова близких мне людей.

Осознание зависимости пришло только курсе на четвёртом. Алкоголь уже не приносил удовольствия, но бросить не получалось. Без него становилось ещё хуже. Выходить из запоев не получалось даже перед важными делами: «Так меня позвали на собеседование в ФСО и я пришел туда пьяный, опозорился».

С наркотиками было по-другому. Марихуану заменил спайс, который тогда считался её легальным аналогом. Позже возникли проблемы с законом: «Я, если честно, до сих пор удивлен, что меня не посадили», — рассказывает Даниил. Однажды его задержали с большим количеством «запрещёнки» при себе, откупиться от стражей порядка едва удалось. После этого с наркотиками он завязал. Но бросить алкоголь оказалось не так просто.

— С определенной периодичностью я стал попадать в платные наркологические заведения, где меня с помощью капельниц и медицинских препаратов приводили в себя. И каждый раз я свято верил, что больше не буду употреблять. Но с каждым разом срок от выписки до срыва все уменьшался. Закончилось тем, что меня уже отказывались лечить за деньги, говоря, что я безнадежен.

В один из таких случаев Даниил едва не умер: соседка нашла его на улице и добилась, чтобы скорая забрала его в реанимацию. Он был в коме.

—  Я уже просил Бога, чтобы он помог мне избавиться от этой зависимости, мне было ужасно плохо, я стал часто думать о самоубийстве.

Процесс выздоровления начался в закрытом реабилитационном центре, куда Даниила отправили родители. В нём он прожил девять месяцев и начал проходить программу двенадцати шагов, а после выписки стал ходить на собрание анонимного сообщества, начал новую, трезвую жизнь.

— Да, моя жизнь не стала легче, не стало меньше причин для расстройств и переживаний. Мне также тяжело даются многие вещи, как и до прихода в сообщество. Я также как и раньше временами злюсь, завидую, бываю эгоистичен. Но ключевая разница в том, что теперь я могу проживать все это в трезвом сознании, я могу справляться с трудностями, а не закрывать на них глаза.

Теперь Даниил получает магистра психологии, управляет собственной кофейней, сделал ремонт в квартире и звёл собаку.

Алексею было 14 лет, когда он влился в компанию ребят постарше из спортивной секции. Это были в основном ребята из спецшкол, которые уже вовсю крутились к криминальной жизни: употребляли и торговали наркотиками. Алексей до этого был «пай-мальчиком»: ходил в хорошую школу, получал музыкальное образование.

— С семьёй были хорошие отношения, но они пытались защитить меня от всего. Некая, так скажем, гиперопека. Мне всегда говорили, что и когда делать. Личной жизни, как таковой, у меня не было. Всегда делал так, как говорят родители, — вспоминает он, — Знаете, когда ты дома ходишь по струнке, а тут понимаешь, что имеешь дело с чем-то совершенно запретным, ужасно хочется узнать, что это.

Компания «уличных ребят» казалась ужасно крутой и деловитой. Всё было интересно и в новинку. Они вместе гуляли, ходили на вечеринки.

Зависимость начала развиваться с токсикомании. Алексей с ребятами дышал газом, пробовал бензин. Это казалось чем-то совсем безобидным, особенно на фоне друзей, которые уже вовсю употребляли наркотики. Позже на своём дне рождения он попробовал алкоголь, а затем и порошки.

Алексею сами наркотики не очень-то нравились. Зато очень увлекал новый образ жизни — азартный, необычный, свободный.

— Время шло, а из интересов у меня остались лишь тусовки с друзьями и употребление. Я никогда не знал меры. На всех мероприятиях я пил просто до тех пор пока не упаду. Как раз на одной из таких тусовок я попробовал «быстрые» наркотики. Мне казалось это то что было создано для меня. Я находил в них бесконечную энергию для тусовок и становился раскрепощённее. Далее ни одно из наших мероприятий не начиналось без этого. Совершенно незаметно употребление стало не только на мероприятиях для поднятия настроения, а уже на постоянной основе.

— Я не представлял что такое вообще возможно, но моя жизнь превратилась в одно сплошное употребление. Мне было всё равно на всё остальное. Я как будто становился животным, и лишь когда я употреблял и у меня было еще вещества, я мог думать о чем то еще. Ужасное чувство.

На полицейский учёт Алексея поставили, когда ему ещё не было восемнадцати: в Крюково его нашли пьяным спящим в снегу. Позже он стал распространять наркотики, совершал и другие преступления: «В ажиотаже молодости мы даже забили насмерть человека, только потому что он был другой национальности». От тюрьмы его отделяло лишь везение: «Я стоял в наручниках, а в кармане у меня лежал пакетик по меркам особо крупного размера. Мы ждали только оперативников и понятых. Мне чудом удалось скинуть этот пакетик, и при досмотре у меня ничего не нашли. Подержали в отделе, сняли отпечатки и отпустили».

Когда денег стало не хватать, Алексей начал воровать, выносить вещи из дома, лишь бы достать очередную дозу. Все друзья отвернулись. Родители пытались помочь, но всё без толку. Несколько раз им приходилось вызывать полицию. Появились проблемы не только с законом, но и с психикой: после тяжёлых наркотиков появились галлюцинации, нарушения речи, голоса в голове.

Осознавать проблему Алексей начал только лет в 20. Примерно полгода он пытался бросить наркотики: «Получалось. Но недолго. Месяц два и я опять в том же болоте. Я знал что это проблема, но уже ничего не мог поделать».

— Это происходило настолько спонтанно, что я не понимал что происходит. Вроде есть чёткое принятое решение не употреблять и бац, я уже употребляю. Всё происходило в моменте. Очень трудно это объяснить, но как будто я это не решал. Просто брал и делал.

— И в один момент просто силой двух санитаров я уехал в детоксикационный центр. Оттуда в другой город, в реабилитационный центр. С тех пор я не употребляю наркотики. Сейчас работаю в хорошей компании, оператором склада.

«Мне трудно писать свою историю, потому что один из ее героев уже умер…», — так начинает свой монолог Анна (имя изменено). Она тоже стала жертвой зависимости. Но не своей.

В её семье пила бабушка. Пила много, запоями. Так, что падала, ломала кости, прятала заначки спиртного, воровала.

— Моя мама все время пыталась спасти бабушку различными путями: манипуляциями, шантажом, обманом, выливанием спиртного, криками и угрозами. Мама фотографировала бабушку в пьяном виде и показывала ей фотографии, когда бабушка трезвела, отбирала пенсию, — вспоминает она. Положительных результатов ничто из этого не давало, но Анна перенимала поведение матери. Ей казалось, что по-другому и невозможно.

Анна была ещё ребёнком, но уже привыкла страдать и стыдиться поведения бабушки, чувствовать себя одинокой и никому не нужной.

— Я думала, что должна нести ответственность за бабушку: следить, чтобы она не упала и не ударилась, чтобы никто не увидел ее в непристойном виде, контролировать то, что она говорит и т. д. Я выросла тревожным человеком, пытающимся держать на контроле все на свете, ошибочно полагая, что все зависит только от меня.

Повзрослев, Анна вышла замуж. Она знала, что её муж — алкоголик. Но негативный опыт детских лет не смог пошатнуть её уверенность в том, что она может спасти любимого человека. После свадьбы муж закодировался, но жить с ним стало невозможно.

— Я ругала его, когда он пил, обижалась на него, когда он не выполнял свои обещания, принимала на свой счет его обидные слова, терпела унижения. Я манипулировала и совершала все возможные и невозможные ошибки, которые не могли помочь мне стать счастливой, а алкоголику трезвым. Я повторяла все, что делала моя мама.

Через какое-то время муж Анны лёг в реабилитационный центр. Тогда она приняла решение обратиться в анонимное сообщество родственников алкоголиков. Когда Анна вступила в «Ал-Анон», она уже понимала, что не в её силах излечить близких от зависимости. И уже в процессе общения с такими же созависимыми, как и она, стала понимать, что именно алкоголизм родных взрастил в ней неуверенность и постоянную тревожность.

Сейчас Анна учится уважать, любить и ценить себя, растит семилетнюю дочку, уже наладила отношения с матерью и мужем. Он трезв уже пять лет. Но если снова сорвётся, Анна даст ему самому столкнуться с последствиями употребления.