В столичном департаменте социальной защиты населения (ДСЗН), которому подчиняются органы опеки, назвали основания для изъятия 10 января десяти детей из зеленоградской многодетной семьи Светланы Дель. В ответ на запрос Zelenograd.ru департамент перечислил документы, которые оформила при немедленном изъятии детей полиция. Анализируем их с юристом: от родителей не требовалась даже подпись.

Восемь детей, по данным ДСЗН, были изъяты из семьи на основании актов полиции о выявлении и учете беспризорных и безнадзорных несовершеннолетних, в соответствии с законом «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (от 24 июня 1999 № 120-ФЗ) и «Инструкцией по организации деятельности подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел РФ» (утверждена приказом МВД России № 845 от 15 октября 2013).

Еще двух детей изъяли на основании актов полиции о помещении несовершеннолетнего в спецучреждение для социальной реабилитации. Очевидно, речь идёт о двух усыновлённых детях и о восьмерых детях, которые состояли под опекой у Светланы Дель — юридически процедура изъятия для них отличалась. Акты составляли в ОМВД по районам Силино и Старое Крюково.

Это пока всё, чем власти аргументировали изъятие детей: акт о выявлении безнадзорных и акт о помещении в приют. Разобраться в их значении и в самой процедуре, согласно которой детей можно в одночасье забрать из семьи без согласия родителей, — и какую роль играют при этом полиция и опека, — Zelenograd.ru помогла юрист Анна Мишелова, доверенное лицо Светланы Дель.

— Безнадзорный — это несовершеннолетний, контроль за поведением которого отсутствует вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по его воспитанию, обучению или содержанию со стороны родителей или иных законных представителей, либо должностных лиц. Здесь под законными представителями подразумеваются именно опекуны.

Действия полиции по безнадзорным или беспризорным детям регулирует упомянутый приказ МВД №845. В приказе перечисляется, кто подлежит «помещению в специализированное учреждение для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации»: там много пунктов, но, исходя из ситуации, можно предположить, что это был пункт о «безнадзорных, проживающих в семьях, находящихся в социально опасном положении» (п. 76.5.5 Инструкции).

Ни один закон не даёт критерии того, что следует признавать социально опасным положением. Однако, при выявлении такого положения полиция обязана незамедлительно отреагировать.

Как выглядят акты о выявлении безнадзорных и о помещении в приют? Сразу стоит обратить внимание, что подписывает эти акты только уполномоченный сотрудник полиции, нет пометки о согласии родителей — они оформляются в одностороннем порядке полицией.

Форма акта о выявлении и учете беспризорных и безнадзорных несовершеннолетних была утверждена приказом Минздрава. Документ актирует доставку ребёнка в лечебное учреждение — в нашем случае восемь детей были доставлены в больницу.

Форма акта о помещении в спецучреждение содержит ссылку на «материалы на несовершеннолетнего». По идее, эти материалы должны были предоставить органы опеки. Возникает вопрос: никто не отрицает присутствие сотрудников опеки на изъятии — что делали они? Почему ничего не говорится о документах, которые составила опека?

— По закону города Москвы «Об организации опеки, попечительства и патронажа» органы опеки также должны немедленно отобрать ребёнка у родителей при непосредственной угрозе жизни и здоровью в порядке, предусмотренном Семейным кодексом.

Открываем Семейный кодекс, статью 77 («Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью»): судебной процедуры при таком отобрании детей не нужно, изъятие производится на основании акта исполнительной власти субъекта РФ. В нём констатируется пребывание несовершеннолетнего в крайне опасной для его жизни и здоровья обстановке и даётся указание о немедленном его отобрании.

Предтечей такого постановления должен быть акт обследования условий жизни ребёнка, составленный по месту его фактического нахождения и подписанный представителем органа опеки. Первое, что должны были сделать органы опеки, присутствовавшие при изъятии — составить такой акт, причем по каждому из изымаемых детей. Ведь, судя по описанию действий сотрудников опеки и полиции, они как раз обследовали условия жизни в квартире у семьи. Где же документы об этом? На каком основании они тогда ходили по квартире и проверяли обстановку: условия, в которых живут дети, наличие продуктов на кухне и прочее?

Акт обследования сам по себе достаточно большой и детализированный, в нём множество позиций, от здоровья и внешнего вида ребёнка до состояния жилья, результатах беседы с ребенком о его отношении и привязанности к каждому из родителей, а также бесед со свидетелями семейных отношений, например, соседей или воспитателей. Предусмотрены в акте и строки для вывода: есть ли угроза жизни и здоровью ребёнка, его нормальному воспитанию и развитию, какие рекомендуются формы защиты прав ребёнка.

Такой акт составляется тоже в одностороннем порядке органами опеки, графы для подписи родителей в нём не предусмотрено. Неудивительно, если подобные документы были составлены задним числом. Кстати, свои акты обследования жилищно-бытовых условий жизни несовершеннолетних могла составить и полиция. Эти документы тоже пока не были предоставлены ни юристам, ни родителям.

Копии актов об обследовании условий жизни и актов об изъятии детей, поскольку они напрямую касаются семьи, должны быть предоставлены родителям в заверенных копиях, но ни они, ни юристы до сих пор ничего не получали. Именно эти документы подлежат обжалованию в суде, и сейчас это сделать очень проблематично.

Кроме того, опека при изъятии должна была обязательно уведомить прокурора, обеспечить временное устройство детей, а также в течение семи дней выйти в суд с иском о лишении или ограничении родительских прав — этого также не произошло. Причем речь идёт равно как об усыновленных детях, так и о детях под опекой.

— Итак, при немедленном отобрании детей могли быть составлены несколько документов — без подписей родителей. Критерии того, что считать социально опасным положением, непосредственной угрозой жизни и здоровью ребёнка, нет ни в одном нормативном акте. Это понятия субъективные и размытые. По сути, решение в каждом случае принимает конкретный человек без опоры на детализированные юридические критерии. Это очень страшно.

В России действует Конвенция по правам ребёнка, ратифицированный международный документ. Когда идут разбирательства в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ), юристы постоянно ссылаются на статью 8 этой Конвенции: она говорит о невмешательстве в личную семейную жизнь. Именно под углом этой статьи рассматривается каждая спорная ситуация.

Так, например, в 2013 году ЕСПЧ рассматривал дело «Агеевы против Российской Федерации» об отобрании у семьи двух усыновлённых детей [один из детей, по версии родителей, ошпарился кипятком и упал с лестницы — по версии медиков, на теле ребёнка были следы побоев; суды продолжались с 2009 по 2014 год, детей поместили в приют; несмотря на решение ЕСПЧ Мосгорсуд отказался вернуть их в семью — Zelenograd.ru]. ЕСПЧ разбирал вопрос: а было ли публичное вмешательство государственных органов в жизнь сформировавшейся семьи с личными привязанностями, связями и бытом? Суд установил, что было. История Агеевых была очень похожей на нынешнюю, сейчас те же этапы проходит семья Дель.

Сейчас мы видим, как вся история, в которой семья Дель изначально выглядела положительно, медленно разворачивается в другую сторону. Всё это очень предсказуемо.

Упоминание об актах по безнадзорности, примененных при изъятии детей из семьи Светланы Дель, впервые возникло 17 января на консилиуме в ДСЗН, как сообщало РИА «Иван-Чай». «Именно этот документ и федеральный закон №120 „О профилактике безнадзорности и правонарушений“ дают возможность органам полиции ПДН в самых разных регионах России в последние годы внезапно отторгать детей от семьи, вырывать их из привычного окружения», — прокомментировал портал.

В законности действий полиции и органов опеки не усомнились многие участники консилиума, в котором участвовали глава ДСЗН Владимир Петросян, уполномоченный по правам ребенка Москвы Евгений Бунимович, ответственный секретарь СПЧ при Президенте Яна Лантратова, член ОПРФ Юлия Зимова.

Впрочем, глава ДСЗН наложи взыскание на органы опеки, допустившие следующее нарушение: при изъятии детей начальник опеки должна были предварительно позвонить в департамент и получить разрешение. «Именно такая процедура, странная с точки зрения действия федерального законодательства, действует в Москве, — отмечает РИА „Иван-Чай“. — Как выяснилось также со слов главы ДСЗН, в Москве действует региональный закон, который позволяет полгода удерживать детей, привезенных в полицию по акту о безнадзорности в приютах для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей».

Признаком «безнадзорности» детей Светланы Дель стало то, что она не обратилась в медучреждение по поводу синяков на теле ребёнка. «Надо понимать, что акты о безнадзорности — это наша реальность», — заявила в ходе консилиума замглавы ДСЗН Алла Дзугаева.

«Теоретически представители опеки могут прийти с проверкой в любую семью, в отношении которой поступил „сигнал“ от врача, из образовательного учреждения или от соседей, с тем, чтобы убедиться, что с ребенком всё в порядке», — пишет портал Pravmir.ru в статье «Если органы опеки забирают ребенка — что делать?», выпущенной 15 января.

«Не давайте органам опеки лишних поводов приходить в ваш дом», но если визит уже состоялся, проверяющие вошли без документов и пытаются забрать ребёнка силой — «Не стесняйтесь звонить по телефону 02», советует издание. Что делать, если представители опеки сразу явились вместе с сотрудниками полиции, как это было в случае семьи Дель, автор статьи умалчивает.